И мне достоверно известно, что многие зажиточные люди, даже лорды Глубоководья, готовы широко открыть свои кошельки ради дальних странствий. И пусть эта поездка пройдет не так, как они ожидали, пусть погода или компания окажутся неблагоприятными, пусть им не понравится еда или их постигнет какая-нибудь несерьезная болезнь, лорды всем будут рассказывать о том, что путешествие стоило затраченных усилий и денег. Причем ценить они будут не само путешествие или полученную выгоду, а воспоминания о приключениях, которые станут хранить до самой своей смерти. Конечно, жизнь заключается в приобретении опыта, но не менее важную роль в ней играют воспоминания и рассказы о приключениях!
И напротив, в Мифрил Халле я знаю много дворфов, в основном из старшего поколения, которые наслаждаются рутиной, и каждый их день в точности повторяет день предыдущий. Каждый обед, каждый час работы, каждый удар кирки или молота в точности соответствует приобретенным с годами навыкам. В их работе присутствует оттенок иллюзии, хотя я никогда не стал бы говорить этого вслух. Эта внутренняя, почти невыразимая логика заставляет их всегда возвращаться к определенному месту. Об этом даже поется в старинной дворфской песне:
Я этим был занят весь день вчера,
И я не вознесся в Чертог Морадина.
Сегодня займусь тем же самым с утра,
И опять не помру.
Логика проста и незатейлива, и эта ловушка срабатывает почти безотказно. Если я накануне занимался каким-то делом и сегодня стану заниматься тем же самым, можно предположить, что и результат будет прежним.
В итоге я завтра тоже буду жив, чтобы продолжать привычное занятие.
Вот так существование создает - фальшивую - уверенность в долгой жизни, но даже если эта предпосылка была бы верной и похожие друг на друга дни гарантировали бессмертие, разве такое существование не хуже тревожной близости смерти?
С моей точки зрения, эта злополучная логика приводит к совершенно противоположным результатам! Десятилетие подобной жизни гарантирует скорейшее приближение к смерти, поскольку эти десять лет, не содержащие никаких событий, проносятся как один миг, не оставляя после себя почти никаких воспоминаний. В этих ничем не примечательных мгновениях, часах и днях нет места изменениям, нет места первому поцелую.
Непрерывные странствия и жажда перемен в это опасное время в Фаэруне тоже могут значительно укоротить жизнь. Но в эти часы, дни или годы, независимо от их продолжительности, я проживу более долгую жизнь, чем кузнец, который изо дня в день бьет своим молотом по куску знакомого до мельчайших подробностей металла.
Жизнь - это впечатления, и длительность ее измеряется воспоминаниями, а те, кто может рассказать тысячи историй, живут гораздо дольше людей, придерживающихся привычной рутины.
- Дзирт До’Урден
Глава 1
Попутные ветра и волны
Под свист ветра в снастях, под скрип высоких мачт, в высоком вихре брызг, высоко взлетавших из-под резного носа, "Тройная удача" перескакивала с волны на волну с ловкостью профессионального танцора. Все звуки гармонично сплетались в одну вдохновляющую энергичную мелодию, и капитан Мэймун решил, что даже нанятый для воодушевления команды музыкальный оркестр не смог бы ее улучшить.
Погоня продолжалась, и каждый человек на борту корабля знал это и чувствовал.
Мэймун, крепко держась за направляющий канат, стоял впереди у правого борта, ветер развевал его каштановые волосы и хлопал полами наполовину расстегнутой черной рубашки, приоткрывая угольно-черный шрам на левой стороне груди.
- Они уже близко, - раздался за его спиной женский голос, и Мэймун повернулся, чтобы приветствовать сверхмага Арабет Раурим, хозяйку Южной Башни.
- Это подсказывает твоя магия?
- А разве ты сам не чувствуешь? - спросила женщина.
Она слегка тряхнула головой, и ветер, подхватив ее рыжие, спускавшиеся до талии волосы, отбросил их далеко назад. Ее блуза была так же не застегнута, как и рубашка Мэймуна, и молодой человек не смог удержаться, чтобы не полюбоваться великолепным видом.
Он тотчас вспомнил о прошедшей ночи, и о предыдущей, и о многих других ночах этого восхитительного путешествия. В оплату своего проезда Арабет кроме значительной суммы денег пообещала удивительные и волнующие приключения, и Мэймун не мог не признать, что она сдержала свое слово. Ара-бет была примерно того же возраста, что и он сам, чуть моложе тридцати. Эта умная и привлекательная женщина, порой дерзкая, порой застенчивая, постоянно держала в напряжении Мэймуна и всех остальных окружающих ее мужчин, поддерживая неослабевающий интерес к своей особе. Арабет прекрасно сознавала свою власть над ними, и Мэймун это понимал, но был не в силах стряхнуть ее чары.
Арабет подошла ближе и игриво потрепала пальцами его волосы. Мэймун быстро оглянулся, надеясь, что их не видит никто из членов экипажа, поскольку такое поведение только подчеркивало, что он слишком молод, чтобы управлять кораблем, а выглядит еще моложе, чем на самом деле. Он был высоким и стройным, но мускулистым мужчиной с мальчишескими чертами лица и светло-голубыми глазами. Как и у всякого настоящего моряка, его ладони загрубели от мозолей, но кожа еще не обветрилась и не задубела от постоянного пребывания под палящим солнцем.
Арабет пошла дальше и спустила руку на грудь, поглаживая гладкую кожу и твердый рубец шрама, где смола намертво въелась в тело. Мэймун и сам сознавал, что расстегивает рубашку в основном для того, чтобы показать шрам и напомнить окружающим, что большую часть жизни он провел с мечом в руке.
- Ты настоящий парадокс, - заметила она, вызвав улыбку на лице Мэймуна. - Ты тонкий и сильный, нежный и твердый, добрый и безжалостный, ты одновременно артист и воин. С лютней в руках ты поешь голосом сирены, а если берешься за меч, сражаешься с ловкостью мастера-дроу.
- Тебя это сбивает с толку?
Арабет рассмеялась.
- Я бы прямо сейчас затащила тебя в твою каюту, - сказала она, - но они уже близко.
Словно в подтверждение ее слов - Мэймун был уверен, что Арабет, прежде чем произнести свое замечание, прибегла к магии, - раздался крик впередсмотрящего:
- Паруса! На горизонте появились паруса!
- Два корабля, - сказала Арабет Мэймуну.
- Два корабля! - раздалось с марсовой площадки.
- Это "Морская фея" и "Причуда Квелча", - сказала Арабет. - Как я и говорила, когда мы отплывали из Лускана.
Мэймун ответил чародейке лишь беспомощной улыбкой. Он напомнил себе о приятностях путешествия и полновесном кошельке золота, ожидавшем в конце маршрута.
А потом возникло горько-сладостное воспоминание о его старом корабле "Морская фея" и о старом капитане Дюдермонте.
***
- Эй, капитан, если это не Аргус Ретх, можешь считать меня сыном короля варваров и королевы орков! - воскликнул Вайлан Миканти и, еще не закончив фразу, невольно поморщился, вспомнив, какому образованному человеку он служит.
Он окинул капитана взглядом с головы до ног - от тщательно подстриженных волос и бородки до высоких черных сапог без единого пятнышка. Волосы капитана почти полностью поседели, но на вид ему не было еще и пятидесяти лет, и седина лишь усиливала благородство его облика.
- Значит, бутылку лучшего вина - Домасу Ширингвейлу, - весело ответил Дюдермонт, и Миканти немного расслабился. - Вопреки всем моим опасениям, предоставленная им информация оказалась верной, и мы наконец увидели корабль этого гнусного пирата.
Он хлопнул Миканти по спине и через плечо оглянулся на корабельного мага, сидевшего на краю кормовой палубы и болтавшего костлявыми ногами под подолом тяжелого одеяния.
- И скоро он окажется в пределах досягаемости нашей катапульты, - громко добавил Дюдермонт, желая привлечь внимание мага Робийарда. - Если только наш колдун сумеет сильнее надуть паруса.
- Можешь не сомневаться, - отозвался Робийард и с важным видом шевельнул пальцами.
Кольцо, дававшее ему власть над капризным проявлением природы, направило в паруса "Морской феи" мощный поток воздуха, от которого жалобно заскрипели мачты.
- Мне уже надоела эта погоня, - заметил Дюдермонт, по-своему выразив нетерпеливое желание схватиться с отвратительным пиратом.
- И мне тоже, - добавил маг.
Дюдермонт не собирался оспаривать его заявление, к тому же он знал, что заслуги Робийарда в магическом наполнении парусов дополнены устойчивым попутным ветром. И при более спокойной погоде "Морская фея" при помощи мага и его кольца могла мчаться достаточно быстро, тогда как его противнику едва хватило бы сил двигаться. Капитан похлопал Миканти по плечу и увлек его к новой, значительно усовершенствованной катапульте, установленной на борту "Морской феи". Изготовленное дворфами орудие, туго опоясанное металлическими полосами, было способно выпускать увеличенный объем зарядов. Бросающий рычаг вместе с корзиной, опутанный крепкими цепями, был до отказа отведен назад ожидавшими приказа стрелками.
- Сколько еще? - нетерпеливо спросил Дюдермонт у наблюдающего офицера, стоявшего возле катапульты с биноклем в руке.
- Возможно, мы могли бы попасть в корабль смоляными шарами, но этого недостаточно, чтобы порвать их паруса… Надо бы подойти ярдов на пятьдесят ближе.
- А каждый рывок дает только один ярд выигрыша, - с притворным смирением вздохнул Дюдермонт. - Да, надо бы подыскать более могущественного мага.
- Тогда тебе пришлось бы обратиться к самому Эльминстеру, - огрызнулся Робийард. - И он в своем безумном тщеславии прожег бы тебе паруса. Пожалуйста, можешь нанять его на службу, я с удовольствием отдохну и еще с большим удовольствием посмотрю, как вы будете добираться до Лускана вплавь.
На этот раз вздох Дюдермонта был вполне искренним.
Так же, как и усмешка Робийарда. Мачты "Морской феи" снова заскрипели, выгнулись вперед, и полные ветра паруса быстрее погнали корабль по темнеющей воде.
Вскоре после этого все, кто был на борту, даже бесстрастный с виду маг Робийард, затаив дыхание, ждали команды "Лечь на правый галс!".
"Морская фея" застонала от напряжения, вода за бортом забурлила, но команда была выполнена, и корабль повернулся, чтобы катапульта могла произвести выстрел. И орудие выстрелило. Дворфская осадная катапульта со скрежетом и лязгом швырнула в воздух несколько сотен фунтов изогнутых металлических пластин. В момент выстрела цепи развернулись на полную длину, и снаряды осыпали палубу "Причуды Квелча", разорвав паруса в клочья. Раненый пиратский корабль моментально лишился скорости, и "Морская фея" сделала левый разворот. На палубе пиратского корабля закипела бурная деятельность, и через мгновение там уже появились готовые к бою лучники. Члены экипажа "Морской феи" тоже не заставили себя ждать и выстроились вдоль левого борта, сжимая в руках комбинированные луки. Но по плану атаки первый удар должен был нанести Робийард. После необходимых заклинаний для защиты от магической атаки Робийард воспользовался заговоренной курильницей и вызвал элементаля воздуха. Существо появилось в виде водяного смерча, отмеченного некоторым сходством с человеческой фигурой. Поток воздуха был достаточно мощным, чтобы удерживать водяную массу и тем самым сохранять свою форму. Похожий на облако элементаль, послушный кольцу Робийарда, почти незаметно проплыл над бортом "Морской феи" и направился к "Причуде Квелча".
Капитан Дюдермонт высоко поднял руку и оглянулся, ожидая инструкций мага.
- Держи курс параллельно борту и не отставай от них, - приказал он рулевому.
- Не стрелять? - удивился Вайлан Миканти, выразив общие чувства присутствующих.
Обычно в таких случаях "Морская фея" разворачивалась бортом к противнику, давая возможность лучникам обстреливать палубу пиратского корабля с наиболее выгодной позиции.
На этот раз Робийард предложил новый план сражения с командой "Причуды Квелча", более жестокий и эффективный план уничтожения негодяев, не заслуживающих никакой пощады.
"Морская фея" подошла ближе, лучники на обоих бортах подняли оружие.
- Ждать моей команды, - предупредил Дюдермонт, все так же высоко держа руку.
Не один из стрелков при этих словах вытер пот со лба, не один нервно перебирал пальцами тетиву. Дюдермонт приказывал им отдать инициативу противнику и предоставить пиратам первыми произвести залп.
Но экипаж был опытным и дисциплинированным и верил своему капитану. Лучники повиновались.
А лучники Аргуса выпустили залп стрел прямо в неожиданно налетевший вихрь, вызванный помощником Робийарда.
Полупрозрачное существо поднялось над темной водой и внезапно завертелось с такой бешеной скоростью, что стрелы лучников Аргуса, едва успев сорваться с тетивы, были затянуты водяным смерчем. А затем Робийард приказал ему приблизиться к палубе вражеского корабля, так что лучники были вынуждены отказаться от попытки перезарядить оружие.
И вот, когда между кораблями оставалось всего несколько футов, Робийард кивнул Дюдермонту. Капитан мысленно досчитал до трех - именно столько времени требовалось магу, чтобы отозвать элементаля воздуха, а вместе с ним и ветер. Лучники Аргуса, полагая, что смерч послужит им не только помехой, но и защитой, даже не двинулись с места, когда залп стрел ударил по ним почти в упор.
- А они молодцы, - сказала Арабет Мэймуну.
Они склонились над волшебной чашей, чтобы во
всех подробностях наблюдать за разворачивающейся вдали битвой. Вслед за шквалом стрел с "Морской феи" снова ударила катапульта, и на палубу "Причуды Квелча" обрушился убийственный град мелких камней. Вскоре рулевой "Морской феи" подвел свой корабль к борту, и в воздухе замелькали абордажные крючья и сходни.
- Пока мы туда доберемся, все будет закончено, - откликнулся Мэймун.
- Пока ты туда доберешься, - подмигнув, поправила его Арабет. Она пробормотала заклинание и исчезла из виду. - И подними свой настоящий флаг, иначе "Морская фея" потопит и тебя тоже.
Мэймун рассмеялся, заслышав бесплотный голос чародейки, собрался что-то ответить, но всплеск воды подсказал ему, что Арабет уже открыла портал перехода между измерениями и унеслась прочь.
- Поднять флаг Лускана! - громко крикнул он I экипажу.
"Тройная удача" находилась в самом выгодном положении, поскольку за ее командой не числилось никаких преступлений или нарушений закона. А флаг Лускана и явное намерение помочь Дюдермонту обеспечат кораблю самый радушный прием.
Мэймун, нисколько не колеблясь, и в самом деле собирался встать на сторону Дюдермонта в схватке против Аргуса Ретха. Хотя его и самого нередко называли пиратом, он не имел ничего общего с Ретхом - безжалостным убийцей, получавшим удовольствие от издевательств и пыток беззащитных людей.
Сам Мэймун не терпел жестокости, и возможность стать свидетелем долгожданного поражения свирепого пирата стала одной из причин, по которым он согласился принять на борт Арабет. Он вдруг понял, что от нетерпения перегнулся через поручни. С великой радостью он сам схватился бы с Ретхом на мечах.
Но Мэймун слишком хорошо знал Дюдермонта, чтобы рассчитывать на долгую битву.
- Запевай! - приказал капитан, бывший одновременно и известным бардом.
Экипаж подчинился и запел восторженную похвалу "Тройной удаче", вставляя вместо припева предостережение врагам: "Берегитесь, мы уже близко!"
Мэймун, тряхнув головой, отбросил назад густые каштановые кудри и, прикидывая оставшееся до цели расстояние, прищурил голубые глаза, благодаря которым выглядел моложе своих двадцати девяти лет.
Люди Дюдермонта уже высыпали на палубу.
***
Робийард внезапно ощутил приступ скуки. От Аргуса Ретха он ожидал большего, хотя уже долгое время подозревал, что громкая репутация пирата была заслужена в основном благодаря его склонности к жестокости. В прошлом Робийарду, бывшему магу Главной Башни, не раз приходилось встречаться с подобными людьми: будучи обыкновенными личностями в отношении умственных способностей или отваги, они казались более значительными из-за того, что презирали общепринятую мораль.
- Паруса слева от кормы! - крикнул впередсмотрящий.
Робийард взмахнул рукой, прочел заклинание, усиливающее зрение, и остановил взгляд на появившемся корабле и полотнище флага, быстро скользящего вверх по снастям.
- "Тройная удача", - пробормотал он, заметив стоящего на мостике молодого капитана Мэймуна. - Шел бы ты своим путем, парень.
Недовольно вздохнув, он развеял изображение Мэймуна и его корабля и снова переключился на разворачивающуюся перед ним схватку. Он подозвал к себе рожденное из воздуха существо, пробормотал заклинание левитации, и по его приказу воздушный поток плавно понес мага к "Тройной удаче". Робийард на лету осматривал палубу, стараясь отыскать корабельного чародея. Он прекрасно понимал, что пиратам не справиться с натиском абордажного отряда Дюдермонта и единственную угрозу может представлять только магия.
Вскоре он ухватился за канат такелажа, прервал свой полет и неторопливым движением вытянул палец по направлению к ближайшему пирату, посылая в него магический заряд. Пират пару раз подпрыгнул на месте, его длинные волосы тотчас встали дыбом, а потом он упал и забился в судорогах.
Робийард больше даже не взглянул в его сторону. Он переводил взгляд с одной группы дерущихся на другую, и стоило пиратам на какое-то мгновение потеснить людей Дюдермонта, как маг вытягивал палец в ту сторону и залп волшебного огня поражал дерзких разбойников.
Но где же корабельный маг? И где сам Ретх?
- Наверняка спрятался где-то в тайнике, - пробормотал Робийард себе под нос.
Он разрушил чары левитации и спокойно зашагал по палубе.
Сбоку к нему устремился пират и, резко взмахнув саблей, нанес убийственный удар, но Робийард, конечно же, был готов к столь грубым нападкам. Сабля едва прикоснулась к его телу, но остановилась, словно наткнувшись на гранитный утес: магический барьер надежно останавливал любое человеческое оружие.
А потом пират, подхваченный волшебным вихрем, взлетел над ограждением палубы, отчаянно замахал руками и ногами и через мгновение с плеском упал в холодные океанские волны.
Услуга старинному приятелю?
В его голове раздался магический шепот, и Робийард тотчас узнал этот голос.
- Арабет Раурим?! - изумленно воскликнул он и горестно покачал головой.
Что же делает эта многообещающая молодая чародейка на корабле Аргуса Ретха?
Робийард вздохнул, сразил залпом волшебного огня еще пару пиратов, послал своего помощника, рожденного из воздушной стихии, к ожесточенно сражавшейся группе, а сам направился к палубному люку. Оглянувшись по сторонам, он откинул крышку мощным порывом ветра, а затем снова прибегнул к помощи кольца и стал плавно спускаться на нижнюю палубу, не желая утруждать себя хождением по трапу.
***