ГЛАВА 4
У хорошего некроманта не бывает плохого настроения. Зато он всегда знает, как испортить настроение окружающим.
Мэтр Гираш
- Даже так? - нахмурился Нич, важно восседая на парте. - Сдается мне, нынешний ректор собирается замахнуться на святое.
Я рассеянно кивнул.
Занятие давно закончилось, адепты поспешили отправиться на поиски учебной комнаты, где пройдет следующий урок. Мастер фон Берден тоже удалился, окинув меня напоследок весьма многозначительным взглядом. А я вернулся в кресло и надолго задумался, когда услышал шорох и увидел выбирающегося из неприметной щели гигантского таракана.
Нич, обнаружив мою особу за учительским столом, несказанно обрадовался, заявив, что наткнулся на меня случайно и вообще просто мимо пробегал. Я, конечно, сделал вид, что поверил, и отмахнулся. Он в ответ заинтересовался хмурым выражением моей конопатой физиономии и в свойственной ему манере заметил, что оно совершенно не подходит к форме моих ушей. Пришлось поделиться новостями, и теперь мы хмурились уже вдвоем.
- Судя по всему, ты прав, - наконец вздохнул я, машинально потеребив ученический перстень. - Общая форма, одинаковые колечки, совместное обучение под предлогом отсутствия преподавателей… У меня такое впечатление, что они пытаются объединить темную и светлую половины курса.
- Возможно, не только вашего, - нахохлился таракан, недовольно шевельнув усами. - Просто они начали процесс с мелких, потому что дети не так закоснели в своей ненависти друг к другу. Вот только я не понимаю, зачем им это понадобилось…
- Ты же сам говорил: чтобы возродить Темную гильдию.
- Для этого не нужно пытаться сблизить будущих мэтров и мастеров, - возразил Нич. - Есть методы попроще. А в академии, судя по всему, происходит что-то странное. Раньше адепты практически нигде не пересекались, ни в столовой, ни в купальнях, ни на уроках. Общий сбор проходил всего два раза в год - в первый учебный день и перед заключительным балом. Даже экзамены на факультетах шли раздельно, уж не говоря о проведении занятий. А теперь…
Я покачал головой:
- Это очень большой риск.
- Сам знаю. Однако ректор не по своей инициативе это затеял. На что бы ему сдались проблемы? Получается, что это была команда сверху… Гираш, мне кажется, они пытаются объединить не курсы, а гильдии!
Я поморщился.
- Зачем Совету понадобилось ставить нас на один уровень со светлыми?
- А я разве сказал, что мэтры и мастера будут иметь равные права?
- Тогда все вернется к тому, с чего и началось, - усмехнулся я. - Думаешь, Совету нужна новая война?
- Надеюсь, что нет, - тяжело и как-то по-стариковски вздохнул Нич и тут же сник. - Но и представить, что некроманты позволят себя в чем-то ущемить, я не могу - для этого вы слишком самолюбивы. А стать нам ровней… знаешь, я когда-то мечтал, что этой вражде придет конец. Дети наивны. Что им скажут, тому и готовы поверить. Я полагал, что, если год за годом вкладывать в их головы мысль о том, что можно жить без ненависти, когда-нибудь они перенесут ее во взрослую жизнь. В тот же Совет, руководство академии…
- Что же изменилось? - настороженно поинтересовался я. - Насколько я понимаю, ты передумал?
- Мне пришлось пересмотреть свои взгляды.
- Почему?
Нич снова вздохнул:
- Да потому, что я познакомился с тобой. И понял, что в действительности пропасть, которая нас разделяет, не исчисляется размерами магического резерва и не зависит от особенностей дара или цвета наших мантий.
Я вопросительно приподнял брови:
- А поподробнее можно?
- Что ж, можно и подробнее, - невесело усмехнулся мастер Твишоп. - Но сперва ответь мне на вопрос: что делает настоящего мэтра мэтром?
- Наверное, опыт. Отношение к жизни, специфика работы, особенности дара, хоть вы в это и не верите… ну и характер, конечно.
- А что формирует характер?
- Семья. Детские увлечения. События, которые с нами происходят каждый день, независимо от того, хорошие они или плохие. Каждый эпизод, случившийся в нашей жизни, оставляет свой след в памяти. Память фиксирует этот опыт. А опыт, в свою очередь, позволяет реагировать на новые события, основываясь на том, что происходило с нами или не только с нами раньше.
- Верно, - одобрительно кивнул Нич. - Но дело не только в этом. Как ты знаешь, человек мыслит образами, ассоциациями, которые подчас включают и зрительные, и слуховые, и обонятельные ощущения. И, что гораздо важнее, они окрашены эмоциями. Хорошими или плохими, как ты правильно подметил. Что-то нам нравится, к чему-то мы равнодушны, о чем-то только задумываемся, а что-то терпеть не можем. И это отношение складывается из огромного количества факторов, которые в определенный момент соединились в невероятно сложную мозаику из чувств…
- Мне б чего попроще, учитель, - скромно обронил я, приняв вид нерадивого студента. - Знаю, что вы очень любите эту тему, но у меня скоро занятие…
- Торопыга, - фыркнул Нич, но все-таки перевел свои умозаключения в более удобоваримую форму. - Я всего лишь хотел сказать, что, поскольку большая часть одаренных детей рождается в семьях магов, то их развитие происходит по одному и тому же сценарию. Так же как когда-то растили и воспитывали их отцов, матерей, дедов и бабок… Согласен?
- Традиции, учитель, - послушно кивнул я. - В аристократических семьях они неискоренимы, так что воспитание юных магов до поступления в академию из века в век остается одним и тем же.
- Правильно. Дети, получившие свой дар не по наследству, - явление редкое, поэтому их в расчет можно не брать. Соответственно, мы с тобой говорим о тех, кто составляет большинство в гильдиях и чье воспитание с самого раннего детства было подчинено строгим правилам.
Я снова кивнул и заметил:
- Понятно, что традиции у светлых одни, а у темных - другие, поэтому мы и приходим в академию с уже сформированными, а точнее, с навязанными понятиями о том, как надо жить, как поступать и как относиться к коллегам.
Нич хмыкнул.
- Это как раз к вопросу о внушаемости молодых. Но, как я уже сказал, не все приходят в академию обремененными чужими взглядами. И не все адепты, кому повезло родиться в семьях магов, сохраняют эти убеждения к концу обучения.
- Ну мы же не дураки: развиваемся все-таки, учимся чему-то…
- Именно. Поэтому преподаватели вполне могли бы подтолкнуть вас к правильному пониманию вещей. Но видишь ли, в чем дело… сама ваша профессия накладывает определенный отпечаток. Вы совершенно спокойно возитесь с трупами, экспериментируете с нежитью, приносите в жертву живых и крайне легкомысленно относитесь к мертвым.
Я хмыкнул.
- А как к ним еще относиться? Мертвецы для нас - такой же рабочий материал, как трава для друида. Они или спокойно лежат в земле, или приносят пользу. В крайнем случае из-за неумелого колдовства могут попытаться кому-то навредить. Но хорошему мэтру не составит труда загнать в могилу даже могущественного лича, так что впадать в панику при виде трупа нет никаких причин. То, что нам подконтрольно, неспособно нас напугать, учитель. Вопрос заключается лишь в том, на что именно мы годны.
- Да, - тихо обронил мастер Твишоп, отводя взгляд. - Мэтры не боятся ни жизни, ни смерти. Вам неведом страх перед людьми, потому что самое худшее, что с вами можно сделать, - это причинить боль или убить… но боль-то терпеть вы как раз умеете. Вы с азартом соревнуетесь с ней за право обладания вашим разумом, смеетесь над ее потугами вас ослабить и радуетесь даже крохотной победе. Да и смерть вам не страшна. Вы равнодушно отворачиваетесь, если она проходит мимо, и с пониманием усмехаетесь, когда она протягивает вам костлявую руку. Впрочем, даже ее вы умудряетесь иногда обмануть и вопреки всем законам все-таки находите путь к возрождению.
- Ты тоже его нашел, - возразил я.
- В одиночку у меня бы не хватило духу провести всю необходимую работу по обоснованию теории ЭСЭВ. Сколько подопытных у тебя было?
Я на мгновение задумался.
- Тысячи три… или три с половиной? Точно не помню.
- А я бы запомнил каждую жизнь, что была отдана во благо науки, - еще тише сказал мастер Твишоп. - И каждого человека, который согласился участвовать в этом эксперименте. Думаешь, я смалодушничал? Мы больше созидатели, чем разрушители, Гираш, поэтому и отношение к жизни у нас иное. Его диктует сама наша профессия, методы обучения, понимание тех взаимосвязей, которые существуют между живыми существами… Поверь: уничтожать живое без веской причины не станет ни один светлый. И этим мы разительно отличаемся от вас.
- Да прямо! - пренебрежительно фыркнул я, не сдержавшись. - Можно подумать, мастера не умеют убивать или не проводят экспериментов с живыми!
- Умеем, - кротко согласился Нич. - И проводим, потому что это необходимо. Но одно дело - убить врага, а совсем другое - разрушить чью-то личность. Одно дело - провести опыт на крысе, а другое - использовать для достоверности данных человека. А вы никогда не делали различий между теми, кого собираетесь препарировать.
- В мои лаборатории не попадали невинные, - равнодушно откликнулся я. - Все добровольцы были осуждены и приговорены к смертной казни. Я всего лишь избавил их от мучений. К тому же многие наши заклинания немыслимы без жертвенной крови, а люди, согласись, подходят для этих целей гораздо лучше крыс.
Учитель отвернулся.
- Я просто говорю, что мы слишком разные и поэтому плохо понимаем друг друга. Да и как может понять коршуна петляющий по лесу заяц? Как объяснить дереву, что лань объедает его листья не от желания отомстить за поцарапанную веткой шкуру, а лишь потому, что это - в ее природе?
Я улыбнулся.
- Вы стали разбираться в наших мотивах, учитель. И вы, пожалуй, один из немногих, кто понимает, что война была нам не нужна. Мэтры, при всех своих странностях, практичны и очень трепетно относятся к исследованиям. Колбы, пробирки, склянки, реторты, секционные столы… Для нас именно это - настоящая жизнь. Дайте нам существовать спокойно, обеспечьте материалом, позвольте иметь оснащенные всем необходимым лаборатории, и мы будем тихи и кротки, как овечки… до тех пор, пока нам не сорвут очередной эксперимент. Да, мы тщеславны и самолюбивы, но это тщеславие не касается титулов и золота. Прилюдно посадить в лужу давнего противника - вот это достойно внимания. Доказать ему, что он не прав, - что может быть увлекательнее? Сделать так, чтобы о результатах твоего труда говорили все вокруг, - вот что нас манит. А опускаться до уровня дураков - удел неудачников, учитель. Надеюсь, когда-нибудь и Совет догадается, что не там ищет врагов.
Нич тяжело вздохнул.
- Я пришел к пониманию этого лишь на закате своей жизни. Стоя на пороге смерти, на многие вещи начинаешь смотреть иначе…
- А, брось, - пренебрежительно отмахнулся я. - Ты просто сумел пренебречь замшелыми традициями. Небольшая жертва, если сравнить с тем, сколько неприятностей могло случиться, если бы этого не произошло.
- Ты даже не представляешь, насколько прав, Гираш, - беззвучно шепнул мастер Твишоп. А потом встряхнулся и твердым голосом заключил: - Собственно, только узнав тебя получше, я и решил, что полного взаимопонимания между нашими гильдиями достигнуть не получится.
- Да кому оно нужно, это взаимопонимание?! - совершенно искренне изумился я. - Нам хватит нейтралитета! Вечный мир и всеобщее благолепие - это, знаешь ли, не для нас. Вы - сами по себе, мы - тоже… а большего нам никогда и не требовалось!
У Нича дрогнули усы и едва заметно шевельнулись кончики спрятанных под панцирем крыльев. А когда снаружи послышались чьи-то шаги, он неохотно отвернулся и спрыгнул на пол.
- Потом поговорим, Гираш. Не хочу, чтобы меня увидели.
- В канализационные трубы никто не заглядывает, - тут же отреагировал я, стряхивая нагнанную учителем вялость. - Не самое популярное, надо сказать, в академии место. Но для тебя сойдет.
Таракан замер на середине шага.
- Что? - непонимающе переспросил я, когда он медленно повернулся и прожег меня яростным взглядом. - Зато там тебя точно не увидят.
- Знаешь, нерадивых студентов раньше розгами секли, чтобы не забывали вовремя являться на занятия, - свистящим шепотом заявил Нич, угрожающе щелкнув жвалами. И в этот же самый момент снаружи пронзительно зазвенел колокольчик. - Даже жаль, что эту традицию сейчас отменили.
- Демон! - спохватился я, подскочив на ноги и опрометью кинувшись к выходу. - Я же из-за тебя опять опоздаю!
- Расписание - на первом этаже учебного корпуса, - мстительно бросил таракан. - Смотри не ошибись комнатой.
- А какая мне нужна? - крикнул я, на мгновение обернувшись.
- Не помню, - с достоинством бросил таракан и неторопливо продолжил путь к стене. - Сам говорил: старый я уже, память то и дело подводит.
- Тьфу! - в сердцах сплюнул я, уже выбегая в коридор. - Чтоб она тебя в самый неподходящий момент подвела, старый маразматик! Это ж надо было так меня заболтать, чтобы я забыл о занятиях!
- А кто это у нас там пришел? - вкрадчиво осведомилась миниатюрная, со вкусом одетая магесса, когда я тихонько прокрался в учебную комнату и, понадеявшись, что преподавательница ничего не заметит, уселся за последнюю парту. - Мне показалось или нас все же почтил своим присутствием любезнейший барон Невзун, который настолько уверен в своих знаниях по моему предмету, что самонадеянно пропускает начало занятия?
Я мысленно скривился: ну вот, нарвался. Даже двухсекундное опоздание у Ледяной стервы, как за глаза называли преподавательницу водяной магии, могло стоить мне довольно дорого. Не то чтобы я мало знал, но отыскавшая меня взглядом юная леди была достойна своего прозвища и вполне могла наградить сложнейшим докладом на какую-нибудь неприятную тему.
Собственно, юной она лишь выглядела - на самом деле мастер Лилитана де Ракаш была одной из старейших членов Совета магов. Я помнил ее еще в те годы, когда очаровательная маркиза только-только окончила Академию всеобщей магии и поступила в магистратуру, собираясь после окончания подавать документы на соискание степени архимага.
Надо сказать, леди действительна была весьма привлекательна - длинные белокурые локоны, обрамляющие невинное лицо, которое за прошедшие годы практически не изменилось; синие глаза, в которых мало кто мог разглядеть холодную бездну северного океана; и изящная фигурка, будоражащая чувства не только неопытных адептов, но и умудренных жизнью старцев, уже не раз попадавшихся в коварные женские сети.
Даже я не мог не отметить редкой красоты магессы де Ракаш и по достоинству оценил ее великолепное платье, насыщенный синий цвет которого так дивно оттенял ее светлую кожу. А когда госпожа маркиза грациозно взмахнула изящной ручкой и, не изменившись в лице, отправила в меня шаровую молнию, даже искренне восхитился темпераментом этой леди. И не преминул продемонстрировать свой восторг, проворно согнувшись в три погибели.
- Мое почтение, госпожа преподаватель.
Молния, благополучно пролетев над моей головой, с грохотом врезалась в стену и, опалив ни в чем не повинную штукатурку, погасла, оставив после себя большое черное пятно и легкий запах грозы.
В наступившей тишине я разогнулся и, игнорируя поплывший по классу дымок, с самым невозмутимым видом продолжил:
- Прошу прощения за опоздание - запутался в расписании.
- Неужели оно настолько сложное? - ласково поинтересовалась маркиза, крутя в ладони длинную, похожую на боевую рапиру указку.
- Ну что вы, - вежливо улыбнулся я. - Просто в первый раз нелегко разобраться с чужими именами и фамилиями. Не поверите: некоторые из них такие заковыристые!
Голос леди наполнился ядовитой насмешкой:
- Надеюсь, за время, прошедшее с начала моего занятия, вы все-таки справились с этой непосильной задачей, барон?
- Конечно, - заверил я. - По крайней мере, ваше имя я точно запомнил, леди де Какаш.
- Ракаш! - взвилась как ужаленная леди, мгновенно превратившись из очаровательной учительницы в мегеру. - Мое имя де Ракаш, адепт Невзун! Вам понятно?!
Я непонимающе хлопнул ресницами.
- Конечно. Я так и сказал: Лилитана де Какаш…
- Вы что, глухой?! - прорычала дамочка, оскалив жемчужные зубки.
Класс сдавленно хихикнул, а я радостно закивал, на всякий случай отступив еще на шаг.
- Да. Разве вам еще не сказали?
Неописуемая ярость на лице оскорбленной маркизы плавно сменилась растерянностью, а спустя еще несколько томительных секунд на нем все-таки проступило понимание.
- Мастер фон Берден действительно упоминал, что у вас проблемы со слухом, адепт…
Я с серьезным видом снова кивнул:
- Совершенно верно. Почти не воспринимаю громкие звуки, посторонние шумы и слова, не наполненные смыслом. Трудное детство, знаете ли.
- Наслышана, - сухо бросила магесса, немного успокоившись и, кажется, взяв себя в руки. - Видимо, родной отец обошелся с вами не самым подобающим образом. И это явно сказалось на уровне вашей… подготовленности.
Интеллекта, она имела в виду?
Я покаянно вздохнул:
- Не думаю, что нам стоит ворошить мое темное прошлое. Вы позволите занять место в классе?
- Конечно, - внезапно улыбнулась она улыбкой упырицы. - Милости прошу за мой стол. Вы ведь предпочитаете находиться поближе к преподавателю?
- Благодарю. Мой отец был поклонником вашего таланта и много о вас рассказывал, - проходя мимо, я сделал восхищенное лицо. - У него в кабинете до сих пор висит ваш портрет, написанный, если мне не изменяет память, лет семьдесят или семьдесят пять назад. И должен сказать, что с тех пор вы ничуть не изменились.
С лица леди де Ракаш медленно сбежала фальшивая улыбка. Притихшие адепты втянули головы в плечи. А я, отвесив еще один глубокий поклон… не поймите неправильно: просто неприлично ухмыляться леди прямо в лицо… с комфортом расположился за учительским столом, по-хозяйски отодвинув в сторону какие-то бумаги, освободив себе как можно больше места и с вызывающим грохотом уронив на столешницу пухлую тетрадку.
- Прошу прощения, - повинился я, когда горящий взгляд маркизы сосредоточился на моей конопатой физиономии и наполнился мстительным ожиданием. - Вы можете продолжать урок.
После этого ее скулы побелели от едва сдерживаемого бешенства, а тонкие пальцы сжались в кулачки. Прямо горжусь тем, что у меня получилось с ходу вывести эту милую леди из себя. Но то ли еще будет…
- Что ж, и правда, продолжим, - процедила маркиза, резким движением откинув с лица выбившуюся из сложной прически белокурую прядку. - Но пока мы не вернулись к теме занятия, хочу вам сообщить, барон: наказание за опоздание вы будете отбывать в качестве помощника мастера Гриндера Ворга. Весь сегодняшний вечер. Надеюсь, это вы услышали?
- В лечебном крыле, что ли? - удивился я. - Мастер Гриндер, если я правильно помню, будет вести у нас целительское дело?
- Не только, - загадочно хмыкнула леди де Ракаш, окончательно придя в себя и снова очаровательно улыбнувшись. - Но, думаю, вам у него понравится.