– О-оо! – взвыл Пайкел, ослепленный (как и Айвен) собственной бородой, его растянутые мускулистые руки болели от напряжения, а нога, стиснутая лапищей Вандера, онемела. Пайкел боялся, что его разорвут надвое, но ради своего дорогого брата он ни за что не сдастся!
Кэддерли чувствовал нарастающее жжение, чувствовал, как у него буквально вырывают внутренности. Юноша падал, вращаясь в сером тумане, не способный ничего контролировать.
Он плюхнулся в какую-то дрянь, густую и вязкую, и недоуменно оглядел себя и окружающее пространство. Молодой человек был наг и грязен, ран на теле не наблюдалось, но стоял он по колено в мерзкой слизи посреди ничем не примечательной равнины абсолютной серости – озеро сырой гадости простиралось во все стороны, насколько хватало глаз.
Рядом стояли Даника и Шейли, но они по какой-то причине, неясной молодому жрецу, остались одетыми.
Кэддерли целомудренно скрестил руки ниже талии, отметив тот факт, что обе его спутницы сделали то же самое.
Губы Даники зашевелились, словно она хотела спросить: "Где мы?" – но какой смысл задавать вопрос, на который нельзя ответить?
Много ниже укутанной снежным одеялом вершины Ночного Зарева Друзил поскреб свою уродливую мордочку, не отрывая глаз от подрагивающего немертвого существа.
Вот уже много секунд Призрак не сделал ни шагу – в первый раз за несколько дней Друзил видел, как не знавшее усталости создание остановилось. Отвратительная тварь вообще не двигалась, лишь по телу ее пробегали заметные волны дрожи.
– Зачем ты это делаешь? – выдохнул невидимый бесенок, надеясь, что Призрак не почуял его и не призывает сейчас какую-нибудь магию, чтобы засечь, а то и уничтожить его.
Трепет обугленного тела перерос в жестокую тряску. Друзил захныкал и завернулся в свои кожистые крылышки, словно защищаясь, но поскольку они тоже были невидимыми, то не смогли заслонить ужасное зрелище.
Раздался хруст, по черной коже немертвого монстра побежали крошечные трещины, из которых в кристально чистый воздух повалили бурые клубы дыма.
– Эй! – воскликнул бес мгновением позже, когда немертвое существо осело горкой углей и ломких невесомых хлопьев.
Кэддерли продолжал изучать пространство, себя и своих друзей. Даника смущенно ежилась, словно стараясь прикрыться, хотя Кэддерли не видел в этом смысла, поскольку девушка была полностью одета.
Или?..
Вой, раздавшийся из какой-то невидимой дали, мгновенно привел их всех в состояние боевой готовности. Шейли, низко пригнувшись, медленно поворачивалась и озиралась, выставив перед собой сжатые кулаки.
"Если она боится нападения, то почему просто не снимет с плеча лук?" – удивился Кэддерли. А потом он догадался. Понимающе кивнув, молодой жрец отказался от ненужной в данном случае стыдливости и выпрямился.
Еще один крик, крик боли, прозвучал откуда-то издалека, а за ним последовал громкий всплеск.
– Где мы? – все-таки выпалила Даника. – И почему только я голая?
Шейли недоверчиво посмотрела на нее, а потом перевела взгляд на собственное тело.
На них накатила волна, обдав по пояс бурой слизью. Кэддерли скорчил гримасу – очень уж неприятной была жижа, к тому же он только сейчас заметил, как она воняет.
– Что могло вызвать такую большую волну? – прошептала Шейли, и ее проницательное замечание напомнило Кэддерли, что неудобство может быть самой мелкой из неприятностей.
Привидение, жалкая человекоподобная фигура с одной рукой, скрючившись, поднялось из грязи в двадцати шагах от них, и сулящие опасность глаза сузились, разглядывая троицу.
– Наемный убийца, – выдохнула Даника. – Но он же мертв, и мы…
Широко раскрытыми глазами она взглянула на Кэддерли.
– Его захватило Геаруфу, – отозвался юноша, не желая допускать возможности того, что и они тоже погибли.
– Захватило! – проревело существо мощным голосом великана. – Захватило, чтобы достойно покарать вас!
– Стреляй! – крикнула Даника, испуганная больше, чем когда-либо в своей жизни, Шейли.
И снова эльфийка одарила девушку недоверчивым взглядом и беспомощно посмотрела на свое голое – как ей казалось – плечо.
Даника фыркнула и метнулась между Шейли и Кэддерли, приняв защитную стойку перед приближающимся Призраком.
Кэддерли опустил взгляд на жидкую дрянь, стараясь упорядочить в своих мыслях все увиденное и услышанное. Почему он один обнажен? Или, по крайней мере, почему он видит себя таким? Как и Даника, по ее же словам. И если Шейли не выхватывает оружие из-за спины, то и она считает, что осталась без одежды и снаряжения.
Руки Даники задвигались, плетя замысловатый невидимый узор. Привидение Призрака не выказало страха, продолжая неуклонно рассекать густую слизь. Даника заметила, что Призрак вдруг стал как-то больше и вроде бы продолжает расти.
– Кэддерли, – тихо выдохнула она, поскольку в их противнике было уже все десять футов – он нагонял Вандера.
Существо сделало шаг и увеличилось еще вдвое.
– Кэддерли!
Им всем кажется, что они голые, но каждый воспринимает остальных так, как видел их в последний раз, размышлял Кэддерли, догадываясь, что этот факт должен непосредственно относиться к делу. Он ощупал себя на тот случай, если снаряжение только кажется ему невидимым, а на самом деле верный арбалет так и висит на бедре, дожидаясь, когда его вскинут. Но пальцы ощущали лишь кожу и склизкие брызги коричневой отвратительной жижи.
Привидение достигло уже тридцати футов; в смехе его слышалось издевательство над жалкой стойкой Даники. Нога гиганта с хлюпаньем поднялась из грязи и угрожающе зависла в воздухе.
– Кара! – прорычал злобный Призрак – и топнул.
Даника нырнула, расплескав жидкую мерзость, а когда показалась на поверхности чуть в стороне, ее локоны цвета соломы свисали с головы толстыми бурыми сосульками.
Всплеск пробудил Кэддерли от размышлений. Серые глаза заметались, разыскивая Данику, – юноша боялся, что ее, быть может, раздавили в лепешку.
Шейли уже подбежала к воительнице и оттаскивала ее от гигантского монстра.
Однако Призрак больше не проявлял интереса к Данике, ведь перед ним стоял Кэддерли, первопричина всех злосчастий, тот, кто уничтожил его физическое тело и бесценное Геаруфу.
– Ты примирился со своим богом? – насмешливо поинтересовалось чудовище.
"Где мы?" Вопрос копьем пронзил мысли Кэддерли, ведь то, что монстр угрожал ему, очевидно подтверждало то, что они не мертвы. И все же это место чем-то напоминало мир духов, известный Кэддерли по его нескольким прошлым посещениям бесплотного царства.
Даника и Шейли рванулись наперерез Призраку, прикрывая молодого жреца. Даника вцепилась в ногу гиганта, царапая и кусая ее. Привидение брыкнуло ногой, стараясь стряхнуть назойливую пиявку, но если яростная атака девушки и причинила великану какой-то вред, на улыбке Призрака это не отразилось.
– Воспринимаемая уязвимость, – пробормотал Кэддерли, начиная понимать, что происходит.
Да, то, как он видит себя, своих друзей и их неприятеля, все эти образы – вопрос восприятия, поскольку обе его спутницы считают себя голыми, а остальных двоих – одетыми.
Шейли соскользнула со второй ноги монстра, когда тот занес ее над головой Кэддерли.
– Кэддерли! – воскликнули девушки вместе. Гигантская ступня рухнула вниз; Даника едва не потеряла сознание при мысли о судьбе своего возлюбленного.
А Кэддерли перехватил ногу врага одной рукой и с отсутствующим видом удерживал ее над собой.
Он тоже начал расти.
– Что происходит? – вскрикнула в ужасе ошеломленная воительница, отрываясь от колена монстра и шлепаясь в грязь.
Шейли помогла ей подняться и встала рядом – она не только поддерживала подругу, но и сама нуждалась в опоре.
Макушка Кэддерли уже доставала до пояса гиганта, и теперь Призрак казался ошарашенным. Молодой жрец задрал повыше ступню великана, опрокидывая неприятеля назад в омерзительную жижу. К тому времени, как создание поднялось, Кэддерли вытянулся еще больше.
Но Призрак, рыча, все равно пошел на врага и стиснул ненавистного жреца в сокрушительных объятиях.
Даника и Шейли попятились от титанов, ничего не понимая и не в силах помочь.
Мощные руки Кэддерли удерживали противника, а Призрак не ослаблял хватку, и долгое время ни один из гигантов не мог взять верх над другим.
Призрак сделал выпад и впился зубами в шею врага, бешено мотая головой. Однако завопил от боли не Кэддерли, а он сам, поскольку укусил не беззащитную кожу, а стальную броню!
Взбесившийся монстр поднял руку: пальцы его превратились в пики, и он вонзил их в плечо юноши.
Молодой жрец вскрикнул, и рука его стала копьем, погрузившимся в живот Призрака.
Плоть чудовища разошлась, открывая дыру, в которую вошло копье-рука, не причинив вреда. Затем кожа злобного существа сомкнулась вокруг конечности Кэддерли, удерживая ее в теле чудовища.
Рот Призрака невероятно широко разинулся, точно пасть змеи, довершалась картина сочащимися ядом клыками.
– Кэддерли, – охнула Даника, думая, что ее любимый обречен, что они с Шейли тоже падут жертвами этого ужасного привидения.
Девушка не находила слов, чтобы описать происходящее, она даже забывала дышать.
Кэддерли не дрогнул. Его голова уплотнилась, лицо стало плоским, как толстый конец молотка, и юноша боднул неприятеля. На этот раз атака, очевидно, застала Призрака врасплох – змеиная челюсть убийцы треснула, и кровь смыла яд.
Глаза монстра выпучились от шока и боли, когда пойманная в ловушку рука Кэддерли снова изменила форму, выпустив во все стороны острые шипы, разодравшие изнутри тело Призрака и торчащие теперь наружу иглами дикобраза.
Кэддерли понимал, что выигрыш здесь зависит от быстроты мыслей, от приведения в соответствие обороны и нападения, от того, с какого ракурса (да, вот оно, слово-ключ!) рассматривать внушающие страх образы и невозможные преобразования реальности. Он ошеломил Призрака, сбил его с толку, и преимущество оказалось на его стороне.
Свободная рука юноши превратилась в топор, и лезвие его рубануло сбоку по шее врага. Злобный титан среагировал достаточно быстро, поскольку плечо его обернулось щитом, но Кэддерли одновременно отрастил хвост вроде того, что был у мантикоры, с которой он сражался на горной тропе. Когда топор лязгнул о щит Призрака, хвост хлестнул, точно кнут, и вогнал несколько железных шипов в грудь монстра.
Затем Кэддерли резко повернул засевшую в теле неприятеля руку. Призрак успел расплавить плоть, не давая врагу буквально разорвать себя на части. Хвост взметнулся вновь, но на этот раз грудь Призрака прикрыла заговоренная броня, отклонившая тяжелый удар.
Кэддерли подвел Призрака к его ментальным пределам, загрузил чудовищный разум врага, заставив мыслительные процессы работать максимально интенсивно. Нынешняя игра походила на шахматы необходимостью синхронности действий и упреждающей защиты.
В мгновение ока змеиная челюсть Призрака встала на место – Кэддерли по-настоящему поразился, что злобное создание, продолжая держать оборону, способно еще и вызывать в себе изменения. Одновременно голова Кэддерли стала головой дракона – головой Файрентеннимара.
Гадючьи глазки Призрака расширились. Он попытался преобразить себя во что-то, чтобы отразить нападение, во что-то, что смогло бы противостоять драконьему дыханию.
Однако он думал недостаточно быстро. Пасть Кэддерли изрыгнула огонь, стеревший все черты с лица монстра, спаливший его кожу, оставивший на тощей шее титана лишь голый череп – получеловеческий, полузмеиный.
Терзаемый агонией Призрак не смог удержать контроль и мысленную защиту. Хвост мантикоры вонзил еще полдюжины шипов в грудь гиганта. Рука-топор глубоко погрузилась под ключицу Призрака.
С победным драконьим ревом Кэддерли кромсал тело врага второй рукой. Верхняя половина туловища побежденного титана шлепнулась в грязь, обдав Данику и Шейли зловонным душем. Почти немедленно отрубленная часть тела обрела нормальную величину и утонула в буром озере. Ноги Призрака задрожали и подогнулись, почти бесшумно скользнув вслед за торсом.
Голова Кэддерли вновь стала человеческой, и он повернулся к своим потрясенным спутницам. Однако он успел увидеть их лишь мельком – рухнувшая стена черноты швырнула юношу в пустоту обморока.
ПАРЕНИЕ
– О-ох! – простонали хором Айвен и Пайкел, когда яростная сила бурана внезапно пропала и они шлепнулись на каменный пол.
Вандер тоже охнул и сполз по стене, мускулы его огромных рук дрожали от изнеможения. Ветер утих, и дым рассеялся, открывая взорам лежащих друг на друге Данику, Кэддерли и Шейли.
– С тобой все в порядке, смиренный жрец? – с искренней заботой спросил Файрентеннимар.
Кэддерли взглянул на Великого дракона и кивнул, счастливый тем, что этическое преображение старика Файрена не улетучилось за время духовного отсутствия жреца. Даника с трудом встала на ноги, а Кэддерли, в свою очередь, сполз с Шейли, морщась от боли во всем теле. Разумом он понимал, что его сражение с Призраком было не физическим, а ментальным, и тот факт, что ни он сам, ни Даника, ни Шейли не были заляпаны по уши мерзкой слизью, только подтверждал это.
В сущности, они остались точно такими же, как и до жуткого путешествия. И все же молодой жрец чувствовал себя так, словно его жестоко избили.
– Что это был за монстр? – спросила Даника. – Я думала, что наемник уже мертв.
– Это был не Призрак, – ответил Кэддерли. – Не настоящий Призрак. То, с чем мы встретились, являлось воплощением Геаруфу, возможно соединенным духом магического устройства и его владельца.
– Но где?.. – желала знать Шейли.
Тут у Кэддерли не нашлось определенного ответа.
– Где-то в лимбе, между уровнями бытия, – пожал он плечами, показывая, что высказывает всего лишь предположение. – Геаруфу существовало многие тысячелетия, его создали могущественные обитатели Хаоса. Вот почему я должен был прийти сюда, прежде чем приступить к выполнению нашей жизненно важной миссии в Замке Тринити.
– А ты не мог просто оставить эту чертову штуку у жрецов? – проворчал Айвен, пиная камни и мусор в поисках своего сдутого ветром шлема.
Кэддерли начал было повторять слова о значимости этого дела, стремясь объяснить, насколько важно уничтожение Геаруфу в схеме гармонии Вселенной по сравнению со всем остальным, даже с их жизнями. Однако он отказался от своего намерения, сообразив, что подобным глобальным философским идеям не пробиться сквозь толстый череп прагматичного дворфа.
Но Даника опустила руку на его плечо и, когда он оглянулся, кивнула. Она снова верила в него – это ясно читалось в глазах девушки. Эта вера делала его счастливым – и пугала одновременно.
Он махнул рукой Данике и Шейли, направляя их к выходу.
– Могучий Файрентеннимар! – крикнул юноша дракону, отвешивая низкий почтительный поклон. – Слова богов подтвердили свою истинность. – Кэддерли сделал шаг в сторону и поднял одну из обугленных, еще дымящихся перчаток. – Ничто в Королевствах, кроме дыхания могучего Файрентеннимара, не могло уничтожить Геаруфу; никакая сила мира не сравнится с яростью твоего огня!
Утверждение это было не совсем правдой, но, хотя дракон еще, несомненно, находился под влиянием заклятия Хаоса, молодой жрец решил, что лучше не скупиться на похвалы.
Файрентеннимару, кажется, понравилось сказанное. Дракон выпятил и без того выдающуюся грудь и высоко вскинул лоснящуюся голову.
– А теперь я и мои друзья должны покинуть тебя, – продолжил Кэддерли. – Не бойся, мы не потревожим больше твой сон.
– Тебе надо идти, смиренный жрец? – опечаленно спросил дракон, что спровоцировало возбужденно-любопытное "о-о" Пайкела и целый набор скептических проклятий Айвена.
Кэддерли ответил простым "да", пожелал дракону спокойного сна и повернулся к выходу, остановившись у туннеля рядом с друзьями.
– А как же жабы? – спросил он, вспомнив о них впервые с тех пор, как его взгляд упал на внушающего трепет дракона.
– Шлеп, – заверил его Пайкел.
– Лучше тебе побеспокоиться о погоде, – мрачно заметил Вандер. – Ты не представляешь, какие бури бушуют иногда высоко в горах и во что нам всем может обойтись твое рискованное предприятие.
Кэддерли молча принимал упреки дуплоседа, к которому присоединились Айвен и даже Шейли. Молодому жрецу хотелось защититься, убедить их всех, как он убедил Данику, что уничтожение Геаруфу превыше всего и, даже если они застрянут здесь до весны, даже если задержка будет стоить им жизни (ведь Файрентеннимар скоро очухается), а краю – поражения в битве с Замком Тринити, конец злобного магического устройства искупает все. В ранней юности Кэддерли просто набросился бы на своих обвинителей.
Но сейчас он ничего не сказал, не стал защищаться от оправданного гнева друзей, он сделал выбор с чистой совестью, единственный выбор, на который согласились его вера и сердце, и теперь принимал последствия – для себя, для товарищей, для всего края.
Преданность и доверие Даники, крепко сжимающей его руку, показали молодому человеку, что ему не придется тащить груз этих последствий в одиночку.
– Мы пойдем через высокие перевалы, – заявила Даника, когда Вандер высказался, излив недовольство. – И мы одержим победу над колдуном Абаллистером и его сподвижниками в крепости нашего врага.
– Возможно, один я и смог бы добраться, – согласился дуплосед. – Я ведь родом с холодных гор. Моя кровь быстра и горяча, мои ноги длинны и крепки, так что мне ничего не стоит продраться сквозь снежные заносы.
– Мои ноги не так уж длинны, – саркастически вставил Айвен. – Что ты припас для меня? – резке спросил он Кэддерли. – Какие чары и сколько? Треклятый дурень-жрец, если уж ты поперся сюда, неужели нельзя было подождать до лета?
– Угу.
Неожиданное согласие Пайкела укололо Кэддерли сильнее, чем бурчание вечно недовольного Айвена. Но юноша оглянулся на Данику, ища поддержки, и увидел озорные искры в ее горящих глазах.
– Насколько дружелюбен этот дракон? – спросила девушка, и все взгляды устремились на невозмутимого Файрентеннимара.
Кэддерли сразу усмехнулся, а Айвену потребовалось чуть больше времени, чтобы сообразить, в чем дело.
– Ох, только не это! – взвыл рыжебородый дворф, но по лицам заговорщиков Кэддерли и Даники и по улыбкам Шейли и дуплоседа Айвен понял, что его стенания не найдут поддержки.
Рассыпался! – должно быть, в десятый раз настойчиво передавал телепатически Друзил. – Рассыпался! Исчез!
С другого конца ментальной связи немедленного ответа не последовало, словно Абаллистер никак не мог сообразить, о чем это толкует бесенок. Уже дважды Абаллистер приказывал Друзилу отыскать немертвого монстра и определить, что именно послужило причиной уничтожения его телесной оболочки. И оба раза Друзил отвечал, что задача невыполнима, поскольку он понятия не имеет, с чего начинать.
Куда бы ни делся дух, Друзил знал, что связи с материальным уровнем у него нет. Бес многозначительно напомнил колдуну, что ему был выдан только один мешочек с красным заговоренным ворошком и только один – с синим, что недальновидность Абаллистера отбросила его на сотню миль от Замка Тринити, лишив возможности пройти через какие-нибудь магические врата.