- Зачем на меня? - почти завопил он. - Ведь это ты лишил его опиума, или чего там ему было нужно. Что же он не послал своих крылатых музыкантов к тебе? Не похоже, чтобы ты действительно знал так много, как уверяешь. И не лучше ли тебе оставить меня в покое, ясно? Вместе со всей своей жалкой магией!
Ирландец сердито зашагал прочь сквозь толпу, провожаемый недоуменными взглядами. Пожилой господин приличного вида украдкой пододвинулся к Аврелиану и осведомился о цене на опиум.
- Прочь, глупец! - Аврелиан оттолкнул его локтем и направился назад.
Шестью часами позже лучи низкого солнца заливали ржавым светом трапезную трактира Циммермана через три обращенных на запад окна. С кухни доносились смех и привычный звон посуды, но в трапезной не было никого, кроме утомленного Аврелиана. Свечи на столах и настенные канделябры предстояло зажечь примерно через час, пока же в углах и под стульями сгущались тени. Старый волшебник покосился по сторонам, пальцы его коснулись стеклянной чашечки со свечой на столе. Он опустил голову и сдвинул брови. Минуту спустя он поднял глаза на фитиль, который по-прежнему оставался безжизненной черной закорючкой, и брови его недоуменно поползли вверх. Он вновь склонил голову и нахмурился еще сильнее. Несколько минут волшебник и свеча оставались неподвижными, точно картина, затем над чашкой с ревом полыхнул язык желтого пламени - та треснула, разбрызгав по столу расплавленный воск. Одновременно распахнулась входная дверь, и Брайан Даффи с порога скептически оглядел Аврелиана.
- Это по необходимости или так, ради забавы?
Волшебник ладонью разогнал дым.
- Всего понемножку. Ну как прошел день?
Даффи подошел и уселся за стол.
- Недурно. Вдоволь попил французского вина и вспоминал былое с ландскнехтами. И никакие дьяволы мне не досаждали. Я что-то здесь пропустил?
- Ничего особенного. Я донес до Вернера новость, что ты по-прежнему здесь служишь, и он буйствовал десять минут, прежде чем убрался прочь. Сказал, что предпочтет праздновать победу над зимой в более почтенной компании, из чего я сделал вывод, что он вновь собирается провести ночь у Иоганна Кречмера, читая вслух стихи. Да, еще братья из обители Святого Христофора устроили во дворе обычное кукольное представление, как всегда на Пасху, но команда твоих викингов приняла кукол за гомункулов - они разбили ящик и прогнали монахов. Дети были в слезах, так что для восстановления спокойствия мне пришлось выйти и показать несколько фокусов.
Даффи одобрительно кивнул:
- Все неурядицы улажены, а? Славно.
Аврелиан улыбнулся:
- Да, перед своим уходом старик Вернер имел со мной долгий разговор.
- Да ну? Пожалуй, зря потраченное время.
Старик протянул руку и взял с соседнего стола другую свечку.
- Не совсем. Он рассказал, что ты прямо-таки громила, а не вышибала, - раздуваешь начавшиеся драки или сам их затеваешь.
Даффи рассудительно кивнул:
- При желании можно и так представить дело.
- Разумеется. Как бы там ни было, как твой наниматель хочу сделать тебе предложение. Я удвою твое жалованье и переведу с места вышибалы.
- На какое место?
Аврелиан развел руками.
- Ну, скажем, телохранителя.
- Чьего тела? Твоего?
Он наблюдал, как волшебник извлек из-под мантии коробочку, открыл ее, достал огниво и трут.
- О своем я сам смогу позаботиться. Короля.
Даффи расхохотался.
- Ну конечно. И как только Карл до сих пор умудрялся без меня… О, понял. Ты говоришь о своем короле. - Аврелиан кивнул, не спуская глаз с ирландца. - Том самом, что живет в окрестностях Вены, - продолжал Даффи, - и стоит выше Карла, хотя никто о нем и не слышал.
- О нем слышали многие, - поправил Аврелиан, высекая на трут искры, - но единицы знают, что он действительно существует.
- Отлично, и как его зовут?
- Собственно, имени у него нет. Он известен как Король-Рыбак.
Трут занялся, и волшебник поднес горящую соломинку к фитилю новой свечи. Через мгновение тот ярко горел. Даффи вдруг пронзило ощущение того, что разговор их когда-то уже был - возможно, во сне. Это ощущение озадачило и напугало его.
- И он, стало быть, в опасности? - Голос ирландца был хриплым.
- Еще неявной. В ближайшие дни предстоит выбрать время и доставить его под защиту городских стен. Видишь ли, он ненавидит заточение в лабиринте ворот, улиц и каменных строений, тем более, когда хворает, и предпочел бы оставаться в лесах до последнего дня. Пока ему ничего не угрожает - над хижиной кружат вызванные из колодца стражи, а Сулейман в добрых трех месяцах пути. Однако выходки Антоку начинают меня тревожить - и мы не можем рисковать. В течение недели он должен быть здесь.
"Живущий в лесах больной отшельник, - подумал Даффи. - О котором я не слыхал прежде, но он более великий король, чем сам император Карл Пятый. Каково? Ну, разумеется! Ха! Еще один немощный старый безумец, вроде тех британских лавочников, что вообразили себя друидами и ежегодно пляшут у камней Стоунхенджа в день летнего солнцестояния".
Он вздохнул.
- Да, за двойное жалованье я буду присматривать за твоим старым королем, только чтобы эти… как их? "Стражи из колодца"… держались от меня подальше.
- Они на твоей стороне.
- Все равно, я хотел бы избежать встречи с ними. И что значит - Сулейман в трех месяцах пути? Он будет подальше.
- Ненамного. Его передовые силы выступили из Константинополя сегодня. Сам он отстанет не более чем на месяц.
- Сегодня? А ты уже знаешь?
Аврелиан вымученно улыбнулся.
- Это все еще тебя удивляет?
Дверь на улицу с грохотом отворилась, и в сиянии отступающего дня вырисовалась горбатая фигура Блуто.
- Проклятие! - воскликнул швейцарский бомбардир. - Я-то думал, что буду первым. Мог бы догадаться, что вы двое окажетесь здесь раньше всех прочих.
Аврелиан отодвинул скамью и поднялся на ноги.
- Я просто болтал с Брайаном. Вообще говоря, я не большой любитель пива - моя доля темного в полном вашем распоряжении. - Он поклонился и тихо вышел из комнаты.
Блуто прошел к столу Даффи и придвинул скамью, оставленную Аврелианом.
- Кстати, о пиве…
Даффи ухмыльнулся:
- Да. Анна или Пиф как раз на кухне. Отчего бы тебе не попросить их поставить нам последний поднос монастырского, а?
- Неплохая мысль. Боже правый, что с твоим лицом?
- Мышь во сне напала. Двигай за пивом.
Блуто повиновался, и следующие двадцать минут они прихлебывали холодное пиво и обсуждали возможные наступательные порядки турок, слабые места городских укреплений и всяческие оборонительные меры.
- Карл просто обязан прислать подкрепление, - с беспокойством заметил Блуто. - Как и папа Климент. Неужели они не видят опасности? Понятно, оборона Белграда и Мохаса стоила недешево. Они были ступеньками к Священной Римской империи. Но Вена, черт ее возьми, входная дверь! Если она достанется туркам, следующий рубеж - пролив Ла-Манш.
Даффи пожал плечами.
- Что тут скажешь? Ты прав. - Он вылил остатки пива в кружку Блуто.
Шраб и еще двое мальчишек из прислуги вошли с лестницами и принялись развешивать защитные решетки перед настенными светильниками. Горбун наблюдал за ними.
- Что, сегодня вечером ожидается серьезная гульба?
- По всей видимости, - согласился Даффи. - Раньше, когда здесь был монастырь, бочки выкатывали на улицу и гуляли там. Подчас буйству не было предела. Пасха, темное пиво, приход весны для всех объединены в одно, и они вправду могли очертя голову кинуться в веселье после долгой зимы.
Блуто допил пиво и встал.
- Так, Дафф, теперь, должно быть, половина пятого. Когда мне снова подойти, чтобы занять место в числе первых?
- Не знаю. Думаю, ближе к ужину. - Даффи тоже встал на ноги и потянулся как кот. - Пожалуй, спущусь и спрошу Гамбринуса. Увидимся. - Не спеша он прошел к лестнице в подвал, втайне надеясь, что еще раз сможет отведать весеннего пива. Пока Даффи спускался, он расслышал в темноте внизу какое-то движение.
- Гамбринус! - позвал он, но ответа не последовало. Помня о найденной на двери пивоварни петарде, он сомкнул пальцы на рукоятке кинжала и оставшиеся ступеньки спускался как можно тише. Ступив на влажный каменный пол, он с опаской оглядел полутемный подвал - никого не было.
"Видно, вдобавок к видениям залитого лунным светом озера у меня начались слуховые галлюцинации, - горько подумал он. - Но стоп! Это кто?"
Из тени за кирпичным очагом выдвинулась высокая фигура и сейчас направлялась к двери на противоположной стене рядом с находящимися на возвышении медными трубами; быстро открыв дверь, фигура пропала в темноте. Ирландец разглядел незнакомца лишь мельком, заметив рыжие или светлые волосы и свободную накидку, прихваченную у горла металлической застежкой. Даффи выхватил кинжал и кинулся к двери.
- А ну выходи! - рявкнул он.
Из темноты за дверью не донеслось ни звука, только сильнее потянуло запахом солода. Даффи отступил к очагу, щипцами вытащил тлеющий уголек и поднес его к фитилю лампы Гамбринуса. Получив источник света, он вернулся к двери и осторожно заглянул в каменный чулан. Он никого не увидел и, решив, что незнакомец прячется за дверью, прыгнул внутрь с оглушительным воплем, размахивая лампой. Комната была пуста.
- Все, с меня хватит, - проворчал ирландец.
Он поставил лампу на пол и принялся исследовать стены в поисках потайной двери, но ее не было. Вместо пола была просто влажная земля, и во всей комнате не было ничего, кроме громадного деревянного чана, вполовину выше Даффи, боковые стенки которого покрывал мох, наросший за десятилетия или, скорее, столетия. Даффи уже готов был вернуться в трапезную и приступить к размышлению над новым симптомом своего помешательства, когда заметил на стенке чана три больших деревянных крана - на уровне груди, колена и последний всего в нескольких дюймах над грязной землей. Над кранами были прибиты латунные пластинки, он присмотрелся повнимательнее. Надпись на верхней гласила "СВЕТЛОЕ", на средней - "ТЕМНОЕ", а нижнюю сплошь покрывала патина, и пришлось соскребать ее кинжалом. Через минуту пластинка очистилась, и он смог прочесть единственное слово: "ЧЕРНОЕ".
"Черт меня возьми!" - подумал он, в замешательстве позабыв о неуловимом злоумышленнике. Подняв глаза, он увидел ряд трубок, выходящих из стены и соединяющихся с верхушкой чана. Может ли так быть, с брезгливостью подумал он, что одна эта емкость заменяет здесь бочки обычной пивоварни? Неужто все пиво "Херцвестен" бродит в этом громадном допотопном чане? Интересно, чистили его хоть раз?
Потушив лампу, он стал задумчиво подниматься по лестнице. "Возможно, - размышлял он, - этот белокурый человек, кто бы он ни был, намеренно завлек меня в эту комнату, чтобы я увидел загадочный чан".
Наверху лестницы он остановился. "Я несчетные разы пил светлое "Херцвестенское", - думал он, - каждую весну мог попробовать темное. Но что же такое "Херцвестенское" черное, и почему я никогда о нем не слышал?"
Блуто уже ушел, и единственным человеком в трапезной, помимо Шраба и его помощников, была Ипифания. Она вытерла столы, перемыла и сложила в стопку подносы и теперь обессиленно присела за отведенный прислуге стол, прихватив маленькую кружку пива.
- Пиф, любовь моя! - воскликнул ирландец. - Куда ты подевалась?
При звуке его голоса она вздрогнула, но тут же встревоженно улыбнулась.
- Это ты, Брайан, куда-то подевался, - ответила она. - Я весь день тебя ищу. Анна говорит, ты попал вчера в переделку. Боже милостивый! - воскликнула она, подойдя к его столу. - Как ты умудрился все лицо расцарапать?
- О, вездесущие чудища задали мне жару. Впрочем, и я им. Ты занята за ужином?
- Хвала господу, нет. - Она откинула влажную прядь со лба. - Тут, видно, будет настоящий содом.
- Тут и без того содом. По-моему, наш управитель спятил. - Он потянулся через стол, взял ее пиво и допил. - Поднимемся в твою комнату. Мне нужно тебе кое-что рассказать.
Она исподтишка разглядывала его.
- Ты, Брайан, как драный котяра. Все новые шрамы поверх старых. - Мигом позже она ухмыльнулась и встала. - В мою комнату? Прошу.
Даффи последовал за ней по лестнице, размышляя, что порой и пожилые женщины не прочь порезвиться, если найти к ним подход. Комната Ипифании была опрятной, но никак не аскетичной. На каждой стене висели картины, в основном религиозные полотна ее отца, но в одной Даффи опознал работу Доменико Венециано. В клетке, подвешенной над шахматной доской, где фигуры были расставлены для начала партии, как заведенная чирикала птичка. Даффи рассеянно передвинул белого королевского слона через ряд пешек на третью линию.
- Брайан, садись, - предложила Ипифания. Даффи пододвинул себе стоящий рядом со шкафом стул, а она уселась на кровать.
- Так… - начал ирландец. - Не знаю, Пиф, с чего и начать. Тебе известно, зачем Аврелиан заманил меня сюда из Венеции?
- Следить за порядком в трапезной… хотя на деле ты…
- Ладно. Это не так. То есть с того он и начал, но позже стало выясняться, что я нужен вовсе не для этого. Он вообразил, что турки намерены штурмовать Вену, только чтобы разрушить эту пивоварню, и вбил себе в голову, что я могу их остановить - как это ни глупо. Я - незнакомец, случайно встреченный им за сотни миль отсюда. Мало того, у него для всего самые безумные объяснения. Думаешь, Сулейман глава Оттоманской империи? Как бы не так! Нет, это великий визирь Ибрагим, который в придачу еще и сын какого-то демона воздуха. Или, по-твоему, император Карл что-то значит на Западе? Да ни черта! В лесах около города живет старый рыбак - так вот он настоящий король. - Даффи стукнул по ножке кровати, втайне уязвленный нарочитостью своего презрительного недоверия. - Все это только полоумные фантазии Аврелиана, - продолжал он, пытаясь убедить себя наравне с Ипифанией. - Разумеется, старикан может делать фокусы и вызывать духов из дыр в земле… но, ради Христа, речь идет о современной войне: пушках, солдатах, мечах и минах. Как я спасу чертову пивоварню, когда армии Габсбургов и Ватикана не удержат Вену? А если они отстоят город, что проку от моего бдительного дозора у дверей пивоварни? Проклятие! Когда-то Аврелиан мог представлять собой что-то, но теперь он явно не у дел. Положение таково, что Сулейман возжелал империю Карла Пятого и идет сломать ее восточную стену, а послушай Аврелиана, так все закручено вокруг меня, "Херцвестенского" пива и старого отшельника в лесу, вообразившего себя королем!
Во время своей речи он вскочил на ноги, чтобы удобнее было жестикулировать, и сейчас сел на постель рядом с Ипифанией. Приглушенный занавесками оранжевый закат освещал ее лицо, и впервые после возвращения в Вену он действительно разглядел знакомые черты. Наконец-то Ипифания Фойгель стала понемногу сбрасывать прилипшую серую оболочку Ипифании Хальштад.
- Вот что, Пиф. Я довольно перебил турок, да и исход предстоящей битвы вряд ли будет зависеть от моего пребывания в Вене. Мне удалось скопить немного денег, а сейчас, уж не знаю отчего, мне платят просто по-царски. Так что всего несколько недель, и где-то в начале мая у нас будет достаточно… то есть если тебя это не пугает… В общем, что ты скажешь о том, чтобы двинуть со мной в Ирландию, пока не закроют выезд из Вены? Мы могли бы пожениться - наконец-то! - обрести крышу над головой и разводить коз или что-то еще. Только никому ни слова.
- Брайан, как чудесно! - Она вытерла слезы мокрым от пива рукавом. - Я оставила такие мысли, пока ты не вернешься с того света. Но можно хоть Анне сказать?
- Никому. Аврелиан может воспрепятствовать твоему отъезду, ведь ты должна ему деньги.
Она почесала в затылке:
- Разве?
- Конечно. Ты что, не помнишь? Он выкупил все долги, оставшиеся тебе от насквозь прогнившего сукиного сына Хальштада, чтоб он в эту самую минуту вертелся на адовой сковородке!
Ипифания опешила.
- Брайан! Ведь Макс был когда-то твоим лучшим другом. Как ты можешь так его ненавидеть?
- Вот потому-то я так его ненавижу - то есть ненавидел. Если бы тебя увел кто-то со стороны, мне, верно, было бы не так больно.
Она накрыла его руку своей.
- Не замыкайся на том, что осталось в прошлом. Мы еще можем быть вместе на закате наших лет.
- На закате? Не знаю, сударыня, о чем вы, но я упруг и ловок, как в двадцать пять, что, кстати, было не так давно.
- Хорошо, - примирительно улыбнулась она. - Наши… зрелые годы. Господи… неужели после всего, что было, это возможно?
- После всего, что было, - заявил Даффи, - это неизбежно.
Он склонился и поцеловал ее, поцелуй длился дольше, чем проявление простой симпатии. Окружающий полумрак и остаток винных паров от выпитого днем наконец вернули в его объятия невыразимо прекрасную дочь Густава Фойгеля, и незаметно он вновь стал Брайаном Даффи из 1512 года, блестящие черные волосы не нужно было отращивать, чтобы закрывать белый рубец шрама. С тяжестью и отчасти со звуком, как от рухнувшей старой каменной стены, они повалились на постель. Высвободив рот, Ипифания с трудом выдавила:
- Ты ведь сегодня работаешь? А ужин, наверное, как раз подают.
- К черту работу и ужин! - прохрипел ирландец, но в тот же миг опомнился: - Проклятие, ты права. Вечер Пасхи, откупорка темного, а ведь Аврелиан нанял меня в том числе и для этого случая. За деньги, которые он платит, я обязан соблюдать условия договора.
Он неохотно поднялся и взглянул на Ипифанию - плохо различимый в полумраке силуэт на постели.
- Я еще вернусь, - сказал он.
- Я надеюсь, - ответила она чуть слышно.
Глава 12
Притиснутые в темном углу, Даффи и Аврелиан наблюдали, как отплясывают на столе джигу трое перепившихся пастухов, а почти четверть собравшихся в трапезной подпевают и хлопают в такт в ладоши.
- Не лучше ли согнать этих людей вниз? - обеспокоенно предложил Аврелиан. Даффи покачал головой:
- Нет. Тогда пьяная удаль выльется во что-то еще - скажем, бросание пустых кружек в окна. Они веселятся как могут, при этом платят за пиво. Зачем вмешиваться?
- Ну… хорошо. В конце концов, вышибала здесь ты. - Старик прислонился к стене. Он явно слегка оторопел от праздничных бесчинств. - Сам ты, надеюсь, в порядке? - поинтересовался он. - Отдохнул хоть немного после нашего ночного предприятия?
- Что? В этом шуме я ничего не слышу.
Аврелиан повторил последнюю фразу громче.
- О! Обо мне не беспокойся. На сегодня, чтобы выбить меня из колеи, понадобится больше пары-другой пугал.
- Прекрасно. Привычка, достойная подражания.
- Что-что? Я не… Господи помилуй! - Даффи растолкал нескольких человек, расплескав во все стороны их пиво, и, сиганув через стол, сбил с ног двоих ландскнехтов, затеявших фехтовать на ножах. Прежде чем те успели подняться, он выхватил кинжал и двумя быстрыми выпадами перерезал их ремни, так что теперь им приходилось руками поддерживать штаны. Побагровев, они выскочили из залы, сопровождаемые взрывами хохота.
- Мастер Даффи! - звал от стойки Шраб.