- А давайте я ему все же зубы выбью?
- Сядьте, Риолин, - поморщился Сеул.
Пуго, воспользовавшись паузой, поспешно затараторил:
- Вообще-то заведение у меня давно уже не кабак, а трактир - уважаемый трактир. И раз стража на Второй Стене человека пропустила, значит и мне не грех такого пускать. Комнаты мои наверху не грязные, и клопов не держим. Шлюх тоже не пускаем туда - у меня приличное заведение. А в приличном заведении в вещах постояльца шариться не принято, так что найди вы там даже склад оружия для полного кавалерийского полка, это не ко мне претензия. А про сукно знать не знаю - я в подвал кроме как вино проверять не спускаюсь, не иначе как кто-то из слуг смошенничал, а может и вовсе с давних времен лежит, еще до меня. До того, как я трактир этот прикупил, там знатный вертеп был. И вообще, мы с вами люди не глупые, давайте уж напрямую - раз вы меня еще не придушили, и не потащили к зайцам, значит, скорее всего, и не придушите. И сукно это вам вообще нахрен не надо, как и все остальное. Так чего вам от Пуго надобно?
- Правда нам нужна - правда. Вся правда. Все что ты видел, и что не мог видеть. Вспомни все, вспомни даже сколько мотыльков ночных кружило у лампы над дверями в кабак. Вспоминай все - с самого начала вспоминай. И рассказывай. Все до последнего слова. Даже не думай что-либо утаить. Я это почувствую. И тогда ты умрешь. И труп твой отнесут зайцам. А потом… потом, возможно, умрем мы… и не только мы… И все из-за того, что ты решил скрыть одно единственное слово. Надеюсь, ты не совершишь такую глупость. А теперь начинай…
- Господин, не знаю, как вас звать - с чего же тут начать…
- Сначала начинай. С самого начала.
- Ну, если сначала, то он мне сразу не понравился.
* * *
Этот парень не понравился трактирщику сразу. Пуго не первый день провел меж стен, и местную публику знал от и до. Нет, это точно не местный. В принципе, это не беда - межстенье это такое место, где народ вечно мечется от стены к стене, разбавляя этой суетой степенное существование коренных обитателей столичного пограничья. В заведении Пуго всем рады - главное плати, и не бей посуду. А если бьешь чью-то морду, то делай это на улице, за углом. Если вообще прирезать кого решил, так еще дальше отползай - нечего нюхачей на почтенный трактир наводить. Если повадится стража тут чес устраивать, того и гляди, репутацию потеряешь. А не будет репутации, так жить придется на меди - больше торговля пивом не принесет. Серебро это серебро - его носят люди серьезные. И для них нужно место тихое, с соответствующей репутацией.
Вот, например, как трактирчик Пуго. Достойнейшее заведение: полы чистые, столы вытерты, пиво разносит пара смазливых девиц, причем не шлюх, а серьезных девок - за зад ущипнуть попробуешь, так можешь и схлопотать, а уж о большем и не мечтай. А самое главное - есть второй этаж, а уж там все вылизано до блеска, и платят не медью.
Серьезные люди туда за серьезными делами приходят. В другом месте за стеной может нюхач сидеть с писарем наготове, а у Пуго не так - у Пуго стены это стены. И его стены тайны держать умеют. И за это Пуго платят серебром - за порядок и надежность. Если ты снял комнату у Пуго, ты временно стал хозяином маленького замка. Стены здесь тараном не прошибить - ори не ори, не услышит никто. На окнах литые решетки и внутренние ставни. Попасть наверх можно лишь через общий зал, пройдя по лестнице у всех на виду. Чужаку это не светит - день и ночь парочка слуг наготове. По трактиру работают, само собой, но главная задача для этих мордоворотов, разборки с нехорошими посетителями - один постоянно в зале дежурит для оперативного реагирования. Дебоширов они заранее примечают, глаз набитый - оба в страже поработать успели. Да и сам Пуго хоть и немолод, но силу не растерял - мало кто на ногах больше минуты против него устоит. Удар такой, что хоть дрова им коли - кулак будто гиря. Справляются с проблемами здесь легко.
Днем, до закрытия ворот, в трактире случайного люда хватает. От ворот до ворот народ бегает покуда светло, а жрать да пить надо, вот и забредают. Фазанов, фаршированных перепелиными языками, здесь не подадут, но зато навалят каши, жареных сосисок, жбан пива поставят, и все за пару медяков. А что еще надо крестьянам да мелким торгашам?
Вечером ворота закрываются, и все - случайным людям тут делать больше нечего. Наступает время для обитателей межстенья. Чужаков нет - все свои. Тихо становится, спокойно. Зал полупустой. Обитатели верхних комнат спускаются, рассаживаются у столов вдоль стен, поодаль друг от друга, и шепчутся кучками о своих важных делах. Пара завсегдатаев трется у стойки перед Пуго, да порхает со снедью и питьем оставшаяся до закрытия служанка.
Обычный вечер.
А этот тип необычный. Чужой он. Хрупкий, невысокий, бледный, глаза чистые, наивно-доверчивые, но с затаенной лукавинкой. Ну будто девка переодетая. Одежда хорошая - такие тряпки богатые студенты таскают. И капюшон на голову накинут - так ученики любят бродить… или мелочевка до сини не доросшая. Студент? Или, может, маг-недоучка? И чего это его занесло сюда в такую пору?
Пуго подманил пальцем Суару. Служанка подскочила к стойке, выжидательно уставилась на хозяина:
- Ты этого хмыря в плаще знаешь?
- Нет, первый раз вообще вижу. Да и какой это хмырь - симпатичный мальчик.
- У! Лярва - об одном только думаешь! Что-то я смотрю он пьет медленно, кружку ты ему не обновляешь.
- Так он вообще не пьет. Заказал, а не пьет. И не ест.
- Послали боги посетителя - он что, собрался над этой кружкой всю ночь трястись?
- Не знаю. Закрываемся же скоро. Спросить его, снимет ли он комнату?
- Я тебе дам спросить! Бегом на кухню, копуша - Борт со своими дружками уже поглядывает косо на тебя. Небось ждут горячего!
Старуха Ниба стукнула об стойку кружкой:
- Плесни мне еще, Пуго, и не ругай девочку - она хорошая у тебя.
- А не много ли тебе будет?
- Жалко, что ли?
- Да чего мне пиво-то жалеть! И куда тебе только влазит, вся уже провонялась, да и опухла вон как - это у тебя почки уже от пива гниют.
- Пиво дырочку найдет. И вообще, мне замуж уже точно не выходить - хочу и распухаю. Наливай давай.
Пуго, поднеся старухе новую кружку, тихо поинтересовался:
- Ниба, а что за мальчишка там сидит, не знаешь?
- Не Пуго, первый раз его вижу. Вон, на него Урций косится - может знакомы?
- Не смеши - Урций вечно косится на всех, у кого есть яйца, а уж от такого смазливого юнца этот боров и вовсе в восторге. Не нравится мне этот парнишка.
- А мне нравится. Симпатичный он.
- И ты туда же - лярва старая.
- Сам ты лярва. А еще ты кастрат.
- Я бы тебе доказал обратное, будь ты лет на сто помоложе.
- Так я еще столько не прожила.
- Да что ты говоришь? А с виду не скажешь!
Ленивая перепалка привлекла внимание Гика. Жулик пододвинулся поближе, махнул кружкой:
- Ты, Ниба, у нас самая красивая - не слушай ты этого трактирщика, он давно женщин на пивную бочку променял. Чего это вам этот малец так интересен стал?
- А ты его знаешь? - вопросом на вопрос ответил Пуго.
- Не сказать чтобы очень… Видел я его утром на рынке, что у ворот, о чем-то он там с Шугером трепался. И Шугер при этом выглядел очень интересным - похоже, продавал этому юнцу что-то.
- Интересно что?
- Шугер все что хочешь тебе продаст. Это же Шугер.
- Не мели ерунду. Шугер если продает, то не репу. Шугер оружием промышляет. Что хочешь тебе достанет: хоть армейское, хоть штучное.
- Так и я о том же - не о репе точно они трепались. Шугеру репа ни к чему. А парнишка на студентика похож. И по прикиду видно, что родители у него жирные. Но не столичные. Будь столичными, так бы не бродил между стен - поближе к центру шатался бы. О чем такому неженке можно было с Шугером говорить? Ножичек, может, купить решил, для неверной невесты… Небось и кошелек у него не пустой - к Шугеру с пустым подходить опасно. И вообще на девку похож - худосочный слишком. Пуго, если ты его на ночь выпрешь из кабака, ребятки на улице точно в темноте его за шалаву примут, и за угол заволокут. Вот смеху-то будет, когда штаны стащат. Слушай, Пуго, а что за тело там, у лестницы сидит. Вид у него будто у гробовых дел мастера. Уж не некр ли он?
Пуго ответил не сразу - Гик, конечно, свой в доску, но язык при нем распускать не стоит. Да и было бы из-за чего - да, постоялец мрачноватый, но человек проверенный, и пакостей от него пока не было. Частенько здесь останавливается, да и друзья его тоже нередко заглядывают. И сам он, и друзья его, все люди благородные - платят исправно, серебром платят, и сверху не забывают добавить, отблагодарить. Мрачноватые, конечно, люди, и немногословные - даже имен своих никогда не называли. Ну так молчание это не грех. И на одно лицо все, видать это семейное дело - не иначе как братья. А уж гробовщики они, или некры, это дело их - Пуго в дела постояльцев нос не совал. Нос беречь надо.
- А если и некр, тебе-то какое дело?
- Мне? Мне совсем никакого.
- Вот и помалкивай. Постоялец этот человек тихий, но что-то мне говорит, что разозлиться может вмиг. А это нехорошо будет.
- Да уж - бугай знатный. Я его, кстати, вчера видал за заставой. Он чего-то топал к мельнице, вниз.
- Раз топал, значит надо ему было - ты что-то много болтаешь сегодня.
- Так день хороший - погодка загляденье, душа прямо поет.
- Угу. Полдня дождь шпарил, только сейчас утих. Шутник ты у нас.
Дверь трактира распахнулась резко - будто ногой открыли. Заплясали огоньки светильников, ноздри защекотала влага свежего уличного воздуха.
- Это что за свинья там копытом двери распахивать повадилась? - угрожающе поинтересовался Пуго.
"Свиней" оказалось две. Точнее двое. Да и не свиней вовсе. Глянув на вошедших посетителей, Пуго прикусил язык. Эх - сразу видно почтеннейшую публику. Ну а что до дверей - так хоть головой рогатой их открывай, им хуже не станет. Двери в кабаке хорошие, крепкие. Вот кто его за язык тянул? Сколько лет прожил, а не научился за словами своими присматривать.
Изучив парочку повнимательнее, Пуго и вовсе насторожился. Одного странного посетителя он еще стерпит, но трое уж явно перебор - что-то тут сегодня не так. Нет, эти на смазливых юнцов не походили - высоченные, стоят ровно, будто бревна. Не атлеты - хрупковаты, но хрупкость обманчива, будто тонкое тело диких котов. И морды такие же вытянутые и бледные, будто у того парнишки. Да и не морды, а лица. Причем лица ухоженные, и так же прикрытые капюшонами, надвинутыми на лоб пониже. Одень в платье, и за баб сойдут. Получатся высоченные плечистые бабы с узкими задницами. Откуда они все тут ночью появились?
Сняв с гвоздика полотенце, Пуго принялся вытирать руки, демонстрируя посетителям готовность к обслуживанию. Посетители на него даже не покосились - так и стояли, внимательно изучая зал. Глянув туда же, Пуго увидел, как черный постоялец еле заметно кивнул. Ах, вот оно что - дела у него с этой парочкой. Ну раз дела, то, значит, все нормально, и зашли они не случайно. А что до вида их странноватого, так это не его, трактирщика, дело. Дела постояльцев это свято - пусть хоть с демонами якшаются, лишь бы серебро платили.
Рано Пуго расслабился - загадочный парень не зря его настораживал.
"Студент" встал.
Нет, не встал - будто пружина распрямилась, или на тугом луке лопнула тетива. Красиво встал, будто танцор, или опытный фехтовальщик. Скользнул вбок, из-за стола, единым движением распахивая плащ. Голосом чистым и мелодичным звонко произнес:
- Сидите на месте и никто больше не пострадает.
Пуго внезапно понял - сиди не сиди, но сейчас репутация его трактира серьезно пострадает.
Пуго не ошибся.
Из- под плаща парнишка выхватил два арбалета. Не армейские двужильные монстры, какими кирасу навылет прошибают, а так себе -арбалетишки. Такие таскают хлыщи из управы, да ворье понаглее. Если взвести на совесть, то плечи чуть ли не до ложа складываются, и при желании такую дуру даже в рукав можно запихать. Стреляет недалеко, да и попасть трудновато, но шагов за десять-двадцать достать можно.
Так вот что этот четырежды проклятый юнец у Шугера покупал…
Рассказывать все в подвале управы приходилось медленно, вспоминая все подробности, а на деле происходило все быстро - невероятно быстро. Сердце не успело четыре раза стукнуть с того момента, как парнишка выскочил из-за стола, а пальцы уже утопили скобы - "студентик" выстрелил с двух рук.
Парочка новых посетителей на месте тоже не стояла - ребятки явно битые жизнью, отпрыгнули от дверей будто блудливые коты, застигнутые в чулане за пожиранием сметаны. Но куда ты спрячешься от арбалета, если до стрелка неполный десяток шагов?
Арбалеты стукнули одновременно, подпрыгнули в руках от отдачи. Короткие, толстые болты с чавканьем ударили в живую плоть - оба упали синхронно, один тонко, по-женски, вскрикнул. Убили или нет, неясно, но уж не задели точно - всем телом бедолаги приняли сталь, оба не смогли от ударов на ногах устоять.
К пареньку от лестницы ринулся Хоги. Вовремя ринулся - арбалеты разряжены, перезаряжать их очень долго теперь, а в рукопашной у этого стрелка шансов нет - Хоги что кабан-переросток, тупо в доски втопчет полдюжины таких молокососов, и не заметит.
Не втоптал.
Парень откинул разряженное оружие, полуобернулся на месте, взмахом руки встретил надвигающийся живой таран, даже не ударил, а так, прикоснулся к лицу. И случилось чудо - ноги громилы оторвались от пола, Хоги пролетел через стол, впечатался головой в стойку, на этом его полет прекратился. И вообще - на сегодня рабочий день Хоги закончился.
Пуго остановил свою руку, тянущуюся за дубинкой. Нет, не стоит это делать. Палка, залитая свинцом, аргумент в спорных вопросах неплохой, но не в этот раз. С этим пареньком лучше не связываться - забьет эту палку тебе в такое место, что доктор неделю искать будет.
Вот же каналья - а казался таким милым!
- Вам же сказано - сидите на месте, и все будет хорошо, - нервно произнес парень. - Сейчас я выйду, и можете звать стражу.
Через весь зал пролетел стол, сбив по пути пару светильников. Добротный стол из двупальцевых досок - за таким сразу десяток пировать может. Такой от пола оторвать и втроем нелегко, а уж летать заставить и вовсе не получится.
Но у этого постояльца получилось.
Паренек, ловко увернувшись от пролетевшего предмета мебели, посмотрел в сторону "гробовщика" чуток озадачено, нервно выкрикнул:
- Стой! Я не хочу тебя убивать! Мне нужны были только они - я сейчас уйду!
С таким же успехом мог и со стеной поговорить - черный громила не ответил, молча попер вперед. Не торопясь пошел - не так как кретин Хоги. Уверенно пошел - отшвыривая с пути перевернутые табуреты, и перешагивая через лужи горящего масла, что пролилось из светильников. Дойдет и убьет. Голыми руками убьет.
Три трупа за вечер - репутации трактира хана.
Дальше Пуго на некоторое время отключился. А как не отключишься, если в твоем заведении вдруг ударил гром. Настоящий гром - будто молния под ухом сверкнула. Вроде бы перед этим громом парнишка как-то хитро крутанулся, и вроде бы махнул рукой как-то нехорошо. А может и не было этого. Трудно вспоминать - уж больно сильно громыхнуло. И отбросило Пуго назад, на спину, а там он уже не мог ничего видеть - стойка мешала.
Грохнуло второй раз, яркая вспышка ударила по глазам, заставила зажмуриться. Из пивной бочки вырвало кран, холодная струя ударила прямо в лицо. Как раз кстати - сделав хороший глоток, Пуго рискнул приподняться
В зале было темновато - все светильники поразбивало. У стены и по центру разгоралось разлитое масло, в его пламени Пуго разглядел тело черного постояльца. Пуго сразу понял - он мертв. Ну не может человек дымиться, будто сырое полено в очаге, и быть при этом живым. Да и запашок очень нехороший - будто цыпленка в очаге спалили.
В дверях толкались разбегающиеся посетители и постояльцы. На такой фейерверк стража быстро пожалует, а со стражей народ местный общаться не любил. А Пуго куда деваться? Не бежать же - заведение-то его… так что не было печали…
Выбравшись из-за стойки, Пуго сорвал с ближайшего окна занавеску, подержал ее под струей хлещущего пива, кинулся забивать пламя, пока пожар тут не уничтожил то, что пощадил проклятый мальчишка. Огонь уже успел разгореться, и ушел неохотно, заставив Пуго от души надышаться едким дымом.
Убедившись, что язычков пламени больше нет, Пуго отбросил занавеску, кашляя и умываясь слезами вырвался на улицу. Согнулся на крыльце чуть ли не вдвое, закашлялся еще сильнее, пытаясь прочистить легкие. Желудок тут же скрутило судорогой. Инстинктивно, стараясь не наблевать у дверей своего заведения, Пуго просеменил вперед, склонился над сточной канавой, и только тут разрешил утробе очиститься.
Отплевываясь, распрямился, покосился влево. Ну что за день - угораздило его именно сюда блевать приползти! Репутации трактира и так хана пришла, лужа блевотины у дверей дело бы уже не ухудшила.
Оба посетителя, заработавшие стрелы в первые мгновения заварухи, лежали у канавы. Один был мертв - не может человек остаться живым, если ему пробило голову. Второй, очевидно, сумел дотащить его сюда, несмотря на свою рану. Но здесь его силы иссякли - уложив голову убитого себе на колени, мужчина плакал. Плакал страшно - с хрипом, с кровавой пеной. Так плачут перед уходом - умирая.
Страшный плач.
По мостовой зацокали подкованные сапоги - к умирающему и мертвому подошел убийца. Остановившись возле канавы, в шаге от своих жертв, парень бледно улыбнулся, и нежным, тихим голосом, спросил:
- Элмарен, ты узнаешь меня?
Умирающий с трудом приподнял голову, глянул слепо, непонимающе.
- Вижу, что не узнал. Посмотри на меня внимательнее.
Убийца наклонился, отбросил капюшон, рассыпав по плечам водопад длинных светлых волос.