В принципе ничто не мешало ему произнести это вслух. Но пару мгновений назад, когда Джилли еще не закончила фразу, дверь на веранду открылась и в комнату вошла Энн. Девочка на секунду застыла в дверном проеме на фоне вечернего неба, вопросительно глядя на старика и мать. Волосы ее колыхал ветер. Лицо девочки было болезненно-бледным, взгляд огромных зеленых глаз холоден и колюч. Наверно, она слишком долго гуляла по пустынному пляжу и успела сильно озябнуть.
Прикрыв дверь, она подошла к камину и стала греться.
- О чем ты сейчас говорила, мама? - поинтересовалась она у Джилли. - Ты что-то сказала про "странных обитателей".
Та в ответ лишь пожата плечами:
- То, о чем мы говорили, касается лишь нас с мистером Джеймисоном. Что-то ты у меня чересчур любопытная.
С возвращением Энн их беседа иссякла сама собой. И когда Джеймисон задергивал шторы, он вновь заметил на фоне песчаных дюн понурый силуэт Джеффа. Отбрасывая длинные уродливые тени, парень медленно брел в сторону деревни.
Что ж, самое время везти Энн и Джилли домой.
Целую неделю стояла непогода. Все это время Джеймс Джеймисон сидел в кресле возле окна и смотрел поверх веранды, дюн и полоски пляжа на ревущий, бушующий океан. Но сколько бы ни лил дождь, как бы ни бесновался прибой, как бы ни раскалывали небо молнии в лохматых тучах, рано или поздно среди дюн возникала знакомая долговязая фигура. "Молодой Джефф", как выразилась Джилли Уайт, несчастный парнишка из рыбацкого поселка…
Иногда этот мальчик - или молодой человек, раз уж на то пошло - одиноко брел вдоль линии прибоя, а иногда и вплотную к воде, шлепая прямо по пене, когда волны накатывались буквально ему под ноги. Джеймисон наблюдал за ним в дорогой, мощный бинокль и время от времени брал в фокус лицо Джеффа.
Наклонный лоб и почти лысая голова, широкий рот с мясистыми губами, глаза навыкате и чешуйчатая шишка на месте подбородка, из которой в разные стороны торчала щетина… И кожа - сама по себе грубая, да еще эти странные складки и наросты, особенно между ушами и воротником…
Однажды днем, ближе к концу недели, когда погода слегка успокоилась, Джеймисон также заметил на пляже и Джона Тремейна. Похоже, дорогу, связывающую поселок с внешним миром, снова размыло, и директор школы смог на пару деньков забыть про опостылевшую работу и посвятить себя любимому занятию. И верно, шагая вдоль линии прибоя, он время от времени наклонялся, чтобы получше рассмотреть прибившийся к берегу кусок дерева. В это же самое время на пляже находился деревенский дурачок, и пути их пересеклись. Джеймс наблюдал за ними, пока они не встретились на визире его бинокля.
Тремейн согнулся над темным лоскутом водорослей, а Джефф вышел на него из-за дюны. Вот и встреча… Директор школы, завидев парня, мгновенно выпрямился и отшатнулся прочь. Более того, он принял угрожающую позу, подняв над головой массивный, узловатый сук. Парень тотчас замер на месте и остался стоять, растерянно болтая руками. Безвольный его рот то открывался, то закрывался вновь в немом протесте.
Что это было со стороны Тремейна - отвращение, ненависть или откровенный ужас? А может, дело просто в неожиданности? Джеймисон так и не смог определиться. Но так или иначе, нелюбовь Тремейна к "наглым щенкам", похоже, приобретала гипертрофированные масштабы в отношении тех, кто был не столько нагл, сколько убог.
Впрочем, сцена эта длилась считанные секунды и закончилась, едва начавшись. Тремейн поспешил домой, а Джефф остался стоять, непонимающе глядя ему вслед. Конец первого действия. Но и увиденного Джеймсу Джеймисону хватило, чтобы вспомнить о собственном обещании наведаться к Тремейнам в гости и полюбоваться на скульптуры из древесины. Что ж, чем не причина нанести визит?
В субботу Джеймисон уточнил по телефону, остается ли приглашение в силе, и в воскресенье вечером преодолел пустынную милю до дома своих ближайших соседей. Машину он оставил на обочине дороги. Поскольку здесь, кроме его собственного, стояли лишь дома Джилли Уайт и Тремейнов, вряд ли она кому-нибудь помешала бы.
- На днях видел вас у моря, - бросил старик Джону Тремейну, удобно расположившись в кресле с бокалом вина в руке. - Смотрю, вы любитель копаться в песке и водорослях.
Хозяин дома кивнул:
- После того разговора во мне снова проснулся азарт. Уже нашел парочку очень приличных коряг.
- У вас наметанный глаз, - польстил ему Джеймисон, причем не без умысла. - Кстати, если не ошибаюсь, в этой комнате как раз выставлено несколько ваших шедевров. Вы не обижайтесь, но для меня это не столько творение рук человеческих, сколько результат работы ветра, морских волн и песка, благодаря которому вы просто вернули к жизни куски дерева при помощи наждака и лака, фантазии и непревзойденного мастерства. Думаю, не будет преувеличением сказать, что вы подарили им новую, впечатляющую жизнь!
- Вот как? - удивился Тремейн. Он принял лесть Джеймисона за чистую монету, не распознав в ней уловку, при помощи которой гость хотел втереться к нему в доверие. Поварившись немного в этом замкнутом, изолированном мирке, старый врач не сомневался: директор школы и его супруга будут в курсе всех местных событий. И здесь он наверняка получит ответы на все интересующие его вопросы - особенно те, которых никак не мог добиться от Джилли.
Джеймисон подозревал (или скорее был уверен), что какие-то обстоятельства чуть не довели Джилли до нервного срыва. Но о каких обстоятельствах идет речь? Здесь так много оставалось неясностей, так много недосказанного… Прежде чем принимать какие-либо решения и тем более уж приступать к делу, нужно все выяснить…
Вот почему бывший врач коротал теперь вечер в обществе Тремейнов. В конце концов, это его и Джилли ближайшие соседи, да и общественное положение у них примерно одинаковое. В отличие от деревенских жителей, которые - хотя на им подобных, как говорится, земля держится - были явно слеплены из другого теста и привыкли держать рот на замке. Из таких не вытащишь и слова, нечего даже надеяться.
Так, вернемся к нашим корягам…
- Да-да, именно так! - заверил он хозяина дома, явно польщенного его неожиданным комплиментом. - Давайте посмотрим на стол, за которым мы сейчас сидим и пьем вино. Он изготовлен из прибитого к берегу бревна - вы посмотрите, как четко виден рисунок древесины, как хорошо он отполирован! - На самом деле стол был довольно уродлив. Затем Джеймисон указал в другой конец комнаты. - И как не восхищаться вон той подставкой под цветочные горшки! Такой насыщенный черный цвет… Лак?
- Лак для яхт. - Теперь Тремейн был готов лопнуть от гордости. - А черная она потому, что это эбеновое дерево.
- Диоспирос, - вставила Дорин Тремейн, возвращаясь из кухни с нагруженным закусками подносом. - Очень тяжелое дерево. Между прочим, тропическое. Одному богу известно, как долго оно носилось по волнам, пока его не прибило к нашему берегу.
- Потрясающе! - воскликнул Джеймисон. - И я не только о подставке. Ваши познания - и не только в древесине, как я успел заметить, - делают вам немалую честь.
Теперь настала очередь хозяйки зардеться от гордости. Она тотчас засуетилась.
- Надеюсь, Джеймс, вам понравится мой палтус.
- Psetta maxima. - Джеймс тоже решил блеснуть своими познаниями. - Если это рыба, моя дорогая леди, то вам нечего опасаться. Я не из тех, кто воротит нос от хорошо приготовленной рыбки.
- Я купила его в деревне у Тома Фостера, - пояснила Дорин. - У него всегда самая лучшая рыба, хотя от него самого я не в восторге.
С этими словами она забавно сморщила носик.
- У Тома Фостера? - уточнил Джеймисон и покачал головой. - Нет, такого парня я не знаю.
- И не надо, - успокоил старика Джон Тремейн, помогая ему подняться и пересесть к обеденному столу. - Том, может, и отличный рыбак, но это все, что о нем можно сказать хорошего. О нем самом и его жене-цыганке.
Джеймисон моргнул старческими глазами и с интересом переспросил:
- Цыганке?
- Никакая она не цыганка, - возразила Дорин. - У нее просто внешность такая, а вообще-то - ни капли цыганской крови. Если не ошибаюсь, ее прабабка была полинезийкой. Их много в наши края понаехало из Девона и Корнуолла. В те времена, когда в Полинезию и Вест-Индию часто ходили торговые суда, моряки нередко привозили из далеких стран темнокожих подружек и жен. Как бы то ни было, Фостеры - единственные, кто взял на себя заботу о юном Джеффе. Думаю, мы должны быть им благодарны - хоть кто-то теперь присматривает за бедным парнем.
- Ну скажешь! - фыркнул Джон Тремейн. - Было бы куда лучше, если б за ним присматривала родная мамаша. А еще лучше - отец… впрочем, теперь это невозможно.
- Да и не было никогда возможно, - добавила Дорин. - Если учесть, какие это повлекло бы за собой трудности, обвинения и всяческие другие препоны.
Глядя, как она раскладывает рыбу по тарелкам, Джеймисон признался:
- Боюсь, я вас не совсем понимаю. Не могли бы вы… скажем так, ввести меня в курс дела?
Супруги переглянулись, затем оба посмотрели на Тремейна.
- Понимаю, - сказал он, - здесь явно какой-то секрет, который мне знать не положено. Что ж, на нет и суда нет. В конце концов, я здесь человек новый.
- Да нет, не в этом дело, - поспешила заверить его Дорин. - Просто…
- Просто это очень деликатный вопрос, - пояснил ее супруг. - И не то чтобы даже деликатный - дело-то прошлое… но о таких вещах не принято распространяться. К тому же дело касается вашего соседа, пускай даже и бывшего.
- Соседа? - Джеймисон нахмурился. - Так речь о Джордже Уайте? Да, он был вашим соседом, но отнюдь не моим. Так что же это за тайна?
- А вы что, разве ничего не почувствовали? - подхватила Дорин. - Я имею в виду бедняжку Джилли. Разве вас не удивило, что они с дочерью так привязаны…
- К этому чертовому дурачку? - поспешил вставить свое веское слово Джон Тремейн.
Старик неторопливо кивнул.
- Кажется, начинаю понимать. Значит, существует определенная связь между Джорджем Уайтом, Джилли, Энн и…
- Совершенно верно, и Джеффом, - закончила его мысль Дорин. - Ноя предлагаю для начала поужинать, а потом уж приступать к разговору. Причин что-то от вас скрывать у нас нет. В конце концов, вы ведь бывший врач и наверняка наслышаны о подобных, если не худших случаях. Но лучше начинать, а не то еда остынет.
В итоге трапеза прошла в относительном молчании. Дорин Тремейн оказалась поистине превосходной стряпухой. Поданное к ужину вино также было выше всех похвал.
- Это случилось пятнадцать лет назад, - начал Джон Тремейн. - Тогда мы были в этих краях люди новые - примерно как вы сейчас. В те дни этот край процветал: рыбы в море водилось вдоволь, так что местные рыбаки отнюдь не бедствовали. Летом пляжи и магазины были полны народа. Теперь же остались только почта, пивная да пекарня. Почта также выполняет роль деревенской лавки, и в ней сосредоточена почти вся здешняя торговля. Но у пристани по-прежнему можно купить свежую рыбу - пока её еще не отправили во внутренние районы. Вот, пожалуй, и все. А тогда…
Тогда здесь даже построили несколько новых домов, так что поселок вытянулся вдоль моря. Наши с вами коттеджи - как раз с тех времен. Вы не могли не заметить, что они не такие старые, как остальные. Но дорогу протянули только до вашего дома, и с тех порее практически не ремонтировали. Дом Джилли и Джорджа лет на двадцать старше и расположен ближе к деревне, поэтому он такой уединенный. Что касается других, которые планировали построить вдоль дороги, то они так и остались на бумаге. Цены на стройматериалы взлетели, летний сезон уже не приносил прежнего дохода, а рыба в море начала быстро исчезать.
К тому времени Джордж и Джилли Уайт жили здесь уже года два. Они познакомились и поженились в Ньюки, а сюда перебрались нотой же причине, что и мы: недвижимость здесь стоила гораздо дешевле, чем в крупных городах. Судя по всему, работы у Джорджа не было. По наследству ему досталось несколько дорогих вещиц из чистого золота, и жил он тем, что потихоньку продавал их одному антиквару в Труро. Джилли иногда редактирована материалы для местных изданий.
- Что касается золота Джорджа, - встряла в его повествование Дорин, - то это были ювелирные украшения, причем удивительные. Я купила у него брошь и иногда надеваю её. Полагаю, что это уникальная вещь. Очень красивая, хотя и странная. Не хотите взглянуть?
- Еще как хочу! - воскликнул старик.
И пока Дорин ходила за брошью, Джон продолжил свой рассказ:
- Словом, Джилли тогда вынашивала Энн, а Джордж - что ж, он был не из домоседов. У них имелась машина - она и по сей день на ходу, но в основном простаивает в гараже. На ней Джордж ездил в Сент-Остелл, Труро, Ньюки и бог знает куда еще. Обычно он уезжал из дома дня на два-три, иногда на все выходные - чистое свинство по отношению к Джилли, которой до родов оставалось всего ничего. Ладно, не будем отвлекаться на частности… Судя по всему, Джордж всегда был порядочной сволочью. Когда Джилли сказала ему, что беременна, вот тогда-то он и пустился в свои… в общем, он…
- Загулял? - Старик выпрямился в кресле. - Вы хотите сказать, он был бабником?
В этот момент в столовую вернулась Дорин с небольшой шкатулкой в руках.
- О, Джордж Уайт был не просто бабником, - протянула она. - Это был всем бабникам бабник, полный развратник! Пока бедняжка Джилли была беременна, он успел завести себе любовниц во всех близлежащих городках!
- Неужели? - удивился доктор. - Но откуда вам это известно? Об этом ведь как-то не принято говорить вслух.
- Такие вещи не скроешь, - заявил Джон Тремейн. - Его там видели. Кое-то из местных жителей видел, как он заходил в дома, "пользующиеся дурной славой", если можно так выразиться. А кое-кто из деревенских холостяков, чьи моральные устои также оставляли желать лучшего, узнали о его репутации от дам из тех же, с позволения сказать, домов. Но знаете ли, Джеймс (а я уверен, что вы как врач наверняка это знаете) - как ни печально, но что посеешь, то и пожнешь. И в случае Джорджа Уайта это оказалось более чем верно, причем по ряду причин.
- Вот тут-то история и становится щекотливой, - произнесла, поднимаясь со стула, Дорин. - Мне нужно кое-что сделать на кухне, так что я должна вас покинуть.
С этими словами она оставила шкатулку на столе и закрыла за собой дверь.
- Джордж что-то подцепил, - негромко проговорил Джон, как только она вышла.
- Что-что?
- Это единственное разумное объяснение, какое мне приходит на ум. Он подцепил ужасную болезнь. По всей видимости, от какой-то из женщин, с которыми… общался. Но и это еще не все.
- Вот как? - покачал головой доктор. - Бедняжка Джилли.
- Бедняжка, это точно! Крошке Энн было всего несколько месяцев, когда в деревне объявилась эта шлюха из Ньюки со своим жутким ублюдком. Она обвиняла Джорджа Уайта в том, что это он сделал ей этого урода.
- А! - протянул Джеймисон. - Кажется, я все понимаю. Этот ребенок - Джефф.
- Вы угадали. Тот самый кретин, которого усыновили Фостеры и который все еще бродит по деревне. Умственно отсталый парень лет пятнадцати - правда, на вид ему можно дать лет восемнадцать, да и силы у него побольше, чем у ровесников… и не кто иной, как незаконный ребенок Джорджа Уайта и сводный брат Энн. А поскольку я отношусь к Джилли с большой симпатией, я нахожу это… это существо абсолютно омерзительным.
- Не говоря уже о том, что он опасен, - добавил Джеймисон.
- Что-что вы сказали? - переспросил Джон. На его лице читался испуг.
- Я тут на днях сидел на веранде, - произнес доктор. - И увидел вас вместе… с этим парнем. Как я понял, вы с ним… из-за чего-то не поладили.
- Вы верно все поняли, - ответил Тремейн. - Он неожиданно вырос передо мной, словно из-под земли. А ведь одному богу известно, что творится в его уродливой голове. Напугал до полусмерти - выскочил из-за дюны, разевая рот, как рыба на песке. Да, чертова рыбина, вот кого он мне напоминает! Брр! Противно даже подумать. А вы думаете, зачем он понадобился Фостеру? Затем, что Фостер его использует.
- Как? Использует? - Казалось, доктор пришел в неописуемый ужас. - Что вы имеете в виду? Физическое надругательство?
- Да что вы, ничего подобного! - Тремейн даже всплеснул руками. - Нет-нет. Но вы видели, как плавает этот идиот? Боже милостивый, будь у него чуть побольше мозгов, и из него вышел бы олимпийский чемпион! Не верите? Да он в воде даст фору любому дельфину. Вот как Фостер его использует.
- Боюсь, что все-таки не до конца вас понимаю, - признался Джеймисон. На лице его читалось замешательство. - Вы хотите сказать, Фостер использует этого парня для ловли рыбы?
- Именно! - кивнул его собеседник. - И не будь погода в последние дни такой ужасной, вы этого идиота на пляже не увидели бы. Потому что он сидел бы с Томом Фостером в его лодке. Парень в любую погоду ныряет в океан и гонит рыбу к этому дегенерату, который сейчас за ним присматривает.
Джеймисон громко расхохотался. Затем смех его резко оборвался, и он спросил:
- Но… неужели вы и впрямь в это верите? Что человек может, как пастух, подгонять рыбу? Ведь это просто невероятно!
- Вы так считаете? - спросил его Тремейн. - То есть вы не верите мне на слово… Хорошо, в следующий раз, как будете в деревне, загляните в тамошнюю забегаловку. Поговорите с рыбаками. Поинтересуйтесь, почему у Фостера всегда самые лучшие уловы.
- И все же загонять рыбу в сети… - продолжал упорствовать доктор, но Тремейн его перебил:
- Этого я не говорил. Я сказал, что он ее гонит. Есть в нем нечто такое, что привлекает к нему рыб. - Он кисло улыбнулся: - Понимаю звучит это невероятно, просто чушь какая-то, однако…
Тремейн надул губы, пожал плечами и умолк.
- Хорошо, - отозвался Джеймисон. - Где-то правда, а где-то слухи. Но лично мне все еще многое неясно. Что это, например, за ужасная болезнь, которой заразился Джордж Уайт? И что вы понимаете под словом "ужасная". Все венерические заболевания по-своему ужасны. Хороших среди них нет.
- Пожалуй, вы правы, - согласился Тремейн. - Но только не эта. Есть просто дурные болезни, а что касается тон, о которой говорю я, то она была омерзительной. И он передал её этому своему дегенерату-отпрыску.
- Что вы сказали?
- Джефф сейчас - точная копия Джорджа Уайта незадолго до…
- Незадолго до того, как умер.
- Нет, - хмуро покачал головой его собеседник. - Все не так просто. Он не просто умер - наложил на себя руки.
- А, теперь понятно, - отозвался доктор. - Значит, это было самоубийство.
Тремейн кивнул.
- Я знаю, нехорошо так говорить, однако для такого человека, как он - с его сексуальными аппетитами, - лучше именно так. Имея такое заболевание… да он, можно сказать, был ходячей бомбой!
- Боже мой! - воскликнул Джеймисон. - Ему что, так никто и не поставил диагноз? Неужели у этой болезни нет названия? Кто его лечил?
- Джордж не обращался к врачу. И чем больше Джилли настаивала, тем больше он замыкался в себе. Лишь она одна может вам рассказать, что означало жить бок о бок с таким человеком, как Джордж, в его последние недели. Но бедняжка терпела это пятнадцать лет - и каково же ей было наблюдать за напастью, пожиравшей его день ото дня… Боже, откуда только в этой женщине столько сил!