– Так быстро? – дежурно изумился Леон, соскакивая с кровати. Послышался шелест одежды, надеваемой второпях. Дриана же пыталась отыскать на побережье хоть одно живое существо.
– Нас никто не встречает, – наконец констатировала атлантка. Даже птица не оживляла одиноким полетом бездну высоты.
– Идем, – потянул за ручку двери Леон. Она поддалась неправдоподобно легко, без скрипа, без напряжения. Мертвую тишину прорезал лишь быстрый сбивчатый звук шагов. Кто-то бежал на палубу, стремясь увероваться в том, что стекло не сошло с ума, отражая несуществующее. Перекидыш глухо зарычал, выныривая из омута мрака коридора. Жемчуга его глаз блистали яростью, серая шерсть стояла дыбом.
– Интересно, что тебя так взволновало? – не подумав, ляпнула Дриана и чуть было не откусила себе язык за то, что сболтнула лишнее. Слава судьбе, Леон был слишком занят сборами, чтобы обращать внимание на ее слова.
– Тебе не понадобятся вещи, – остановила его Дриана, – Поверь, туда, куда мы направляемся, они будут только обузой.
– Откуда такие познания, – проворчал Леон, но подчинился.
Они вышли из каюты позже всех. Индигерта и Ноэль уже стояли на палубе. Девочка с надеждой вглядывалась в незнакомый чужой берег. Мальчик же улыбнулся только при появлении атлантки.
– Вот мы и прибыли, – отвлеченная фраза его разбила хрустальную зыбкую тишь утра. В воздухе закружились белые пары дыхания Ноэля, словно прошла рябь от неосторожности говорящего. Дриана зябко повела плечами.
– Глупышка, – фыркнул Леон, заметив ее движение. – А еще утверждала, что нам ничего не понадобиться.
С видом завзятого фокусника он вытащил откуда-то из-за спины теплую огромную шаль из черной шерсти и бережно укутал ее худенькую фигуру. Императрица благодарно приняла его опеку, но краткое прикосновение пальцев Леона к ее коже заставило сердце зайтись в безудержной боли предчувствия.
– Чего мы ждем? – Индигерта низко склонилась над невысокими бортиками, нетерпеливо высматривая путь спуска на поверхность земли, – Пора отправляться во дворец Нерены.
Ноэль переглянулся с Дрианой. Она прочитала ответ на мучавший ее вопрос в янтарной глубине его глаз и вздрогнула. Сбылись худшие ожидания, ей стал ясен замысел Нерены, заманившей так много людей на корабль, отправляющийся в неизвестность.
– Говори, Ноэль, – приказала Дриана, – Говори немедленно, к чему тебе нужна была Индигерта.
– Вы догадливы, ваше величество, – не стал отпираться мальчик, – Но тогда и вы объясните вашему мужу, зачем он прибыл на остров Ветров.
– О чем речь? – первым не выдержал Леон с тревогой обводя лица присутствующих, – Что мы должны знать?
– Дальше мы пойдем одни, – заявил Ноэль. Дриана отошла в сторону, пряча горестный излом бровей и очи, переполненные отчаянием, в тень, – На берег можно сойти только при определенных условиях.
– Вы пропуски для нас, – атлантка облокотилась спиной о мачту, – моля Судьбу, чтобы колени ее не подогнулись от страшного смысла слов, бросаемых в пелену молчания, окутавшего судно, – Индигерта – пропуск для Ноэля, а ты, Леон, ключик для меня.
– Не понимаю, – жалобно призналась девочка, пытаясь добиться отрицания у Ноэля.
– Чего тут не понятно? – взорвался тот, короткими отрывистыми фразами убивая несчастную на месте, – На остров могут сойти только те, кто все потерял в жизни, кого не тянет груз прошлых привязанностей и наличие друзей.
– А перекидыш? – мрачно поинтересовался император, – Он останется с нами?
– Нет, – Дриана смотрела на мир сквозь пленку радужных бликов. Это слезы размывали очертания реальности, – Он иной. У него есть долг – следовать за Хозяином, без любви, дружбы, но с покорностью слуги. Если бы я изменилась, он бы нашел достойного преемника. А вы… вы дороги нам с вашими недостатками. Поэтому… поэтому…
Рыдания помешали Дриане завершить причину. Плотный комок обхватил ее горло стальными крючьями.
– Поэтому мы обязаны умереть, – Леон тихо докончил за нее, но вдруг встрепенулся, будто удачная мысль пришла ему в голову, – Но у нас же тоже не осталось ничего. Мы можем идти с вами.
– Ты не понимаешь, – простонала атлантка, медленно сползая на доски палубы, – У тебя навсегда останется твоя ответственность перед народом Зантивии. А ты, Индигерта, ты слишком увлечена идеей мести умершим родителям. Вы связаны по рукам и ногам.
– Но я не хочу умирать, – возмутилась девочка. Внезапно сорвавшись с места, она кинулась на колени перед Ноэлем. – Я не хочу! Я слишком мало жила!
– Не бойся, – прошептал он ей, помогая подняться на ноги, – Это не больно и совсем не страшно. Просто ты как будто переступишь порог одной комнаты и войдешь в другую. Там ты встретишь всех, кто тебе дорог. И родителей, которых ты ненавидишь. Только мой совет: прости их, прости и отпусти. Не зачерняй душу ложными подозрениями и беспочвенной яростью.
– Будь ты проклят, – взвизгнула Индигерта, выдираясь из его сочувствующих объятий, – Будьте вы все прокляты.
Она покачнулась, но оправилась. С лицом, обезображенным гневом, девочка бросилась к бортикам. Ноэль и Дриана согласно сделали шаг, чтобы остановить, образумить ее, но было поздно. С диким криком Индигерта бросилась навстречу своей кончины. Неправдоподобно далекий всплеск воды, и все затихло.
– Глупая, – сожалеюще вздохнул Ноэль, – Она так ничему и не научилась.
– Ты тоже ненавидишь меня? – глухо спросила Дриана, с ужасом ожидая ответа.
– Что ты, – печально улыбнулся Леон, – Как я могу не любить тебя. Главное, чтобы у тебя все было хорошо.
– Прости меня, – атлантка склонила голову, пряча за густыми длинными волосами безумную, разрывающую внутренности боль, – Прости, я привела тебя к смерти.
– Не плачь, – император крепко обнял жену за талию и, приподняв ей подбородок, заглянул в безнадежность изумрудов ее глаз, – Не плачь, ведь я знал, на что шел, когда женился на тебе.
– Я люблю тебя, – воздух с натруженным свистом вылетал из легких женщины, отказываясь наполнять кислородом кровь, – Боже, что мне делать?
– Победи Нерену, – вполголоса начал перечислять Леон, в последний раз наслаждаясь терпким ароматом ее кожи, – Спаси мир и постарайся стать счастливой. Это будет для меня лучшим утешением.
– Ты же знаешь, что заключительный пункт нереален, – Дриана напоследок утонула в сапфировом свете его глаз.
– Что мне дальше сотворить, – серьезно вопросил император, на миг отстраняя женщину на расстояние вытянутой руки, – Как мне покончить с собой?
– Никак, – вмешался Ноэль, – Корабль отвезет вас в тихую гавань вечного покоя. Просто ждите.
– Прими от меня дары, – Леон ловко отстегнул от пояса два клинка. Один – уже знакомый Дриане по бою с причудливым серебряным цветком, и остаток меча богов, бережно вложенный в незатейливые ножны.
– Ведь надо же тебе будет хоть чем-то убивать Нерену, – пояснил свои действия Леон и вновь привлек к себе Дриану. Она приложила щеку к его груди и внимала ровному стуку сердца, мечтая, чтобы он никогда не отпускал ее от себя. Атлантка была готова простоять так вечность, лишь бы знать, что с ним все в порядке. Ноэль с перекидышем не вмешивались, прекрасно понимая ее чувства, а императрица не пошевелила бы в данный момент и пальцем, чтобы спасти мир, если бы он вдруг начал рушиться. Только бы не кончалась эта минута, только бы не покидать Леона. Но все хорошее имеет обыкновение заканчиваться.
– Пора, – сказал Ноэль, буднично врываясь в их уединение.
– Я теряю свою единственную любовь, – проговорила Дриана, злобно на него взглядывая, – А ты не можешь подождать миг. Нерена никуда не денется с проклятого острова.
– Он прав, – Леон успокаивающе погладил ее по спине, – Иначе уходить будет куда сложнее.
– Еще минуту, – взмолилась атлантка, со всей силой прижимая его к себе.
– А потом еще и еще, и так до бесконечности, – раскусил ее уловку муж и поцеловал на прощание. В его губах не было прежней страстности или нежности. Горький привкус полыни и обреченности.
Он быстро отвернулся от нее, не проронив более ни слова. Дриана, ничего не видя перед собой от белесой дымки горя, которое выжгло все ее нутро, разорвало сердце на тысячу кровоточащих одиночеством осколков, пошла вслед за мальчиком. Ветер осторожно поднял ее с палубы и перенес на песок. Она не обернулась ни разу, зная, что и Леон не смотрит в ее сторону. Каждый шаг отдалял Дриану от Леона, отдалял навсегда, ибо, как догадывались оба, им больше не было суждено встретиться ни в этой жизни, ни в последующих. Они расставались окончательно и бесповоротно. Она не видела, как отплывал корабль, ведомый чьей-то безжалостной волей в царство безропотного успокоения, не видела, как плачет Леон, позволивший в уединении себе маленькую слабость. Только пепел остался в ее прошлом, он же заметал ее следы в настоящем. Больше никого рядом, больше ничего живого внутри. Зола сожалений, руины надежд, остывающее пепелище любви.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Дорогой разочарований
Дриана медленно брела по светлой песчаной дороге, еле угадывающейся среди выгоревшей рыжей травы, сменившей барханы пустыни. Она спотыкалась на каждом шагу, машинально вытирая лицо от слез, непрерывными потоками струящимися из глаз. Дриана не смела поверить в утрату, но больше ее страшила мысль, что она знала, что все закончится именно так уже задолго до начала своего пути сюда. Знала, и все равно позволила Леону сопровождать ее.
Они шли в молчании довольно долго, пока не пришло время привала. Пейзаж не изменился ровным счетом ни на каплю, продолжая погружать путника в безрадостную монотонность мертвой степи. Безмолвие, странное для природы, одевало странника в плотный кокон, замораживая чувства, но усиливая осознание ненужности и никчемности бренного бытия. Дриана безразлично жевала безвкусную пресную лепешку хлеба, запив скудный обед глоткой немного затхлой воды, отдающей железом. Ноэль разделил с ней скромную трапезу, а вот перекидыш отказался от своей доли. Вместо еды он вытянулся на жесткой земле, покрытой растрескавшийся от засухи коркой и затянутой скудной растительностью, и флегматично закрыл умные, всепонимающие глаза. Всем своим видом он показывал, что отныне не намерен вмешиваться во взаимоотношения людей, которые суетились, делали ошибки и глупости в погоне за счастьем.
– Вы не хотите его покормить? – впервые потревожил ее слух вопросом Ноэль. До сего момента он тактично молчал, помогая женщине хоть в какой-то степени переварить горе в целебном одиночестве.
– В казематах Хозяина, где я провела без малого девять месяцев, мне ни разу не удалось увидеть, чтобы он ел, хотя перекидыш неотлучно находился при мне. Так что не волнуйся за него, – очнулась от горьких раздумий Дриана и опять ушла в себя.
– Трудно, наверное, знать, что в твоих руках скоро будет сосредоточена абсолютная власть, – сделал робкую попытку завязать диалог Ноэль. Дриана одарила его долгим и задумчивым взором.
– А откуда ты вообще знаешь о существовании нас? – сама того не заметив, атлантка причислила себя к Хозяевам. Ноэль покосился на волка, желая увидеть его реакцию, однако тот лишь равнодушно зевнул.
– Даже Нерена не догадывалась о том, кем был ее брат, – продолжала она тем временем, – Следовательно, о том, что на свете есть Хозяева, тебе никто не мог сообщить.
– Ветер шепнул по секрету, – улыбнулся мальчик.
– Кстати, – Дриана со слабым лучиком любопытства окинула местность изучающим взглядом, – Почему это остров Ветров? Пока я не ощутила на себе наличие здесь каких-либо особенных ураганов.
– Ветер един, – опровергнул ее утверждение Ноэль, – И ласковый бриз, приносящий прохладу в жаркий полдень, и ужасающий в беспредельной ярости шквал, уносящий в неизвестность целые дома и обрушивающий пучину вод на затерявшийся в морских далях корабль – все они воплощения единого живого существа. Один из четырех стихий. Не зря же им поклонялись в древности.
– В Эпоху Чародеев, – подхватила Дриана и задумчиво добавила, – наслышана об этом.
– Естественно, – согласился Ноэль и лукаво добавил, – Ты ведь принимала в ее завершении самое непосредственное участие.
– Вот как? – скорее по обязанности спросила императрица, – И какое же?
– Эвелина, Амилина, Дриана, – перечислил ее имена мальчик, – Ты третье рождение бунтующего против косности и окончательности мироздания. Третье – и заключительное.
– Что меня совсем не радует, – призналась со вздохом Дриана. Разговор помог ей на время забыть горести, приглушить боль утраты. Но неожиданно ей снова вспомнились голубые глаза Леона, принимающие известие о неизбежности его гибели со стоическим видом, обиду Индигерты, узнающей, что она была лишь средством проникновения, и ничем более. Слезы вновь закипели на ее измученных воспаленных веках.
– Но я не достойна подобной чести, – она со стоном схватилась за голову, – Как я могу судить Нерену, если сама уподобилась ей?
– О чем ты? – нахмурился Ноэль. Даже перекидыш повел ухом на звуки ее голоса.
– Мы ведь солгали им, – Дриана облизала пересохшие от волнения губы, – Они не могли следовать за нами совсем по иным причинам, чем мы высказали им. Леона остановила не преданность народу Зантивии, и вовсе не ненависть удержала Индигерту на борту судна. Отнюдь. Просто они были слишком привязаны к нам. Если бы перед ними встал выбор, стоящий перед нами: покинуть друзей на верную погибель и отправиться искать чудо, спасущее мир, или остаться с нами навсегда, они бы выбрали второе. А мы решились на первое.
– Верно, – не стал отнекиваться Ноэль, – Но подумай: реальность тогда погибла.
– Ну и что? – резонно возразила Дриана, – Она и так погибнет. Не сегодня, так через тысячу лет, не через тысячу, так через две. А вот дружба, настоящая дружба, и истинная любовь дается нам только однажды.
– Одна любовь, один друг, один враг, – Ноэль в изумлении покачал головой, – Ты быстро постигаешь основы мироустройства. Любовь ты уже вычислила. Остался друг и враг. Сумеешь?
– Зачем мне определять их? – тихо спросила Дриана и сама поразилась хрипоте своего горла.
– Но как же, – приподнял бровь мальчик, – Иначе ты не завершишь процесс инициации и останешься беззащитной перед Нереной. У тебя на поясе два меча: для врага и кого-то третьего. Не перепутаешь в битве?
– Постараюсь, – буркнула атлантка.
Путь их лежал далее на восток. Бесконечную ночь теперь сменил серый безрадостный день, которому не было видно ни конца, ни начала. Тянулись дни пребывания их на чужой земле. Не имея возможности ориентироваться по Солнцу, луне или звездам, Дриана полностью отдалась во власть своих биологических часов. Она ела, когда была голодна, садилась отдыхать, когда уставала. Способность к сну окончательно покинула ее. Теперь у нее оставалось слишком много свободного времени, заполненного воспоминаниями. Видения давно минувших событий безжалостной стаей налетали на нее, стоило ей хоть на миг прикрыть очи, измученные созерцанием неменяющейся картины природы, открывая свежие раны сердца. Тогда атлантка вздрагивала и принималась нарочито громко беседовать с Ноэлем. Как когда-то в подземельях Хозяина, Дриана пересказывала ему свою не такую уж и длинную жизнь, будто изливая душу перекидышу. Как правило, Ноэль ничего ей не отвечал, то ли усердно внимая ее речам, то ли просто не обращая на них особого внимания, считая бредом тронувшейся от горя женщины. Но самое ужасное наступало тогда, когда Ноэль укладывался спать. Императрица, еще недавно готовая убить мальчика за его показное равнодушие, принималась всячески умасливать его, лишь бы оттянуть неизбежный момент полного одиночества. Но Ноэль уходил в мир грез, а Дриана, плотно обхватив колени, усаживалась подле него. Вокруг царила полная тишина, и иной раз атлантку охватывал безотчетный ужас. Ей казалось, что Ноэль с перекидышем умерли, неслышно отошли во сне в лучшую реальность, и она осталась единственной живой посредине странной, ровной, как стол, равнины. Тогда она затаивала дыхание, пытаясь уловить их мирные вздохи. Дриана ждала до тех пор, пока не начинала кружиться голова от недостатка воздуха. В глазах плыли радужные пятна, но вот, наконец, она разбирала сквозь сильнеющий звон в ушах чей-то неосторожный выдох. Атлантка радостно переводила дух, но вскоре все повторялось по новой.
В эти часы бездействия ей не оставалось ничего иного, как пристально изучать черты мальчика. Иногда в светлых волосах и детской ямочке на подбородке она видела Леона, порой во властной линии рта ей чудился облик Эрика. Ну а цвет глаз ассоциировался у нее с Эйридом, Орландом, в общем, со всеми эльфами, которых она когда-либо видела. А как часто ей казалось, будто устами ребенка говорит Дэмиен, с язвительностью высмеивая бывших спутников Дрианы.
Но подобные сравнения не приводили ни к чему хорошему. Атлантку засасывала бездна памяти, и оживали в мозгу сцены, о которых, как ей казалось, она благополучно забыла. Императрица на собственном опыте убедилась в ложности утверждения, что время лечит все. С каждым прожитым мигом внутри росла тоска по Леону, Эрику и всем остальным. Дриана понимала, что потеряла их навсегда, и такие мысли были для нее страшнее, чем возможность умереть в ближайшее время. Она готова была на все: продать свою душу дьяволу, выменять бессмертие или обменять рай на ад, лишь бы еще хоть раз услышать насмешливый голос Эрика, отчитывающего ее, словно нашкодившую девочку, почувствовать на щеке ласку и тепло руки Леона.
Ей часто вдали мерещилась тонкая фигура Анаиры. Девушка открывала рот, силясь что-то сказать ей, докричаться через расстояние, но неизменно поднимался ветер, унося ее не успокоившуюся душу прочь. В последний раз эльфийка уже не пыталась побороть силу урагана и донести до нее какие-то слова, она просто смотрела на Дриану и, атлантка могла бы в этом поклясться, беззвучно плакала.
Время остановилось в своей неизменности. Иногда безмолвие степи пронзал резкий свист ветра, проносящегося над исконно своими территориями. Порой Дриане слышалось в его призывном пении жалобный напев флейты, терзающий сердце пронзительными нотами запустения. Впрочем, было ли это на самом деле или же галлюцинацией жаждущего перемен мозга. Кто знает?
Ноэль вел их по одному ему ведомому маршруту. Иногда дорога, точнее, едва угадывающаяся тропинка, разветвлялась, давая в сторону еще более малозаметные отростки, но мальчик ни разу не остановился в сомнении, решительно минуя все перекрестки. Серый горизонт не приближался ни на шаг, и часто атлантке начинало казаться, что весь мир сосредоточен в равнине, что больше не существует гор, морей, холмов.