Ользану долго не спалось и какое-то время он сидел, глядя на звёзды. Постепенно сон сморил и его - хотя несколько часов назад он ни за что не уснул бы: пение цикад было невообразимо громким.
* * *
Коллаис обнаружила монаха у ручья. С отсутствующим видом тот сидел, глядя в пространство и бритвой, которая вполне могла бы сойти за небольшой меч, обривал себе голову. Вид у него был настолько сосредоточенный, что девушка не осмелилась улыбнуться.
Унэн продолжал своё занятие, не обращая на зрительницу никакого внимания; наклонившись к ручью, ополоснул голову и принялся втирать в кожу какую-то едко пахнущую мазь, появившуюся, разумеется, из рукава.
- Почему бы тебе не извести волосы совсем? - полюбопытствовала девушка, терпеливо дожидаясь окончания этого священнодействия.
- А если мне захочется оставить орден? Думаешь, приятно будет ходить с лысой головой?
- Ты думаешь, что тебе этого захочется?
- Нет, конечно, - и монах продолжил втирать мазь. - Разве я похож на вероотступника?
- Но ведь это, должно быть, неприятно, - сделала Коллаис вторую попытку.
- Жизнь есть страдание, - было ей ответом. - Человек не должен позволять себе забывать об этом.
- Страдание! - фыркнула девушка. - Что-то не похоже, чтобы ты так уж сильно страдал.
- Это потому, что, в отличие от некоторых, мне удаётся скрывать, в какое уныние меня приводит окружающий мир, - сладким голосом ответил монах и повернул к ней лицо. На лице была написана такая скорбь, что, не знай Коллаис его уже некоторое время, она приняла бы её за чистую монету.
- Отчего бы тебе тогда не начать скверно питаться и хлестать себя бичом? - спросила Коллаис, едва сдерживая смех.
- Страданий, что выпадают мне, и так достаточно, - ответствовал монах, поднимаясь на ноги. - Но я надеюсь, что ты искала меня не для того, чтобы вести философские беседы?
- Я хотела спросить тебя о твоих планах, - девушка уселась на камень у ручейка. - Брат мой намерен вернуться в Шантир во что бы то ни стало, и разобраться с нашими родственниками. Скажи, ты поможешь ему?
- Нет, - монах покорно уселся рядом. - Я не вмешиваюсь в политику.
- Но…
- Не стоит, - Унэн медленно покачал головой. - Я не вмешиваюсь в войны, которые мне не объявляли. Помогать вам, пока вы сами находите себе приключения, я буду, с большим удовольствием - но в войны не вмешиваюсь.
- Тогда он пропадёт, - прошептала Коллаис, глядя себе под ноги. - Я знаю, он ещё упрямее меня, и сунется туда, несмотря ни на что.
- У каждого свой путь, - монах сорвал листик с дерева и принялся его жевать. - Я позволил себе немного вмешаться в ваши планы только потому, что вам было нужно обучение. Но я не буду учить вас жить, моя милая, разве что на собственном примере.
- Ясно, - Коллаис встала. - Спасибо и на этом. - Она кивнула и побрела назад к лагерю.
- Лаис?
Девушка обернулась.
- Ты знаешь, я иногда нарушаю собственные принципы. Так что не торопись огорчаться. Я же говорил, что от меня трудно отделаться.
- Да ну тебя, - сердито махнула та рукой и прибавила шагу. К удовольствию Унэна, обречённость исчезла из её взгляда.
* * *
- Ну хорошо, - подвёл итоги скалолаз на третий день их тренировок. - Похоже, что всё необходимое вы усвоили. Моя помощь вам не нужна, но никогда не забывайте: горы не терпят беспечных.
- А пещеры? - спросил, недоумевая, Бревин.
- А пещеры я оставляю вам самим. Всё снаряжение у вас есть, и единственное - помните о безопасности. Я повторял вам все правила уже по сто раз, и надеюсь, что вы их не забудете.
- Верно, - монах подошёл к скалолазу и все заметили, что он был в своей походной поношенной накидке. - Я отвезу вашего наставника в монастырь и нагоню вас. Вы будете следовать по той карте, что была у вас?
Ользан кивнул.
- Вот и отлично… Да, кстати, - монах отдёрнул левый рукав, обнажая браслет. - Пока не поздно, давайте познакомимся с этой милой игрушкой. Я заметил, что чистильщики, которые встретили нас в пустыне, сделали так, - монах повторил жест, - и что-то сказали. Я подозреваю, что само слово не имеет значения - тем более, что я его всё равно не слышал - но по движениям губ я мог судить, что слово одно и то же.
- И что это будет за слово? - спросил, озадаченно глядя на свой браслет, Ользан.
- Я предлагаю "встречу", - заявил Бревин. - Мы, я так надеюсь, ещё увидимся!
- Несомненно, - кивнул скалолаз и монах присоединился к нему.
- Ну что же… - по сигналу Унэна все поднесли браслет к губам и прошептали слово. Ничего не случилось.
- И что теперь? - спросил Бревин, ощущая себя до невозможности глупо. - Чего, собственно, мы ожидали?
Вместо ответа монах развернулся и припустил со всех ног к роще.
- Чего это с ним? - поразился шантирец. - Живот, что ли, схватило?
- И ты туда же! - негодующе воскликнула Коллаис. - Можно подумать, его нам мало!
- Конечно мало, - шепнул браслет на её руке голосом монаха и девушка вздрогнула. Сам монах стоял на почтительном расстоянии и махал им второй рукой. - Чем больше веселья, там лучше.
С такой же прытью Унэн вернулся к зрителям. Те с любопытством взирали на "говорящие игрушки".
- Вот и отлично, - монах сиял, словно небольшое солнышко. - Для непонятливых: мысленно представьте, к кому обращаетесь и говорите. Коллаис, - добавил он, подходя вплотную к девушке и заговорщически понижая голос, - обещаю, что на этот раз я не стану подслушивать ваши разговоры.
И ловко пригнулся, уклоняясь от подзатыльника. Ирентлам присел от хохота, слёзы текли у него из глаз. На прощание он обнял Коллаис.
- Присматривайте за мальчишками, красавица, - попросил он. - Вы здесь, как я вижу, самая рассудительная. До скорой встречи.
Все долго провожали взглядом двух удаляющихся на восток всадников, а Коллаис почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы. Что-то говорило ей, что встречи этой не будет.
- Ну что? - нарушил молчание шантирец. - Нам тоже надо пополнить кое-какие запасы. Придётся в город возвращаться - и потом, надо будет оставить там коней.
- Тогда собираемся, - вздохнула девушка. - Или вам ещё хочется по скалам полазить?
- Несомненно, - её брат указал рукой на одиноко стоящий Клык. - Как же можно уйти, не взобравшись на него.
- После рассказов Ирентлама, - медленно проговорила Коллаис, - я вообще сомневаюсь, стоит ли за это браться.
- Пустяки, - махнул рукой Бревин. - Он сам говорил, что масса народу взбирается на него каждый год. Почему бы и нам не попробовать.
- Верно он сказал, что мальчишки, - отозвалась сестра. - Ну ладно. Только, пожалуйста, по одному и со страховкой.
* * *
Бросили монетку, и лезть первому выпало Бревину. Тот быстро - хотя и со страховкой, как обещал, преодолел замысловатый спиральный подъём. Когда он вновь появился, на крохотной площадке ста метрами выше, ему помахали руками в знак триумфа.
- Спускайся! - крикнула ему сестра. - Скоро стемнеет!
Спуск вниз отнял несколько больше времени - около получаса и к основанию Клыка подошл Ользан, деловито растирая руки.
- Олли, - неуверенно окликнула его девушка. - Может быть, завтра?
- Да ну, - махнул тот рукой. - Пустяки. Я быстро.
И полез.
Зрители отошли подальше: даже небольшой камешек, свалившийся с такой высоты, мог дорого обойтись зеваке. К изумлению шантирцев с гор неожиданно поползли тучи. Скатываясь с крутых склонов, они неохотно отрывались от горы и ползли в сторону новоиспечённых скалолазов. Тучи были тёмными и снизу казалось, что они вряд ли пройдут выше Клыка.
- Надо сказать ему, - забеспокоилась Коллаис. - Надо немедленно спускаться. Как бы это не оказались грозовые тучи!
Вокруг сгущалась темнота.
- Вон он, - Бревин прищурился. - Ему метра три осталось… Провалиться мне на месте! А это ещё кто?
Он указал пальцем; шантирка ахнула. На вершине, взявшись неведомо откуда, стоял высокий человек в длинном плаще, полы которого вздымались на ветру, словно огромные крылья летучей мыши.
Человек смотрел на них, но на таком расстоянии они не могли разобрать ни черты его лица, ни его выражение. Он наклонился и, судя по движению кисти, что-то положил на вершину и замер, скрестив руки на груди.
- Похоже… - шантирец не верил своим глазам, - он собирается…
- Стойте! - крикнули они оба, глядя, как человек - чёрно-белый силуэт на фоне нахмурившегося неба - выпрямился и, глядя вверх, сделал шаг в пустоту.
Бревин оттолкнул сестру в сторону и отпрыгнул сам, - казалось, что человек упадёт прямо на них. Сердце Коллаис сжалось, крик замёрз в горле. Она следила за падением, не в силах отвести взгляда…
… но человек разошёлся туманными струями и исчез, не достигнув земли.
…Ользан добрался до короткого подъёма на вершину за несколько мгновений до того, как неведомый пришелец сделал шаг в бездну. На его глазах высокий силуэт покачнулся и исчез за краем скалы.
Дурнота охватила Ользана. Скала покачнулась под его ногами и руки соскользнули с камня. Порыв ветра ударил в лицо и он понял, что сам тоже сейчас соскользнёт со скалы, сорвётся вниз, невзирая ни на какую страховку.
Бесконечно долгое мгновение он висел где-то посреди мира, но, вопреки популярному мнению, перед глазами его проносилось одно и то же видение: как он, ударяясь по пути об острые выступы, летит вниз и превращается в кровавое месиво в ста метрах отсюда.
Затем всё вернулось к нему. Он всё ещё был жив; непонятная сила прижимала его к скале. Невидящими глазами Ользан посмотрел себе на пояс. Верёвка обвивала его талию, захлёстывала оба плеча и двойной восьмёркой обвивала каменный выступ прямо над его головой.
- Спасибо, родная, - прошептал юноша, вгоняя выскочивший клин обратно в камень. Когда ему удалось разжать пальцы, верёвка неуловимым движением отмоталась и, долю секунды полежав в ладони, сама собой убралась в "кошелёк".
Он не стал задерживаться на вершине и сразу же принялся спускаться. Обратный путь прошёл без затруднений.
Едва он спустился на землю, тучи пронеслись над их головами и, не проронив ни капли дождя, уплыли в сторону города. Оттуда вскорости донеслось приглушённое ворчание молний.
* * *
- Прав был Ирентлам, - стуча зубами, проговорил Ользан и, взяв чашку с чаем, благодарно кивнул головой. - Надо быть осторожным. Я едва не загремел от неожиданности… Кстати, куда он делся? Улетел?
Шантирцы отрицательно покачали головами.
- Исчез, - хмуро ответил Бревин. - Раз - и нет его. Напугал нас до полусмерти…
- Он ничего не оставил там, наверху? - спросила Коллаис, когда дрожь, донимавшая Ользана, улеглась.
- Вот это, - и перед ними на пол шатра легла тяжёлая книга с деревянной обложкой, обшитой сильно вытертой кожей. Коллаис привычным жестом поднесла к ней свой медальон. Ничего не случилось.
- Книга, - с удивлением отметил шантирец. - О чём там, Олли? Можешь разобрать?
Художник рассеянно перелистнул несколько листов - те были тонкими, но удивительно прочными и вгляделся в исписанные чётким почерком страницы.
- "Я оставляю на ваш суд легенду, которая не оставляет меня в покое", - прочёл он, с некоторым трудом шевеля губами. Шантирец наклонился над его плечом и открыл рот, чтобы удивлённо воскликнуть. Язык был непонятным и вряд ли попадался им ранее. Вместо букв или рун странные, соединённые кое-где косыми линиями, группы точек испещряли листы. Сестра зажала ему рот рукой и кивнула головой: не мешай. - "Поскольку те, кто считает меня олицетворением всех бед, не хотят увидеть что-либо иное."
- Странно, - добавил он, закрывая книгу. - похоже на дневник. Да и исписана не вся - там ещё изрядно пустых листов. - Он прижал руку ко лбу. - Здорово я перепугался… аж до сих пор не по себе.
- Верёвка, говоришь, сама собой завязалась? - с сомнением произнёс Бревин, глядя в сгущающийся мрак снаружи. - Что же, от таких верёвок мы не откажемся. Если, конечно, они тоже не любят строить козни…
В ту ночь все долго не могли заснуть. А затем Ользану приснилось, что он вновь бродит по давешнему лабиринту, стены которого были покрыты отваливающейся от них тканью. Только в этот раз он, куда бы ни шёл, всё время выходил к похожим одна на другую дверям. За первой он увидел свой труп - позеленевший, безобразный, тот ухмыльнулся и шагнул навстречу, протягивая трясущиеся руки. Ользан с криком захлопнул дверь и запер её на засов. За следующей дверью его с нетерпением поджидали ожившие останки Бревина. Третью дверь он не стал открывать - и сидел, прислушиваясь к хриплому дыханию, что исходило из-за неё и не решаясь узнать, что там может быть.
Шантирцы, однако, спали спокойно.
История 7. Перемирие
XXV
- Какой прекрасный вид, - мечтательно произнесла Коллаис, когда тропинка вывела их к ровной и плоской площадке. Оглядевшись, все согласились с ней: вид на Гилортц, раскинувшийся перед ними во всей красе, стоил того, чтобы запечатлеть его на полотне. Город выглядел игрушечным и удивительно соразмерным. Самые старые города, история которых насчитывала несколько тысячелетий, выглядели сверху, как причудливый лабиринт. Гилортц же был городом сравнительно молодым и походил на изящную, симметричную безделушку, которую обронил проходящий мимо великан.
- Только отсюда это и кажется красивым, - вздохнул, вытирая лоб, её брат. - Как спустишься вниз, так только грязь и видишь.
- Вот видишь, - отозвался Ользан, появляясь на площадке, - значит, время от времени стоит забираться в горы.
Они находились в пути второй день. По карте их путь лежал через южный хребет, называющийся на Юге Семигорьем - из-за семи крупнейших гор, что дугой простирались от западной окраины Континента почти до его середины. Чуть к северу от обширного Семигорья встречались две других горных цепи: Кинр-Эларн (Горбатые великаны) и Оирчар (Золотистые), в каждой из которых было только по три высоких горы. Всё пространство между высочайшими вершинами было занято горами пониже, а также бесчисленными долинами, разломами и ледниками. Сколько путешественников ни пытались разведать белые пятна на карте обширной горной области, их количество всё равно оставалось внушительным…
* * *
…Путешественники вернулись в Гилортц утром следующего дня. Они тщательно осмотрели землю поблизости от Клыка - никаких следов таинственного самоубийцы. Хотя последнее слово не обязательно было верным: ведь от него ничего не осталось.
- Ах, да, - неожиданно хлопнул себя по лбу Ользан и, покопавшись в "кошельке", извлёк небольшую, сделанную из серебра и золота булавку, с небольшим неправильной формы синим камнем, не ограненным, но прозрачным. Казалось, что внутри него застыла паутина: множество чёрных многоугольников, вложенных один в другой, пересекались несколькими радиальными линиями. - Вот, возьми, - он протянул украшение Коллаис. - Застряла там, наверху, среди камней. Случайно увидел.
- Что-то я там такой не увидел, - поразился шантирец, рассматривая булавку. Та выглядела одновременно и грубой - из-за своего неправильной формы камня - и изящной - из-за покрытой сложным узором оправы. Острие было тщательно заточено.
- Я слышал, что подобные булавки люди находили и в наших горах, - продолжал шантирец. - Говорят, что эта "паутина" - знак божества, которое оставило эти булавки как некий тайный знак.
- Суеверия, - отмахнулась Коллаис. - Видишь, совершенно "пустой" предмет. Был бы он божественного происхождения, мы бы хоть что-нибудь да почувствовали.
- Это смотря какого происхождения, - возразил Ользан. - Держи, Лаис. На память о Клыке.
- Спасибо, - девушка приколола булавку под воротником. Украшение ей явно шло. - Ну что, в дорогу?
Спустя полчаса они уже возвращались в город.
* * *
Дом уже принадлежал другому владельцу. Путники не стали навязывать своё общество, только успели поразиться, когда это Унэн успел всё это проделать. Его расторопность отдавала чем-то мистическим.
- У него что, по двойнику в каждом городе? - поражался Бревин, когда они, оставив коней (что будет им обходиться аж в два золотых в день), неторопливо шли в одну из мелких гостиниц. Их, видимо, в городе было больше, чем трактиров: из случайных разговоров с местными жителями выяснилось, что на ярмарки сюда собиралось народу едва ли не втрое больше здешних жителей. И всё равно приезжим приходилось в итоге селиться где придётся.
- Если дело действительно так обстоит, то Паэрон должен быть фантастически богат, - заметил Ользан. - Паэрону даже не нужны его гранитные каменоломни, серебряные прииски и прочая мелочь. Оружие - самый дорогой товар.
- Что наводит на мысли, - отозвалась Коллаис. - Куда оно идёт в таком количестве? Не работает ли Паэрон против себя, вооружая всех, кто только ни захочет?
- Вряд ли, - пожал плечами художник. - С запада напасть на него трудно - а если планировать неожиданную атаку, то и невозможно. С севера нападать тоже крайне трудно, а с востока у него Федерация. Которая давно и охотно с ним торгует. Так что, пока у неё с Паэроном мир, королевству ничего не грозит.
То ли Унэн немного ошибся, то ли в этом году сдвинулись даты - ярмарка уже началась. До самых интересных её дней было далеко, но улицы (они же служили торговыми рядами) уже выглядели нарядно, торговцы вовсю зазывали посетителей к себе в лавки. К слову сказать, не только оружию и доспехам была посвящена ярмарка, но и вообще всему, что как-то относилось к металлу. Помимо прочего, в обязательный ритуал всегда входило посвящение лучших творений мастеров по металлу близнецам-богам Гилортца. Признанные теперь младшими воплощениями Дайнера и Элиора, снисходительно улыбающиеся статуи благосклонно принимали разнообразные чудеса, которые только смогли родиться в воображении знаменитых мастеров. Всякий год дары предыдущей ярмарки убирались в особые хранилища.
- Представляю, что там только лежит… - мечтательно закатил глаза Бревин. Яркие предметы, порой слишком красивые, чтобы вспоминать о смерти, которой они служили, привлекали его, как ребёнка - сласти. Немалых трудов стоило двум его спутникам не дать ему часами бродить по одному и тому же оружейному ряду.
Впрочем, когда дело дошло до украшений и ювелирных изделий вообще, та же напасть настигла и Коллаис. Она смотрела на тысячи превосходных сверкающих изделий, и глаза её подёргивались туманом - столь же стойким и парализующим. По правде сказать, Ользан был готов купить ей всё, что лежало на прилавках… да только ни одному из живущих богачей Ралиона это было бы не по карману. Разве что полулегендарным дарионам, что жили невероятно глубоко и на людской памяти никогда сами не общались с наземными расами. О них ходили легенды столь невероятные, что обладай дандарионы (так их именовали) хотя бы тысячной долей приписываемых им сокровищ, им были бы по карману все тайники и сокровищницы наземного мира.