За стенами избушки стояла непроглядная темень. В одиночку Винка вряд ли смогла бы далеко уйти, но ее спутники, к счастью, ночью видели не хуже чем днем. Дрозд вел девушку за руку, и троица быстро продвигалась вперед. Винка радовалась дареным сапожкам. Ноги ее почти не знали обуви, да в селении хождение босиком и не доставляло неудобств. Но в ночном лесу без сапожек пришлось бы туго.
Парни шли молча, Винке тоже не хотелось разговаривать. Она не забыла о нежелании Вьюна брать ее с собой и боялась лишний раз напомнить о своем присутствии. А ведь кошак прав… Наверняка господин из замка пронюхал о том, что она жива, и теперь ищет беглянку по окрестностям. Получается, она навлекла опасность и на добрую Осинницу, и на оборотней. Винка с досадой подумала о девичьей чести. И здесь Вьюн дело говорил. Но не просить же его теперь, да еще при Дрозде. Или Дрозда при Вьюне. Ну что за мысли… Винка залилась краской, радуясь, что в темноте этого не видно.
- Давайте здесь подождем, - сказал кошак, останавливаясь, когда они дошли до озера. - В кустах спрячемся, поспим. К чему аж до Ивяны топать?
- Ненадежно тут… - ответил Дрозд. - Слишком близко к хижине. Осинка не стала б нас просто так подальше отправлять. Да и не все ли равно? Уходить ведь собираемся.
- Собираемся, но не ночью ж сквозь бурелом продираться, одежду трепать. И не перекинуться из-за людины…
- Перекидывайтесь пожалуйста…
- Ага, ты сама дорогу разглядишь. Может, еще котомки наши потащишь?
- Перекидывайся, лешак тебе на хвост, - не выдержал пес. - Я поведу Винку и котомку твою могу взять. Только пошли скорей.
- Да что с тобой? Куда несешься? Ну, поймают, подумаешь! Посидим сутки-двое в ошейниках. Первый раз, что ли?
- А если это за ней? Предложишь сейчас, по-быстрому, сделать ее ненужной этому господину из замка?
- У-у, кикимору тебе в постель! - выругался Вьюн. - Ладно, к Ивяне так к Ивяне.
Они добрались до места, когда уже светало, усталые, исцарапанные, искусанные гнусом. Свалились спать на сухом пятачке земли у ствола огромной старой ивы. Винка так утомилась, что спала без сновидений, позабыв все свои страхи.
Разбудил ее Дрозд, заспанный, видно, сам недавно продрал глаза. Он выглядел обеспокоенным, поминутно принюхивался и прислушивался. Всклокоченный, с сухими травинками в лохматых темных волосах, мигом ставший похожим на бродягу. Тревожиться было из-за чего: солнце стояло высоко, близился полдень, а ворожеи - ни слуху, ни духу.
- Где же Осинка? - недовольствовал кошак, потягиваясь. - День в разгаре, а ее нет как нет.
- Уходить надо, - сказал Дрозд. - Быстро, не теряя времени.
- А людину куда? Пошли уж отведем ее назад, заодно пообедаем.
- Может, я и правда сама дойду? - нерешительно спросила Винка.
Одной идти не хотелось, тем более что дорогу она не знала, ничего не разглядела ночью в темноте. Но Дрозд слишком беспокоился, а Вьюн явно пребывал в капризном настроении и постоянно называл ее этим противным словом. У Винки все тело ломило от ночевки на голой земле, и дурное настроение парней она понимала прекрасно. К чему им обуза, из-за которой можно к тому же впутаться в неприятности?
- Нет, - тут же возразил пес. - Пошли все вместе, только осторожно. Винка, ступай за мной, не болтай и остановись, как только я скажу. Вьюн, ты замыкаешь.
Девушка закивала, чувствуя растекающийся внутри зимний холод. Точно также она коченела изнутри, когда повезло подслушать разговор отчима со старостой. А сейчас к чему это гадкое ощущение?
- Раскомандовался, щенявка, - возмущался Вьюн.
- Не заводись. У меня чутье лучше. А прикрывать тоже кто-то должен.
- Уговорил. Может, перекинешься, чтобы лучше чуять?
- Нет. Достаточно носа, - Дрозд отвернулся, но Винка успела заметить, что лицо у него изменилось, начав вытягиваться в собачью морду.
И они отправились в обратный путь. До озера добрались быстро: днем девушка сама прекрасно видела дорогу.
Лес был залит дремотным покоем летнего полдня. В кронах деревьев перекликались птицы, над ручьем кружили стрекозы. Винка немного воспряла духом и даже стала предвкушать спокойное житье у Осинницы. Может, хозяйка со временем научит ее каким-нибудь ворожейским премудростям…
Ленивое течение приятных мыслей прервала внезапная остановка. Стоило Дрозду ступить на тропку, ведущую от озера к избушке, и он встал как вкопанный.
- Дымом тянет.
Вьюн обошел Винку, поравнялся с другом и принюхался.
- Пожалуй. Может, Осинка обед готовит?
- Нет. Дым горький, стылый. Много его, как после пожара.
- Ничего такого не чувствую.
- Останьтесь с Винкой здесь. Я перекинусь и добегу до хижины, разведаю.
- Нет, братец. Я с беглой не останусь.
- Я могу одна подождать…
- Пошли втроем, - махнул рукой Дрозд, еще раз принюхавшись. - Не чую ни людей, ни собак, ни оборотней.
И они осторожно двинулись по тропинке.
Когда до избушки оставалось рукой подать, Винка услышала карканье. Орали несколько ворон. Девушке захотелось остановиться, а еще лучше повернуть назад, но она заставила себя идти дальше. Если с Осинницей что-то случилось, то только по ее, Винки, вине. Значит, она обязана увидеть все сама. Почему? Наверное, потому, что ворожея помогла беглянке, не выставила за дверь… Боясь смотреть вперед, различая лишь тропку под ногами, Винка со всего ходу натолкнулась на спину внезапно остановившегося Дрозда. Парень застыл, как вековой дуб. Девушка собралась с духом и встала рядом.
От жилища Осинницы остались одни головешки. Избушка сгорела полностью, с пепелища поднималась лишь почерневшая труба. Обмазанные глиной стены хлева уцелели, крыша провалилась. Дверь была подперта снаружи.
- Бурушка, - всхлипнула Винка.
Словно в ответ на звук ее голоса из развалин с карканьем вылетели несколько ворон. Вьюн поспешно зажал девушке рот.
- Уходим, - прошипел он. - Ты-то что встал и пялишься, как глупая людина?
- Осинка… - пробормотал Дрозд.
- Ее, может, там и не было, когда горело. Она ж колдовать умеет, - кошак пятился в лес, таща обмякшую Винку. - А ежели была… Мы ей уже не поможем.
Ни девушка, ни пес не возразили.
Они углубились в лес, рыжий впереди, выбирая дорогу, Винка и Дрозд покорно брели следом, не заботясь о направлении, все еще переживая потрясение от увиденного.
Девушка совершенно потеряла счет времени. Просто шла вперед, ноги двигались сами, а руки отводили ветви от лица. Винка, наверное, могла бы идти так, пока оставались силы, а потом упала б лицом в мох и выплакалась за добрую Осинницу, послушную Бурушку, бестолковых кур и красавца-петуха… Но Вьюн остановился прежде, чем кончились силы.
Кошак бросил котомку на землю. Его спутники осмотрелись. Рыжий вывел их не к месту ночевки, а куда-то на берег ручья, видно, того самого, соединяющего знакомое озеро с Ивяной.
- Что будем делать? - Дрозд спустил котомку с плеча, но на землю не опустил, и она сиротливо болталась у ноги.
- Жрать! - отрезал Вьюн, развязывая свой мешок и доставая оттуда краюху хлеба и пару вареных яиц. - Вы можете заниматься, чем хотите. Хоть трахайтесь. А я буду жрать.
Дрозд засопел, уронил котомку на землю, сел. Винка переминалась с ноги на ногу, думая, что надо бы ей потихоньку уйти.
- Не топчись ты! - тихо и зло проговорил кошак. - На пол-леса шумишь.
Девушка поспешно села на землю, из глаз покатились слезы. Вьюн продолжал сосредоточенно жевать, и только покончив с извлеченными из мешка припасами, встал, подошел к ручью напиться да заодно наполнить флягу.
- Вот теперь можно подумать о будущем, - сказал он, усаживаясь напротив Дрозда. - Ежели у тебя башка варит при пустом брюхе.
- Воды дай, - попросил пес.
Вьюн скорчил недовольную мину, мол, вон ручей, встань и напейся, но все же протянул другу только что наполненную тыкву-горлянку. Дрозд пил долго, запрокинув голову. Винка видела, как дергается кадык на заросшей черной щетиной шее.
- Надо уходить. Как можно скорее и как можно дальше, - выговорил пес, переводя дух и возвращая пустую тыкву.
- Ценный план, - кивнул Вьюн. - Сам бы я до такого нипочем не допер.
Дрозд ничего не ответил.
- Что с людиной? - спросил кошак. - Тут оставим или все же доведем до ближайшей деревни?
Винку трясло от волнения, пока чернявый задумчиво вертел в пальцах подобранную с земли сухую веточку. После случившегося девушка очень боялась остаться одна и в то же время мучилась от сознания, что подвергнет парней смертельной опасности, как Осинницу.
- Пойдет с нами какое-то время. Окрестные деревни наверняка ходят под этим господином из замка.
- Спятил, приятель? Знаешь ведь, что в первом же селении сделают с двумя мужиками-оборотнями, таскающими с собой смазливенькую людину. И на тракте можно на стражу нарваться. У них тоже будут к тебе вопросы.
Дрозд дернул углом рта. Винка затравленно переводила взгляд с одного парня на другого. Она не понимала опасений Вьюна. В их деревеньке оборотни не жили, и говорили о них селяне мало, рассказывали больше похабные истории, не предназначенные для девичьих ушей. Какое кому дело, с кем путешествует молоденькая селянка? Если по своей воле идет с нелюдями, значит, доверяет им. Может, кошак опять взялся за свои сальности? Нет, не похоже. Уж очень серьезная у него физиономия.
Девушка почувствовала, как липкий страх обволакивает тело. Путь домой заказан, а скитаться одной по дорогам сейчас, когда за ней стали охотиться, страшно. Неужели пес и кот откажутся проводить ее до ближайшего селения? Там она наймется в работницы, узнает новости о родной деревушке… Если дома все спокойно, попробует осесть на новом месте, если нет… Об этом пока не нужно.
- Вьюн, Дрозд, - начала девушка дрожащим голосом. - С Осинницей случилось все… из-за меня. Молю Всеблагую, чтоб хозяйка жива осталась, - горло перехватило, и Винка замолчала, парни тоже ничего не говорили. Крылатая на их молитвы не ответила б, а Клыкастого о таком не просят. - Вижу, что вам обуза. Но ведь никто, кроме наших деревенских не знает, что я нужна господину. Ни в других селениях, ни стража на тракте… Вам ничего не сделают, я молчать буду, могу даже немой прикинуться… Помогите, пожалуйста. Боюсь я одна идти…
- В том, что случилось с Осинкой, ты не виновата, - проговорил Дрозд. - Они могли искать… нас.
- Да и мы им на кой? - принялся размышлять вслух Вьюн. - Подумаешь, два оборотня на заставах не отмечались, забрели в глушь. Добро бы волки. Мы же мирные, никого крупней кроликов и куриц не жрем. Скорее, у них были счеты с самой ворожеей. Я никогда не слыхал, чтоб такой шум подымался из-за глупой селяночки. А Осинка… Она - чародейка сильная, может, в вашей глухомани просто отсиживалась. А сама кому-то на хвост наступила.
- Так вы мне поможете? - девушка слегка воспряла духом.
- Не понимаешь ничего, - кошак взглянул на Винку едва ли не со злостью. - Думаешь, почему ваш староста запретил семье оборотней в селении обосноваться? Это ведь не волки были?
- Нет, псы. Не знаю, почему.
- Оборотни - ночные твари, дети Клыкастого, от животных отличные лишь своим обликом, и то отчасти, - начал вещать Вьюн, и его тон напомнил Винке проповеди служителей Крылатой. - Разносчики болезней, растлители невинных, воры, убийцы, пожирающие живую плоть… Кстати, знаешь, - кошак перешел на свой обычный небрежный говорок, - я однажды видал, как ваши мужики, люди, молоденькую кошечку впятером насиловали. Она, конечно, в людском обличье была. Сначала ей серебряный ошейник перекинуться не давал, а потом у нее уже сил не осталось. Так и подохла в подворотне, кровью истекла. И ведь, заметь, поделом. Скольких юношей могла бы совратить, дурной болезнью наградить, когда б в возраст вошла, тварь похотливая. А так пресекли в зародыше. И смотреть было не на что, костлявая, будто пацан, даже сиськи еще не выросли.
- Вьюн, заткнись! - рыкнул Дрозд. - Как ты можешь вот так рассказывать о… И почем ты знаешь, что с Винкой хотел сделать тот, из замка?
- Я просто поясняю, почему люди не любят оборотней. И почему нас не погладят по головкам, если встретят в обществе людины. Не зажиточной тетки в возрасте, которой понятно для чего мы нужны, а вовсе наоборот, молоденькой дурочки, от нас полностью зависящей. Имей в виду, селяночка, тебе тоже достанется. Пока они обнаружат, что нетронутая… А может, до этого и не дойдет. Ткнут сразу пикой в живот, чтобы полукровок не плодила, и все.
Винка прижала кулачки к лицу, из глаз у нее снова покатились слезы.
- Но вы же не такие… - пролепетала она. - Вы хорошие, лучше некоторых парней, которых я знаю. Лучше господина из замка…
- Смелые выводы, - прошипел Вьюн, обнажая заострившиеся зубы.
- Да успокойся ты, наконец! - рявкнул Дрозд, потом заговорил тихо, вполголоса. - Виночка, ты права, мы тебя не обидим. И проводим, куда хочешь.
Девушка торопливо закивала, давясь рыданиями. Зрелище сожженного жилища Осинницы, страшные откровения Вьюна, собственное безвыходное положение - чересчур много для одного солнечного тихого утра. Дрозд пересел к Винке и осторожно обнял ее. Она уткнулась ему в плечо, ощущая запах пота, отчетливо отдающего псиной.
- Вьюн правду рассказал или просто пугал меня?
- Пужал, пужал, дитятко, - проскрипел кошак противным старушечьим голосом. - У меня два конька - похабень и страшилки, - добавил уже нормально.
Винка вытерла слезы и взглянула на него, кошак отвел глаза.
- К сожалению, Вьюн сказал правду, - вздохнул пес. - С нами тебе идти почти также опасно, как одной. От лихих людей и оборотней мы тебя защитим, а от стражи и блюстителей нравственности - не получится. Хотя…
- Что "хотя"? Женишься на ней? Смешанные браки еще, кажется, не запретили. Только жить вам придется на Лихом острове. И детишек ждет незавидная участь, ежели вы решитесь их завести.
- Я могу сказать, что она моя сестра. По матери, - спокойно ответил Дрозд.
- И как я раньше не заметил, что вы просто на одно лицо!
- Да говорю же, не родная, а по матери! Она на своего отца похожа, я - на своего. Так бывает.
- Бывает-бывает, - покивал Вьюн. - А как твоя мать умудрилась спутаться с оборотнем?
- Откуда мне знать? Она этим не хвасталась.
- И отец твоей сестры тебя терпел?
- А он с нами не жил.
- А-а, понятно, кто твоя мать.
Дрозд, до этого спокойно отвечавший на вопросы Вьюна, будто проходя привычную проверку на заставе, зарычал, и Винка увидела, что зубы парня превращаются в клыки, а челюсти начинают выдаваться вперед.
- Успокойся и привыкай, - фыркнул рыжий. - Ежели собираешься на этой байке выезжать, готовься и не такое услышать. Кстати, неплохо придумано, может прокатить. Не заделаться ли и мне вашим братцем? Бедовая мамаша у нас получается. В портовом кабаке работала, не иначе.
Дрозд и Винка переглянулись и неожиданно расхохотались, Вьюн снисходительно хмыкнул, а через минуту ржал вместе с ними. Напряжение последних часов таяло, словно медовый петушок в кулачке трехлетнего малыша.
II
Винка сидела на чурбачке во дворе деревенского кабака. Черный пес лежал сзади, притворяясь дремлющим, на самом же деле не теряя бдительности. Кошак расположился у ног девушки, вытянув вверх заднюю лапу, и, ничуть не смущаясь, вылизывал себя под хвостом.
Послеполуденное солнце приятно грело спину, в пыли купались воробьи, чирикая и поднимая в воздух крошечные облачка. К птахам подбирался толстощекий карапуз в грязной рубашонке, с серыми разводами на розовой мордашке. Винка с улыбкой глядела на ползуна. Наверное, сынишка служанки. Вряд ли хозяйка оставила б своего отпрыска путешествовать по двору под присмотром какой-то прохожей.
С крыльца спустилась кабатчица, уже немолодая, но пышущая здоровьем, с румянцем во всю щеку. Подошла к Винке и протянула корзину.
- Вот, все что просила: хлеб, сыр, кувшин молока. Какой у тебя кот, однако! - женщина с одобрением разглядывала немалых размеров пушистые шарики, по которым Вьюн тут же бесстыдно прошелся языком. - Крыс ловит?
- Ага, ловит, - кивнула Винка, тихонько пихая рыжего ногой в надежде, что он примет более пристойную позу.
Кошак не обратил на тычки никакого внимания, нагло глянул на обширную грудь кабатчицы, величественно колыхавшуюся в глубоком вырезе, и снова принялся приводить в порядок свою гордость.
- А ты торопишься куда? - небрежно поинтересовалась женщина.
- Нет.
- Может, заночуешь у меня? До следующего селения к ночи дойти не успеешь, а в лесу-то страшно.
- Да я бы с радостью, - замялась Винка. - Только денег у меня мало, и еще я никогда не оставляю своих зверей на улице. Мне с ними спокойнее.
- Спокойнее? - хмыкнула хозяйка. - Ну, как скажешь. Денег я с тебя не возьму, если ты мне котяру на ночь уступишь. Видишь ли, крыса у меня в спальне завелась, мебель портит, одежду, сапожки совсем новые недавно погрызла, да еще шебуршится, спать не дает.
Винка взглянула на Вьюна. Тот лениво обернулся к ней и томно сощурил глаза. Потом неспеша встал и отправился тереться о ноги кабатчицы.
- Уступлю, отчего не уступить, - улыбнулась девушка. - Вы, тетенька, видать, ему понравились.
Кошак уже усиленно пихал голову под подол женщины, желая показать, насколько она пришлась ему по вкусу.
Хозяйка провела постоялицу в маленькую каморку на первом этаже, подальше от других комнат, хотя наплыва посетителей не наблюдалось. По дороге она пару раз неодобрительно взглянула на Дрозда, но промолчала. Устроив девушку, подхватила крутившегося у ног Вьюна на руки, и удалилась.
Винка задвинула засов и села на соломенный тюфяк, брошенный на невысокий помост из досок. По всей видимости, данное сооружение должно было изображать кровать. Вечер только начинался, и в два крошечных слуховых оконца под потолком проникали яркие солнечные лучи.
- Оборачивайся, Дрозд, - вполголоса, чтобы не быть случайно услышанной кем-нибудь посторонним, сказала девушка. - Хоть поешь нормально.