- Подводит тебя глаз, - наконец пробормотал он сам себе. Он отчетливо видел, как брошенный заморийцем нож вошел в руку хозяина замка и мог поклясться, что клинок пронзил ее насквозь. Но на руке Торкиля не было ни капли крови, ни пореза, словно единственный глаз аргосца ни с того ни с сего углядел совершенно не то, что происходило вокруг, а то, что проклятый стигиец называл "следами мыслей".
Он повернулся и начал отдавать отрывистые команды, нанося последние штрихи в продуманной системе обороны. Механики проверяли работу камнеметов, отряды заняли свои участки обороны. Со дня на день ожидался штурм, и нужно было организовать оборону так, чтобы в последний момент не возникло неразберихи.
Глава шестнадцатая
Наверное, это был самый спокойный участок границы во всей Западной Марке. Самые кровожадные племена пиктов и в старые-то времена обитали куда севернее. Теперь же, когда стараниями Троцеро они были частью уничтожены, а остальные вытеснены вглубь джунглей, Боссонские Топи и земли Марки вздохнули спокойно.
Поселение было молодым - дерн, которым крыли крыши бревенчатых домов, все еще зеленел, а смола так и сочилась из любой щели, стоило солнцу хоть ненадолго пробить толщу свинцовых облаков. Жили тут и боссонцы, чьи деревни оказались сожжены в недавнем прошлом, и которые переселились поближе к королевскому гарнизону, и жители внутренних провинций, откочевавшие сюда, прослышав о прочном мире на границе, где полно свободных земель.
Костяк же поселенцев составлял гарнизон. Это было одно из тех военных поселений, которыми Аквилония отгородилась от беспокойных соседей. Жители его впрошлом были наемниками. И командир отряда Зорг, в жилах которого причудливо перемешалась кровь едва ли не всех хайборийских племен и народов, - лет пятнадцать назад не рискнул бы перейти границу Аквилонии, ибо немедленно был бы казнен за прошлые свои подвиги. Однако новые времена в королевстве породили новый тип офицера, а некогда могучий воин теперь едва ли не ежедневно ослаблял пояс и с грустной улыбкой созерцал, как растет у него совершенно мирное брюшко. И в движениях бывшего солдата удачи больше не чудилась его ратникам кошачья грация. Жирком подернулись некогда могучие мускулы, откуда-то взялась одышка. А в дни, когда Зорг вдруг отправлялся на площадку посреди поселка, желая поразмяться, стоило ему помахать мечом - на лбу мгновенно выступала испарина. Он не печалился, а лишь удивлялся, откуда берется столько влаги в некогда худощавом и жилистом теле, из которого испепеляющее шемитское солнце некогда не могло выдавить и капельки драгоценного пота.
В тот день, вопреки всему вышесказанному, командир гарнизона рано утром подпоясался перевязью с мечом и в сопровождении верного оруженосца направился к ручью, чьи заросшие гниющим на корню тростником берега являли собой границу королевства и пиктских земель. Зорг прошел сквозь распахнутые ворота своего поселения, обругав часовых, которые нагло спали в лопухах, пнул подвернувшуюся под ноги собачонку, увязавшуюся было следом, и принялся лениво ворочать мозгами.
Служба Аквилонской Короне в этом тишайшем затоне была совершенно безопасна, почетна, однако не приносила особой материальной выгоды. А за годы полуразбойного существования Зорг привык к смене нищенского и роскошного бытия, и нынешнее его положение - нечто среднее меж этими двумя - весьма его тяготило. Именно поэтому он, получив письмо от своего давнего дружка Диго, с кем огнем и мечом прошелся не по одному городу и не одной державы, сразу согласился на несложное дело, сулящее приличный доход. Речь шла о том, чтобы пропустить в пределы королевства отряд наемников и небольшую орду пиктов. Зачем Одноглазому аргосцу понадобилось это, Зорг не уловил, но решил не вдаваться в подробности.
"Троцеро, и даже не он - будет главнокомандующий Короны отвлекаться на каких-то дикарей, как же - жди! Просто ретивый капитан из Западной Марки поймает пиктов на равнине и сотрет в порошок, силами одного или, в крайнем случае, двух полков. Всех-то дел. Видно, правду говорят - тронулся аргосец умом, помоги ему Митра, славный был товарищ".
Далее мысли Зорга потекли по более приятному руслу. Он вспомнил, какой дивной красоты ожерелье и здоровенный, впору самому королю, кубок прислал ему посланец Одноглазого в уплату за эту пустяковую услугу. Каменья были такой редкой огранки и величины, что Зорг с завистью подумал, уж не ограбил ли его бывший сотоварищ храм какого-нибудь мелкого божка. Аргосец запросто мог обчистить и святилище самого Митры, в этом Зорг нисколько не сомневался, но предпочитал думать, что дело касалось какого-нибудь полузабытого чужеземного бога.
Наконец они вышли к топкому берегу. У брода скучала стража. Воины, прекрасно осведомленные о почти ритуальном характере этого поста, потягивали пиво на травке, доспехи же вместе с оружием были свалены безобразной кучей в нескольких десятках шагов от них.
Зорг постоял некоторое время, убеждаясь по колыханию ветвей на той стороне ручья, что ожидаемый отряд друзей аргосца уже находится в оговоренном месте, и сказал, обращаясь к своим ратникам:
- А знаете ли вы, пивные бочонки, Нергаловы ублюдки, что эти лесные дебри не шутят? Встать!
Трое воинов поспешно вскочили, кинулись к доспехам и оружию, недоумевая, какая муха укусила сегодня командира. Зорг взмахнул в воздухе красной тряпицей, и ни один из них не добежал до цели. Над рекой, словно прошипел дракон, и три мертвых порубежника ткнулись замертво в топкую землю, обливаясь кровью. Пикты пропиливали в своих грубых тяжелых стрелах особые щели, так что стрела в воздухе шипела змеей, наводя ужас на врагов. Помощник Зорга наклонился над одним из погибших, потрогав окровавленный каменный наконечник, торчащий из ужасной раны на шее.
- Что же это, командир… нападение?!
- Да, мой друг, - спокойно сказал Зорг, всаживая человеку кинжал точно под левую лопатку, в щель между пластинами панциря. Тот беззвучно упал. На лице его застыло безмерное удивление.
Меж тем с противоположного берега в реку вступили всадники. Их было немного, десятка три закованных в броню конников. Вслед за ними ручей вспенили десятки весел. Зорг спокойно смотрел, как несколько сотен смуглых воинов, голых по пояс, в устрашающих татуировках и нелепом одеянии переправляются на аквилонскую землю в лодках, сделанных из кожи неизвестных цивилизованным людям зверей. На берег выбрался командир отряда, о котором упоминало послание Диго.
- Мы свяжем тебя и бросим на берегу. Плату ты уже получил, твой гарнизон мы трогать не будем. Советую забыть о письме.
- Я уже забыл. Только - зачем все это?
- Не твое дело. Скоро ваша Западная Марка будет жужжать, как разворошенный улей. Толстозадые аквилонцы, поди, уже забыли, с какой стороны за меч браться, так мы им напомним. А до остального тебе дела нет. И моли Митру, чтобы в Тарантии не докопались, что один из пиктских отрядов прошел через твой участок границы.
Зорг сплюнул. Ему очень хотелось поставить юнца на место - тот явно решил, что имеет дело с обычным продажным порубежником, привыкшим гонять новобранцев, да сражаться с мелкими бандами дикарей. Однако эти мыслишки быстро вымыло из его головы.
Два криволапых пикта, от которых невыносимо воняло тиной и прокисшим потом, грубо повалили его на землю, затягивая узлы, и принялись пинать.
- Эй, эй, полегче, вы, животные! - закричал Зорг, корчась от особо удачного удара под ребра.
- Заткнись. Таких, как ты, у нас принято скармливать собакам - ты недостоин даже погребения, - на вполне сносном аквилонском, проговорил один из пиктов.
Наконец, дикари притомились, плюнули пару раз на охающего в грязи Зорга и припустили за своими. Некоторое время бывший наемник лежал и стонал, затем за него принялись комары и пиявки.
- Так недолго и помереть. О, Митра Милостивый, что за смерть для воина.
- Никогда больше не именуй светлое божество, предатель.
Не веря своим ушам, Зорг поднял распухшие от укусов и кровоподтеков веки и увидел несколько человек, заслонивших от него солнце. Наконец он смог разглядеть молодого губернатора Чохиры, одной из провинций Западной Марки, знакомого командира одного из боссонских отрядов и еще несколько аквилонских офицеров. Он открыл было рот, но не найдя, что сказать, покрепче стиснул зубы.
- Оставайся ты воином, я приказал бы добить тебя. Пикты и боссонцы испокон века прибегают к различным уловкам здесь, на границе, чтобы причинить урон врагу. Но ты подло убил своих собственных воинов, с которыми сидел у костра и делил хлеб, которые прикрывали тебя от стрел. Ты сдохнешь, как собака, без погребения, прямо здесь.
- Откуда вы взялись, будьте вы прокляты! - прохрипел Зорг, припоминая слова, сказанные дикарем.
- Не ты один получаешь послания. Я тоже со своими офицерами, получил недавно сообщение от графа Троцеро. Так что я ожидал набегов из пиктских пущей. Твой дружок Одноглазый пытается напакостить Золотому Льву, и денег у него, невесть откуда, едва ли не больше, чем в казне королевства. Однако все, кому он предложил подняться против власти Тарантии, отвергли его. Так что можешь умереть с мыслью, что ты - единственная подлая тварь на всей западной границе.
Губернатор отошел, не слушая хриплых проклятий, чтобы отдать приказ своим людям готовиться к атаке. Боссонские стрелки уже крались вслед за пиктами, охватывая их колонну, прижимая к частоколу гарнизона. Видимо, верные своей звериной натуре, дикари все же решили вырезать поселение, а офицеры - хайборийцы не смогли их удержать.
В гарнизоне засуетились, лишь только далеко в лесу вдруг раздался призывный сигнал одинокой трубы. Ей там совершенно не полагалось быть, однако она там была, и над утренним лесом несся знакомый всем сигнал: "К оружию!".
Порубежники забегали, вооружаясь, стражники едва успели захлопнуть створки ворот, когда из лесу появилась воющая толпа пиктов. Дикари неслись, потрясая боевыми топориками и короткими копьями со страшными зазубренными наконечниками из грубого болотного железа. Каменные наконечники впились в сырые бревна стен, дождь из стрел хлестнул по бойницам угловых башен, а ратники все гадали, что же стало с их командиром, и не он ли, умирая в неравном бою, подал сигнал. Еще больше они поразились, когда в спины атакующим полетели боссонские стрелы, а затем вылетела немногочисленная конница, над которой реяли знамена королевства, Западной Марки и Чохиры.
Этот бой, в котором была перебита большая часть воинов одного из непримиримых дикарских племен, так же как и еще несколько схваток в землях Марки, разразились почти одновременно с началом мятежа ордена Блистательных далеко на востоке, и вести о них достигли ушей Конана весьма поздно.
В то время, когда он во главе своей дружины метался по пеллийским лесам и горам, киммериец еще не знал, что граница довольно легко выстояла, не потребовав ни одного полка из внутренних провинциий. Ни одно мирное селение не было разорено, ни один гарнизон не был полностью уничтожен. А тело молодого губернатора Чохиры, героя Марки, было доставлено в столицу, когда шакалы еще не успели растащить останки Зорга из-под стен самого мирного участка границы.
Глава семнадцатая
С тех пор как Армледер не видел брата, его внешность и манеры изменились - в них появилось что-то величавое, словно Торкиль уже считал себя королем. Впрочем, из слов его следовало, что он не сомневается в успехе мятежа и радуется, что брат, наконец, присоединился к нему.
Армледер пришел к Торкилю, поняв, что иначе он ничего доподлинно не узнает. Вначале он собирался потребовать объяснений, но быстро понял, что вряд ли таким путем заставит брата разговориться, и решил действовать иначе. Явившись к брату, Армледер рассказал, что, заподозрив его в причастности к заговору, собирался отговорить от этого, но, увидев размах приготовлений, понял, что именно к этому стремился и сам. Врать он не умел, и проницательный человек сразу же раскусил бы эту нехитрую уловку, но Торкиль, находившийся в плену своих мечтаний, поверил и принялся излагать величественное будущее нового государства ордена Блистательных, которое станет, используя поддержку Турана, неуязвимой цитаделью Истинного Знания в самом сердце погрязшего в невежестве хайборийского мира.
Сидевший напротив брата Армледер пропускал его слова мимо ушей. Кивая, говоря, улыбаясь, он не спускал глаз с собеседника и все сильнее убеждался в том, что перед ним - главное лицо заговора, виновник смертей, за которые он поклялся отомстить. От попытки поговорить с братом по-другому, приставив кинжал к его горлу, удерживало гвардейца только присутствие Хвата, недвижимо стоявшего за креслом Торкиля. За время разговора туранец ни разу не шелохнулся, не проронил ни звука, но Армледер понимал, что от его взгляда, скрытого за змеиным шлемом, не ускользнет ничего из происходящего.
- Наконец-то мы воссоединились с тобой, брат, - торжественно сказал Торкиль. - Вскоре мы будем связаны с тобой еще более тесными узами. Крепок ли твой дух? Готов ли ты принять посвящение во имя тех, кто Вовне и Внутри Нас?
- Что? А, да-да, готов. - Задумавшийся Армеледер не сразу сообразил, что брат закончил изливать поток красноречивых слов и обращается к нему. - Готов, - повторил он, - Во имя… Тех…
- Кто Вовне и Внутри Нас, - завершил за него Торкиль ритуальную фразу. - Ты примешь посвящение в великий день, день накануне Появления. С этого дня и до дня Посвящения ты не должен видеть никого, кроме братьев Ордена, а на третий день состоится Таинство. За это время я успею познакомить тебя с деталями Учения.
Торкиль поднялся и налил два кубка вина из стоявшего на маленьком столике кувшина.
- Выпьем за наше соединение, - провозгласил он, - и пойдем. Ты, наконец, отдохнешь в покоях, достойных тебя.
Он осушил кубок и поднялся. Армледер последовал его примеру. Торкиль проводил его в небольшую опочивальню и прикрыл дверь. Армледеру наконец-то представилась возможность поговорить с братом наедине, отбросив притворство. Он повернулся к нему. Торкиль, насмешливо улыбаясь, легонько прикоснулся рукой к плечу старшего в роду герцогов Пеллийских.
- А теперь ложись! - приказал он.
Армледер почувствовал, как внезапно на него навалилась усталость, отяжелели руки, налились свинцовой тяжестью ноги. Глаза слипались, словно он провел неделю без сна. Не было сил сдвинуться с места, пошевелиться, поднять руку. В оцепенении он увидел, как Торкиль вышел за дверь, а капитан, шатаясь, добрел до постели и рухнул на нее.
* * *
Армледер лежал в полузабытьи. Он проклинал брата, ухитрившегося подсыпать ему что-то в вино, лишившее его сил. Он смотрел на подвешенный под потолком комнаты матовый, серебристый предмет, напоминающий по форме яйцо, и странные, отрывочные видения вихрем проносились перед его внутренним взором. Он увидел Торкиля, склонившегося над старинным манускриптом. Брат оторвал голову от свитка и произнес, глядя в глаза Армледеру:
- Ты видишь меня. Перед Посвящением ты должен узнать, какое великое будущее вскоре ожидает нас с тобой. Сейчас я отворю для тебя ворота времени: ты увидишь предысторию событий и то, что еще случится.
Перед взором Армледера возник сияющий хрустальный шар, завертелся, брызгами разбрасывая вокруг сверкающие искры, и лопнул. Пеллиец словно очутился внутри. Его окружало призрачное серебристое сияние. Потом оно начало рассеиваться, превращалось в туман, сквозь который проступали, пока еще неясные, очертания.
Он увидел брата, чертившего на полу причудливые фигуры и произносившего заклинания. Торкиль был облачен в темный балахон, и его полы развевались в такт движениям рук. Затем словно ослепительный луч вырвался из ладоней Торкиля.
… Темный подвал скупо освещали чадящие факелы. Мелькали неясные тени людей, слышался скрежет железа по камню. Внезапно кирка одного из рабочих пробила стену. Появился Торкиль. Расширив отверстие, люди почтительно расступились, и брат шагнул в дыру, из которой струился прозрачный мертвенный свет. Армледер успел заметить полого спускавшийся по спирали вниз коридор.
Затем перед его взглядом промелькнуло и тотчас же исчезло причудливое сооружение, сплетенное из множества извивающихся линий, с изогнутыми колоннами. Казалось, человеческие руки не могли создать ничего подобного, настолько чуждое впечатление оно производило, словно пришелец из иного неведомого мира…
Заискрился сияющий туман, видение растаяло. Армледер увидел пеллийский замок, на главной башне которого развевался незнакомый ему флаг. По двору шествовала процессия, возглавляемая Торкилем, на голове которого возлежала блистающая корона. Придворные окружили короля. Армледер вознесся выше. С высоты птичьего полета он видел новое королевство, раскинувшееся на части земель, принадлежавших раньше Аквилонии и Немедии.
… Мрачные неприступные замки возвышались на обрывистых холмах. В них обитали хозяева страны, те, чьи решения управляли людьми, что трудились на полях, выращивали скот, стучали молотами в мастерских.
Правители страны - обитатели замков - разительно отличались от других людей, населявших страну, будто они были другой расой. Их слово стало законом для всех остальных. Обычные люди молились в святилищах Асуры; правители творили мрачные колдовские обряды в глубоких подземельях. Они презирали своих подданных, которые, в свою очередь, боялись своих владык. И надо всеми властвовал единственный человек - Торкиль Пеллийский. Армледер видел Торкиля на троне, и рядом с ним неизменно находились еще два человека - Хват в чешуйчатом змеином доспехе и он сам, Армледер…
… Он увидел, как государство постепенно расширяется, становится сильнее и пред ним трепещут Немедия и Аквилония, Коф и Офир. И лишь единственный союзник - Туран - по-прежнему крепок. Его правители надеются вскоре захватить западные страны, но они не знают черных замыслов Торкиля, мощь которого хоть и не явно, но намного превосходит силу Турана. Мощь его - не в оружии и численности армии; мрачные тайны темных учений и древняя колдовская Сила, истоки которой находятся в подземельях родового замка, питают власть Торкиля…
… Медленно тянулись войска через опустевшие земли. Уже пали немедийские твердыни, а гордый Золотой Лев Аквилонии трепетал пред Серым Змеем и Черным Волком Пеллийских земель. И теперь в битве должны были столкнуться две державы, бывшие недавно союзниками в борьбе против старого хайборийского мира. Приближался час Великой Битвы.
И когда он настал, земля вздыбилась под копытами туранских коней. Тысячами гибли туранцы в открывшихся под ногами провалах, ведущих в самое сердце земли…
Затем видение стерлось, затушевалось. Армледер чувствовал, что близок к безумию. Человеческий разум был не в силах вместить все эти чудовищные картины. Вновь возникло лицо Торкиля.
- Ты видел, брат. Ты видел, какое будущее я приготовил для нашей с тобой страны. Теперь отдохни, наберись сил. Позже я приду к тебе и отвечу на твои вопросы. А теперь спи!
Видение исчезло, лопнуло, рассыпавшись на множество осколков. Армледер закрыл глаза, в тщетном желании забыться сном и хоть на время избавиться от привидевшегося. Но разум его лихорадочно пытался собрать воедино разрозненные образы, осмыслить. Вновь и вновь человек пробовал уснуть, но в памяти опять вставали обрывки промелькнувших видений. И вдруг что-то новое стало представать пред ним. Поплыли стены, зашевелились, оживая, странные картины, никак не связаные с предыдущими видениями. И отчего-то Армледер знал, что не магия Торкиля посылает ему эти картины.