- Вся наша сила в единстве, - ответил Лютиен, начиная понимать ее мысль. Их цель достигнута, а Собор продержится только до тех пор, пока у циклопов есть еда. Одноглазые пойдут на прорыв, и лучники повстанцев перебьют их еще до начала рукопашной схватки.
Итак, Монфор взят, но что это значит? Во время подготовки к штурму Лютиен и его соратники ясно представляли себе, что им предстоит сделать, но они ни разу не задумались, что же последует за этим.
Юный Бедвир посмотрел на запад, в сторону купеческого района, и клубы черного дыма над подожженными домами развеяли сомнения в том, что действовать необходимо быстро. Наступало действительно опасное время. Да, они освободили город, но их подвиг потеряет всякий смысл, если в Монфоре воцарится анархия.
Лютиен внимательно осмотрел себя, наконец, обратив внимание на грязь, покрывавшую его одежду еще со времени прогулки по канализационной трубе, и на кровь врагов и друзей. Однако волшебный алый плащ остался прежним, словно его магия отталкивала любую грязь.
- Я должен помыться, - обратился юноша к Сиобе.
Девушка кивнула.
- Ванну и чистую одежду уже должны были приготовить.
Лютиену хотелось бы подготовиться к выступлению получше, но время поджимало, ликующие повстанцы становились совершенно неуправляемыми.
Менее часа спустя, потратив еще меньше времени на то, чтобы привести себя в порядок, он вышел на середину главной площади перед Собором. Голова юноши закружилась от множества устремленных на него взглядов: люди, гномы, каттеры и эльфы - все они хотели услышать, что скажет Алая Тень, узнать свою дальнейшую судьбу, словно устами Лютиена вещал сам Господь Бог.
Юноша старался не смотреть на лица своих соратников, в их глаза, полные ожидания. Он не чувствовал себя уверенно в роли вождя и не понимал, как на него свалилась такая ответственность. Нужно было попросить Оливера произнести речь, уж тот-то не растерялся бы в подобной ситуации.
Или Сиобу. Лютиен взглянул на девушку, направляясь к виселицам, которые сооружались для купцов и циклопов, признанных заслуживающими подобного конца. Может, удастся уговорить Сиобу выступить.
Вздохнув, Лютиен отказался от этой мысли. В конце концов, Сиоба была наполовину эльфийкой и гораздо больше походила на волшебнорожденных, чем на людей. А среди десятка тысяч повстанцев, собравшихся на площади и на подступах к ней, подавляющее большинство составляли чистокровные люди.
Юноша поднялся по ступенькам помоста и остановился рядом с Сиобой. Ему стало чуть-чуть легче при взгляде на лица ближайших соратников - Оливера, Кэтрин, Шаглина, стоявших в первом ряду. Они верили в него.
- Не забудь об истинном имени города, - шепнула Сиоба на ухо юноше, отступая к краю платформы.
Лютиен, Алая Тень, остался в полном одиночестве.
Он еще раньше приготовил короткую речь, но сейчас не мог вспомнить ни слова из нее. Юноша видел циклопов, приникших к окнам Собора. Они глядели на вождя повстанцев с таким же ожиданием, как и воины, собравшиеся на площади. Лютиен осознал, что их судьба, как и судьба всего Эриадора, решается в этот момент.
Нельзя сказать, чтобы эта мысль успокоила юного вождя.
Он взглянул на друзей, стоявших ниже. Оливер теребил свою чудовищную шляпу. Кэтрин подмигнула Лютиену и решительно кивнула. И только Шаглин стоял абсолютно неподвижно, скрестив узловатые руки на широкой груди, и его лицо, обрамленное густой бородой, выглядело почти безразличным. И как ни странно, именно Шаглин помог Лютиену собраться с мыслями и найти недостающие слова. Ведь это его народ так страдал в рабстве под пятой герцога-тирана. Несгибаемый гном, не желавший и слышать о прекращении борьбы, пока дело не будет сделано.
Пока дело не будет сделано!
Карие глаза Лютиена сверкнули. Он больше не пытался вспомнить слова своей заранее подготовленной речи. Ему оставалось только разобраться в собственных чувствах.
- Друзья мои! - крикнул Лютиен. - Мои соратники! Я вижу перед собой не завоеванный город.
Долгую паузу после этих слов не нарушил шепот ни одного из собравшихся.
- Но город освобожденный! - продолжил юный вождь, и ответом ему стали дружные возгласы одобрения.
Ожидая, пока толпа успокоится, юноша посмотрел на Сиобу, которая, похоже, совсем не волновалась.
- Мы вернули себе лишь малую часть своего законного наследства, - продолжил юный Бедвир, постепенно входя в роль народного трибуна. Он поднял руку с чуть-чуть раздвинутыми большим и указательным пальцами и повторил:
- Лишь малую часть!
- Монфор! - выкрикнул кто-то.
- Нет! - откликнулся Лютиен, прежде чем толпа успела подхватить этот крик.
- Нет! - повторил он. - Монфор?! - это просто место на карте, на карте, висящей во дворце короля Гринспэрроу.
Ненавистное имя вызвало недовольный ропот в рядах слушателей.
- Это место вполне можно завоевать, а потом сжечь дотла, - Лютиен указал на густые клубы дыма, все еще поднимавшиеся над сожженными домами.
- Какой смысл в захвате Монфора?! - выкрикнул он, перекрывая смущенный ропот в рядах своих соратников. - Какой смысл завладеть домами, утварью, если Гринспэрроу в любой момент может отобрать их у нас? Никакого, говорю я вам, - продолжил юноша чуть тише. - Получив Монфор, мы не добились ничего!
Толпа зашевелилась. Люди перешептывались и пожимали плечами, а Лютиен молчал, все больше повергая их в недоумение.
- Но это был не Монфор! - выкрикнул он наконец. Перешептывание стихло, но любопытство в глазах собравшихся людей только еще больше разгорелось. - Здесь не было ничего, что король Гринспэрроу - нет, просто Гринспэрроу, потому что я не признаю его своим королем, - может отобрать у нас. Говорю вам, это был не Монфор. Не место, которое можно завоевать и сжечь. Мы вернули себе Кэр Макдональд!
Площадь взорвалась криками. Люди выкрикивали приветствия своему вождю и древнему городу Кэр Макдональду. Лютиен бросил взгляд на сияющее лицо Сиобы. "Не забудь про древнее имя города", - шепнула она ему, и теперь, когда эти слова были произнесены, на ее лице появилась спокойная уверенность. Нет, больше чем уверенность, внезапно осознал Лютиен. Сиоба словно скинула со своих плеч какой-то груз.
Полуэльфийка, рабыня богатого купца, давно уже тайно боровшаяся против господ, первейшая помощница Лютиена, она наконец почувствовала себя свободной.
- Кэр Макдональд! - выкрикнул Лютиен, когда народ на площади чуть-чуть успокоился. - Но что это значит? Брюс Макдональд, победитель циклопов, за что он сражался?
- За свободу! - послышался возглас совсем рядом с помостом, и Лютиен узнал голос Кэтрин О'Хейл.
Крик был подхвачен в каждом углу площади, проник за разделительную стену города и пронесся по самым отдаленным улочкам. Он достиг ушей тех, кто еще занимался грабежами и поджогами купеческих домов, и люди эти устыдились.
- Мы отвоевали не место, но символ, - объяснил Лютиен. - Мы отвоевали то, чем мы были и чем должны стать вновь. Овладев Кэр Макдональдом, мы обрели отвагу нашего величайшего героя древности, но это не более чем крохотный огонек свечи в кромешном мраке. Вновь водрузив над Собором знамя Кэр Макдональда… - он помедлил, давая время собравшимся окинуть взглядом величественное здание, в окнах которого маячили еле различимые фигуры врагов.
- А мы это сделаем! - пообещал Лютиен и еще немного помедлил, пока не затихли взволнованные возгласы в толпе.
- Мы примем на себя ответственность, - продолжил он. - Мы разожгли огонь, а теперь мы должны раздуть это пламя в пожар, который охватит весь Эриадор. Порт-Чарлей, острова Бедвидрин, Марвис, Кейрит, Бронеган в центре страны и Рролуин на крайнем севере, Чамберс и поля Эрадоха - все они вспыхнут, и спадет с нас иго Гринспэрроу, и не будут больше Айрон Кросс и Мальпьюсантова стена разделять нашу землю. Эриадор снова станет свободным!
Лютиен подумал, что вряд ли смог бы придумать лучшее завершение своей речи. Юноша чувствовал себя абсолютно измученным, но в то же время воодушевленным. Его охватила такая усталость, словно он сражался в одиночку с сотней циклопов, и такое счастье, словно он победил в этой битве.
Речь вождя снова сплотила повстанцев, их охватило чувство полного единения. И Лютиен, и Сиоба поняли, что опасность отступила, хотя бы на время.
Пусть приходят армии Гринспэрроу на Эриадор, но если Лютиен и его друзья сохранят верность высокой цели, никто их не победит.
Какую бы территорию ни захватил Гринспэрроу, сколько бы жизней ни погубили его войска, все равно он будет разгромлен.
Воодушевление, охватившее собравшихся, не угасло, они были готовы слушать своего вождя весь день и всю ночь, но тут откуда-то сверху раздался громкий насмешливый голос.
- Вы все глупцы! - кричал человек, стоявший на верхушке главной башни Собора, и, даже несмотря на разделявшие их четыре сотни футов, Лютиен не сомневался, что это виконт Обри. - Чего вы добились, захватив этот крохотный клочок земли? Что вы получили, кроме минутного ликования и скорого и страшного возмездия, которое непременно обрушится на ваши головы?
Радость повстанцев заметно увяла.
Лютиен молча изучал этого человека, своего смертельного врага. Невзирая на все случившееся, Обри выглядел все таким же самоуверенным, тщательно одетым и припудренным. Воплощенное величие и сила.
Показная сила. Закаленный в боях Бедвир напомнил себе, что, хотя виконт и носил оружие и знаки отличия воина, он куда больше преуспел в искусстве избегать сражения, чем сражаться.
Лютиен ненавидел его, ненавидел все, чему служил и поклонялся этот человек, но он не мог отрицать его влияния на эту толпу простых и бесхитростных людей.
- Вы думаете, что сможете победить? - презрительно процедил Обри, насмешливо фыркая. - Вы думаете, что король Гринспэрроу, завоевавший столько стран и ведущий сейчас войну на юге Гаскони, король, правивший уже двадцать лет, хоть чуть-чуть обеспокоится? Глупцы! Никакие снега и морозы не смогут вас защитить!
Наслаждайтесь победой, но знайте, что это вещь мимолетная и каждый из вас заплатит за свою наглость душой и телом!
Оливер окликнул Лютиена, привлекая к себе его внимание:
- Скажи им, что они поступили глупо, позабыв запереть канализационные люки.
Лютиен понял идею Оливера, но сомневался, что она поможет исправить дело. Обри владел мощным и грозным оружием - вполне реальным страхом повстанцев, что они начали дело, которого не смогут закончить. Монфор - Кэр Макдональд - был свободен, но по-другому обстояло дело со всеми остальными землями, а силы, которые они разгромили в этом городе, являлись всего лишь малой частью той мощи, которую Гринспэрроу мог обрушить на повстанцев.
Все они знали это, и это придавало уверенности Обри, стоявшему на вершине огромной башни в полной недосягаемости.
Лютиен все еще молчал, и вместо него ответил Оливер.
- Ты так смело говоришь, - прокричал хафлинг, - и так глупо сражаешься!
В толпе повстанцев раздалось несколько неуверенных смешков, но это не смутило виконта.
- Они даже не закрыли люки, - громко пояснил Оливер. - Если король будет сражаться столь же мудро, осенью мы устроим торжественный обед в Эйвонском дворце!
Это вызвало наконец взрыв смеха среди повстанцев, которого добивался Оливер, но Обри просто проигнорировал их.
- Этот король завоевал весь Эриадор, - напомнил он собравшимся.
Так не может дальше продолжаться, - понял Лютиен. Они ничего не добьются, переругиваясь с Обри. Его мрачное пророчество было куда убедительнее всех насмешек Оливера. Повстанцы с каждой секундой все больше сомневаются в достижимости поставленной цели.
- Заканчивай свою речь, - сказала неслышно подошедшая Сиоба, доставая из колчана странную стрелу. Эта стрела сильно отличалась от обычных - ее древко было ярко-красного цвета, а оперение сделано из какого-то неизвестного материала. Девушка обнаружила ее утром, и стрела сразу же каким-то образом сообщила о своем назначении. По причинам, которых Сиоба сама не могла понять, голос, прозвучавший у нее в мозгу, показался знакомым.
Благодаря эльфийской крови Сиоба была знакома с проделками волшебников, поэтому ее не удивило появление стрелы и переданное послание. Однако девушка по-прежнему относилась с подозрением к неожиданному подарку. В конце концов, ни один из известных ей волшебников не мог с симпатией относиться к повстанцам.
Однако Сиоба оставила у себя стрелу, и теперь, наблюдая сложившуюся ситуацию, точно соответствующую тому, о чем говорил незримый голос, она полностью поверила неизвестному волшебнику. Его имя прозвучало в голове девушки, имя странное и совершенно незнакомое.
Лютиен осмотрел стрелу. Ее древко было ярко-красным, а оперение - светло-желтым, и в ней ощущалась странная внутренняя дрожь. Юноша взглянул на Сиобу, не отрывавшую глаз от виконта, увидел гнев на ее лице и понял, чего она ждет.
Лютиен внезапно осознал, какое огромное влияние оказывает эта эльфийская девушка и на него, и на происходящие события. Сиоба сражалась против купцов и циклопов, против правления Гринспэрроу гораздо дольше, чем он сам. Вместе с каттерами она создавала подпольную сеть, ставшую потом костяком Лютиеновой армии. Девушка признала его как Алую Тень и направляла во всех его действиях. Именно она рассказала ему, что схватили гнома Шаглина, который помог Лютиену с Оливером ускользнуть от погони. И именно она направила его в Собор, а затем и в шахту выручать гнома, а затем, в самый опасный момент, ее каттеры пришли им на помощь.
И только из-за Сиобы Лютиен появился в Соборе в тот памятный день, когда был убит Моркней, и она последовала за ним на верхушку башни и немало ему помогла.
Сейчас полуэльфийка вручила Лютиену стрелу, которая, он был в этом уверен, непременно найдет свою цель. Сиоба заставила его произнести речь, она же велела ее закончить. Но ведь за плечами прекрасной воительницы висит гораздо более мощный лук, чем у самого Лютиена, да и стреляет она куда лучше.
Это казалось странным, но внезапно Лютиен понял, что дело совсем не в жизни этого дурацкого виконта. Сиоба развивала легенду об Алой Тени. Если этот выстрел достигнет цели, Лютиен окончательно превратится в непобедимого героя битвы за Кэр Макдональд.
Юноша начал понимать, какую огромную роль Сиоба играла во всем происходящем, а заодно осознал и свою собственную, и это его тревожило.
Однако сейчас было некогда выяснять отношения. Лютиен обернулся на толпу и прислушался к перепалке между виконтом и Оливером.
Хафлингу не раз удавалось своими остротами вызвать смех окружающих, но он так и не смог придумать действенного способа развеять страх, вызванный угрозами Обри. Дух повстанцев теперь могла укрепить лишь демонстрация силы.
Лютиен собрал свой лук, подарок Бринд Амора, и наложил необычную стрелу. Он тщательно прицелился и до отказа натянул тетиву.
Впрочем, на что он рассчитывал? Четыреста футов - большое расстояние для стрельбы из лука. Какое нужно делать превышение? А как учесть ветер?
А что, если он промахнется?
- Целься в сердце, - почувствовав его сомнения, прошептала Сиоба. И повторила резким, уверенным тоном. - Прямо в сердце.
Лютиен взглянул на своего врага.
- Обри! - крикнул он, привлекая внимание друзей и врагов. - Кэр Макдональд - это не то место, где приспешники Гринспэрроу могут безнаказанно запугивать и оскорблять людей!
- Мне не страшны твои угрозы, безмозглый сын Гахриза Бедвира! - откликнулся Обри, и Лютиен понял, что верному стороннику Гринспэрроу прекрасно известно его подлинное имя.
На мгновение юношу охватили смешанные чувства, он не понимал, нужно ли убивать этого человека, не понимал, как он сам превратился из Лютиена Бедвира в Алую Тень.
- Я говорю правду! - вновь закричал виконт, обращаясь ко всем собравшимся. - Вы не можете победить, но еще можете выторговать свои жалкие жизни.
Лютиен больше не колебался. Он вспомнил, как этот человек прибыл на остров Бедвидрин вместе с жестокой Авонезой. Именно Обри привез с собой женщину, которая потребовала смерти его лучшего друга, Гарта Рогара, во время выступления на арене. Сразу после этого жизнь наивного юноши столь резко изменилась. А сейчас именно Обри, пешка самозваного короля, не признающего законов, стоит на вершине башни, издеваясь над гордым народом Эриадора.
- Кончай разговоры, - резко потребовала Сиоба, и Лютиен отпустил тетиву.
Стрела понеслась вверх, а виконт лишь небрежно от нее отмахнулся, словно от докучливой мухи.
На полпути к верхушке башни стрела, казалось, заколебалась в воздухе, ее полет замедлился. Заметив это, Обри громко расхохотался и повернулся к стоявшим за его спиной циклопам, чтобы поделиться с ними своим весельем.
Чары Бринд Амора на лету подхватили стрелу.
Обри увидел, как она набирает скорость, устремляясь к намеченной Лютиеном цели.
Глаза виконта расширились от ужаса, он беспомощно выставил перед собой руки.
Стрела ударила его в грудь подобно сверкнувшей молнии и отбросила на несколько шагов назад. Он почувствовал, как грудная клетка треснула от страшного удара, а в сердце будто что-то взорвалось. Собрав последние силы, виконт доковылял до парапета и взглянул на стоявшего рядом с виселицей Лютиена.
Палач.
Обри попытался отринуть неизбежное, отринуть саму возможность подобного выстрела. Слишком поздно: он уже был мертв.
Его тело повисло на кирпичных зубцах.
Все глаза устремились на Лютиена. Никто в толпе не произнес ни слова, слишком сильно поразил всех невероятный выстрел. Молчали даже Оливер и Кэтрин.
- Кэр Макдональд - это не то место, где приспешники Гринспэрроу могут безнаказанно запугивать и оскорблять людей, - повторил Лютиен.
Тишина взорвалась криками. Десять тысяч людей закричали, опьяненные победой, и десять тысяч сжатых кулаков взметнулись в воздух в едином порыве.
Вождь закончил свою речь.
6. УТРО БРИНД АМОРА
- Мы можем обрушить его им на головы, - предложил Шаглин. Гном продолжал изучать пергамент, разложенный на столе, постоянно теребя свою иссиня-черную бороду.
- Обрушить его? - переспросил Оливер, ужаснувшись не менее Лютиена.
- Обрушить здание. - Казалось, гном говорит о какой-то мелочи. - Когда все камни полетят вниз, всех этих проклятых одноглазых расплющит в лепешку.
- Но это же церковь! - заорал Оливер. - Собор!
Шаглин словно не понимал возмущения собеседника.
- Только Бог может разрушить Собор, - настаивал хафлинг.
- Ну, тут я могу поспорить, - саркастически пробормотал Шаглин. Постройка была необыкновенно прочной, но гном не сомневался, что, если вынуть несколько ключевых камней, они справятся с задачей.
- А если бы Господь намеревался разрушить Собор, он бы сделал это во время беззаконного правления Моркнея, - добавил Лютиен, и его неожиданное вмешательство в разговор отвлекло Шаглина от мечтаний.
- А мы, значит, лучше всех? - раздался голос от двери, и все трое, обернувшись, увидели Кэтрин, входящую в квартиру Лютиена и Оливера в Крошечном Алькове. Это помещение все еще служило штабом повстанцев, хотя к их услугам были прекрасные особняки и собственный дворец герцога Моркнея. Однако Лютиен решил остаться в одном из беднейших районов города, поскольку считал, что это поднимет дух простого народа. Уж если он стал их вождем, следует и жить вместе с ними.