- Помни о своём предназначении!..
* * *
…Каком, к бесу, предназначении?!
Я резко распахнула глаза, когда в нос ударил едкий и пробивающий до мозга костей запах. И грудь тут же сдавило, скрутило судорогой; я хрипло закашлялась, выдавливая из лёгких остатки воды. Когда дыхание немного успокоилось, а мутный взгляд прояснился, я подняла голову и вначале подумала, что ещё не вернулась из Астрала.
Я лежала на твёрдой земле у ярко пылающего костра, разгонявшего предрассветную полутьму. От него исходило ласкающее тепло. А вокруг склонились в почтительном и благоговейном поклоне девять призрачных силуэтов.
Я приподнялась, преодолевая накатившую слабость, взгляд метнулся по кругу, ища среди них Ветара. Не найдя искомого, обратила всё внимание на призраков.
Не тот, кто вёл охоту, нет. Это - девушки, в струящихся невесомых, сотканных из белоснежного дыма одеяниях. Их лица исполнены печали и боли. От каждой исходит зыбкое колеблющееся свечение. Стоящая ближе всего ко мне делает плывущий шаг, опускается на колени и поднимает голову. Жест преклонения и повиновения.
Только теперь замечаю, что смотрю на нежданных спутниц своим истинным зрением.
- Мы приветствуем тебя, даан-ра.
Её голос подобен шелесту камыша у берегов озёр. Отвечаю ей трепетом водной ряби у моря и пересвистыванием ветра в небесных вершинах.
- Кто вы? Друзья или враги?
Строй призрачных теней колыхнулся. Мне показалось, между ними проскользнуло негодование.
- Мы - Одиночки, ушедшие в эти места, чтобы найти свободу и покой. Мы помогаем тем, кто попал в беду или угодил в пасть болотной нежити. Мы всегда чтили Поющих.
- Стало быть, это вы спасли меня… - я снова закашлялась. - Спасибо.
Одиночка медленно кивнула. Но в её тоне повеяло тоской.
- Прости нас… Мы опоздали совсем на немного, даан-ра. Ты - Поющая, твоя сила огромна, Астрал принял тебя, но твой спутник…
- Ветар! - вскрикнула я, закусив губу, чтобы боль преодолела головокружение, и рывком вскакивая на ноги. - Где он?! Что с ним?!
Призрачная дева наклонила голову ещё ниже, почти коснувшись земли.
- Он всего лишь человек, даан-ра… - прошептала она.
- Он Знахарь, - морщась, я повелительно протянула Одиночке руку. - Он не сдастся просто так. Скорее, может быть я смогу помочь!
Та печально покачала головой, но всё же коротким жестом приказала теням разойтись. Круг расступился, явив моему взору очертания неподвижного тела с другой стороны костра.
Молниеносно - и откуда только взялись силы - оказываюсь подле него, опускаюсь на колени. Вслушиваюсь на пределе возможностей, закрыв глаза, пытаясь поймать отголоски дыхания, не позволяя себе поверить в случившееся.
Лицо Ветара спокойно и исполнено печали. Той самой, что сейчас осеняет фигуры Одиночек. На открытом лбу - отпечаток могильного поцелуя смерти. Чёрные волосы разметались по плечам. Конец…
Нет!!! Так не должно было случиться!!!
В глазах темнеет, к горлу подступает тугой комок. Сквозь судорожные слёзы словно из другого времени доносится грустный голос призрачной девы:
- Не трать энергию понапрасну, даан-ра - погибло не тело, а душа. Нежить уволокла её за собой, в тот мир, откуда ты недавно вернулась. Но даже тебе не под силу отбить у болотного призрака его добычу - Астрал не возвращает того, что досталось ему.
Я почти не слышу того, что она говорит мне. Окружающий мир отошёл на второй план. В груди вместо сердца образовалась глухая незаполнимая пустота.
Плеча касается холодная хрупкая рука. Неохотно поднимаю взгляд. Надо мной склонилась другая Одиночка - самая молодая из теней. Её лицо полно участия и сострадания. Слова отдаются в сознании стальным колоколом.
- Есть один способ вернуть его, даан-ра. Но только разделивший с ним душу сможет позвать его обратно, указать выход из царства иллюзий.
Жадно впиваюсь глазами в лицо призрачной девы. Крохотная искра надежды забрезжила во мраке отчаяния. Но приговором отрезает тон старшей.
- Исключено, даан-ра. Поющая не может обручиться с человеком.
- Обручиться?… - шепчу я.
- Этот обряд называется ритуалом Венчания, - тихо молвит Одиночка. - Когда две души сливаются в одну. Навсегда.
Секунда - как долго! - уходит на принятие решения. Отметаю колебания. За нарушение закона я отвечу потом. И платить болью тоже буду своей. Жребий брошен. В моём голосе вспыхивает сила багрового огня:
- Властью Поющей я приказываю провести ритуал!
Девять призраков разлетаются, заключая нас в кольцо. Тихая песня окутывает нас непроницаемой сферой. Рука в руке. Блики костра скользят по двум неподвижным фигурам. Золотой всполох моей души раскрывается навстречу далёкому, едва видному в тёмной липкой паутине ночи, радужному огоньку. Повинуясь древнему, как весь мир, призыву, протягиваются между ними тончайшие нити великих уз Венчания. И два огонька начинают сближаться, разгораясь всё ярче, сжигая преграды. Обрывками вспыхивают в сознании ритуальные фразы, негромким речитативом произносимые Одиночками, скрепляющие намертво звенья обряда:
- Не присваивая - люби!
- Не держа за душой - прости…
- По просьбе одной - приди!
Два огонька встречаются друг с другом, торжествующе и радостно взлетает песня; я закрываю глаза, потому что даже взгляд Поющей не может выдержать тот чудесный, не по- земному яркий и проникающий во все уголки свет, - когда два пламени слились в одно. Незнакомое доселе чувство искреннего светлого счастья наполняет душу, омывая её нежным теплом. Душу? Нет - две души!
Рука Ветара дрогнула, сжала мою, и тут же расслабились напряжённые черты лица. Нечеловечьим слухом я ощутила удары вновь пробуждающегося сердца, и склонённого лица коснулся шелест дыхания.
С трудом отвернувшись от принца, я сияющими глазами посмотрела на Одиночек. Они улыбались. Наверное, впервые за то время, как вошли в урочище в поисках покоя.
- Спасибо вам, - прошептала я.
- Даан-ра… - пропели тени. И склонившись ещё раз, растаяли под проказливым лучом встающего утреннего солнца.
Задумавшись о вечном, я не сразу осознала, что смотрю прямо в глаза Ветара. А принц в свою очередь пристально и как-то задумчиво изучает моё лицо. В сознании немедленно зазвенела покаянная мысль: ведь я провела ритуал и дала согласие за нас двоих. А кто знает, может быть благородный Знахарь вовсе и не горел страстным желанием жениться на вредной и упрямой мне. А может он вообще уже обручён с какой-нибудь заморской принцессой и ждёт не дождётся встречи с любимой! Я ведь ничего не знаю о его личной жизни! Всё это молнией пронеслось в моём мозгу, и из меня полились сбивчивые и торопливые фразы:
- У меня не было другого выхода! Прости меня, этот обряд имеет никакого значения… давай просто забудем об этом и всё! Само собой, у меня нет никаких претензий на твоё положение, и я конечно пойму, если ты…
- Тише… - рука мужчины легонько сжала мою ладонь. - Не говори ничего.
Я покорно замолкла, скорее от оторопи, нежели по желанию.
Ветар прикрыл глаза, и потом скользящим движением поднялся на ноги, словно это не он недавно возвратился из царства мёртвых. Я, уже устав удивляться его феноменальным для любого человека способностям, только вздохнула и встала следом, причём получилось это у меня далеко не так грациозно.
- Ты сама провела ритуал? - мягко спросил принц. Я покачала головой. Само собой, теперь я тоже вспомнила, что Венчание не могут исполнять те, чьи души участвуют в обряде. В том случае ритуал считался бы нарушенным, и не нёс бы за собой никаких последствий. Но в этот раз - увы, наверное впервые изменив своим принципам, я всё сделала идеально правильно. Закон всемирной подлости един и вечен - хочешь как лучше, а получается как всегда.
- Прости, Ветар… Венчание состоялось. Одиночки - девы болот, которые спасли нам с тобой жизнь, были призваны в свидетели. Они же и подсказали мне, что надо сделать - сама бы я ни за что не вспомнила.
- Может тем и лучше, - неопределённо пожал плечами принц и по-мальчишески усмехнулся. - Я всё же оказался довольно сносным пророком: помнишь наш последний ночлег в деревне? Невеста… Если бы я знал, что так получится…
Я отвернулась. Можно и не продолжать. Знал бы, так сбежал от такого подарка тем же утром, да ещё и следы бы веточкой замёл, чтобы не нашла. Прав, само собой, прав, но… почему так тяжело на душе и обидно?
- Как бы там ни было, болото мы пересекли, - донёсся до меня повеселевший голос Ветара. - Теперь бы только наших лошадок отыскать…
Мужчина внимательно посмотрел по сторонам и неожиданно пронзительно свистнул. У меня даже заложило в ушах. Но немного восстановив слуховые способности, я смогла различить сквозь непрекращающийся шёпот ветра приглушённое ржание лошади. То есть двоих лошадей. Спустя несколько минут Ветар свистнул ещё раз, правда уже потише, очевидно решив пощадить мои хрупкие ушки. Кони отозвались радостным фырканьем, с топотом вылетев на поляну и снеся неосторожно высунувшиеся ветки и сучья.
Я с облегчением вскочила на Фламеля, быстро пропев ему, что со мной всё в полном порядке и выслушав удовлетворительный ответ. Разумеется, я знала, что болотный призрак охотится только на так называемых разумных существ, но мало ли что могло случиться с лошадью в болоте. Так что взаимно успокоив друг друга, мы тронулись вслед за Ветаром, который уже нетерпеливо поглядывал в мою сторону.
Обернувшись напоследок, я послала в сторону урочища, вновь скрывавшегося за пеленой тумана, печально-благодарственный импульс прощания. Когда взойдёт луна, те, кому он предназначается, услышат его.*В произведении использованы отрывки из песни "Город, которого нет" (прим. автора)
Глава 4 - Караван
- Как называется этот инструмент, на котором ты играл? - поинтересовалась я, с любопытством поглядывая на искусную дощечку.
- Этот? - Ветар задумчиво тронул одну из струн, тонкий хрустальный звук на мгновение повис в воздухе. - Эльфы зовут его ллин-и-та. Мне он достался по наследству.
Вопрос "от кого?" застревает в горле. Всего на какой-то один неуловимый миг проскользнула по лицу мужчины чёрная тень, но накрывшее меня с головой чужое горе заставило спазмом сжаться сердце. Хаос, может эта связь Венчания вовсе и не такая приятная вещь, как я, наивная, представляла вначале!
- Прости, - тут же расслабился Ветар, мгновенно почуяв, кого ещё за компанию приложило его эмпатическими волнами. - Давай лучше ты мне расскажешь что-нибудь.
- Я?! - от изумления поперхнулась. - О чём я могу рассказать страннику, бродяге, самолично обошедшему половину Сальхары?
- Хотя бы о том, на основании чего ты сделала такие выводы, - усмехается принц; в его тоне ловлю тайную ноту былой настороженности. Беззаботно машу рукой.
- Ты великолепно управляешься с мечом, расчетливо и скупо, не тратя времени на лишние показушные приёмы, которые так любят демонстрировать лорды. Затем превосходная ориентация на местности - то чутьё, которое вырабатывается только после долгих путешествий. Добавить к этому знание нежити, которая может подстерегать нас на дороге, умение делать многие другие полезные вещи, без которых невозможно обойтись в пути… Да и за лошадью ты ухаживаешь сам, что несколько не соответствует титулу принца. Сложи всё это и получишь образ типичного бродяги. Разве нет?
- Так уж и типичного, - делает вид, что глубоко обижен, Ветар. Я задумываюсь и наконец киваю, признавая свою неправоту.
- Пожалуй, я ошиблась. Ты - бродяга-романтик. Неисправимый мечтатель. Стремишься к доброму, вечному, прекрасному. Иногда тебе улыбается удача, но чаще - ждёт жестокое разочарование. Но каким-то образом ты находишь в себе силы продолжать борьбу за свою мечту…
Опомнившись, я остановилась, пристыжено опустила взгляд. Ветар молча и очень внимательно смотрел на меня. По внезапному тёплому дуновению в душе я поняла, что угадала верно. И что он не сердится на меня за самовольное вмешательство.
- Жаль, что я не могу сказать о тебе ничего похожего, - иронично протянул принц. - Ты самая загадочная личность, что мне доводилось когда-либо встречать. Я провёл рядом с тобой уже три дня, а всё не могу понять, кто же ты на самом деле. Искуснейшая наёмница с сумасбродными желаниями? Расчетливая и опытная волшебница с непонятными мотивами? Крестьянка или королева?
- Всё откроется в свой черёд, - тихо промолвила я. Не хотелось бы мне быть рядом с ним в тот момент, когда он узнает правду. А может игра сложится так, что мой маленький секрет останется со мной…
Ветар очевидно понял, что большего ему от меня не добиться, и уступил.
- Оставим это. Может споёшь мне что-нибудь, Альнаор?
Я, смутившись, опустила взгляд. Петь я могла бы несравненно и прекрасно, но это была бы песня без слов, мелодия чистой гармонии.
- Я не уверена, что тебе понравится…
Ну не хочу я петь словами! Не хочу!
- Ты на самом деле великолепно поёшь, Альнаор, - возразил Ветар, задавливая на корню мои слабые попытки отвертеться. - Когда я лежал у того ручья, мне показалось, я слышал твой голос. И знаешь, у меня было такое чувство, словно я столько лет страдал от невыносимой жажды, и в тот миг на меня пролился целый каскад живой воды…
Я чуть не свалилась с коня во второй раз. Фламель сердито тряхнул гривой, коротко проржав всё, что он думает о личностях, не способных усидеть в седле даже во время равномерного аллюра. Но мне было откровенно не до его мнения. Ветар - слышит Песню?! Но это невозможно! Такого просто не могло быть! Потому что ни один человек не обладает способностью раскрываться миру так глубоко, чтобы услышать хрупкие звуки гармонии. Теперь же… Или напрашивается другой ответ.
- У тебя в роду были эльфы? - напрямую спрашиваю я, нетерпеливо вглядываясь в глубокие глаза мужчины. Получив утвердительно-удивлённый кивок, удовлетворительно распрямляюсь. Чутьё не подвело, только, как обычно, опоздало. Тогда становится понятно, откуда принц унаследовал свою скользяще-гибкую походку, мелодичный голос, завораживающие глаза и чуждую этому миру красоту. Он был ближе эльфам чем людям, среди которых вырос. Мне следовало догадаться об этом гораздо раньше…
- Моя мать была эльфийкой, - слегка отвернувшись произносит Ветар. Его голос становится непривычно хриплым и срывающимся. В нём проскальзывает нота отчаянья, безнадёжности и всепоглощающей тоски. - Она умерла уже давно, когда мне было десять. Я надеюсь, что хотя бы ради её памяти Владыка эльфов не откажет Риванолу… Вот почему я решил стать Знахарем, а не магом. Что толку в силе, если она не может спасти того, кого ты любишь…
Сочувственно склоняю голову. Гордость, гордость людская, почему ты не позволяешь и сильным прильнуть к понимающей груди, почему не оставляешь им права на поддержку? Почему заставляешь проходить через свою боль в одиночестве?
Один за другим протяжные звуки песни вырываются на свободу.
Мелодия сплетается из тихой грусти, сливается с музыкой прощания, скользит в израненной вечным противостоянием душе. Нежность ласкающей руки, мягкость золотых волос, серебристый колокольчик родного голоса, едва заметная улыбка в уголках губ. Горечь потери, боль утраты резкими нотами врываются в струистое плетение песни. И тогда в глубине подсознания рождаются слова.
- Боль уже прошла - не за что страдать,
Умерли цветы, запретив любить,
Когда ты один - некого терять,
В пустоте души легче всё забыть
…
Мелодия не останавливается, не замолкает ни на миг. Я ощущаю, как внутри меня всё сжимается от невыносимой муки. Не уходи, умоляю! Нет!..
- Не осталось сил, в сердце темнота,
Да и нужно ли счастье возвратить?
В холоде ночи - тоже красота…
Хочется уснуть или просто жить…
Какая-то сосущая дыра словно образовалась в душе. С пугающим равнодушием взгляд замер на неподвижной хрупкой фигуре, облачённой в белоснежные одежды, кажущейся такой невесомой в массивном гробу. Откуда-то издалека доносится надтреснутый голос отца, сломленного страшным горем, но всё это кажется пустым и безразличным. В темноте сознания крутится одна абсолютно нелепая мысль о том, что она никогда не любила белый цвет и душные комнаты. Может это только страшный кошмар, и сейчас горячего лба вновь коснётся ласковая рука, возвращая к жизни…
Мама, нет! Ты не могла умереть!
- Искорка мечты - что осталось мне?
Ведь огонь погас под грозою бед,
Но душа хранит память о тепле,
Ждёт, когда же вновь загорится свет…
И тупое равнодушие понемногу, нехотя, пропускает сквозь свою пелену крошечную искру живого пламени. Ледяная броня, окружившая непроницаемой стеной сердце и душу начинает таять под лучами невесть откуда взявшегося огонька.
- На обрывках крыл в небо не взлететь,
Разом время вспять трудно повернуть,
Только проиграв, можно одолеть
И туда, где ждут, вернуться и вернуть…
Боль прорывается наружу слезами. Но это не та боль раскалённой стали и ледяного безумия; эта боль уходит, принося долгожданное облегчение. И ты, повинуясь мелодичной просьбе, отпускаешь её. Так, как следовало сделать уже давно. Щеки нежно касается призрачный трепет знакомых пальцев, и наступает покой.
Песня стихла. Смаргиваю с ресниц выступившую на глазах влагу. Кожа ещё хранит память о любящей руке. Но на душе царит покой, грызущая боль ушла.
Не глядя на Ветара, чьи воспоминания только что прошли сквозь меня, легонько встряхиваю поводьями. Умный Фламель тут же прибавляет темпа, чуть ли не на крыльях вырываясь вперёд. Копыта бесшумно касаются устланной опавшими листьями земли.