3
Проснувшись от шороха за дверью, Мгал чуть приоткрыл глаза, но не двинулся с места. В смотровом глазке мелькнул свет факела, послышался шепот, звякнул тяжелый засов, и массивная дверь, заскрежетав, отворилась. В щель просунулась одна голова, потом другая, блеснули в неверном свете обнаженные мечи.
- Эй, ты, а ну-ка проснись! Тебя велено перевести в другую камеру.
Мгал не шелохнулся, не проронил ни звука, чувствуя, что у него появляется крохотный, слабый шанс.
- Мертв. - Один из тюремщиков выставил руку с факелом за дверь. - А где змеюка?
- Задавил. Вон лохмотья в углу валяются. Убил он ее, но и сам, видать, от яда не уберегся, да смилуется над ним Небесный Отец, - возбужденным шепотом сказал второй, а голос из-за двери опасливо предупредил: - Вы, глядите, осторожнее, он и притвориться может. Горежа то как отделал - всю жизнь теперь с обезображенным лицом ходить будет.
- Сейчас проверим. Дай-ка копье.
Мгал напряг мускулы и в который уже раз за сегодняшнюю ночь мысленно возблагодарил Вожатого Солнечного Диска за то, что тюремщики не озаботились заковать его в кандалы. Впрочем, оно и понятно - кандалы здесь держат для особо торжественных случаев.
Первый тюремщик - наголо обритый мужчина средних лет, с длинными висячими усами - протиснулся в приоткрытую дверь, держа в левой руке факел, а в правой меч. Из-за его спины выглянул юноша с копьем.
- Ну точно, прибил он змеюку, а я-то боялся, вдруг бросится, - громким шепотом сказал он, вглядываясь в лохмотья алой безрукавки. Мобеле-мбанглы он боялся значительно больше, чем неподвижного узника, кольнуть которого копьем намеревался исключительно для очистки совести.
Отточенный наконечник был в пяди от ребер Мгала, когда северянин, почувствовав, что дальше медлить опасно, с диким ревом прыгнул на первого тюремщика и точным, сокрушительным ударом в грудь поверг его на пол. Юноша, тонко, по-заячьи, пискнув, рухнул от удара ногой в живот, однако третий, самый осторожный и опытный, тюремщик успел рвануть на себя дверь и задвинуть засов.
Мгал скрипнул зубами от сознания собственного бессилия, подхватил оброненный первым тюремщиком меч и плашмя ударил им по голове начавшего подниматься юношу. Бритоголовый тем временем успел откатиться в сторону, вскочить на ноги и выхватить из-за пояса нож. Северянин рассмеялся лающим смехом, отшвырнул ногой факел и сделал шаг вперед, но ослепительная вспышка за спиной бритоголового отбросила его к двери.
Сквозь боль в глазах, полуослепший, он все же успел увидеть, как корчится на полу бритоголовый, на котором разом загорелась кожа и одежда, а потом ему показалось, что в камеру вплыло огромное, нестерпимо сияющее, пышущее чудовищным жаром солнце. Испепеляющие лучи его пробуравили, взорвали закипевший мозг северянина, и он рухнул на горячие каменные плиты.
Очнулся Мгал оттого, что кто-то лил ему на голову воду. Прохладная влага стекала по лицу, и он жадно ловил ее пересохшими губами, умоляя Небесного Отца о том, чтобы это длилось вечно.
- Жив?.. - донеслось до Мгала откуда-то издалека. Он с трудом разлепил веки, поднял гудящую голову и увидел сияющее лицо Гиля. Губы чернокожего мальчишки шевелились, в глазах стояли слезы, он что-то говорил, спрашивал о чем-то, но слова его путались в голове северянина, смысл их ускользал.
Мгал сделал усилие, поднял ставшую почему-то свинцово-тяжелой руку, смахнул с лица воду и спросил чужим, хриплым голосом:
- Откуда ты тут?
- А из печки. Погоди, сейчас и Эмрик появится. - Мальчишка отступил в сторону, и глазам Мгала открылось удивительное зрелище - черная, в человеческий рост, дыра под потолком камеры, с оплавленными и все еще не остывшими, пылавшими темно-красным огнем краями.
- Что это? - От изумления северянин подался вперед, забыв на мгновение о боли, пронзившей все его тело.
- Так, пустяки - пришлось дыру в стене выжечь. Иначе как до тебя доберешься? - ответил мальчишка, сияя улыбкой, и тут же, снова склонившись над Мгалом, заботливо спросил: - Сильно ранен? Идти сможешь?
Красной, словно обваренной, рукой северянин оперся о стену, чувствуя, что от запаха горелого мяса тошнота подступает к горлу, стиснул зубы и начал подниматься.
- Вот и отлично!.. - начал Гиль, но тут что-то заслонило раскаленные камни, послышался негромкий удар, и кошкой проскользнувший к Мгалу Эмрик так сжал его в объятиях, что у северянина потемнело в глазах.
- Живой?!
- Живой, что мне сделается… - прошептал Мгал, борясь с застилавшей глаза темнотой.
- Тогда не будем терять времени. - Эмрик подхватил с пола факел и огляделся: - Надо нам быстренько выбираться отсюда, пока весь дворец на ноги не поднялся.
Неожиданно взгляд его упал на слабо шевелившегося у ног северянина юношу.
- Тюремщик? Клянусь Усатой змеей, это как раз то, что нам сейчас нужно! Гиль, спрысни-ка его водичкой.
Мальчишка вылил на юношу остатки воды из кожаной фляги, и тот со стоном открыл глаза. Эмрик рывком поднял тюремщика с пола, поставил на подгибающиеся ноги:
- Покажешь, как выйти из дворца, или сразу тебя прикончить?
- По-каж-жу! - щелкнул зубами юноша.
- Тогда вперед! - Эмрик поднял руку, в которой блеснул странно изогнутый черный короткий жезл, и направил его на дверь камеры. От последовавшей затем вспышки Мгал зажмурился и вновь едва не потерял сознание, а открыв глаза, обнаружил, что двери нет. Вынесенные огненным смерчем в коридор, обломки ее звездной россыпью дотлевали во тьме.
- Веди к главному входу! - рявкнул Эмрик и отвесил тюремщику столь мощный тумак, что тот пушинкой вылетел в коридор.
- Обопрись на меня, и пойдем. Мешкать нельзя. - Гиль подставил северянину плечо, и тот, тяжко опершись на него, сделал первый шаг…
Темные коридоры переходили из одного в другой, в конце их то и дело мелькал свет факелов, резкие голоса кричали что-то угрожающее, но жезл в руке Эмрика выплевывал очередную порцию ослепительного пламени, крики затихали, и друзья снова бежали куда-то вперед. Падали, поднимались, карабкались по лестницам вверх, скатывались вниз. Мгал чувствовал, что силы покидают его, сердце заходится, ноги слабеют, но Гиль упрямо тянул и тащил его все вперед и вперед, то ласково что-то шепча, то взвизгивая от злости, ругаясь и призывая на помощь Самаата и всех добрых духов, и северянин опять бежал, шагал, ковылял, полз, плача от невыносимой боли и ненависти к маленькому чернокожему мучителю. А жезл в руках Эмрика все харкал огнем, и тошнотворный запах горелой плоти лез в ноздри, и весь этот кошмар, казалось, будет тянуться вечно.
- Все, пришли! - неожиданно остановился тюремщик.
Вспышка черного жезла высветила большой, виденный уже когда-то Мгалом зал, ряды строенных колонн, высокие инкрустированные медью двери, у которых копошились какие-то уродливые фигуры…
- Твое счастье, что не ошибся! - Эмрик толкнул проводника в темноту.
Огненный шквал сжег и сорвал с петель двери, словно сухие листья разметал толпившихся поблизости стражников, и Мгал неожиданно ощутил, как повеяло на него из звездного мрака ночной свежестью, прохладой и покоем.
"Свобода!" - с облегчением вздохнул он, но Гиль - маленький неугомонный негодяй - все продолжал тащить и тянуть его. Сначала вниз по лестнице с широкими и низкими неудобными ступенями, потом куда-то вправо, вдоль нескончаемо-длинного здания, украшенного затейливой каменной резьбой, в окнах-бойницах которого метались тревожные факельные огни. Ага, да это же та самая коновязь…
Мгал смутно помнил, что Эмрик и Гиль усадили его на коня и опутали ноги стременами, а вот от бешеной скачки через спящий город у него осталось лишь чувство пронизывающего насквозь, обжигающего холода. Зато в памяти отчетливо запечатлелся треск мгновенно обуглившихся, разлетевшихся в щепы от огненного удара восточных ворот, бестолковая суета заспанных стражников, свист ветра в ушах, восторженные вопли Гиля и бледная полоска зари, занимавшейся где-то у горизонта, за которым исчезала пустынная, зовущая в дальние дали дорога.
4
- К Исфатее движется то ли караван, то ли большой отряд всадников, - сообщил Гиль, возвращаясь к товарищам.
- Те, что едут в сторону Исфатеи, едва ли нас потревожат. Странно, я был уверен, что Бергол вышлет за нами погоню.
- Может, и выслал, но, зная, что мы владеем Жезлом Силы, и испытав на себе его действие, гвардейцы не будут особенно стремиться к встрече с нами, - лениво заметил Эмрик и, продолжая прерванный разговор, спросил: - Выходит, подвели тебя Хранители Горы?
- Да нет, скорее всего действия Бергола и для них были неожиданными, - ответил Мгал неторопливо, любуясь залитыми солнцем полями. Почти двое суток отсыпался он после побега из Исфатеи и теперь чувствовал себя вполне окрепшим и, как заново рожденный, не уставал радоваться просторному, светлому миру, каждой травинке, малейшему дуновению ветерка. - Но в главном, в том, что мне удастся выбраться живым из этой заварухи, файголиты не ошиблись. Думаю, что на вас-то они в основном и рассчитывали.
- Наверное, узнали, что мы выбрались из храма Дарителя Жизни с помощью Жезла Силы, и были уверены, что пустим его в ход для твоего освобождения, - предположил Гиль.
- Пожалуй, - согласился Мгал. - Потому-то Бергол и решил отменить показательную казнь и разделаться со мной без лишнего шума. - А кстати, почему вы не отбили меня у гвардейцев еще раньше?
- Эмрик так занемог…
- "Занемог"! После того, как мы выбрались из святилища Амайгерассы, я чуть было прямиком на свидание с Небесным Отцом не отправился. Раны загноились, и если бы не Гиль со своим колдовством…
- Надо же! А я тогда только ушибами и царапинами отделался. И сейчас, казалось, вот-вот лягу и умру, а на самом деле волосы слегка опалил да кожу малость обжег. - Северянин взглянул на свои руки, жирно блестевшие от изготовленной Гилем мази. - До сих пор поражаюсь, как это вам удалось проскользнуть во дворец Владыки Исфатеи. Столько стражников, а вы под самым их носом…
- Я же тебе рассказывал, это все Гиль. Это он тогда, сообразив, как Жезл Силы действует, решил из святилища Дарителя Жизни без трофеев не уходить. Мы, говорит, теперь не грабители храмов, а воины, вступившие в схватку с Берголом. И нечего нам от законной добычи отказываться - еще пригодится. И прихватил-таки с собой пяток золотых блюд.
- Так ведь пригодились же! - вмешался Гиль. - Эти блюда нам двери во дворец и открыли.
- Затаились мы там и стали за оконцами камер наблюдать. Около одного весь вечер человек какой-то бродил, а ночью в нем же огонь блеснул. Вот мы и решили - не иначе как тут-то ты и прохлаждаешься. Между прочим, о том, что тебе опасность угрожает, тоже Гиль узнал. И от кого бы ты думал? От Батигар!
- От кого? От младшей дочери Бергола?
- Ну да. Призвал он на помощь все свое колдовское умение и… Нет, не сумею я объяснить, как это ему удалось.
- Я… ну как бы стал мысленно искать того, кто к тебе во дворце расположен и знает, что тебя в ближайшем будущем ждет. Первой была Чаг - я сразу к ней обратился. Не словами, а… - Мальчишка поморщился, покрутил пальцами и безнадежно махнул рукой. - В общем, это не важно. Так вот, с Чаг у меня ничего не вышло, уж очень она невосприимчива, хотя и сочувствует тебе. А от Батигар прямо-таки исходили волны тревоги и страха, и я понял, что медлить нельзя.
- И похож был Гиль после своего колдовства на живого мертвеца, - добавил Эмрик, ласково поглядывая на мальчишку.
- Вот оно что… - протянул Мгал. - Задал, выходит, я вам работы…
Под взглядами мужчин Гиль смутился, опустил голову, но тут же поднял ее, прислушиваясь.
- Слышите? Эти, которые в Исфатею скачут, уже в ущелье въехали.
- Пойдем посмотрим, что за люди. - Эмрик поднялся и первым зашагал к краю утеса.
Друзья затаились между валунами, глядя на колонну всадников, занявшую всю ширину дороги. Теперь уже не было сомнений в том, что это воинский - отряд по меньшей мере из тысячи верховых, одетых в белые плащи, на которых красовалось стилизованное изображение петуха - провозвестника зари.
- Белые дьяволы! - с ненавистью прошептал Гиль.
- Белые Братья, - эхом повторил Мгал, вглядываясь в группу ехавших впереди отряда командиров. Один из них - в роскошном медном нагруднике - показался северянину странно знакомым. Где-то он уже видел этого светловолосого моложавого мужчину со спокойным, уверенным лицом… - Да это же мастер Донгам! - Выходит, он сам является членом Белого Братства, и не из последних! Вот чем можно объяснить его снисходительную уверенность, все намеки и недомолвки в отношениях с Владыкой Исфатеи, которые бросились в глаза Мгалу еще во время первого свидания во дворце! - Вот, стало быть, с чьей помощью Бергол надумал усмирить обитателей Горы.
- Тот самый, которого Чаг хотела убить при первой возможности? - поинтересовался Гиль.
- Да. Гляди-ка, за отрядом следует обоз и какие-то механизмы. Похоже, файголитам придется туго. Трудно поверить, какие последствия повлекло за собой исчезновение кристалла Калиместиара из святилища Амайгерассы, - покачал головой Мгал и, последний раз взглянув на лес копий над всадниками, начал отползать от края утеса.
- Я надеюсь, ты не считаешь себя обязанным предупредить Хранителей Горы о появлении здесь Белых Братьев? - с тревогой в голосе спросил Эмрик, когда они вернулись под сень раскидистых деревьев.
- В этом нет необходимости. Они умеют собирать интересующие их сведения, и, кроме того, у них есть Пророческая Сфера. Мне хотелось бы посмотреть на кристалл, если ты не возражаешь.
- Пожалуйста. - Эмрик раскрыл кожаную заплечную сумку, извлек оттуда тряпицу, развернул ее и положил в ладонь северянина хрустальный куб. - Он по праву принадлежит тебе, и, клянусь Усатой змеей, я с радостью сниму с себя заботу о нем.
- Ну разве не удивительно, что от такой безделушки зависит судьба множества людей? - прошептал Мгал, вглядываясь в глубину тяжелого прозрачного куба, пронизанного тончайшими металлическими волосками, подобно струнам, натянутым между его ребрами. - Теперь дело за немногим - отыскать сокровищницу Маронды.
- Вот уж и правда пустячок! - хихикнул Гиль.
- К сожалению, это действительно будет нелегко, и все же я знаю, что должен добраться до сокровищницы Последнего Верховного Владыки Уберту. Если это не сделаем мы, то может сделать кто-то другой…
- Значит, несмотря ни на что, ты выбираешь Дорогу дорог?
- О какой дороге ты говоришь? - не понял Мгал.
- Каждый идет по жизни избранным путем, своей, наиболее любезной его сердцу тропой, - сказал Эмрик задумчиво. - Собственными дорогами идут Старший караванщик и Бергол, Хог и Хранители Горы: одни - дорогой алчности, другие - дорогой чести и долга. Мы с Гилем следуем за тобой. И лишь немногие - так гласят старинные предания - идут Дорогой дорог, той, на которой решаются судьбы народов и племен, судьбы всего мира.
- Взявшись за поиски ключа Калиместиара, ты, сам того не подозревая, вступил на Дорогу дорог, - продолжал Эмрик негромко, словно размышляя вслух. - Куда приведет она тебя? Кто знает? Будешь ли ты всю жизнь идти этой дорогой или свернешь, не вынеся тягот и опасностей пути, на укромную тропку личного благополучия? Присядешь ли отдохнуть на обочине, прельстившись зеленью свежей травы, чтобы, отяжелев и пустив корни, уже не подняться более, не взять в руки посох странника? Или будешь шагать и шагать вперед, пока не свершишь положенного или пока не придет твой смертный час? Кто может сказать? Однако я верю в тебя и рад, что встал с тобою на этот путь.
- Но… Ты идешь со мной дальше?
- Иду, хотя теперь, когда кристалл Калиместиара в твоих руках, путь твой станет более тернистым, более страшным.
- Думаешь, Белые Братья?
- И Белые Братья, и Черные Маги. Они мечтают добраться до сокровищ Маронды и знают - или скоро будут знать - о том, что ты завладел ключом, отворяющим двери сокровищницы.
- А меня, меня почему ты не спрашиваешь, пойду ли я с тобой? - спросил Гиль, и Мгал с изумлением заметил на глазах мальчика слезы.
- Тебя? Но зачем мне спрашивать тебя об этом? Что делать нам на Дороге дорог без тебя? Кто будет предупреждать нас о тайных происках врагов и вызволять из дворцовых подземелий? - Северянин перестал улыбаться, и голос его дрогнул. - Кто, наконец, закроет нам глаза и примет кристалл из наших слабеющих рук, если смерть настигнет нас прежде, чем мы отыщем сокровищницу Маронды?
На мгновение Мгал замолчал, а потом торжественно заключил:
- Тебя, Эмрик, прошу быть моим наследником и, когда меня не станет, принять на себя заботу о кристалле Калиместиара. Прошу тебя, Гиль, позаботиться о том, чтобы ключ от сокровищницы, хранящей знания древних, не попал в недостойные руки, если судьба распорядится так, что ты станешь его владельцем.
- Ладно уж, мы позаботимся о нем. Не выкинем в придорожные кусты и не продадим за бесценок первому встречному. - Гиль фыркнул, но, поймав укоризненный взгляд Эмрика, смутился:
- Ну, чего ты на меня так смотришь? Ты вот лучше ему скажи. Свободный, здоровый, как… как глег, а сам о наследниках печется!
- Богатому не спится: богатый вора боится, - усмехнулся Мгал, взглянул на солнце и тихонько присвистнул: - Ого, уже полдень! Отдохнули мы изрядно, наговорились вволю, не пора ли в путь? Дорога дорог ждет нас!