Он заглянул в чашу. Вода снова стала прозрачной, но трещинка на дне заросла только наполовину.
- Этот каменный истукан хочет моей смерти! - воскликнул Аргус. - Я мошка в его паучьих сетях, и он не успокоится, пока не выпьет меня до дна!
Он сжал мизинец и стал ждать, пока проступит ещё одна капля. На мгновение обрядовый зал окутала тишина, и пустота замка стала особенно заметна. В саду за окном не звенел детский смех, не доносились с кухни бойкие крики служанок, розовощёких от жара печей, не стучали по мраморным полам каблуки знатных дам, идущих рука об руку с кавалерами. Гёльфен был полым и гулким, как большая раковина, в которой давно погиб моллюск. Только Аргус разрывал неподвижный воздух коридоров шорканьем шагов, брюзжанием и бранью.
Добравшись до опочивальни и поговорив по пути с портретами родственников, старик обмотался изъеденной молью шалью и зябко вздрогнул. По полу гулял сквозняк, ветер задувал в щели смолистый запах леса и проникал под самую одежду.
- Памфле! - раздался скрипучий, как несмазанные петли, голос Аргуса. - Почему так холодно? Живо разожги огонь!
Появившийся из ниоткуда пожилой дворецкий учтиво поклонился и напомнил хозяину, что не может этого сделать, поскольку с некоторых пор стал привидением.
- Ах ты бесполезный сгусток пыли! - крикнул раздосадованный Аргус, кидая в слугу первое, что попалось под руку - чернильницу, где вместо чернил остались только сухие разводы.
Стеклянный сосуд пролетел сквозь Памфле и, ударившись о стену, отскочил, разбившись на три части. Дворецкий стряхнул с безупречного костюма невидимые соринки и снова встал в позу молчаливого наблюдателя. Магия замка почти иссякла и даже он, последний из прислуги, больше не мог выполнять свои обязанности.
- Только подумать! До чего я дожил! - охал Аргус, суетясь возле камина. - Я! Единственный наследник рода Харвилов вынужден сам себе разводить огонь!
По совету Памфле он бросил в топку несколько поленьев и щепок, долго ворчал, высекая искру, а под конец так согнулся, что не смог выпрямиться. От досады он пнул горшок с золой и стоявший рядом веник.
Тусклое пламя разгоралось неохотно и почти не грело, но Аргус с видом жутко занятого человека продолжал крутиться на месте, подставляя серым язычкам то озябшие руки, то ноющую спину, как вдруг замер, услышав снаружи комнаты шум. Тут же забыв о боли в пояснице, старик распрямился и, схватив кочергу, подкрался к двери.
- Она пришла! - шепнул он, выпучив глаза и приоткрыв рот. - Крысиная королева привела свою армию, чтобы обглодать мои косточки!
Аргус замахнулся кочергой и выскочил в коридор, но там никого не было. Только ветер всколыхнул занавеску. Старик залетел обратно в спальню, сунул кочергу в дверную ручку и испуганно зашептал:
- Это всё призраки, Памфле! Точно тебе говорю! Они опять хотели украсть мои серебряные канделябры! Матушка недаром велела прикрутить их к полу после пожара на отцовские именины. А если это всё-таки Крысиная королева - пусть знает, что ей не достанется ни хрящика! - Он высунулся наружу и потряс пальцем в воздухе. - Ни хрящика!
- …ящика-ящика-ящика, - передразнило эхо.
- Ты намекаешь на гроб?! Даже не надейся! Я проживу ещё сто лет тебе назло!
Аргус раздражённо захлопнул дверь и плюхнулся на кровать. Некоторое время он смотрел на огонь, потом вышел в коридор и на всякий случай подёргал канделябр. Потревоженная тишина возвращалась, оплетая замок паутиной, попав в которую, время замирало.
Вернувшись в опочивальню, Аргус запер дверь и принялся ходить из стороны в сторону, заложив руки за спину.
- Что если призраки снова придут, Памфле? А они точно придут! У нас тут куча дорогих вещей. Столовые приборы, - он посмотрел на сломанную ложку в гнилом яблоке, - статуэтки, - взгляд переметнулся к фарфоровой нимфе без головы, об которую Аргус не так давно споткнулся, - роскошные ткани! - он любовно огладил свой грязный потёртый камзол, где местами поблёскивало золотое шитьё. - Нам нужно готовиться к осаде!
Подобрав незаменимую кочергу, Аргус направился в восточную часть Гёльфена, где когда-то была оружейная. Он добрых полчаса подбирал ключ из огромной связки, прежде чем смог отпереть замок и пробраться внутрь. Сдёрнутые с окон драпировки оставили в воздухе пыльные облака, и Аргус не переставал кашлять. Первым делом он снял со стены внушительный топор, который едва мог удержать обеими руками, затем принялся отбирать у статуи, одетой в доспехи, копьё. Он напялил кольчугу, наручи, нагрудник и шлем и еле выполз из оружейной под их весом. Проклиная на чём свет стоит тяжесть топора, поволок его в спальню, но по дороге упал и не смог встать. Памфле любезно посоветовал господину избавиться от доспехов. Выбираясь из железного панциря, Аргус выдал столько ругательств, что, превратившись в монеты, они заполнили бы целую сокровищницу.
- Вам следует воспользоваться магией, - заметил дворецкий.
- Какая магия?! Я не могу пошевелить рукой, болван!
После героического освобождения старик едва дышал, но чувствовал себя так, будто свершил подвиг во имя родного замка. Он торжественно водрузил на голову шлем и выделил топору почётное место в изголовье кровати. Тишину больше ничто не нарушало, но от волнения Аргус не смыкал глаз всю ночь. Он жаждал битвы, время от времени выглядывал в коридор и угрожающе потрясал копьём, но никто так и не появился.
Утром старик как всегда сидел в саду под засохшей яблоней и огорчённо вздыхал, кидая камни в затянутое ряской болотце. Налетел холодный ветер, и очередное сморщенное яблоко упало в груду прелых листьев.
- Ох уж этот новый урожай, - проворчал Аргус, задумчиво оглядывая стены хвойного леса, окружавшие замок со всех сторон. - Лето в нынешнем году совсем никудышное.
Жизнь шла своим чередом, и ничто не предвещало скорых разительных перемен. В день, когда они произошли, Аргус занимался обыденными делами. Он варил кашу и пёк лепёшки из слежавшейся муки, сметал в ведро тушки крыс, объевшихся отравленного зерна в кладовой, и ссыпал их в яму на заднем дворе. Слушал истории Памфле, а перед сном привычно зажёг огарок свечи и вошёл в обрядовый зал. За ним тянулись длинные тени, блики играли в глазах статуи, куда были вставлены огранённые рубины. Теперь и они потеряли цвет, сделавшись бледно-розовыми, как недозрелые зёрна граната.
Аргус заглянул в чашу. Глиняное дно обрастало новыми трещинками, точно молодое деревце побегами. Замок умирал, и даже Памфле, существовавший в нём со времён заключения Договора, не знал, когда всё здесь окончательно рухнет.
Старик молча уколол палец и, дождавшись, когда три капли упадут в чашу, побрёл прочь.
- Что я должен делать, Памфле? - спросил он, внезапно поникнув. - Если даже обрядовая чаша пошла трещиной, значит, скоро всё кончится.
Он уселся на край кровати, осунувшийся и как будто постаревший на полвека, сбросил истоптанные сапоги и закутался в покрывало. Дрова в камине прогорали, но он не собирался подкладывать новых.
- Вам следует заманить сюда человека и наполнить сосуд его кровью, - заметил стоявший у окна Памфле.
- Ты совсем из ума выжил? - Аргус схватил с тумбы вазочку с высохшим вареньем, но тут же вернул на место и бессильно махнул рукой. - Я не стану повторять грехов предков. Если твой склероз тебе позволит, ты вспомнишь, что я нарочно возвёл купол. Пока я жив, ни одна грибница не забредёт в мой замок!
- Смею предположить, что тогда он разрушится вместе с вами, - напомнил Памфле, огладив аккуратно остриженную бороду.
- И то правда. Моя старая кровь давно не по вкусу этому истукану, - вздохнул Аргус. - Когда я был моложе, одной капли хватало на целый день, а теперь… даже если я выжму себя досуха, разруху не остановить.
- По моему скромному мнению, лучше всего будет принести в жертву мальчика. Или маленькую девочку.
Аргус удивлённо воззрился на дворецкого.
- Что такое ты говоришь, безмозглое привидение?!
- Позвольте напомнить. Вы последний из рода чёрных магов, хозяин. Вам не престало брезговать методами предков.
- Как я могу омрачить память матушки такими дикостями?! - Аргус вцепился в лохматые волосы. - Ещё моя бабушка положила этому конец!
- Вынужден отметить, что она положила начало разрухе, - отрезал Памфле. - Договор с чёрными духами требует постоянных жертвоприношений, а последние три поколения Харвилов жертвовали только собственную кровь, и вот к чему это привело. В прежние времена к нам частенько забредали путники и пастухи, искавшие в лесах заблудших овечек, а ваш прапрапрадед Остольд, бывало, ездил на балы под чужим именем и заманивал в замок всех, с кем удавалось заводить знакомство. Это было время процветания, когда стены Гёльфена отливали золотом, а сад благоухал в любое время года.
- Мерзкое привидение! - прошипел Аргус. - Лучше бы вместо тебя осталась моя нянюшка! И почему ты до сих пор не исчез, как все остальные магические слуги?
- Согласно Договору, я не исчезну, пока не рухнет Гёльфен, - сообщил Памфле, приглаживая гладко зачёсанные волосы.
Аргус встал с кровати и, напялив сапоги на босу ногу, принялся ходить по комнате.
- Договор - то, Договор-сё… Памфле!
- Да, господин?
- Сколько уже лет ты прислуживаешь моему роду? Четыреста или пятьсот? Неужели за столько времени у тебя не скопилось мозгов даже на один толковый совет? Может, можно расторгнуть Договор или начать кормить замок чем-то другим? Сливами, например. Я их терпеть не могу, а они у нас не переводились, сколько себя помню.
- Способ есть, но я не смею подвергать вас опасности, поэтому не стану рассказывать.
- Ах так! - вспылил Аргус. - Значит, способ есть! Я немедленно отправляюсь в библиотеку за манускриптами, и не смей ходить за мной!
Он взял с каминной полки лампу, зажёг короткий фитиль и пошаркал в северную башню, где хранилось множество летописей и книг по магии.
- Постойте, - Памфле, преградил хозяину путь. - Прошу вас, только не ходите в библиотеку. Мост к ней уже лет пять как разрушен, вы убьётесь.
Аргус плюхнулся на облезлую кушетку и скрестил руки на груди, ожидая объяснений.
- Отменить Договор нельзя, а для того, чтобы его изменить, вам придётся выйти из-по защиты купола и отправиться на юг - в капище чёрных духов.
- Капище? - удивился Аргус.
- Это древний храм в горах Вестела. Там ваш предок, великий маг Арнар, заключил договор с духами. Он тогда находился в бегах, прятался в лесах и пещерах и пообещал платить кровью в обмен на благополучие своего рода.
- А как же я доберусь до этих гор? - заволновался Аргус. - Я никогда не бывал снаружи. Белые волшебники сразу же объявят на меня охоту. Да и Гёльфен развалится к тому времени, пока я вернусь.
- Поэтому давайте заманим сюда мальчика или девочку, - вкрадчиво предложил Памфле. - Это куда быстрее.
В ответ в него полетела грязная сорочка.
- Раз так, я пойду искать это капище! - решительно сказал Аргус.
- Выходить слишком опасно, - предупредил Памфле. - Вы должны хотя бы вспомнить разрушающую магию.
- О, это я запросто! - Аргус взмахом руки обратил в пыль гобелен за спиной дворецкого. - Жаль, что от тебя таким же образом я избавиться не могу. Даже не поленился бы вымести твой прах веничком, собрать в совочек и отправить в свободный полёт из окна!
- Позвольте заметить, господин, вам уже девяносто три, вы слишком стары для путешествий.
Аргус подошёл к зеркалу и, стерев с него пыль манжетом, впервые за долгие годы осмелился взглянуть на собственное отражение. Он придирчиво осмотрел себя, приосанился, закинул длинную бороду за плечо и вытащил застрявшую в лохматых волосах шишку.
- Да я ещё весьма хорош собой! - заявил он, довольный увиденным. - Пусть мир дрожит от страха! Идёт сам Аргус Разрушитель!
Памфле сделал вид, что больше заинтересован узором на ночном горшке.
- Не смею показаться дерзким, но если вы окончательно отдались во власть маразма и решились на подвиги, будьте так любезны, используйте хотя бы чары вашей матушки.
- Это те, которые на самый-самый-самый крайний случай? - встрепенулся Аргус, торопливо доставая из резной шкатулки крохотный пузырёк с прозрачной жидкостью.
- Именно, - кивнул Памфле. - Три капли вылейте в обрядовый сосуд. Оставшиеся выпейте сами.
Аргус поковылял в главную залу. От содержимого флакона трещинки на дне чаши тотчас заросли, а глаза статуи налились краснотой, как будто время вернулось на несколько лет назад. Аргус с удивлением обнаружил, что замок преображается: встают на место разрушенные колонны, к тканям, витражам и росписям возвращаются яркие цвета. Казалось, Гёльфен ожил и отряхнулся, смахнув пыльную паутину. Аргус выглянул в коридор, но ни там, ни в других комнатах ничего не изменилось.
- Разумеется, это ненадолго, - пояснил Памфле. - Но на пару месяцев продлит замку жизнь.
Аргус вздохнул и вытряхнул на язык три оставшиеся капли. Тотчас в глазах у него потемнело, и пол начал ходить ходуном. Аргус упал. Руки и ноги у него стали уменьшаться, а борода и усы как будто врастали обратно в кожу. Старик закричал от страха, но вместо привычного хриплого голоса услышал чужой, звонкий и ясный. Он свернулся на полу калачиком и долго дрожал.
- Господин, не стоит лежать на холодном, вы простудитесь, - заволновался Памфле.
- Что это было?! - воскликнул Аргус и снова не узнал своего голоса.
- Кажется, я не совсем правильно рассчитал количество капель, - пояснил дворецкий.
Аргус вскочил, да с такой лёгкостью и быстротой, что покачнулся и чуть не поцеловал каменный пол. Руки утонули в рукавах камзола, а штаны спали, едва Аргус встал. Он ощупал лицо. Кожа стала гладкой, как шёлковая простыня.
- Это что ещё такое?!
Старик сбросил ставшие большими сапоги, скинул одежду и пошлёпал в опочивальню в одной нательной рубашке. Он шёл бодро и торопливо, а потом понял, что может бежать, и побежал, задыхаясь от волнения. В недавно очищенном зеркале при свете трёх свечей, сального огарка и масляной лампы Аргус не узнал собственного отражения. На него смотрел мальчик лет тринадцати, худенький, светловолосый и испуганный. Выцветшие глаза снова стали насыщенно-фиолетовыми и в тёплом сиянии отливали золотом.
- Памфле! - выдохнул Аргус. - Надеюсь, это тоже ненадолго?
- Боюсь, что до тех пор, пока тело повторно не повзрослеет, господин. Ваша матушка всю жизнь копила обратные чары, чтобы вы смогли вернуть себе прежний вид, если прошляпите молодость и не женитесь.
- Ах ты никудышный сгусток пыли! - Аргус топнул ногой. - И как ты прикажешь мне отправиться на юг в таком теле?! Что, если у меня теперь и магии столько же, сколько было в тринадцать лет? Да я же ничего не умел тогда! Постой-ка! Раз я теперь молод, значит, и моя кровь помолодела?
- Увы, нет, господин. Кровь хранит память, и она точно знает, сколько вам лет.
- Тьфу ты, - Аргус плюхнулся на кушетку. - А я уж думал, что теперь смогу поддерживать Гёльфен ещё лет сто. Ладно. Завтра начну собираться в дорогу, а теперь нужно поспать. Эти потрясения ужасно утомляют.
- Извольте сначала разбудить магический сосуд. Я должен объяснить ему, что нужно делать. Смею напомнить, что теперь до совершеннолетия вы не сможете пользоваться магией без фамильяра.
- Ни за что! - Аргус даже подскочил на месте. - Мне не нужно это занудное животное. Я так радовался, когда смог избавиться от него. Он же твоя копия, Памфле! Я не выдержу такого спутника в долгой дороге.
- Прошу прощения за настойчивость, но вам следует одеться и пойти в подземелье. Я вас провожу, - не унимался дворецкий.
- О, муки предков!
Аргус воздел руки к небу в страдальческом жесте, но всё же открыл шкаф и стал рыться в тряпье. В глубине дальних полок обнаружился целый ворох костюмов и камзолов, но большинство совершенно не годилось для носки. Моль превратила шерстяные кафтаны в кружево из огрызков, вышивка на рубашках истёрлась, и не нашлось ни одного тёплого плаща.
- Может, мне стоит надеть праздничное одеяние? - задумчиво пробормотал Аргус. - Помнится, матушка вышивала его к моей свадьбе, когда мне ещё только стукнул шестой десяток.
- Возможно, стоит поискать в гардеробной. Ваши лучшие вещи она хранила там.
- А-а-а, плевать, пойдём уже будить этот облезлый кусок шерсти, иначе я до утра не сомкну глаз. И без того не спал всю прошлую ночь.
Аргус, зевая, стянул с кровати одеяло, закутался в него и обул старые сапоги. Ему пришлось перетянуть все ремешки, но даже после этого обувь продолжала спадать. Тогда Аргус туго перевязал голенища лоскутами, оторванными от простыни, и пошлёпал вслед за Памфле во двор, а оттуда к потайному ходу в подземелье.
Они обогнули остов южной башни и отыскали в кустах лестницу, ведущую вниз. В глубокой нише, сбоку от прохода, нашёлся чудом сохранившийся факел. Аргус подпалил его, чиркнув спичкой по стене, и спустился по ступеням к двери, окованной железными пластинами. За ней находилось подземелье, затхлое и тёмное, как настоящий склеп. Аргус закрыл лицо частью одеяла, потому что влажность и тепло породили на стенах и потолочных сводах ядовитую плесень всех цветов и размеров. Дышать ей, по словам Памфле, было губительно для здоровья.
Подземелье оказалось просторным и желтоватым в свете факельного огня. Сапоги хлюпали по лужам, и звук шагов разносился во все стороны гулким эхом. Аргус дрожал от страха и затравленно озирался по сторонам, но кроме него и Памфле здесь никого не было, только тощая мокрая крыса прошмыгнула у самых ног.
В нишах мерцала мозаика. Кусочки смальты разных оттенков складывались в причудливые картины, рассказывавшие историю Харвилов. В некоторых местах части рисунка обвалились, но оставшиеся серебрились, как снег на ярком солнце.
Узкий проход расширился и вывел в большую залу, посреди которой стоял позеленевший от времени постамент. На нём восседал огромный лис, вырезанный из цельного чёрного камня. В раскрытой пасти сверкали алмазные зубы, а глаза горели разноцветными опалами.
- Если бы Лури был хоть вполовину так же хорош, как эта статуя, я бы не возмущался, - проворчал Аргус.
Он сунул факел в железное кольцо, затем забрался на постамент и обмазал пасть зверя кровью из уколотого пальца. Статуя задрожала. Аргус отпрыгнул ко входу и спрятался за колонну. Каменный исполин сомкнул челюсть и начал съёживаться-съёживаться-съёживаться, пока не превратился в облезлого чёрного лиса. Животное, больше напоминавшее поеденное молью чучело, фыркнуло, высунуло язык и стало чистить его обеими лапами.
- Какая ме-е-ерзость! Неужели летучие мыши опять нагадили мне в рот?
Голос у Лури был гнусавый, и он так растягивал слова, что когда доходил до последнего, начало предложения уже забывалось. Из-за этого казалось, что лис всё время борется со сном, а его выпученные глаза, напротив, выглядели так, будто он всю ночь распивал крепкий кофей.
- Как ты смеешь так говорить о моей благородной крови?! - вспыхнул Аргус, выскочив из-за колонны. - Немедленно прекрати плеваться!
- О, чёрные духи, - сказал Лури, оглядев хозяина. - Выколите мне глаза. Это лицо - последнее, что я хотел бы увидеть после стольких лет слепоты. Памфле, надеюсь ты не допустил, чтобы сын нашего достопочтенного Аргуса вырос таким же невыносимым невежей?
- Я и есть Аргус, блохастая ты варежка!