Глава 2. Перемирие
В тот вечер я вернулся домой уставший, но довольный, даже почти счастливый. Благодаря Златоновскому-старшему, здоровья и блеска его лысине, меня теперь ни за что не выгонят из школы, чтобы я ни вытворял. Учителя, директор и сама Мадам Танк мне сочувствовали, понимающе списывая все мои проступки на трудный характер, неблагополучие в семье и тоску по матери.
Даже сам Алекс подошел ко мне первым, его тонкие губы были растянуты в улыбке, серые глаза смотрели на меня, как на дополнительное задание в контрольной работе.
Словно заправский бизнесмен, Белоснежка пригласил меня в буфет "на ланч", назвал все случившееся недоразумением и предложил обсудить перемирие за чашечной горячего кофе. Я почти отказался, едва не назвав его "папенькиной дочкой", но тут из-за поворота появился красавчик Тони с улыбающейся Анжеликой. Золотая челка, бездонные серо-голубые глаза, словно далекие морские глубины, и ямочки на щеках у губ… Ой, и каких же порой дураков делает из нас эта любовь!
Она нахмурилась, сморщив свой хорошенький носик, затем обменялась удивленным взглядом с братом и… мило подмигнула мне.
В буфете я выпил аж три чашки кофе и попробовал весь ассортимент пирожных, благо за все заплатил Лекс. В благодарность я делал вид, что внимательно слушаю его монолог, и даже вовремя поддакивал в нужных местах. На самом деле я не сводил глаз с Анжелики, зато она, как могла и куда могла, прятала свои.
На оставшихся уроках я пытался нарисовать ее портрет, но он вышел такой страшный и непохожий, что его пришлось подписать "голодный Тони", чтобы ни у кого не возникло подозрений. Я сочинял стихи без рифмы и смысла, каждую строчку посвящая ей. Несколько раз я пытался подойти к ней поближе, однажды нам даже удалось столкнуться лбами.
Этот пижон Тони постоянно вертелся под моими ногами, не отходя от Лики ни на шаг. В самый последний момент я запер его в туалете, подперев стулом дверь. Летая в облаках и полностью погруженный в мечты, я совершенно не заметил, что вместе с ним, ума не приложу как, оказались заперты и Лекс, и Дэн, и… сама Анжелика.
Глава 3. Предатель
Моя нижняя губа сильно опухла, во рту ощущался соленый привкус крови. Я по-прежнему стоял в темном классе и широко улыбался, как дурак, представляя перед собой Лику в ее дорогом голубом платье, с хитрой дразнящей улыбкой и сумочкой, небрежно зажатой в руке. Нет. Она ни за что на свете не окажется со мной в одном кабинете, пусть даже с выключенным светом. Сейчас бы уже я оглох от ее визга и криков.
Да кто же это все-таки передо мной? Неужели, наша химичка?
– Лариса Петровна? – робко спросил я, благодаря темноту, которая скрыла мой потрепанно-побитый вид, – я нечаянно…
Идиот. О чем я только думаю? Конечно, это никакая не химичка. Я бы давно получил кучу замечаний и был выставлен вон или хуже – отправлен к директору для очередной нудной нотации.
– Тони, ты язык проглотил? – я, вдруг, вспомнил дружка Златоновского, красавчика Антона, а затем и здоровенного малого Дениса, который не раз мял мне бока, – Спартин?
И снова в ответ тишина. Нет, это точно не Дэн и не Тони. Ведь это они впихнули меня в этот самый кабинет с криками: "С Днем Святого Валентина, неудачник! Твоя подружка ждет тебя! Развлекайся!"
Отвесили пару тумаков, заперли дверь и с хохотом разбежались.
Терпеть не могу праздники, особенно такие глупые, как этот День Святого Валентина! Я никогда не получал никаких любовных писем, да и сам особо не тратил на них бумагу и время. Анжелика и так все прекрасно знает. И все, что я напишу, будет "использовано против меня", то есть прочитано громко вслух всему классу ее неизменным "бойфрендом" – зеленоглазым красавчиком Антоном Барсых.
А вот написать пылкое любовное послание самому Тони со слезной просьбой встретиться за школой после уроков и подписать "твоя тайная поклонница из выпускного класса" было отличной идеей. Такое же письмо я написал и верзиле Дэну, только подписал его "от Анжелики", потому что он был, как и я, давно и безнадежно в нее влюблен.
Это было бы весело: два кавалера в одном и том же месте ждут несуществующую даму. Но мой гениальный план разрушил "почтальон-купидон" Чтоб ему год никто не дал списать! Этот идиот взял и поменял письма местами. В результате разразился грандиозный скандал: Анжелику заподозрили в неверности, а Дэна – в отсутствии мозгов.
Впрочем, в последнем никто не сомневался! И Спартин-младший совершенно не отрицал ту версию, что первая красотка школы может оказаться тайно в него влюблена. Тони громко и страшно ругался, Анжелика долго возмущалась, Дэн глупо молчал, а я ржал сильнее всех, пока не услышал у себя над ухом:
– Колтин! – прошипел Лекс, как порядочный старший брат и верный друг, – еще одна такая глупая выходка, и ты застрянешь в главной трубе школьной канализации! Ясно?
– О, Белоснежка! – вздрогнул я от неожиданности, – помнишь, что тебе сказал твой папуля? Ты что забыл про наш уговор?
Губы Лекса сжались в тонкую твердую линию, глаза потемнели, став синими, как чернила. Он промолчал, скрипя зубами, развернулся и ушел.
Гроза миновала, мне снова все сошло с рук! Лекс скорее помоет полы своим новеньким костюмом, чем позволит мне рассказать его дружкам о том, как унизительно его эксплуатирует папаша: заставляет косить газоны и мыть машины.
Однако моя безнаказанность и счастливая беззаботная жизнь продлились всего несколько часов…
У нас в Мироморске редко идет снег. А если и идет, то непременно очень липкий и вперемешку с дождем. Сегодня, в день Святого Валентина, то есть четырнадцатого февраля, серое хмурое небо вдруг превратилось в миллионы сказочных пушистых хлопьев. И всего за пару часов все вокруг оказалось под белоснежным мягким одеялом. Но даже этого времени хватило, чтобы ученики Мироморского лицея № 5 попробовали белые хлопья на вкус, слепили восемь снеговиков, сыграли в снежки и изрядно намочили школьную форму.
А.Д.А. (Алекс, Дэн, Антон) нигде не было видно. Я зачерпнул замершими ладонями мокрый снег и принялся скатывать его в крепкий ком – на случай возможной атаки. За школой, где толпилось большинство учеников, перед моими глазами возникла самая неприглядная картина. Прямо под старой плакучей березой, чьи ветви клонились до самой земли, был насыпан свежий сугроб. В нем кто-то копошился в темном плаще и ярко-зеленой шапке с огромным синим бубоном. Наверное, очередная жертва А.Д.А. из младших классов – со старшими они никогда не связывались.
На толстый ствол березы опирался запыхавшийся Дэн, его щеки и уши покраснели от холода и усилий. Это он только что шатал дерево, чтобы снег с его ветвей мокрым дождем осыпал неосторожную жертву. Прямо над его головой по нижней тонкой ветви прыгала синица и что-то звонко взволнованно щебетала. Ее маленькие глазки – блестящие черные горошины ярко сверкали, будто она громко осуждала происходящее.
– Кажется, сейчас полетят перья, – пробормотал я себе под нос.
Тони стоял в пяти шагах (на идеальном расстоянии для выстрела снежком), согнувшись пополам от беззвучного хохота, в его каштановых волосах искрились капли от растаявших снежинок.
– Присоединишься, Колтин? – раздался высокомерный голос Лекса над моим ухом – он почему-то всегда заставал меня врасплох, – не бойся, тебя никто не тронет. Ты под моей личной защитой.
В это время меткий крепкий снежок угодил прямо в голову несчастному под березой, сине-зеленая шапка с бубоном слетела в сторону.
Да это же… девчонка! В толпе зевак раздались восклицания, кое-где пробежал мерзкий смешок. Тони наклонился за новым снегом, это он только что так "удачно" швырнул первый. Несчастная жертва, ожидая очередного удара, закрыла голову руками. Темные растрепанные волосы разбежались по худым плечам, на бледных щеках блестели слезы вперемешку с водой.
Я узнал девчонку: новенькая в нашем классе. Такая тихая и робкая, что я даже не помню, когда она у нас впервые появилась и сколько уже учится. Обычная "серая мышка", самая неприметная внешность и мальчишечья одежда: джинсы и свитер. Признаться честно, я совершенно не помнил ни ее имени, ни черт лица, ни звука голоса. А зачем? Все равно в этой школе у нее не было ни друзей, ни знакомых. И теперь, наверное, не будет.
Да ее попросту никто не замечал, разумеется, до сегодняшнего момента. Сейчас же почти вся школа стояла и смотрела, как Дэн вывалил на ее голову целую охапку грязного мокрого снега. За нее никто не заступится, ей никто не поможет.
– Что она сделала? – тихо спросил я Лекса, все сильнее вжимая снежок в ладонях, он уже стал твердым, как лед.
– Ничего. Просто оказалась рядом, – хмыкнул он, хватая меня за руку, чтобы я не смог сдвинуться с места, – расслабься, Колтин! Общество всегда избавляется от слабых. Основной закон эволюции.
В это время несчастная, до нитки промокшая, жертва снова попыталась встать. Дэн собрал очередную охапку снега, толпа зевак затаила дыхание. Тони, заметив в рядах Анжелику, приготовил новый крепкий снежок. В этот момент со мной случилось что-то, чего никогда не было раньше. Я вспомнил себя пару лет назад, забитого и беспомощного, одинокого и никому ненужного. Тогда мне просто сказочно повезло, что у Лекса оказался такой отец, и он так сурово воспитывал сына. Не случись этой истории с проволокой, сейчас бы это я сидел в сугробе под березой.
Дальше все произошло само-собой. Один меткий удар локтем Лексу в грудь, тот громко выругался и выпустил мою руку. Я размахнулся. Твердый, как лед, снежок заехал прямо по уху ничего не подозревающему Дэну. Тот выронил охапку снега и с воплями схватился за голову.
– Что ты твори…? – зашипел Лекс, в этот момент снежок угодил прямо ему в лицо – его швырнул Тони, надеясь попасть в меня, – ай!
– На каждое действие есть противодействие, – сумничал я, – закон физики! Это на счет твоей биологии.
С этими словами я бросился к измученной девчонке. Она уже успела кое-как подняться на ноги, натянула свою шапку и теперь смотрела на меня доверчивыми карими глазами, как бездомный щенок, которого только что приручили.
– Спасибо! – пролепетала спасенная.
Я не обратил на нее никакого внимания, меня больше интересовал Дэн.
Его короткостриженые темные волосы стояли дыбом, карие глаза расширились от удивления, рот застыл в раскрытом положении.
– Колтин! Ты что творишь? – пробасил он, словно я только что прокричал в рупор государственную тайну, – ты спятил?
Он снова приложил руку к ушибленному уху и уставился на меня, точнее – на раздраженного Лекса, который тяжело дышал за моей спиной. Хоть Спартин и был выше меня на целую голову и в два раза шире в плечах, он никогда не начинал драться без прямой команды Златоновского.
– Колтин! Ты – болван! – заорал Лекс над моим ухом, но заметив вокруг нас плотное кольцо зевак, тут же "включил самоконтроль" и усмехнулся, – надо было сказать нам, что она – твоя подружка! Мы бы стали дубасить вас вместе!
Справа от меня послышался звонкий смех Анжелики. Не успели мои щеки покраснеть, как в мой затылок ударил крупный снежок – подарок от подоспевшего Тони. В следующую секунду Дэн, не без разрешения Лекса, схватил мои руки и принялся заламывать их назад. Я ругался, брыкался и кусался, как мог. Все оказалось без толку, противник был в пять раз сильнее меня.
– Колтин! Сейчас ты будешь есть этот сугроб, – кивнул Лекс на самый большой, зачерпывая ладонями снег, его серо-голубые глаза заблестели, – до тех пор, пока не…
– Отпустите его! – закричала спасенная мной девчонка, – что он вам сделал?
– А давно он твой бойфренд? – спросил Тони, скалясь, плотное кольцо зевак захихикало – все предвкушали отличное шоу, – хм, а он вообще умеет целоваться? Или постоянно убегает?
– Заткнись, Барсых! – прошипел я, пытаясь вырваться из мертвой хватки Дэна – напрасно, – тупой… Барсик…
Тони тут же переключился на публику. Еще бы! Внимание почти всех девчонок школы, не говоря об Анжелике, было устремлено только на него. Он пригладил свои каштановые волосы, зеленые глаза заблестели, словно изумруды, на правой щеке появилась ямочка. Вот бы ему сейчас хорошенько вмазать! Но нет, Дэн скрутил мои руки так, что я едва мог дышать.
– Эй, отдай! – закричала новенькая девчонка, когда Тони ловко сорвал с нее шапку и кинул Лексу – тот брезгливо шарахнулся в сторону.
– Колтин сейчас будет есть снег, – громко, словно телеведущий, объявил Лекс, небрежно ткнув синий бубон острым носком новых кожаных туфель, – до тех пока…
– Не поцелует свою тайную любовь! – хмыкнул Тони, – давай, неудачник! Когда-то же надо признаться! Шоу начинается!
Я резко дернулся, заехав затылком по подбородку Дэна. Тот взвыл и выпустил меня из рук. Не теряя времени, я кинулся к Лексу и взял парня "в заложники" – крепко схватил за его серебристые кудри, мокрые от растаявшего снега. Умирать, так с музыкой!
– Хотите шоу? – я оглядел онемевшую толпу, все замерли в ожидании, не веря своим глазам, – шоу начнется сегодня вечером у виллы Златоновских! Когда Белоснежка будет драить машину своего папаши!
– Это почему это? – возмутился Лекс, глядя на меня, словно на щенка, которого поил и кормил целый год, а тот взял и тяпнул его за палец, – ай, отпусти волосы! Колтин!
Мои пальцы быстро разжались, я схватился за ворот его очередного светлого пиджака и рванул со всей силы. Раздался треск дорогой ткани, верхняя пуговица отскочила, как ужаленная.
– Отец меня убьет! Он заставит меня стирать свои носки! – завизжал Лекс, бледнея от ужаса, толпа воскликнула и заулюлюкала – их "золотой мальчик" проговорился, – ах ты…! Ты… ты труп!
Мой триумф длился недолго. Дэн, очухавшись, со всей силы толкнул меня в плечо, я кубарем полетел на встречу Лексу. Тот изловчился и ударил меня по лицу, но не кулаком, а открытой ладонью, отвесив звонкую пощечину, словно девчонка. Пришлось снова взять его в заложники, то есть, схватить за растрепанные кудри. Благо они у него были гораздо длиннее, чем у сестры. Но дальше произошло нечто неожиданное, даже для самого Златоновского. Со скоростью молнии Лекс впился зубами в мое запястье.
– Ауч! – закричал я, всю руку от запястья до плеча пронзила острая боль, – ай! Отстань!
Рыча от негодования, он все-таки меня отпустил, но только после того, как я выдрал у него приличный клок мягких белобрысых волос.
В мое правое ухо влетел очередной снежок – подарок от Тони, однако я все-таки кое-как смог увернуться от охапки Дэна. Новенькая девчонка совсем позабыла про свою зелено-синюю шапку, валявшуюся в грязи, и, размазывая слезы по щекам, громко просила нас остановиться. Естественно, напрасно!
Я перешагнул черту, нарушил наш с Лексом "договор", опозорив его перед всей школой. Никто не должен знать, что он боится отца, а тем более – делает всю грязную работу в доме. Поздно!
Теперь меня ждет неминуемая страшная смерть. А вот эта новенькая девчонка все еще может спастись. И набрав в легкие побольше холодного воздуха, я закричал то, что еще ни один принц не говорил своей спасенной принцессе:
– Беги, дуреха!
И мы побежали. Она – налево, я – направо. Впрочем, ей можно было не двигаться с места – все трое понеслись за мной. В коридоре перед кабинетом химии случилась "отменная" драка. Трое против одного. Я боялся, что мои потери будут невосполнимы, но отделался лишь разбитой губой, несколькими синяками и звенящим ухом.
– Завтра я превращу твою жизнь в ад! – прошипел Лекс перед тем, как я захлопнул перед его носом дверь в кабинет химии, – отсюда не сбежишь! Четвертый этаж!
Глава 4. Побег
Пару минут я просто сидел в темноте на полу, прислонившись спиной к холодной стене. Интересно, сбежала ли эта новенькая? А еще интереснее – зачем я это сделал? Почему вмешался? Ведь раньше я никогда не замечал эту девчонку, даже не потрудился запомнить ее имя. Ну вот, я подрался из-за какой-то "серой мышки", хуже того – меня из-за нее побили.
Я слизал свежую кровь с губы и закрыл глаза. Правая рука, та самая, которую укусил Лекс, зудела и ныла: от его клыков на моей коже осталась пара маленьких дырочек. И это он орал, что я дерусь, как девчонка? Ну и пусть! Зато Лешенька теперь немного лысее…
Зеленые глаза, горящие, как у кошки, смотрели на меня, не мигая, одновременно пугая и завораживая. Это точно три слоя фосфорной краски! Но как? Златоновский и его компания однозначно осталась по ту сторону двери. И вряд ли этот розыгрыш дело их рук. Ведь еще полчаса назад никто не знал, что я нарушу "договор" и опозорю Лекса. Да я и сам не подозревал, что смогу заступиться за какую-то непонятную девчонку. Интересно, оценила ли мой подвиг Анжелика? Или, как все девчонки, стояла и считала, сколько раз меня попадет снежком Тони?
Что ж, настало время действовать. Я ловко вытащил из своей сумки учебник потяжелее, кажется, математику, и швырнул его в направлении горящих глаз. Они моментально шарахнулись в сторону, став от удивления в два раза шире. Затем послышался грохот и звон битого стекла: кажется, учебник угодил прямиком в шкаф с реактивами.
– Ты спятил? – раздался девчачий голос, весьма приятный и знакомый, зеленые глаза снова уставились на меня, – разбил всю лавку гоблина!
От неожиданности я шарахнулся назад к двери в кабинет, опрокинул мусорное ведро и ударился локтем о косяк. Сердце отчаянно колотило, больше от того, что моя оценка по химии теперь стала на три бала ниже. Хотя… Это же просто девчонка! И вряд ли она меня знает, чтобы доложить все директору.
– Слушай, – начал я, пытаясь немного изменить свой голос, чтобы он не был похож на мой, – ты меня не видела, я тебя – тоже. Свидетелей нет, и если мы забудем об этой случайной встрече…
– Колтин! – перебила она и все испортила, – вся школа знает, что тебя сюда затолкал Златоновский вместе со своими дружками!
Я тихо выругался. Быть может, если мне удастся выяснить ее имя, то все можно будет спокойно свалить на нее. Моя правая рука принялась нащупывать на стене выключатель света. Так… Наверное, он с другой стороны.
– Что ты делаешь? – спросили зеленые глаза, переместившись на пару метров ближе, – твой учебник подписан и теперь содержит все необходимые пятна разбитых зелий в качестве доказательств. Нет! Не включай свет!
– Да что за…! – выдохнул я, не сомневаясь в горькой правоте ее слов, – тогда тебе, как соучастнице преступления, придется помочь мне замести все следы!
С этими словами я резко нажал выключатель, в надежде, что девчонка действительно разберет со мной все реактивы и поможет убрать кабинет. Я зажмурился, ослепленный ярким холодным светом.
Передо мной стояла моя сегодняшняя спасенная знакомая, наспех запахнувшись в мокрый темно-серый плащ, словно я застал ее голой в ванной. Она сутулилась, растрепанные темные волосы завивались от влаги, длинные черные ресницы слипались над зелено-карими, болотного цвета, глазами.
– Опять ты? – проворчал я, хмурясь, – чего ты тут забыла? Кто ты?
– Маргарита, – тихо ответила она, – можешь звать меня Марго.
– Хорошо, Рита, – закатил я глаза, – ты чего молчала все это время, а?
– Надеялась, что ты уйдешь, – преспокойно заявила она.
– Ага! В окно что ли? С четвертого этажа? – съехидничал я, кивая на дверь, – довожу до твоего сведения – нас заперли!
Она пожала плечами, все глубже заворачиваясь в свой плащ. Странное дело: едва я отводил взгляд от ее простого, ничем не примечательного, лица, как тут же забывал все ее черты. Хорошо хоть имя запомнил.