- Об Эль Кануни, как зовут его мои темнокожие друзья.
- Белла, ты бессмысленная трещотка, - грустно вздохнул старик. - Впрочем, заходи. - Он отомкнул дверь.
Распространяя перед собой волну удушливой смеси из запахов несвежих духов и виноградной водки, в комнату ворвалась женщина неопределенного возраста в ветхой юбке, расползающейся по швам.
- Ради пресвятой девы, налей вина, - провозгласила она, - пока я не задохнулась здесь от дыма.
- Ради кого? - яростно переспросил Аврелиан. - Никакого вина. Дым мог бы служить благовониями в сравнении с тем, что исходит от тебя.
- Чтоб твоя бледная печень сгнила от зависти, монашек! - осклабилась женщина.
Даффи, не чуждый хотя бы поверхностным манерам, сделал вид, что он полностью погружен в книги и не замечает ничего вокруг.
Аврелиан беспомощно обернулся к нему:
- Сударь, не будете ли вы столь любезны и не оставите ли нас без внимания на несколько минут? - От смущения он, похоже, готов был провалиться под землю.
- Ну разумеется, - успокоил его Даффи, сопроводив слова взмахом руки. - Я займусь изучением вашей великолепной библиотеки.
- Прекрасно.
Одетый в мантию старик грубо потащил женщину за локоть в дальний конец комнаты, где они продолжили разговор возбужденным шепотом.
Даффи уткнулся носом в книгу, но, будучи человеком любознательным, навострил уши, чтобы услышать как можно больше. Он уловил хриплый шепот Беллы:
- Поговаривают, что в Константинополе начали собирать акинжи… - Аврелиан спросил о положении дел с припасами и о янычарах, но Даффи не смог расслышать ответа.
"Новости о турках, - подумал ирландец. - Все только это и обсуждают. Только вот чем вызван интерес этого старого сыча?"
- Ладно, ладно, - заключил Аврелиан, отмахиваясь от женщины обеими руками. - Твои собственные домыслы меня не интересуют. Вот… немного денег. Теперь убирайся. Но сначала положи на место кинжал.
С печальным вздохом Белла извлекла украшенный самоцветами кинжал из тайников своего туалета.
- Я только подумала, что женщине может понадобиться защитить себя.
Старик издал довольный смешок.
- Это турецким матросам нужна защита, ты, старая вампирша. Вон!
Она вышла, хлопнув дверью, и Аврелиан немедленно зажег в пламени свечей несколько ароматных палочек, которые поместил на маленькие латунные подносы в разных углах комнаты.
- Я бы открыл окно, - сказал он, - но в очень старых городах никогда не знаешь, что может пролетать мимо в темноте.
Даффи нерешительно кивнул, а затем взял книгу, которую только что перелистывал.
- Я гляжу, вы интересуетесь фехтованием.
- Что там у вас? Ах да, книга Пьетро Монсио. Вы ее читали?
- Да. Вообще-то как раз с Пьетро и Ахиллом Мароццо я сегодня ужинал.
Старик моргнул.
- О!.. Ну, сам я уже несколько лет не держал в руках меча, однако стараюсь не отставать от развития искусства. Вон та копия делла Торре, в темном пергаменте, очень редкая.
- В самом деле? - заметил ирландец, возвращаясь к столу и вновь наполняя свой бокал. - Тогда мне стоит продать свою копию. Хоть немного разбогатею. Мне не особенно понравилось содержание.
Длинные паутины ароматического дыма повисли по всей комнате, и Даффи стал обмахиваться небольшой папкой с какими-то гравюрами.
- Становится душновато, - пожаловался он.
- Вы правы, - признался старик. - Я отвратительный хозяин. Возможно, если мы приоткроем немного окно… - Он подошел к окну, посмотрел какое-то время на улицу и вернулся к Даффи с примирительной улыбкой.
- Нет, не стану открывать. Позвольте мне быстро объяснить, зачем я позвал вас, а там идите по своим делам, прежде чем дым станет серьезно вам досаждать. Я упоминал трактир Циммермана, которым владею… Место известное, так что отбоя от посетителей нет, а я много путешествую, да, сказать по чести, даже если я там, то совладать с беспорядками все равно не в силах. Знаете, то странствующий монах затеет ссору с каким-нибудь последователем Лютера, или оставшийся после Крестьянских войн бундшлюх прирежет лютеранина, и мигом весь зал разгромлен, а подавальщицы в слезах. А я несу сплошные убытки: разбитая утварь, выгодные посетители обходят трактир стороной, работников так просто не наймешь. Мне нужен человек, кто будет там все время, способен говорить с посетителями на их родных языках, а случись потасовка, сможет быстро разнять драчунов и никого не убить - как вы только что разобрались с юными Гритти у канала.
Даффи улыбнулся:
- Вы хотите нанять меня вышибалой?
- Вот именно, - согласился Аврелиан, потирая руки.
- Гм-м… - Даффи забарабанил пальцами по столешнице. - Знаете, предложи вы мне это два дня назад, я бы послал вас куда подальше. Но… за последние два дня Венеция мне немного приелась. Пожалуй, я даже начал скучать по старой Вене. А вчера ночью я видел сон…
- Да? - поднял брови Аврелиан с самым непритворным удивлением.
- Да, я видел во сне девушку, которую знал там когда-то. В общем, я был бы не прочь ее повидать, узнать, что с ней теперь. А останься я тут, эти трое парнишек Гритти, пожалуй, вызовут меня на настоящий рыцарский турнир, для которого я уже староват.
- Несомненно вызовут, - согласился Аврелиан. - Они очень горячие молодые люди.
- Вы их знаете?
- Нет, но я знаю о них, - Аврелиан взял наполовину выкуренную змею и снова поджег ее. - Я знаю о многих людях, с которыми так никогда и не встречался, - добавил он почти про себя. - Так мне проще. Что ж, работа вам подходит?
"Какого черта! - подумал Даффи. - Все равно я вряд ли придусь ко двору в Дингле, если смотреть на вещи прямо". Он пожал плечами:
- Да. Что в ней особенного?
- Ага. Я рассчитывал на то, что вы согласитесь. Вы подходите для нее больше всех, кого я встречал.
Он сложил руки за спиной и принялся расхаживать по комнате.
- У меня еще дела на юге, но я предпочел бы, чтобы вы отправились в Вену немедленно. Я дам денег на дорожные расходы и рекомендательное письмо к пивовару Циммермана, старине Гамбринусу. Я укажу ему, чтобы он выплатил вам содержание по приезде. Когда вы сможете там быть?
Даффи почесал седой затылок.
- Ну, не знаю. Сегодня у нас какое число?
- Двадцать четвертое февраля. Ясеневая среда.
- Точно. У Монико на лбу был серый крестик. Посмотрим… Сяду на корабль до Триеста, там куплю лошадь и пересеку нижние отроги Альп как раз к западу отсюда. Дальше составлю компанию в дороге на север какому-нибудь венгерскому торговцу лесом - обычно в тех местах их пруд пруди. Переправлюсь через Саву и Драву, а там вдоль старого Дуная на запад к Вене. Скажем, примерно месяц.
- Но, без сомнения, до Пасхи? - с тревогой спросил Аврелиан.
- Ну конечно.
- Прекрасно. Мы будем тогда откупоривать бочки темного, и я не хотел бы, чтобы разнесли трактир.
- Ясно, я доберусь туда не меньше чем за две недели.
- Рад слышать. - Аврелиан налил себе сотерна и наполнил бокал Даффи. - Похоже, вы знаете западную Венгрию, - осторожно заметил он.
Ирландец на мгновение нахмурился, прихлебывая вино, затем расслабился и кивнул.
- Знаю, - тихо сказал он. - Я был с королем Людовиком и архиепископом Томори в битве при Мохаше в августе двадцать шестого. Тогда, как австрийцу, мне нечего было делать в Венгрии. Наверное, я просто сообразил, что Вена стоит следующей на очереди у турок. - "Нет смысла рассказывать ему об Ипифании", - подумал Даффи.
Вино пробудило в Даффи воспоминания. Все небо было затянуто тучами, вспомнил он, и обе армии просто стояли по разные стороны Мохашской равнины, пока не перевалило за полдень. Потом ударила венгерская кавалерия, турецкий центр развалился, и отряд немецкой пехоты, где был Даффи, последовал за венграми в ловушку. "Началась самая жуткая мясорубка из всех, в которых я мог бы представить себя участником, - думал он, потягивая вино, - когда проклятые турки внезапно перестали отступать и накинулись на своих преследователей".
Его губы плотно сжались при воспоминании о треске турецких пищалей и свисте шрапнели, которая косила ряды христиан, о сверкающем вихре скимитар завывающих янычаров, которые перегородили дорогу, и об отчаянном крике, исторгнутом глотками защитников Запада, когда они поняли, что турки окружили их с флангов.
- Вам очень повезло, - сказал Аврелиан после паузы. - Не многие сумели тогда уцелеть.
- Это верно, - промолвил Даффи. - Я прятался в камышах у берега реки, пока на следующий день не подошли войска Яна Заполи. Мне пришлось объяснять, что этот болван Томори атаковал, не дожидаясь его и Франжипани или других подкреплений, что почти все с венгерской стороны - Людовик, Томори и тысячи других - погибли, а Сулейман и турки одержали победу. Заполи похоронил убитых и поспешил на запад. Я побежал к югу.
Старик потушил свою тлеющую змею в сосуде с ладаном и неохотно выдохнул последний дым.
- Полагаю, вы слышали, что Заполи сейчас переметнулся к туркам?
Даффи нахмурился.
- Да. Он просто хочет стать наместником в Венгрии и будет лизать руку всякому, кто этому поспособствует. Все же мне трудно в это поверить, ведь мы знакомы с 1515 года, и уже в то время он устраивал набеги на турок. Я был бы готов поклясться, что из всего невозможного…
Аврелиан участливо кивнул.
- Коль уж полагаться на невозможное, лучше нам всем вообще ни во что не вмешиваться.
Он пересек комнату и присел к заваленному бумагами столу.
- Но прошу прощения, я не хотел ворошить ваше прошлое. Здесь, - сказал он, вынимая из ящика матерчатый мешочек, - пятьсот дукатов.
Даффи подхватил мешочек на лету и спрятал его в карман.
- А теперь, - продолжал Аврелиан, разглаживая листок бумаги, - я напишу рекомендательное письмо. - Он обмакнул перо в чернильницу и принялся писать.
Даффи уже давно обнаружил, что умение читать вверх ногами может в жизни очень пригодиться, и сейчас непринужденно поглядывал через стол на разборчивые строки.
"Любезный Гамбринус, - читал Даффи, - податель сего, Брайан Даффи (здесь Аврелиан сделал паузу, чтобы ловко набросать точный портрет ирландца), тот самый человек, которого мы искали, - хранитель дома "Херцвестен". Проследи, чтобы по прибытии он получил пятьсот дукатов, а в дальнейшем то месячное содержание, о котором вы сговоритесь. Я скоро присоединюсь к вам, возможно в середине апреля, во всяком случае, до Пасхи. Надеюсь, пиво готовится правильно и в этом сезоне не закиснет. С наилучшими пожеланиями, АВРЕЛИАН".
Старик в черных одеждах сложил письмо, залил густым красным сургучом из маленькой чашки, подогретой на огне свечи, и приложил печать.
- Вот и все, - сказал он, отнимая печать и размахивая в воздухе письмом, чтобы охладить сургуч. - Просто передайте это пивовару.
Даффи взял письмо. Печать, как он заметил, изображала двух драконов, сцепившихся в схватке.
- Чем я должен буду заниматься? - спросил он. - Скажите еще раз.
- Тем, о чем вы сами сказали, - улыбнулся Аврелиан. - Быть вышибалой. Пресекать беспорядки и поддерживать мир.
Здоровенный ирландец неуверенно кивнул:
- Довольно странно, что вы отправились в Венецию, чтобы подыскать работника для австрийской таверны.
- О, я здесь вовсе не за этим. У меня тут совершенно другие дела. Совершенно. Но стоило мне увидеть, как вы расправились с этими молодцами, как я понял, что вы рождены для такой работы.
- Ладно. Какая, в общем, разница! Вы платите.
Ветер усиливается, подумал Даффи. Как громыхает окно!
Аврелиан поднялся.
- Благодарю за помощь в этом деле, - быстро проговорил он, пожимая Даффи руку и почти волоча его к двери. - Увидимся через месяц или около того.
- Хорошо, - согласился Даффи и через мгновение обнаружил себя на темной лестничной площадке перед захлопнувшейся дверью. "Довольно странный старикан, - думал он, ощупью спускаясь по ступеням. - Очень любопытно, действительно ли в этом мешке пятьсот дукатов?"
Запах дешевого ликера витал у подножия лестницы, и Белла выскочила из темноты, едва Даффи спустился.
- Маленький евнух дал тебе денег, верно?
- Прошу прощения, леди, - ответил Даффи. - Ничего подобного.
- Почему бы нам не выпить где-нибудь вина? - предложила она. - Я бы многое могла о нем порассказать.
- Меня он не интересует. Прошу прощения. - Даффи проскользнул мимо нее на мостовую.
- Но, может, тебя интересует женское общество?
- Ты-то тут при чем? - бросил Даффи через плечо, удаляясь.
Она прокричала ему вслед что-то грубое, но он не разобрал слов. "Бедная старуха, - сказал он себе. - Совсем сдурела от дешевого итальянского ликера. Оскорблять незнакомцев и изводить бедного ненормального старика".
Он взглянул на небо - примерно час пополуночи. "Какой смысл возвращаться сейчас в Сан-Джиорно! - думал он. - Единственное, что меня там ожидает, так это разъяренный домовладелец, который не получил платы за жилье. Лучше подыскать место, где провести ночь, а с утра пораньше отправиться в путь. Несколько часов сна в более или менее чистой постели - вот все, что сейчас нужно. Ночка выдалась беспокойная".
- Осади, дедуля, мы будем здесь разгружаться.
Даффи злобно сверкнул глазами на молодого портового грузчика, но послушно отодвинулся. Утреннее солнце сверкало на воде, точно пригоршня новеньких золотых монет, так что Даффи щурился и тер кулаками глаза. Ему посоветовали отыскать кипрскую галеру, принадлежащую Морфеу, которая по дороге домой должна была зайти в Триест. "Ищи треугольный парус с тремя печальными глазами, - сказал щуплый услужливый египтянин, - это и будет судно Морфеу".
"Черт, - раздраженно думал Даффи, - не вижу я никаких проклятых глаз! Да и у половины кораблей паруса все равно зарифлены".
Он присел около тюка с хлопком, с неодобрением наблюдая за суетой вокруг себя всех этих шумных, выспавшихся людей. Вереща на смеси средиземноморских языков, мимо пронеслись темнокожие ребятишки, обстреляв капустными кочерыжками негодующего бородатого купца, из доков вразвалку выходили загорелые моряки, надеясь сразить венецианских девушек иноземными монетами и нарядными шелковыми камзолами, а старухи с точно высеченными из гранита лицами караулили корзины с копченой рыбой, готовые улыбнуться покупателю или засветить в ухо портовому воришке.
Даффи проснулся на рассвете в сомнительной ночлежке с ощущением сильного похмелья от выпитого накануне ликера, но окрыленный воспоминанием о том, как, заглянув в мешочек под колеблющимся светом уличного фонаря, он обнаружил самые настоящие пятьсот дукатов.
"И еще пятьсот ждут меня в Вене, - напомнил он себе, - если только я отыщу этого грязного кипрского Морфеу".
Седой ирландец с усилием поднялся на ноги, а человек на балконе с портиком в ста футах за его спиной присел на колено, целясь из аркебузы с колесцовым затвором. Стрелок нажал курок, колесико закрутилось, брызнув искрами на полку, и мгновение спустя оружие отдало ему в плечо, выпустив заряд в цель.
Глиняный кувшин взорвался у самого уха Даффи, обдав его лицо вином и осколками. Он в изумлении отскочил в сторону и нырнул за тюк хлопка, с яростным проклятием рванув зацепившуюся рапиру.
Стрелок перегнулся через перила балкона и развел руками. На мостовой под ним двое мужчин раздраженно нахмурились, достали из ножен кинжалы и начали проталкиваться через толпу.
Даффи вскочил на ноги, сжимая обнаженную рапиру и в ярости оглядываясь. "Не иначе кто-то из этих бешеных Гритти, - решил он. - Или все трое. А я прошлой ночью был с ними так обходителен. Ну теперь будет другой разговор".
Высокий человек в шляпе с пером и усами, похоже, намазанными маслом, с улыбкой шагнул к ирландцу.
- Тот, кто стрелял, уплывает вон на той лодке, - сказал он, указывая направление.
Даффи обернулся, и человек кинулся на него, с неистовой силой вонзив кинжал ирландцу в грудь. Кольчуга под многострадальным камзолом спасла Даффи от первого удара; он схватил запястье убийцы правой рукой и, прежде чем тот смог нанести второй удар, отступил на шаг и пронзил рапирой бедро нападавшего. Обладатель шляпы с пером упал на колени, белый от шока.
"Самое время покинуть Венецию", - в замешательстве подумал Даффи. Он с досадой отметил, что руки у него трясутся.
Перепуганные торговцы и портовые рабочие бросились врассыпную, так что он без труда заметил две устремившиеся к нему фигуры: один - незнакомец, а другой - Джакомо Гритти, оба с обнаженными кинжалами.
- Ради бога, зовите стражу! - отчаянно завопил Даффи в толпу, хотя понимал, что теперь слишком поздно.
Чувствуя дурноту от напряжения, он выхватил свой кинжал и сжался за скрещенными клинками.
Незнакомец опередил Гритти, занеся руку для мощного колющего удара, но вдруг глаза его расширились в изумлении, и он рухнул вниз лицом. Рукоятка кинжала Гритти торчала у него между лопаток.
Разделенные десятью футами, Гритти и Даффи уставились друг на друга.
- На судне Морфеу тебя ждут убийцы, - выпалил Гритти, - но старый греческий купец, что заякорился в третьем доке, тоже держит путь в Триест. Поспеши, - добавил он, - они уже отдают концы.
Даффи задержался ровно настолько, чтобы убрать в ножны оружие и озадаченно поблагодарить, а затем рысью припустился к третьему доку.
Глава 2
После недолгих притворных раздумий с насупливанием бровей и почесыванием щетины на щеках пузатый капитан купца согласился взять Даффи на борт, запросив при этом вдвое против обычной цены "за неимением предварительной договоренности". Ирландец давно понял, что иногда лучше промолчать и заплатить, что просят. Так он и поступил.
Судно, как он заключил, перепрыгнув на высокую корму, изрядно обветшало. "Господи, двойной ряд гребных весел и прямоугольный парус под гитовы, - с сомнением покачал он головой. - Даже Клеопатре впору было бы отпустить оскорбительное замечание насчет этой рухляди. Наверное, оно ходило из Венеции в Триест чаще, чем я за свою жизнь надевал сапоги, так что вряд ли оно затонет именно в этот раз". Он уселся в открытом трюме между двумя громадными амфорами с вином и укрепил кусок штормового паруса, представлявший собой плетеную циновку на раме, в пазы на планшире. "Теперь, - решил он, - откинувшись за своим укрытием, я, слава богу, скрыт от посторонних глаз".
Матросы баграми протолкнули судно через скопление стоящих на якоре галер, затем парус распустили, и он набрал свежий утренний ветер. Древний корабль накренился, когда мускулистый рулевой обхватил перекрещенные рукояти румпеля, и они отплыли.
Капитан слонялся по палубе, наблюдая за стараниями своей команды, до тех пор, пока по правому борту не проплыл Лидо; тогда он угомонился и отправился на корму, где Даффи устроился на ящике, от нечего делать вырезая кинжалом из куска дерева девичью головку. Капитан облокотился рядом на поручень и вытер лоб косынкой.
Он кивком головы указал на рапиру Даффи:
- Воин?
- Нет, - усмехнулся ирландец.
- А чего ж тебе тогда нужно в Триесте?
- Да вот собираюсь пойти в монастырь, - сказал Даффи, обстругивая девичью щечку.
- Ну конечно, - хмыкнул капитан. - Чего тебе приспичило искать в монастыре?
- Обет молчания.
Капитан рассмеялся, но тут же нахмурился и встал. Немного подумав, он сказал:
- Вырезать ты ни черта не умеешь. - И пошел в направлении носа.