* * *
Полная луна уже спускалась по своему пути через небосклон, когда тихий звук нарушил сон Конана. Он приподнялся на одном локте, вслушиваясь в темноте. Слабый свет исходил от садящейся луны и серебряными стрелами проникал сквозь прутья решетки. Когда ленивое облако закрыло луну, все вокруг, казалось, окунулось в фиолетовую краску. Давящая тишина опустилась на землю, как будто Природа остановила свое дыхание и ждала. Рядом с Конаном пошевелилась спящая девушка.
Киммериец не понял, что разбудило его, но природный инстинкт его предупреждал о нависшей опасности. Он тихо нащупал одежду и оделся.
Где-то залаяла собака, потом другая. Вскоре все псы в округе зашлись в истошном лае. Негромко заржала лошадь, и затем Конан услышал ржание многих лошадей. Пронзительно кричали ослы, коровы мычали на пастбищах. Казалось, все животное царство кричало, предупреждая о надвигающейся беде.
Неожиданно земля содрогнулась. Приглушенный подземный звук перерос в угрожающий гул. Раскрылись трещины. Лавина камней ринулась вниз по склону горы, грохоча у отверстия пещеры.
Девушка проснулась, завизжала и бросилась к любовнику; но Конан, полностью одетый, припал к полу пещеры, его вытянутые руки были распростерты на камне. Земля раскачивалась и сотрясалась под ним. Он вспомнил легенды о гигантах под землей, которые рассказывал ему отец, и подумал, не кто-нибудь ли из них, разбушевавшись, вызвал эту катастрофу.
Грохот нарастал, и Конан крикнул дрожащей девушке, чтобы она не отходила. Из Колари доносились непрерывные вопли и пронзительные крики. Охваченные ужасом люди выскакивали из рушащихся домов. Позади Конана с оглушительным шумом осела часть свода пещеры, наполнив воздух гранитной пылью.
Конан, изрыгая проклятия, выламывал прутья решетки, когда земля под его ногами разошлась. Линия, похожая на черную молнию, зигзагами прошла по скале, в которую была вделана решетка ворот. Конан отчаянными рывками пытался расшатать их. Наконец нижняя петля поддалась. Резкий удар, и ворота повисли на одной петле.
- Беги! - заорал Конан, как только ему удалось приоткрыть выход.
Девушка протиснулась сквозь узкую щель и с криками скрылась в ночи, прижимая меха и прозрачные одеяния к обнаженной груди.
Следующим мощным рывком Конан выломал ворота и с силой швырнул их под гору. Земля дрожала и раскалывалась под ногами, и он покачиваясь шел к деревне, глядя на страшное опустошение.
Он видел разрушенные дома Колари, видел, как оставшиеся без крова жители беспомощно бегали вокруг, словно муравьи возле разрушенного муравейника.
* * *
- Конан! - донесся голос Тогрула. - Конан! Помоги мне!
Внизу, у подножия небольшой скалы, Конан увидел голову своего повелителя, торчащую из широкой расщелины. Земля разверзлась под гирканцем и поглотила его по самые плечи. Стиснутый скалами, Тогрул не мог выбраться без посторонней помощи.
- Вытащи меня! - взмолился он.
- С какой стати?
- Я заплачу золотом! Я дам тебе свободу! Только спаси меня!
- Свободу?! - Конан откинул голову и засмеялся - он не смеялся так вот уже десять лет, с тех пор как ваниры взяли его в плен. - У меня уже есть свобода. Оставайся здесь, скотина! Если земля проглотит тебя, тем лучше для тебя!
Конан повернулся и пошел прочь. Он шел к освещенной лунным светом группе деревьев на холмике вдали. У него не было ни еды, ни оружия, и он не знал, куда идет; но он знал наверняка, что на юге теплее. Позади неистовый крик Тогрула сменился леденящим пронзительным воплем, когда с последним толчком трещина сдавила его еще сильнее.
Конан не видел никого, ни живых, ни мертвых. Спустя какое-то время он заметил на своем пути гирканского воина, который растянулся под упавшим деревом, переломившим ему позвоночник. Конан опустился на колени и снял с погибшего все, что могло ему пригодиться: обувь, кремень и огниво, нож, меховую куртку и мешочек с монетами. Он взял также, хотя и не без сомнения, лук и колчан со стрелами, потому что они редко использовались киммерийцами, да и Конан никогда не учился стрелять из лука.
- В багровых глубинах Преисподней тебе не понадобятся эти вещи, гирканец, - с веселой усмешкой произнес он, - а мне они могут пригодиться, прежде чем я присоединюсь к тебе.
С этими словами он надел снаряжение убитого и тронулся в путь.
Когда первый робкий луч рассвета сверкнул на востоке, Конан ускорил шаг. Он шел на юг.
4
Ведьма
К югу простиралась равнина, придавленная свинцовым небом. То тут, то там ветры сдули снег, обнажив черную землю.
Ноги уже плохо слушались Конана; он остановился, посмотрел на пройденный путь и прислушался. Издалека раздавалась жуткая волчья песня. Волки все еще преследовали его. Он нахмурился, стиснул зубы и плотнее укутался в куртку из медвежьих шкур. Если бы только ему удалось найти хоть что-нибудь на этой открытой, совершенно ровной земле, чтобы можно было прислониться спиной, он мог бы достойно встретить стаю с ножом в руке.
Киммериец упрямо шел вперед, но он едва различал окружающее в неясной, неподвижной дымке с каким-то странным металлическим оттенком. Однако Конан продвигался все дальше. Острые глаза варвара искали убежище, которое защитило бы его от голодных зверей. Наконец он нашел то, что искал. Это был всего лишь небольшой выступ, морщина на челе земли, но сверху на нем были навалены валуны. На гребне Конан надеялся отразить нападение. Здесь звери могли бросаться на него лишь по одному или, в худшем случае, по двое.
Он начал взбираться на груду камней, и его сандалии скользили по льду. Холодный ветер рвал одежду Конана, словно желая сбросить его, но он продолжал карабкаться. Наконец он остановился, чтобы перевести дыхание. Обернувшись, Конан увидел силуэты десятка тощих, черных волков. Глаза хищников горели в темноте, словно раскаленные угли. Серый свет уже померк в облачном небе.
Чувствуя, что добыча уходит, стая зарычала. За мгновение до того, как большинство волков достигло подножия каменистого выступа, Конан нашел плоскую плиту, выступавшую с одной стороны холма. Абсолютно правильной формы, она как будто была высечена ремесленником забытой цивилизации и оставлена здесь в память об этих людях, но Конан не обратил на это внимания. Плита являлась для него всего лишь защитой со спины.
Воя и рыча, волки заполнили проход между валунами. Прокладывая себе путь по крутому склону, они боролись за каждую точку опоры. Один волк высоко подпрыгнул, стараясь достать клыками ногу киммерийца, но нож Конана рассек морду зверя. С визгом волк свалился вниз, дав своей жертве недолгую передышку.
Пытаясь найти более надежное укрытие от хищников, Конан начал осторожно двигаться вдоль плиты и нащупал узкий проход в скалах. Он сразу понял, что проход достаточно широк, чтобы попытаться проскользнуть в черное отверстие. Конан знал, что, оказавшись в этой спасительной, пусть даже узкой расщелине, он получит неоспоримое преимущество перед своими преследователями.
Гибкий, как пантера, Конан протиснулся в промежуток между камнями, но куртка, зацепившись за острый край скалы, упала вниз. Конан видел через щель, как волки набросились на медвежью шкуру и разодрали ее в клочья.
По какой-то непонятной причине волки даже не пытались проникнуть в расщелину. Они выли и набрасывались на плиту, но боялись лезть в таинственный ход среди камней.
Обернувшись, Конан увидел, что находится в гораздо большем помещении, чем ожидал. Это была квадратная пещера с выложенным камнями полом. Правильность формы пола и каменных стен насторожила молодого варвара. Здесь явно чувствовалась рука разумного существа - человека или кого-то другого. Он ощупью пошел вдоль гладкой стены, наткнулся на ровно вытесанные ступеньки, уходящие в еще более густую тьму, и спустился по лестнице.
Там, внизу, пол был завален осколками камней, истлевшей тканью вперемешку с чем-то твердым. Конан набрал пригоршню мусора и, желая поджечь его, полез в свой мешочек за кремнем и огнивом, которые он взял у мертвого гирканца. Вскоре загорелся небольшой костер. Мусор занимался быстро.
В этом слабом оранжевом свете Конан увидел, что стены пещеры были украшены отполированными каменными изваяниями каких-то странных форм. Пол был завален черепами и костями - останками по крайней мере нескольких десятков человек. Кости были чистые и сухие, мясо на них уже давно превратилось в пыль.
Пройдя дальше во тьму, Конан увидел огромный трон, высеченный из цельного камня, похожего на мрамор или алебастр. На этом почетном месте восседал скелет воина огромного роста. Он был облачен в медные доспехи странной формы, которые за много лет совсем позеленели. Конан подумал, что человек, чьи останки он видел, был в два раза выше его. Возможно, он был представителем какой-то давно забытой расы.
Освещая себе путь грубым факелом, сделанным из кости, завернутой в лохмотья, Конан приблизился к вооруженной фигуре. Казалось, что череп, проступавший в тени массивного шлема, застыл в беззвучном крике. На расставленных коленях скелета лежал огромный меч. Кожаные ножны до того истлели, что сквозь них просвечивал металл. На рукояти из окислившейся бронзы были расположены искусно отлитые таинственные фигурки.
Конан поднял меч. От его прикосновения ножны обратились в пыль и тонкие кусочки бронзы с приглушенным звоном упали на пол. Теперь клинок был виден целиком. Это был кусок ровного железа в пятнах ржавчины, но ржавчина не настолько въелась в него, чтобы ослабить его крепость. Конан попробовал кромку. Она была острой.
Болезненные воспоминания заволокли глаза Конана. Изучая прекрасный клинок и искусную работу рукояти, он снова явственно видел, как создавался великий меч, шедевр его отца. Стряхнув воспоминания, Конан взвесил в руке старинное оружие. Меч был тяжел, но словно сделан именно по его руке. Он поднял его над головой и почувствовал, как мускулы наливаются силой и сердце начинает биться быстрее от гордости обладания могучим оружием. Воин, имеющий такой меч, может удостоиться самой высокой участи. С ним даже раб-варвар, гладиатор, обреченный на смерть, может прорубить себе путь к почетному месту среди правителей земли.
Вдохновленный мечтами, рожденными в душе варвара видом изумительного оружия, Конан, шутя, с дикой силой рассек воздух. Когда острый меч разрубил спертый воздух мертвой пещеры, варвар испустил леденящий душу боевой клич киммерийцев. Громкий и ясный, крик облетел камеру, тревожа древние тени и многолетнюю пыль. В экстазе молодой варвар не думал о том, что этот вызов, брошенный в таком месте, может оживить мысли и чувства, спавшие там веками среди костей тех, кому они принадлежали.
Неожиданно Конан услышал ответный боевой клич. Казалось, что он был принесен ветром издалека. Но ветра не было. Конан остановился со все еще поднятым мечом. Может, это воют волки? Снова раздался исступленный крик. Теперь он был так близко, что чуть не оглушил Конана. Он обернулся, и его волосы встали дыбом, а кровь заледенела в жилах. Мертвец ожил.
* * *
Скелет медленно поднялся с мраморного трона. Его глубокие глазницы горели теперь дьявольским огнем и свирепо смотрели на киммерийского юношу. Кости стучали одна о другую, словно бьющиеся в ураган ветки. Жутко оскаленный череп приближался. Конан, пронзенный ужасом, застыл с поднятой рукой.
Внезапно костлявая рука попыталась выхватить меч из рук Конана. Онемев от страха, Конан попятился назад. И теперь только его неровное дыхание и стук костей о каменный пол нарушали тишину камеры.
Мертвец загнал Конана в угол. Да, Конан был гладиатором, готовым вступить в битву со зверем и человеком, презирающим боль и смертного врага, но он все же был варваром и, как всякий варвар, боялся всех вышедших из могилы ужасных существ, населяющих темный мир и глубины Преисподней. Небольшой факел почти догорел. Конан стоял, парализованный страхом. В этот момент завыл волк.
Знакомый звук побудил Конана к действию. Его страх растаял, словно снег весной. Резким ударом меча он отсек протянутую к нему костлявую руку и обернулся, тщетно ища в неверном свете ступеньки, по которым он спустился. В это время скелет в шлеме начал продвигаться вперед. Конан защищался ловкими, сильными ударами. Наконец он нащупал узкие ступеньки и, поднявшись на одну из них, вонзил свое оружие сквозь ржавые доспехи и пустую грудную клетку туда, где должно было бы биться сердце.
Раздался тихий вздох, словно зашелестела под осенним ветром осока, и скелет остановился на первой ступеньке. Гигантская фигура пошатнулась, сделала два неверных шага по направлению к трону и рухнула кучей костей и пыли. Шлем зазвенел о каменный пол, словно надтреснутый колокол. Факел Конана вспыхнул и погас.
Несколько минут Конан всматривался в темноту. Он не мог поверить, что его сверхъестественный противник был действительно мертв и что огромный меч принадлежал теперь ему. Затем он повернулся и, держа наготове свое оружие, поднялся по ступенькам.
Наконец Конан выбрался на лунный свет и обнаружил, что волки все еще ждут. С воем они бросились к нему, их слюнявые языки свисали из клыкастых пастей. С легкой улыбкой Конан занял позицию на выступе и поднял длинный клинок над головой. Когда первый зверь бросился на него, он повернулся и ударил его мечом. Застигнутый сталью в прыжке, волк перекувырнулся в воздухе и упал на камни.
Не успел киммериец поднять свой меч, чтобы нанести новый удар, как второй волк с раскрытой пастью прыгнул на него. В белом свете луны киммериец направил острие клинка в открытую пасть и глубоко вонзил его в глотку зверя. Лапы волка беспомощно заскребли по круглому камню, он тщетно пытался освободиться от вошедшего в него меча.
В это мгновение третий волк бросился на Конана сбоку и схватил его за ногу. Стесненный вцепившимся зверем, Конан отшвырнул пронзенного мечом волка, одновременно поймав ножом морду своего нового противника. Зверь с визгом отступил, затем снова напал. Но Конан уже высвободил свой меч и раскроил ему череп.
Волки больше не решались нападать. Они заскулили, с поджатыми хвостами затрусили прочь и исчезли в стелющемся тумане.
* * *
Конан провел долгую и изнурительную ночь, спрятавшись среди валунов на возвышенности. Он избежал двух опасностей: нападения голодных зверей и ходячего мертвеца из пещеры. На рассвете, ободрав трех мертвых волков и связав шкуры вместе, он сделал себе грубую накидку, чтобы защититься от холода. Затем поджарил немного мяса на маленьком костре и с жадностью съел его. Остальное завернул в шкуру, ободранную с волчьей ноги.
Конан повесил меч за спину, используя для этого пояс, снятый с мертвого воина, и закрепил веревкой из волчьих сухожилий. Вооруженный, с запасом провизии, он спустился с холма и, взглянув на бледное солнце, направился на юг.
Через три дня тундра отступила перед мягко очерченными холмами, покрытыми густым лесом. Земля под ногами Конана стала мягкой от таяния снега. Чистая вода ручейками бежала по прогалинам, а вдалеке ленивый столб дыма поднимался навстречу облакам.
Конан направился туда и добрался до чистенького каменного домика, крытого дерном, который примостился на склоне холма. Вокруг дома под всевозможными углами торчали покрытые странной резьбой шесты, словно шаткий частокол. Несколько грубо обработанных камней у дома по форме напоминали человеческие головы, которые гримасничали или кричали что-то беззаботному ветру. Инстинкт варвара безошибочно подсказывал Конану, что он опять столкнулся с чем-то сверхъестественным. Он чувствовал, что от этих загадочных кольев и камней исходит злая сила.
Дверь дома была слегка приоткрыта. Конан приблизился к ней, двигаясь с осторожностью леопарда, подкрадывающегося к своей добыче. Внезапно он в изумлении остановился. Его внимание привлекла прикованная цепью к тяжелому камню скрюченная, в изодранных мехах фигура - полуголый человек, приземистый, кривоногий, смотрел на незнакомца страдающими глазами раненого животного. Беззвучно и неподвижно, словно камень, к которому он был прикован, маленький человечек впился узкими черными глазами в молодого киммерийца.
Неожиданно чистый, как колокольчик, голос прервал бесстрастное созерцание Конана.
- Огонь разгорелся жарко, - голос был мягкий и приглашающий.
Киммериец поднял глаза и увидел на фоне очага силуэт женщины. Ее соблазнительное тело таило одновременно зловещую и зовущую силу, а томные улыбающиеся глаза, скользнувшие по мощной фигуре киммерийца, излучали нежность и желание.
- Не хочешь ли погреться у меня?
Ее обрамленное длинными черными волосами лицо уже покинуло первое цветение молодости, но в нем была неотразимая, неподвластная времени красота.
Конан, инстинктивно чувствовавший присутствие зла, помедлил мгновение, пока женщина, таинственно улыбаясь, не вошла в дом, чтобы подбросить в огонь тамарисковых щепок. Но приветливый голос и сияние лица женщины при свете огня заставили Конана нагнуться у низкой притолоки и последовать за ней.
Огонь разгорелся, в его красном свете Конан изучал комнату. Каменные стены и пол были покрыты необыкновенно мягкими шкурами неизвестных киммерийцу животных. На двух столбах, которые поддерживали дерновую крышу, были укреплены странные черепа: медведя с огромными клыками, саблезубой кошки и однорогого животного невероятных размеров.
Женщина поставила к огню низкий столик, на котором лежали буханка ячменного хлеба, головка овечьего сыра, а также горшочек сушеных фруктов и кувшин свежего молока. Затем она кивнула Конану. Он благодарно принял ее приглашение. Подняв глаза, Конан увидел, что женщина изучает его, прислонившись к ближайшему от него столбу. Ее полные губы округлились от удивления.
- Ты пришел с севера, - сказала она грудным голосом.
Конан ощутил неловкость и опустил глаза. Его рука потянулась к мечу, лежавшему подле него.
- Я киммериец, - ответил он.
Женщина, заметив робкий взгляд юноши, его смущение, резко засмеялась:
- Ты раб! Думаешь, я не могу определить раба по его глазам? Раб-варвар!
Наступила неловкая тишина. Затем свободным волнообразным движением женщина отбросила назад свои длинные волосы и с чувственной грацией прошла по комнате. Что-то было не то с ее тенью, то есть она лежала не совсем там, где должна бы, и это обеспокоило молодого варвара.
- Куда ты направляешься, киммериец? - спросила она.
Конан пожал плечами:
- На юг.
- Почему? - настаивала она, улыбаясь, но в ее лице проскользнуло что-то жестокое.
Конан быстро взглянул на нее:
- Говорят, что там тепло и что там не задают вопросов чужакам. Кроме того, там есть золото, которое может добыть мужчина, умеющий владеть мечом.
Женщина наклонилась к огню и бросила порошок на горячие угли. Неожиданно языки пламени взмыли вверх и снова упали. Она, приоткрыв рот, какое-то время смотрела на вздымавшееся пламя и потом сказала:
- Золото, женщины, воровство - это цивилизация! Что такой дикарь, как ты, знает о цивилизации? Но это не важно. Вскоре твоя спина будет прибита гвоздями к дереву.