Он не считал себя виноватым. Разбойник сам предложил ему помощь. Он сам решил встать на сторону колдуна Рмоана. Это он привел волшебников в храм Драна. Он, а не Тильт…
И все же успокоение не приходило. Некое неуютное чувство, очень похожее на вину, мучило молодого писца.
Он ведь мог все изменить. Он подслушал ночной разговор Дальки и Заталэйна, но принял его за сновидение. Были и другие вещи, которые должны были его насторожить. Он должен был заподозрить неладное, когда Далька внезапно переменил свое мнение и просто настаивал, чтобы Тильт прочитал заклинание со свитка!
А как уверенно Далька шагал вперед, подсказывая волшебникам дорогу! Ну конечно – он знал про ловушку! Он вел их в нее!…
Сон не шел, и Тильт отправлялся работать.
Ночные бдения за письменным столом стали ему привычны. Случалось, что он засыпал в кресле. От этого у него стали отниматься ноги. Иногда икры сводило такой судорогой, что у Тильта от боли мутнело в глазах. Он опускался на пол и подолгу массировал мышцы, пальцами чувствуя их дряблость.
Он слишком мало двигался и слишком много сидел.
Осознав это, Тильт занялся собой. По утрам он стал приседать и отжиматься от пола. Вечерами бегал и прыгал на месте, размахивая руками. Иногда делать это приходилось в присутствии траллана-охранника. Тот с одобрением посматривал на раскрасневшегося, тяжело дышащего писца, ворчал что-то. Кажется, он и сам был бы не прочь размять кости.
Движение проясняло голову и отгоняло мешающие мысли. После упражнений работалось легче и веселей.
Тильт уже привык обходиться почти без сна. Ночью он спал совсем немного – свеча толщиной в палец траллана не успевала сгореть. Недолго и чутко дремал днем, когда чувствовал в том необходимость.
День, ночь, вечер, утро – теперь это были просто мало что значащие слова. Новые сутки начинались, когда в его келью приносили еду. Тогда он брал уголь и ставил на стене еще одну черточку. Он редко их пересчитывал, теперь ход времени не влиял на его жизнь, а значит, смысла в этих отметках не было никакого. Теперь его календарь состоял из написанных страниц: две страницы тому назад он перекусил, пять страниц назад к нему заходил Дьилус, а через двадцать две страницы ему принесут давно обещанный цветок.
И самое главное – когда Книга будет завершена, он получит свободу.
Тильт старался не думать о том, что одновременно с ним свободу обретет и проклятый бог Дран. Он верил, что все обойдется, что какой-нибудь выход рано или поздно обязательно найдется. Он надеялся на это.
Но однажды Тильт увидел сон. На сказочно красивый город с неба лился огонь. Рушились крепостные башни, сложенные из белого камня. Полыхали богатые дома. По улицам в поисках укрытия метались люди, горели заживо, кричали страшно. А из развалин, из пепелищ поднимались шестирукие чудовища с кабаньими рылами, истекающими ядовитой слюной.
Фэйтиары – разумные твари, лишенные души, воины, созданные колдунами Надгорного Властелина из останков людей и животных. Недолго подчинялись они своим хозяевам. Узнав, что после решающего сражения им всем предстоит обратиться в прах, создания напали на творцов.
Так было написано в Книге Драна.
Тильт читал об этом совсем недавно.
И он знал, как называется горящий город.
Аль-Таиф, древний город народа тафов. Единственное место, где чтят одноглазого бога Хаальна.
Очнулся Тильт с уверенностью, что увиденное им во сне произошло на самом деле. Понял он и то, что мертвецы деревни Тоольи уже давно поднялись из могил, сожрали мирных крестьян и двинулись через пустыню встречать своего господина.
Написанное в Книге стало исполняться!
Это открытие оглушило Тильта почище удара палицы. Он-то думал, что мир начнет меняться, лишь когда Книга будет закончена, и втайне надеялся никогда ее не закончить. А оказалось…
Оказалось, что он виновен в гибели людей.
Сотен людей! Или даже тысяч!
Древний город Аль-Таиф был разрушен, потому что какой-то мальчишка-писец написал об этом под диктовку проклятого бога, в незапамятные времена сброшенного с небес.
А сколько еще всего было написано – о другом, о разном!
Тильт понял, что происходит.
Книга Драна нужна не только для того, чтоб поднять низвергнутого бога из огненной бездны.
Книга Драна готовит мир к приходу этого бога. Она сплачивает темные силы, собирает страшную армию. И ослабляет тех, кто может помешать планам Драна исполниться.
В Книге описаны не только те сражения, что случатся, когда проклятый бог начнет завоевывать мир, но и те, что должны произойти до его прихода.
Возможно, они уже начались.
Скорее всего!
Что там говорил покойный Ферб о дикарях-песоголовцах, появившихся на юге, и об их новом вожде?
А ведь именно об этом рассказывалось на первых страницах Книги – но тогда Тильт не вчитывался в то, что писал. Да и не умел он читать на тех языках, которые знает сейчас!
Возможно, племена песоголовцев уже напали на южные провинции, вырезали все население и сейчас сражаются с королевской армией.
А причина тому – несколько исписанных страниц.
Ну разве можно в это поверить?!
Тильт с ужасом понял, что можно…
Три дня не садился Тильт за работу, даже пера в руки не брал и к столу не подходил. Холодея, вспоминал страшные строки, написанные им: о нарождении в тихих лесах Заозерья нового племени могучих оборотней, о внезапном диком безумии, поразившем жителей маскаланского города Тай, о древней крепости Аттале, в один миг утонувшей в песках со всеми своими монахами-воинами.
Тильта бил озноб, хотя в тесном обиталище было жарко и душно.
Вечером третьего дня в келье появился Дьилус. Он принес цветок в глиняном горшке, поставил его на стол, сам расположился в кресле.
– Что невесел, почтенный мастер? Почему три дня от тебя ничего нет?
– Заболел, – буркнул Тильт.
– Ты не можешь заболеть, почтенный мастер, – возразил Дьилус. – Дран покровительствует тебе, да и мы с братьями каждый день молимся за твое здоровье.
– Я устал… – Тильт отвернулся, обхватил голову руками. – Страшно устал… Я не могу больше писать. Не буду…
– Значит, ты умрешь, – сухо сказать Дьилус. – А прежде умрут все твои родственники. Вот здесь, перед тобой, на этом полу. Точно так, как умер предатель Ферб. – Длинный узловатый палец указал на заложенную камнями нишу. – Ты будешь смотреть, как твоих родных забивают тралланы. А потом останешься один на один с мертвыми телами. Навечно замурованный в этой пещере. Этого ты хочешь?
– Нет, – голос Тильта задрожал.
– Не так давно мои братья посетили одну деревню, навестили некоего Тала и его жену Ксану. Поговорили о разном, поспрашивали кое-чего…
Тильт медленно поднял голову. Немо пошевелил губами. Сумел-таки выдавить:
– Что… что вы им сказали?
– Не все мои братья столь же разговорчивы, как я. Они больше слушают, чем говорят. А послушать было чего. Тал и Ксана рассказывали про своего среднего сына, грамотея, подавшегося в писцы да и сгинувшего без вести.
– Вы сказали им, что я жив?
– Зачем? Они и без того верят, что ты однажды вернешься.
– Я так давно не был дома.
– Когда Книга будет закончена…
– Я знаю! – Тильт взмахнул руками. – Я все знаю! Но я не могу! Просто не могу! – Слезы потекли по его щекам, в горле заклокотало. – Я хочу отдохнуть! Мне надо подумать! Отстаньте от меня! Отвяжитесь!
– Еще один день, почтенный мастер, – холодно произнес Дьилус, поднимаясь. – Думай и выбирай. От твоего решения зависит, когда ты встретишься с близкими и как эта встреча закончится.
ГАЙ. УЛИЦЫ ГАРДЫ
Гаю страх как хотелось обо всем расспросить Гриф-фа: и о том, как ему удалось выбраться из болота, и жив ли Лори со своим мудрым котом, и что сделалось с троллями. Но Грифф не позволил задать ни единого вопроса.
– Все потом, – сказал он, будто отрезал, и, быстро оглядевшись, тут же распорядился:
– Следуй за мной! И ты тоже, не знаю, как тебя зовут…
Через дыру в крыше они залезли в башню. Там было темно и пыльно; сквозь узкие щели бойниц внутрь врывались тонкие лучи света, похожие на лезвия призрачных сабель. В самой середине скрипучего дощатого пола располагался неприметный квадратный люк; Гай обнаружил его, лишь когда Грифф ухватился за железное кольцо и, крякнув от натуги, приподнял массивную крышку.
– Лезьте сперва вы…
– Это еще кто?! – шепотом спросил Скабби, пособляя Гаю поставить ноги на ступеньки.
– Я с ним в Гарду из Дила шел, – так же шепотом ответил Гай. – С ним и с троллями. И еще парнишка один был.
– Здоровый мужик, – с уважением, но в то же время настороженно пробормотал Скабби.
– Эй, хватит вам там шипеть! – прикрикнул на них Грифф- – Давайте двигайте вниз, да поскорей…
Истертые ступени узкой винтовой лестницы круто уходили во тьму. Спускаться по ним было жутковато, но иного выхода отсюда не было. Гай и Скабби двигались боком, прижимаясь спинами к холодной неровной стене и судорожно цепляясь за выступающие камни. Грифф поотстал, пропал из вида.
– И что это за башня такая, – сердито бормотал Скабби. – Ни тебе оконцев нормальных, ни площадок для передыха. А лестница и вовсе – страх один.
– Может, с башни этой раньше сигналы какие подавали, – предположил Гай, с тревогой прислушиваясь, идет ли за ними Грифф. – Маяк, может, это был.
– Это Ведьмина Труба, – донесся сверху голос Гриф-фа. – Ее волшебники строили для своих надобностей, Только для каких именно – уже никто не помнит. Один Рмоан, может, и знал.
Грифф нагнал приятелей, поймал Гая за руку, попридержал.
– Ты ведь знал Рмоана, маленький мастер? Это он вниз сорвался?
– Он не сорвался. Он прыгнул.
– А поговорить с ним ты успел?
– Немножко.
– Что он сказал перед смертью? Вспомни все, это может быть очень важно.
– Ну, не знаю… – Гай пожал плечами. – Он чудной был. Словно не в себе. Сказал, что герцог погиб, а бургомистр бежал. Велел всем спасаться.
– А еще что?
– Ну… – Гай нахмурился, вспоминая, – Про библиотеку свою сказал, что сжег ее. Ничего, сказал, они от меня не получат. И прыгнул. Прямо на копья.
– А про Драна ничего не обмолвился? Про тралланов, может, что говорил?
– Да нет вроде бы. Сказал только, что, мол, написанное исполняется, мертвецы вот оживают и древние чудовища… А больше ничего…
– Эх! Чуть-чуть я опоздал!…
Ступени кончились, и Грифф, цокая башмаками по каменному полу, отошел в сторону. Выбитый из кремня сноп искр высветил на миг его лицо, ало затлел на ладони комочек высушенного мха. Грифф поднес его к губам, подышал на него, а потом осторожно перенес разгорающийся огонек на просмоленную обмотку торчащего в стене факела.
По тому, как Грифф все это проделывал, было понятно, что действует он не наугад и вслепую, а в согласии с четким, одному ему ведомым планом. Гай осознал это, и ему сразу стало спокойней. Теперь он верил, что они сумеют выбраться из Гарды, пусть даже на улицах будет не протолкнуться от ходячих мертвецов. А если вспомнить, что Грифф каким-то чудом смог выйти из Гнилого Покоса, ничуть при том вроде бы не пострадав…
– А как же ты, почтенный Грифф, из болота вылез? – спросил Гай. – Я же видел, что тебя щупальце ударило.
– Запомни, маленький мастер: с тем, кто с тобой заговаривает, всегда можно договориться, – назидательно проговорил Грифф, повернув к писцу голову. – А потому, если ты не собираешься ни с кем договариваться, то не стоит и начинать разговора.
Гаю эти слова мало что объяснили.
– А Лори живой ли? – спросил он, решив пока не слишком приставать к занятому факелом Гриффу. – А тролли мои, с ними что?
– Живы… Все живы, целы, даже кот мешочный. Если все в порядке будет, так скоро свидитесь. Оставил я их в надежном месте. Не тащить же всех сюда было… Ладно, хватит тебе болтать, давайте-ка поскорей выбираться…
Дальнейший путь Гай помнил плохо: кругом было темно, от горящего факела во все стороны шарахались тени, сверху капала вода, а уши словно глиной залепило. Грифф шел вперед так быстро, что приходилось бежать, чтобы поспеть за ним.
– А это ничего, что я с вами? – спросил, отдуваясь, Скабби. Обращался он к Гаю, но ответ получил от Гриффа.
– Это даже хорошо, – сказал тот, не оборачиваясь и не замедляя шага. – Когда мертвецы нас окружат, мы оставим тебя им на съедение, и пока они будут заняты, сами тихо ускользнем.
– Он шутит, – успокоил Стрекотуна Гай.
– Даже не думал шутить, – мрачно откликнулся Грифф и в очередной раз свернул в какую-то черную дыру.
Мертвецы поджидали их на выходе. Было их четверо, одеты они были в ржавые доспехи, на которых едва просматривалась замысловатая чеканка.
– Этих не бойтесь, – быстро сказал Грифф и шагнул вперед, выставив перед собой растопыренную ладонь с поджатым указательным пальцем. Странный знак подействовал, мертвецы не двинулись с места, только головы повернули, внимательно наблюдая за людьми.
– Держитесь ко мне как можно ближе, – шепнул Грифф. Впрочем, эти слова были излишними. Гай и Скабби и без того наступали проводнику на пятки.
Они прошли в шаге от мертвых воинов. Гай не смел дышать; он даже зажмурился – так страшно ему было, но с закрытыми глазами оказалось вдвойне страшней, и потому он тут же их открыл.
Мертвецы таращились прямо на него. В их безгубых раззявленных ртах что-то шевелилось: возможно, гнилые языки, но, скорей всего, могильные черви или болотные пиявки. Гай тихо ойкнул, рванулся вперед и налетел на Гриффа. Тот повел плечами и лениво обернулся:
– Не так споро, маленький мастер. Не забегай вперед, если не хочешь раньше времени лишиться головы.
Отбросив ненужный больше факел, Грифф вытащил меч.
– Теперь будьте осмотрительны, – сказал он, глядя вперед. – Нам нужно покинуть Гарду, пока в город не вошли тралланы.
– А где мы сейчас? – спросил Скабби из-за спины Гая.
– Местные жители называют это место Отхожими Улицами. Видимо, потому, что поселившиеся здесь золотари сливают все дерьмо Гарды в протекающую неподалеку речушку. Мы скоро ее унюхаем…
Отхожие Улицы были узки и зловонны, словно сточные канавы. Некрашеные деревянные домики подпирали друг друга; казалось, расступись они, разойдись на чуть – и кривые стены их, лишившись привычной опоры, тут же развалятся, рассыплются на трухлявые доски и прогнившие бревна. Так что живые мертвецы, попадающиеся приятелям навстречу, выглядели здесь очень даже к месту.
Гая поначалу бросало в дрожь от зрелища мертвых солдат, стерегущих мертвые улочки. Сердце молодого мастера проваливалось в живот каждый раз, когда мертвецы, заметив чужаков, громыхали ржавыми доспехами и сдвигались со своих мест. Но уверенно вышагивающий Грифф, выставив перед собой растопыренную ладонь, тут же успокаивал покойников и возвращал их на место.
– Как ты это делаешь? – спросил Гай. – Что это за жест такой?
– Это мой опознавательный знак, – сказал Грифф. – Но тебе он не поможет, маленький мастер, а только навредит. Так что постарайся поскорее о нем забыть…
На небольшой площади, заставленной бочками и золотарскими тележками, опознавательный знак Гриффа вдруг не сработал. Для самого Гриффа это, кажется, сюрпризом не стало. А вот Гай и Скабби натерпелись изрядного страху, когда четыре жуткие фигуры вместо того, чтобы замереть на месте, внезапно подняли клинки и, приняв боевые стойки, двинулись вперед. Грифф довольно громко произнес несколько непонятных слов, но и это не остановило закованных в латы мертвяков.
– Бежим, – хрюкнул перепуганный Скабби.
– Бежим, – неожиданно согласился Грифф и, сделав стремительный выпад, отсек руку ближайшему противнику. Гай решил, что сейчас начнется драка, но не успел испугаться – Грифф, подхватив его под локоть, уже мчался куда-то вбок. Отставший, замешкавшийся Скабби вскрикнул, словно попавшийся в когти ястребу кролик, и бросился догонять ускользающих приятелей; за ним по пятам устремились мертвецы, среди которых был и тот, что лишился руки.
Бегали покойники на удивление быстро, но Грифф легко от них оторвался, свернув в тесные дворы, больше похожие на забитые мусором лабиринты. Чужому человеку ничего не стоило здесь потеряться. Кривые проулочки петляли, чудным образом пересекаясь и замысловато переплетаясь, старинные дома налезали друг на Друга, их крыши порой смыкались над головами беглецов, словно пещерные своды. Под ногами хлюпала жижа, в тени возле стен возились тощие крысы. Здесь ни что не напоминало о падении Гарды. Плавающий дым далеких пожаров можно было принять за туман, а запах гари терялся среди прочих, куда более отвратительных ароматов. Порой Гаю казалось, что в окнах домов мелькают бледные человеческие лица, несколько раз он замечал маячащие впереди фигуры, которые спешили убраться с пути бегущих незнакомцев.
– Это люди? – спросил задыхающийся Гай у Гриффа.
– Это мразь, – коротко ответил тот, видом своим и интонацией показывая, что не желает продолжать разговор.
Вскоре поганый квартал кончился, улицы сделались шире и светлей, а дома стали ровней и выше – те дома, что уцелели после бомбардировки и которые обошел огонь пожаров. Таковых было немного. В едком воздухе плавали хлопья сажи, черная поземка вилась над брусчаткой, от дыма першило в горле. Всюду валялись трупы защитников Гарды: были среди них и простолюдины в длинных рубахах, и мастеровые в самодельных, на скорую руку склепанных доспехах, и почтенные торговцы в атласных жилетах, надетых поверх вороненых кольчуг. Одного убитого Гай запомнил крепко – молодой могучий парень, по пояс голый и босой, лежал животом вниз, но лицо его было обращено к небу. За ним – из-под него – шагов, наверное, на шесть, тянулась длинная грязная веревка. Гай переступил ее, увидел вьющихся жирных мух и вдруг сообразил, что никакая это не веревка, а человеческие кишки. И так ясно ему представилось, как этот богатырь со вспоротым брюхом бежал на врага, волоча по земле собственную требуху, что тошнота согнула писца пополам, а по желудку словно бритвой резануло.
– Ну-ну, молодой мастер, – обернувшись, пожурил Грифф. – Не лучшее время ты выбрал, чтоб проблеваться. Хотя я тебя прекрасно понимаю.
Гай ладонью вытер рот и, превозмогая боль, распрямился.
– Долго еще? – вымученно спросил он.
– А вон, гляди, уже стену видно, – сказал Грифф и, быстро выдвинув перед собой растопыренную ладонь, остановил очередного несущегося на них мертвяка.
Стены не было. Была огромная затопленная дымом яма, вокруг которой громоздились каменные обломки.
– Вот и выход, – объявил Грифф, взобравшись на выкорчеванное взрывом дерево и обозревая с него окрестности.
– А что тут произошло? – спросил Скабби, подавленный представшей перед ним картиной разрушений.
– Пороховой склад рванул, – объяснил Грифф. – Слышал, наверное? Нашлись у тралланов да у мертвяков помощники, посодействовали… – Оглядевшись, он спрыгнул на горячую черную землю, усеянную камнями и головешками. Пихнул ногой искореженный пушечный ствол, катнул его под уклон, пнул ком железа, в котором с трудом можно было распознать кованый панцирь.