Два дня в море. Если повезет, завтра днем я ступлю на твердую землю острова Вадхейм. И, наконец, смогу по-человечески покушать.
- Тотлант, ты ведь знаешь, оборотни способны чувствовать, - сказал Темвик, устраиваясь рядом. - Понимаешь, о чем я?
Я понимал. Расе оборотней было свойственно гораздо более обостренное чутье. На все - на радость, на опасность, на волшебство, на смерть. Не знаю, благо это или проклятие, но я не хотел бы владеть даром обостренного предчувствия, причем не ясно оформленного в мыслях и видениях, а выраженного в подспудном беспокойстве.
- Тебе что-то не нравится? - спросил я.
- Не нравится, - упрямо нагнул голову Темвик. - И чем дальше, тем хуже.
- Предчувствие опасности?
- И это тоже. Там, впереди, - Темвик ткнул рукой в искристый мрак шумящего Океана. - Ничего подобного никогда не испытывал. Будто огромное спящее животное. Или призрак, бродящий в ночи... Словом, что-то очень большое.
- Опасное? - я мигом насторожился, пытаясь соотнести свои соображения с речами Темвика.
- Никакое... - непонятно ответил оборотень. - Медведь тоже может быть безопасен, если сыт и спит в берлоге. Но мне все равно неприятно...
- Судно по левому борту! - вдруг донесся с кормы голос кораблеводителя: ночью правил сам конуг Хререк.
- Наши, наверное, - я легкомысленно махнул рукой, но тотчас висков коснулась мягкая лапка заклятия Ключа. Я сразу вскочил, оперся ладонями о фальшборт и вызвал "кошачий глаз" - заклинание усиливало способности видеть в темноте.
Точно, корабль. Такой же длинный дракон, как у Хререка, смело идет ночью под парусом, шныряя между льдинами. И заклятье исходит оттуда.
- Это враги, - тяжело выдохнул я, подбегая к Хререку. - На том драконе волшебник, я его почувствовал.
- Идут курсом на сближение, - с видом знатока, сказал Конан, тоже имевший опыт в мореходстве. Король пристально следил за медленно приближающимся темным силуэтом. - Атаковать, что ли собираются?
- Ночная битва на воде? - вздернул кустистые брови конуг. - Такого никто не делает, слишком опасно... Впрочем, всякое бывало. Кто это может быть? Жители близких островов? И почему идут без огней?
- Там - маг! - не переставал убеждать я. - И охотится он на меня! Пытается проникнуть в мысли!
- А ты отвечай, - с варварской непринужденностью посоветовал Хрерик, - На тебя нападают - дай сдачи! Только мой корабль в щепы не разнеси, знаю я вас, колдунов....
- Давай-давай... - Конан обнадеживающе хлопнул меня по плечу. - Что-нибудь поэффектнее и пострашнее. Хрерик, подними команду, вдруг без абордажа не обойдется? Не нравится мне их курс, приближаются! Тотлант, если маг противника ударит первым - выкину за борт! Работай!
Легко сказать - работай! Думаешь, стоит произнести заклинание и супостат сам собой превратиться в таракана, в палисаднике вырастут синие розы, а ты лично сумеешь за время от заката до рассвета трижды ублажить весь гарем туранского императора?
...Сосредоточь мысль, облеки слова в действие, зачерпни природной силы из света звезд и даже душ, окружающих тебя людей, из могучего Океана, направь мысленное усилие на супостата, материализуй его в виде огня или льда, способных поразить врага... Очень просто на словах, но вот попробуй сделать! Недаром волшебству учатся буквально с пеленок.
Я все-таки успел первым. Сначала - защитное заклятье: дракон конуга Хререка отгородился от неизвестного корабля голубоватой туманной полосой, не пропускавшей стрелы или горшки с горючей смолой и отводившей направленные заклинания. Потом над мачтой взлетают полдесятка шипящих огненных шаров ядовито-зеленого цвета. Мир сразу окрашивается во все оттенки малахита и холодного изумруда. Лица у людей зеленые, будто у демонов. С прочих кораблей флотилии Хререка с интересом наблюдают за спектаклем, разворачивающимся над флагманом. Где-то звякнуло покидающее ножны оружие. Послышались воинственные крики.
Чужой корабль резко сменил галс, пытаясь уйти от пяти маленьких зеленых солнц, разбрасывавших над волнами трескучие искры. Противник ответил - таинственный колдун выбросил в небо густую сеть светло-фиолетового цвета, ринувшуюся на дракон конуга, но старина Тотлант и здесь не сплоховал - образовал длинные пламенные клинки, поразившие и рассекшие сеть, и тотчас исчезнувшие.
А судно противника уже вспыхнуло, превращаясь в жуткий зеленоватый призрак - занялись корма, парус, команда начала сбрасывать загоревшиеся весла, не гаснувшие, впрочем, даже в морской воде.
- Стигийский огонь, - со знанием дела, откомментировал Конан. - Знаком не понаслышке... Когда мы с Белит плавали в Черных королевствах, пришлось столкнуться с этой гадостью - едва ноги унесли. А ты опасный человек, Тотлант...
- А ты - тихий обыватель, защитник вдов и сирот? - огрызнулся я, пытаясь отдышаться: боевая магия требует множества усилий. - Не мешай! Я разозлился и теперь буду их добивать!
- Подойти ближе? - спросил Хререк, не выпуская из мозолистых рук кормовое весло.
- Не надо, еще сами под стигийское пламя попадем! Глядите! От вражеского дракона отходят лодки, мористее! Наверное, корабль не один и спасшихся людей подберут!
- Преследовать не будем, - решил конуг. - И днем-то не от всякой льдины так запросто увернешься, а ночью и вообще имеется полная возможность отправиться в Чертоги Ниорда, пировать с его русалками.
Я бессильно опустил руки. Пальцы слегка подрагивали. Дружинники вези и моряки Хререка смотрели на меня с плохо скрываемым боязливым почтением. Да, боевая магия - это вам не шутка!
- Вина! - непререкаемо скомандовал я. Потом подумал, и добавил: - И хлеба с солониной. Почему-то покушать захотелось...
В полулиге от дракона Хререка идиллически догорал чужой корабль, выбрасывая в небеса тонкие струйки пламени цвета весенней травы.
Вот и утречко наступило. Блекло-желтое весеннее солнце появилось над Океаном, водяные поля из черно-синих стали лазурными, плавучие ледяные глыбы превратились в невиданные бело-золотые самоцветы, усеявшие гладь бесконечного моря, а в небесах обозначились клинья птичьих стай, каковые двигались на Закат – к островам.
Я проснулся, поворочался под грудой меховых покрывал и пледов, сваленных на палубе возле мачты боевого нордхеймского дракона, высунул нос из-под клетчатой шерстяной ткани и бегло осмотрелся. Суровые бородачи Хререка отдыхали - корабль шел под парусом. Конан, раскатисто похрапывая, дрых на корме.
- Ого, досточтимый колдун проснулся! - мимо прошествовал конуг, скептически оглядев мое неопрятное ложе. - Дозволь пожелать тебе радостного утра и безмятежного дня. Встань, посмотри - вот ваш остров!
И Хререк вытянул руку, указывая вперед и налево.
Пришлось вылезать из теплого гнезда, ежится от холодного ветерка и всматриваться в бело-голубую дымку. Восходящее солнце светило мне в спину, окрашивая туманное марево перед драконом золотом и пурпуром. Красиво!
Сначала меня привлекла не смутная тень, вырисовывавшаяся в нескольких лигах к Закату, а заинтересовала наша "армада". Отлично, все четыре других корабля идут неподалеку, красно-белые полосатые паруса развернуты, весла убраны. В странном ночном сражении ни один дракон или кнорр не пострадали, погибших или раненых, скорее всего, нет. Дешево отделались...
Хлопнул парус, ветер усилился, волнение на море стало чувствительнее. Меня опять начало мутить, однако неприятные ощущения вмиг позабылись - могучие струи холодного воздуха разорвали дымчатую пелену, разметали туман в клочья и открыли взглядам людей величественный вид на главный остров архипелага.
Издалека Вадхейм выглядел огромной пологой скалой, выраставшей из волн Закатного Океана. Сейчас остров казался черным, однако, на вершинах гор, поднимавшихся в центральной части Вадхейма светились всеми оттенками золота и лазури снежные шапки, широкий ледник титаническим языком сползал с горных склонов к океану, разламываясь в воде на плавучие ледяные скалы, кое-где курились столбы белого дыма...
- На Вадхейме множество горячих источников, - пояснил Хререк, видя мое недоумение. - Пар порождается подземным пламенем, бушующим под горами.
- Значит, Вадхейм - это погасший вулкан? - полувопросительно-полуутвердительно промолвил я.
- Огненные пасти, жерла, последний раз просыпались лет десять назад, - ответил Хререк. - В те времена на Ванских островах жили мои родичи - Тогрейр, сын Торира, сына Рангвальда, конуг некогда многочисленного рода... Торгейр рассказывал, как однажды на Вадхейме разразилась великая битва льда и огня, столбы дыма и пара были видны за триста морских лиг. После извержения Торгейр с сородичами немедля покинул остров.
- Почему? - не понял я. - Вадхейм обширен, разве нельзя было переселиться в другую часть острова, если там, где жил твой сородич, людям угрожала опасность от подземного огня?
- Дурное волшебство виновато, - хмуро сказал конуг. - Наши жрецы объясняли пробуждение огненных жерл не буйством природных сил, а изредка пробуждающейся магией. Там, под черными скалами, издревле спит некое чудище - монстр, не принадлежащий миру человека... Ты не улыбайся, колдун, это не сказка. Наши жрецы умеют распознавать волшебство. Торгейр внял предостережениям, погрузился на корабли и вернулся на материк, в Нордхейм. К чему беспокоить могучие силы, дремлющие в недрах острова?.. Человеку следует держаться подальше от непознаваемого.
- Значит... - начал я, однако Хререк опередил мои мысли:
- Значит, белые дымы, которые ты видишь, есть ни что иное, как выдох спящего Великого Зверя. А когда он ворочается в своей берлоге, из глубин истекает жидкое пламя. Так говорят жрецы-годи, и я склонен жрецам верить. Я на остров соваться не буду и дружинным моим не позволю лишний раз на берег сходить. Мало ли...
Хререк угрюмо сдвинул брови и отправился на корму, к своему ненаглядному рулевому веслу, коим после восхода солнца орудовал племянник конуга, Сигвальд.
Я задумался. Чем ближе мы подходим к Вадхему, тем больше набирается свидетельств о том, что остров сей необычен до крайности. И старейшины Рагнарди бурчали что-то невнятное, утверждая будто "место там дурное", и дружинники Хререка тешили себя жутковатыми байками о чудовищах, обитающих на островах Ванского архипелага, теперь сам конуг предостерегает... Зная, насколько глубоко въелись в сознание варварских народов многоразличные предрассудки, объясняющие самые простые природные явления действием "магии" или "древнего черного колдовства", я бы отнесся к сообщениям нордхеймцев скептически, однако у меня имеются косвенные подтверждения правоты Хререка.
Клад. Отягощенные проклятием сокровища царя Тразариха. Драгоценности, которые по утверждению маркграфа Ройла "сами себя нашли" с помощью барона Юсдаля и некоего Тотланта Луксурского. Вот вам и ответ на все загадки! Ответ, увы, вызывающий сотни новых вопросов.
Почувствовав прикосновение чьей-то руки, я обернулся. Здравствуйте! Их поганая светлость, барон Юсдаль-младший, соизволили продрать глазенки и выползти из трюма дракона на палубу! Господин тайный советник и библиотекарь кутаются в подбитый песцом необъятный плащ, выглядят бледно и тоскливо, глаза красные, будто у кролика. Левой дланью Хальк сжимает бронзовый кувшинчик, от которого за пятьдесят локтей разит крепкой ягодной настойкой.
- Пьянство, ваша милость, есть наитягчайший из грехов, порождающий все прочие прегрешения, - оскалился я любезной улыбкой голодного вампира. - Хальк, может быть хватит пить? Да еще с раннего утра?
- Если не можешь есть - пей, - вяло ответствовал барон Юсдаль. - Меня выворачивает при одной мысли о пище! Насколько я понимаю, мы подходим к острову? Это - Вадхейм?
- Именно, - подтвердил я, не без злорадства наблюдая за Хальком, от которого за время путешествия по морю осталась бледная тень. - Успокойся, не позже полудня ты ступишь на твердую землю и сможешь броситься в объятия к чудовищу, порожденному древними Нифлунгами.
- К-какому "чудовищу"? - заикнулся Хальк. Сегодня он соображал исключительно туго.
- Вот послушай, что мне рассказал Хререк... - я быстро передал месьору библиотекарю мрачные словеса, конуга. Хальк молчал и тупо созерцал проплывавшую по правому борту белоснежную ледяную глыбу.
- Посмотрим... - неопределенно высказался барон Юсдаль. - Напридумывали всякой ерунды! Проклятия, чудовища, магия... Тьфу! Уверен, дело обстоит гораздо проще.
- О чем беседуем, други? - громыхнул за нашими спинами знакомый басок. Король проснулся и подошел к нам. - Делите мои сокровища?
Конан выглядит прекрасно. Море для нашего обожаемого монарха - почти дом родной: недаром их варварское величество много лет подряд бороздили воды Полуденных морей в качестве зингарского королевского корсара. Конан притащил с собой большой кусок черного хлеба, украшенный ломтем нежно-розовой свиной грудинки.
Хальк, узрев непринужденно жующего короля немедля приобрел уже не бледный, а изжелта-зеленый вид и покрепче ухватился за фальшборт. Конан будто ничего и не заметил. Киммериец жизнерадостно осклабился, и протянул Хальку хлеб с мясом:
- Хочешь куснуть?
В этот момент дракон подпрыгнул на особенно высокой волне, месьор Юсдаль громко икнул, закатил глаза, перегнулся через доски фальшборта и одарил Океан наимерзейшей смесью из собственной желчи и ягодного вина.
Так ему и надо! Не будет впредь выдумывать несуществующие клады!
Ближе к полудню наша маленькая флотилия, благополучно миновав опасные водовороты, создаваемые встречными течениями и подводные скалы, оберегавшие подходы к острову, вошла в узкий залив-фьорд.
Справа и слева поднимались черно-коричневые скалы, поросшие жиденькими елями, борта дракона стукались о небольшие ноздреватые льдины, в изобилии плававшие в водах фьорда. Шли медленно, на веслах - Хререк направлял корабль в дальнюю часть залива, где, по его словам, прежде обитали люди и могли сохраниться постройки, которые мы смогли бы использовать. По мнению Конана, необходимо было устроить постоянный лагерь на берегу и уже оттуда проводить разведку в глубине острова.
Нордхеймская ладья-дракон исключительно хороша тем, что может без каких либо трудностей идти почти по любому мелководью - осадка у драконов невелика, обычно такие ладьи, слегка разогнавшись, "выползают" на галечный или песчаный пляж более чем на четверть своей длины и дружина может прыгать прямиком на вражеский берег не замочив ног...
Так и получилось. Мы увидели зажатую меж скал ровную долину - неподалеку от берега замечались поросшие травой вытянутые возвышения: знаменитые "длинные дома" нордлингов. И - о, чудо! - над одним из заброшенных строений курился сизоватый дымок! Оказывается, Вадхейм вовсе не забыт людьми. Но почему тогда не заметно кораблей, принадлежащих местным жителям?
Наш дракон мягко ткнулся форштевнем в мелкую сероватую гальку, покрывавшую берег. Послышались резкие команды Хререка, Конана и Гебериха-вези - предстояло разгрузить кнорры и вывести на берег лошадей.
- Хальк, Тотлант! Темвик, и ты тоже! - рявкнул Конан. - От вас все равно никакого проку, так что сходите к домам, поглядите кто там живет!
Хальк, оказавшись на берегу неожиданно порозовел и даже обрел некоторую величественность, коей он обычно вводил в смущение невежественных варваров.
- Идем, познакомимся, - сказал барон Юсдаль подталкивая меня и Темвика. Неизменная Тюра тоже увязалась за нами - никто ведь не заставит девицу (пусть даже и воительницу...), перетаскивать с кораблей на берег тяжелые тюки или мешки с продовольствием? Хальк продолжал болтать:
- Странно, нас не вышли встретить. И потом, если на Вадхейме обитают люди, то, как они держат связь с материком? На берегу лежит только обтянутая кожей рыбацкая лодчонка, никаких следов стоянки кнорров или драконов!
Прибрежная деревушка составлялась из восьми длинных домов, причем пять из них были почти разрушены. Следов деятельности человека очень мало - лишь возле строения, над которым вился дым, мы нашли связки хвороста и деревянную раму с протянутыми веревочками - сушить рыбу.
- Тюра, иди вперед, - скомандовал Хальк, когда мы оказались возле деревянного притвора, закрывавшего вход во вкопанный в землю длинный дом. - Они не испугаются женщины, кроме того, ты знаешь наречие нордлингов, а мы слишком плохо говорим на асирском или ванирском языках.
Тюра пожала плечами, толкнула дверь и молча вошла. Мы последовали за ней.
Прокопченная двускатная крыша, запах дыма. Темные деревянные лавки по стенам. В середине дома, под отдушиной, располагается выложенный потрескавшимися от жара камнями круглый открытый очаг. Горит жиденький костерок, над пламенем - черный от сажи котел.
- Сигис хайле! - громко сказала Тюра, обращаясь в полутьму. Я понял, что она приветствует хозяев на языке нордлингов.
- Хайле, гуннихильд, - послышался скрипучий старческий голос, наверняка принадлежащий женщине. Порывшись в памяти я вспомнил, что слово "гуннихильд" означает "дева-воин". - Хват хейтир ту?
- Ик им Тюра Иварсдоттир, - ответила наша воительница и сразу спросила: - Почтенная, ты говоришь на аквилонском?
- Я говорю на многих наречиях... - из оранжевого мрака появилось наистраннейшее согбенное существо - невероятно старая женщина, облаченная в ужасающие лохмотья. - Твой запах, Тюра, дочь Ивара, я различила. Но мужчины, пришедшие с тобой, пахнут очень необычно... Вот этот (старица ткнула корявым пальцем в Темвика) - не человек! Другой пахнет пергаментом, третий - колдун из дальних земель Полудня! Я права?
С величайшим изумлением я понял, что старуха была совершенно слепа! Оба глаза затягивали молочные бельма.
- Да-да, не удивляйтесь, - размеренно вещала хозяйка длинного дома. - Мои глаза не видят, но я давно научилась чувствовать запахи, движения... Госпожа Тюра, скажи, я не ошиблась? Кто этот нелюдь?
Новый кивок в сторону оторопевшего Темвика.
- Я происхожу из племени Карающей Длани, оборотень, - быстро сказал Темвик. - Не бойся, почтенная, тебя никто не обидит!
- Я уже не в том возрасте, чтобы страшиться людей или нелюдей, - с достоинством ответила старуха. - Карающая Длань? Да, прежде я слышала о вашем племени... Кто остальные?
Тюра ткнула меня и Халька локтем. Пришлось представляться. Пышные титулы барона Юсдаля и мое стигийское имя не произвели на хозяйку никакого впечатления.
- Добро пожаловать на Вадхейм, мир вам, - просто сказала старица. - Люди, которых я знала прежде, называли меня Алафридой, дочерью Гутторма. Я последняя... почти последняя, из нордлингов рода Гутторма, оставшихся на этой земле. Если не испугаетесь, то я скажу, что сородичи считали меня ведьмой и не ошибались...
- Хальк?! Вы где? - послышался от порога обеспокоенный голос Конана. Тяжелая фигура короля загородила светлый дверной проем. - Ага, значит с вами все в порядке! Постойте, а кто эта... гхм... эта уважаемая госпожа?
Конан остановился перед сгорбленной Алафридой с недоумением разглядывая ее древний изорванный наряд, глубокие морщины на коричневом лице, длинные седые волосы (заплетенные, однако, в косы) и слепые бельма.
- Какой большой человек! - внезапно прошамкала старуха, касаясь одежды варвара. - Чувствую силу, заключенную не только в теле и духе, но и во власти... Ты конуг дружины, пришедшей на кораблях в мой фьорд?
- Это, почтенная, король далекой страны Аквилония, - тихо сказала Тюра на нордхеймском. - Его имя, данное при рождении - Конан, из Канахов.