Стрелок подумал, что за свою жизнь он видел довольно много злодеев, но этот был самым странным из них. С виду – обычный человек, в меру разговорчивый, в меру остроумный, и по его поведению никак не скажешь, что он собирается уничтожить всю Вселенную. Даже непонятно, зачем ему это вдруг понадобилось.
Вроде бы нормальный парень, и такие заходы…
Впрочем, Джек был спокоен. Он сделал все, что от него требовалось, довел отряд до конечной цели, и дальнейшее от него уже не зависело. Чем бы тут все не кончилось, его совесть чиста.
Контракт на какое-то время можно считать выполненным, хотя платы он еще не получил.
– В общем, я просто решил оказать вам любезность, – продолжал Негориус-Думаю, мы можем закончить наше дело здесь и сейчас, более не впутывая в него второстепенных персонажей, от гибели которых, как мы все знаем, все равно ничего не зависит.
– Неожиданно благородный поступок, – заметил Гарри.
Волшебники – народ довольно неприятный, и чем старше волшебник, тем более неприятным типом он становится.
Оно и неудивительно.
Чего еще требовать от человека, от которого все остальные люди постоянно ожидают чудес?
Волшебники сварливы, коварны, вероломны и изощрены во всякого рода интригах. Они постоянно окутывают свою фигуру таинственным ореолом и соблюдают дистанцию по отношению как к другим волшебникам, так и к обычным людям. Никогда нельзя сказать наверняка, о чем именно волшебник думает, а после того как он озвучил свое решение, остается только гадать, что же он предпримет на самом деле.
У волшебников целая куча недостатков. Они поголовно курят табак и пьют алкоголь, тем самым подавая плохой пример подрастающему поколению. У волшебников свое, ни с чем не сравнимое чувство юмора, не понятное никому из посторонних. Волшебники славятся своим циничным отношением к жизненным ценностям обычных людей.
Но если что-то и характеризует волшебников с положительной стороны, так это их отношение к войне.
По мнению большинства волшебников, война – это процесс, в ходе которого незнакомые друг другу люди убивают друг друга, при этом преследуя интересы людей, друг с другом знакомых и друг друга не убивающих. Светские власти вполне устраивает такое положение дел, а волшебникам оно совсем не нравится.
Волшебники не любят других людей, но это не значит, что они могут спокойно смотреть, как эти люди убивают друг друга.
Волшебники поддерживают идею о небольших профессиональных армиях, сражающихся друг с другом и не вмешивающих в свои разборки мирное население. Конечно, если бы у волшебников был выбор, они бы предпочли, чтобы при возникновении разногласий сами короли дрались на дуэлях, сводя таким образом военные потери к минимуму, но, будучи реалистами, волшебники все же понимают, что короли на такое дело никогда не подпишутся.
Зато решая свои внутренние разногласия, маги придерживаются именно такого принципа. Любой волшебник способен выставить против своего противника огромное количество живых и неживых существ, но за редкими исключениями и если это ему позволяет его физическое состояние и он не занят другими, более важными делами, волшебник выходит на битву сам.
Героические походы являются исключением, которое только подтверждает это правило. У каждого героического похода есть свой подтекст, и обычно поход преследует совсем не те цели, которые декларирует его инициатор.
Например, одной из задач знаменитого похода Братства Кольца в Мордор было заставить Элронда выдать свою дочь замуж за Арагорна. Помимо этого, Гэндальфу удалось подставить Сарумана, выйдя в Средиземье на первые роли, грохнуть своего непосредственного конкурента Саурона, обеспечить себе благополучное возвращение на Валинор, посадить на трон Гондора своего ставленника и навсегда войти в историю самого дальновидного и удачливого боевого мага во всей множественной Вселенной.
Исходя из всего вышеизложенного, в поступке Негориуса, который все-таки сначала был магом, а лишь потом – злодеем, не усматривалось ничего удивительного.
– Уж таков я есть, – сказал Негориус. – Итак, приступим?
– Постой, – сказал Гарри. – Раз уж ты здесь и расположен к беседе, может быть, ты объяснишь мне, кто такой Большой Бо?
Негориус расхохотался.
Смеялся он долго, искренне, и если и не сгибался от смеха пополам, то только потому, что ему мешал панцирь.
Отсмеявшись, Негориус утер слезы латной перчаткой, расцарапав себе щеку.
– Так тебе ничего не объяснили? – поразился он. – Вообще ничего? Я знаю, что волшебники не любят делиться информацией, черт побери, потому что я один из них, но это уж переходит все границы! Такого от Горлогориуса не ожидал даже я!
– Так ты мне расскажешь?
– Нет, – сказал Негориус.
– Почему? – спросил Гарри.
– Потому что я злодей и негодяй и мне нравится мучить людей, – признался Негориус. – Особенно коллег по цеху, если такое понятие применимо по отношению к тебе. Но благодаря твоему вопросу я изменил свое решение. Сначала я собирался убить тебя вслед за твоим героем и оставить в живых только стрелка, но теперь я проявлю милосердие. Ты выживешь, вернешься домой и попробуешь заставить Горлогориуса рассказать тебе правду. Я предчувствую, что это будет довольно смешно. А теперь – приступим.
Гарри и Джек поднялись на ноги и отошли в сторону освобождая место для эпического поединка.
Бозел поплевал на ладони с видом заправского рубаки встал напротив Негориуса, так что теперь их разделяло всего около полутора метров – самое подходящее расстояние для двух мечников, – и, вынув Любителя Рубок из ножен, отсалютовал противнику.
Негориус торжественно водрузил на свою голову шлем.
АВТОРСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ
Вообще-то это на самом деле совсем не авторское отступление. Это наглое авторское вторжение в самую нить повествования. Это нахальный, ужасный, отвратительный ход человека, который имеет неосторожность думать, что на страницах этой книги ему все позволено.
Я и сам не слишком высокого мнения об авторах. Эти людишки почему-то думают, что знают пожелания читателя лучше самого читателя, и влезают в рассказываемую историю в самые неподходящие моменты.
Они дразнят читателя, уводят его в сторону, пытаются сбить с толку. Правда, чаще всего они маскируют эти выходки под описания природы или философские нравоучения, вставленные в текст в наименее подходящих для этого местах. Они не называют вещи своими именами, но это именно так.
Взять, к примеру, одного из самых успешных мировых писателей, который был самым успешным до появления школьной учительницы и маленького мальчика в очках и со шрамом на лбу.
Я говорю о Стивене Кинге.
Роланд, потеряв весь свой кастет, пальцы на правой руке и один из легендарных револьверов своего отца, наконец-то добрался до Темной Башни. На этот поистине нелегкий путь у него ушло семь толстенных книжных томов и двадцать лет реального времени.
И вот Темная Башня, в досягаемости которой читатели уже начали сомневаться, вырастает на горизонте, и Роланду остается сделать последний шаг. Но в тот момент, когда читатели ожидают грандиозной финальной баталии доблестного рыцаря с сумасшедшим монстром – Алым Королем, Стивен Кинг принимается описывать поле растущих вокруг Темной Башни роз и любоваться закатом.
Теперь немного слов по поводу того, что именно заставило сегодняшнего автора влезть в развитие сюжета.
Насколько я помню, ни одна финальная баталия не может занимать в книге менее трех-четырех страниц, и то при самом удачном для главного героя раскладе. Все эти прыжки по столам, переворачивание мебели, немыслимые пируэты на лестницах, вспоминающиеся в самый последний момент финты, гибнущие второстепенные персонажи, герой, стоящий на грани поражения и, вне всякого сомнения, вызывающий сочувствие у читателя, который все равно знает, чем кончится дело, являются неотъемлемым атрибутом любого уважающего себя квеста. Это и есть основное блюдо, то самое, ради которого читатель терпел вместе с героем все тяготы и лишения похода, порой опасного, а порой просто скучного.
Лишить читателя финальной баталии – это все равно что подать в ресторане десерт сразу после супа. И в том, и в другом случае возникает чувство незаполненности. Незавершенности.
Плохая финальная баталия равносильна поражению главного героя. Закрывая книгу, читатель честит автора последними словами и не чувствует себя полностью удовлетворенным. Он ощущает себя обворованным. Он заплатил деньги и не получил того, за что платил.
Но в данном случае читателю следует помнить, что Бозел – отнюдь не главный герой произведения, а Негориус – далеко не самый главный злодей.
Негориус поклонился Бозелу, и его рука легла на рукоять Шипа.
Если бы шлем позволял видеть его лицо, на нем наверняка читалась бы решимость идти до конца.
По крайней мере, такая решимость читалась на лице Бозела.
Это должен был быть тяжелый бой. Долгий бой, к концу которого оба противника истекали бы кровью от многочисленных ран на теле и шатались бы от усталости. Это должен был быть бой, исход которого решила бы не грубая сила или мастерство фехтовальщика, но решимость и воля к победе.
В общем, это должна была быть одна из тех рубок, которые так нравились зачарованному мечу Бозела.
Но ни фига не вышло.
Негориус дернул рукой, латная перчатка соскользнула с эфеса Шипа, и у постороннего наблюдателя могло бы сложиться впечатление, что Негориус пытается танцевать. Меч остался в ножнах.
Джентльмен мог бы предоставить противнику вторую попытку, а истинный джентльмен – третью и даже четвертую, сколько бы их ни понадобилось, чтобы соблюсти условия честного поединка, но Бозел не был джентльменом.
Он был драконом, а все драконы – прагматики. Любитель Рубок врезался в сочленение доспехов между панцирем и шлемом, Негориус дернул головой, теряя свой головной убор и в то же время брызгая фонтаном крови в стиле Квентина Тарантино.
На лице Негориуса было написано изумление в самой его крайней степени. Это выражение оставалось там и тогда, когда второй удар Бозела отделил голову от туловища, и она покатилась вниз по склону горы, подпрыгивая на кочках, как футбольный мяч.
А улыбающийся Негоро, стоя на самой высокой башне Цитадели Трепета, бросил вниз пустой тюбик из-под прочного и быстросхватывающегося клея.
ГЛАВА 6
Когда в нашем мире что-то заканчивается, в тот же момент что-то и начинается.
Уроборос
Негоро побаивался стрелка, и в этом не было ничего удивительного. Стрелков побаивались девяносто процентов тех людей, которым доводилось иметь с ними дело.
Стрелки были слишком замкнутой и непонятной для посторонних организацией, со своим кодексом чести и своими понятиями о морали, и никогда нельзя было заранее предсказать, чем кончится очередная встреча с представителем ордена Святого Роланда.
Итак, Негоро побаивался стрелка, но все равно пришел на встречу с сэром Реджинальдом Ремингтоном, эсквайром, без сопровождения.
С одной стороны, он теперь был если и не бессмертным, то весьма трудноуничтожаемым существом, а с другой – он был существом здравомыслящим и прекрасно понимал, что все орки Чингиз-хана не смогут его уберечь, если стрелок по той или иной причине захочет пролить его кровь.
Рандеву состоялось в окрестностях Цитадели Трепета, в небольшой роще на склоне горы.
По мнению Негоро стрелок выглядел усталым. Одежда на нем измялась и запылилась, и из черной превратилась в серую. Когда Негоро явился на встречу, стрелок сидел перед небольшим костром и пил свежесваренный кофе.
Реджи приветствовал Негоро, небрежно коснувшись двумя пальцами полей своей шляпы.
– Я тоже рад тебя видеть, – сказал Негоро. – Как прошла твоя операция?
– Довольно неплохо, – сказал Реджи. – Бывали у меня задания и потруднее. Гораздо труднее.
– Тебе понравилось Триодиннадцатое царство?
– В глазах стрелка все страны одинаковы, – соврал Реджи. Триодиннадцатое царство и населяющие его люди понравились стрелку, но откровенничать с нанимателем он не собирался.
Стрелки должны быть выше личных симпатий, так учили Реджи в ордене. Единственная вещь, к которой может быть эмоционально привязан стрелок, это его револьвер.
Теперь, став гораздо старше, нежели он был во времена обучения, Реджи догадывался, что из него и всех его собратьев по обучению хотели сотворить бездушные, хладнокровные и не задающие лишних вопросов машины для убийства. Реджи не знал, какие цели преследовали их наставники, но догадывался, что они в чем-то просчитались.
Реджи не часто задавал вопросы вслух, но это не означало, что он не задавал их самому себе. Зачастую его мучили сомнения, и он точно знал, что существуют люди, которых он не способен убить ни за какие коврижки.
– Ты добыл то, о чем мы договаривались? – спросил Негоро и тут же понял, как глупо прозвучал его вопрос. А с чего бы еще стрелок пришел на эту встречу?
– Добыл, – сказал Реджи. – Хотя, мне помнится, ядоговаривался об этом не с тобой, а с твоим хозяином.
Наметанный глаз стрелка сразу же определил, что он имеет дело с дублем. Правда, что-то в этом дубле неуловимо изменилось с момента их последней встречи, однако характер этих изменений пока оставался для стрелка загадкой.
– У босса другие дела, – сказал Негоро. – Подозреваю, что он сейчас сильно занят.
Реджи пожал плечами:
– Я могу отдать этот предмет и тебе, при условии, что ты готов со мной расплатиться.
– Конечно, – сказал Негоро и выудил из-под одежды увесистый мешок с золотом. – Как ты сам понимаешь, это – первая часть платы.
– Понимаю, – кивнул стрелок.
Он принял мешок из рук Негоро, и тот (мешок, не Негоро) сразу же исчез в чудесном саквояже Реджи.
Лишившись золота, Негоро чуть напрягся, но тут же расслабился, когда Реджи вынул из саквояжа объект сделки, завернутый в холщовый мешок.
Странно, но беря объект в руки, Негоро не испытал никакого благоговейного трепета, хотя очень на это рассчитывал.
Он не был магом и поэтому не мог уловить могущественную ауру этого предмета. На его взгляд, изначальный артефакт не сильно отличался от какого-нибудь булыжника.
Негоро в очередной раз огорчился из-за своей неполноценности и в очередной раз обозлился на своего создателя.
Совсем необязательно, чтобы дубль не имел магических способностей.
Дубль может быть каким угодно и способен унаследовать любые таланты своего оригинала, и то, каким именно он будет, целиком и полностью зависит от воли создателя.
Истории известны случаи, когда дубли были столь же могущественны, как и породившие их маги, а один дубль после тысячелетней тренировки даже превзошел свой оригинал в магической дуэли. Правда, он не предусмотрел того факта, о котором позаботился Негоро, и в момент смерти мага-оригинала из Вселенной исчезли оба участника дуэли, но от этого факт отнюдь не перестает быть фактом.
Негориус не мог сделать Негоро великим художником или композитором, потому что сам таковым не являлся но он мог сделать его весьма неплохим магом.
Однако не захотел.
Напомним, что Негориусу нужен был собеседник, а не конкурент.
Негориус был (и глагол "был" применяется по отношению к нему с полным правом) личностью амбициозной, честолюбивой и жадной до власти. Он понимал что, как ни старайся, дубль получится точно таким же, а власть – это штука, которую не делят на двоих.
Конечно, Негориус просчитался и Негоро все-таки вырос в его конкурента, причем в весьма успешного конкурента, но нам, жителям множественной Вселенном стоит поблагодарить Негориуса за то, что он не сделал своего дубля магом. Страшно подумать, что могло бы стать с нашим миром, обладай Негоро вдобавок еще и магическими способностями.
Негоро спрятал сверток под свой балахон.
– Ты хочешь знать, что это такое на самом деле? – спросил он стрелка.
– Нет, – сказал Реджи.
– И тебе даже неинтересно, зачем оно нам понадобилось?
– Нет, – сказал Реджи. – Первое правило стрелка – не задавай вопросов, кроме тех, что пригодятся тебе для выполнения миссии.
– Очень разумное правило, – одобрил Негоро. – Так я пойду?
– Конечно, – сказал стрелок. – Не смею задерживать.
– Но ты будь где-нибудь неподалеку, – сказал Негоро. – Ты же знаешь, что наше сотрудничество еще себя не исчерпало.
Стрелок молча кивнул.
ГЛАВА 7
Чего-то я в этой жизни не понимаю.
Чудовище Франкенштейна
Гарри подергал Шип двумя руками, зажав ножны между коленей. Меч не поддавался его усилиям и упорно отказывался показываться на свет.
Тело Негориуса лежало на площадке, голова покинула пределы видимости, затерявшись где-то внизу.
Джек допивал кофе. Бозел чистил Любителя Рубок какой-то тряпочкой неизвестного происхождения. Такое впечатление, подумал Гарри, что ничего и не произошло. Как будто они только что вылезли из этой чертовой горы и даже не прерывали свой завтрак.
А ведь дело-то сделано!
Как только в сознании Гарри укоренилась сия оптимистичная мысль, он выронил меч, по телу потекла невидимая энергия, и он получил очередной "левел ап".
Когда он пришел в себя, стрелок по-прежнему пил кофе, а Бозел полировал меч.
– Что-то на этот раз тебя долго колбасило, – сказал стрелок.
– Да, – сказал Гарри, прислушиваясь к своим ощущениям. – Похоже, что это был множественный "левел-ап". Так бывает, когда набираешь слишком уж много экспириенса сразу.
– Но ты же ничего не сделал, – удивился Бозел.
– Ты, по ходу, тоже ничего не сделал, – сказал Гарри. – Зарубить безоружного – не слишком благородный поступок для героя.
– Во-первых, я никогда не претендовал на то, чтобы быть героем, – сказал Бозел. – А во-вторых… Бывают благородные герои и бывают герои, доживающие до старости. Но доживающих до старости благородных героев не бывает.
– Все равно это было неправильно, – продолжал Гарри гнуть свою линию. – Джек, может быть, хоть ты меня поддержишь?
– Нет, – сказал Джек. – Не поддержу. Ты должен делать свою работу независимо от того, представилась ли тебе благоприятная возможность или же, наоборот, обстоятельства складываются не в твою пользу. Глупо было бы давать этому парню еще один шанс. Кроме того, он сам виноват в своей смерти. Нужно было лучше подгонять снаряжение.
– Дело не в подгонке, – сказал Бозел. – Лично я думаю, что это клей. Парня кто-то здорово подставил..
– Интересно, кто бы это мог быть, – сказал Гарри.
– А мне неинтересно, – сказал Бозел. – У этого парня должна быть куча врагов, и не стоит удивляться, если кто-то поимел его столь элегантным образом. Можно сказать, что Негориус был укокошен при помощи коллективного творчества.
– И ты даже не хочешь поблагодарить своего соавтора? – с иронией спросил Гарри.
– Нет, – сказал Бозел. – Я хочу, коль уж дело сделано, чтобы ты превратил меня обратно в дракона и я бы отправился к себе домой, и подальше отсюда вообще и от тебя в частности. Меня дико утомила человеческая компания, и я желаю поскорее снова стать прежним.
– Будь ты человеком, я сказал бы, что после пережитого ты уже ни за что не станешь прежним, – заметил стрелок. – Но ты – дракон, и вполне вероятно, что это тебе удастся.