- Да, правда, - кивнул Тарантио. - Мне часто снится этот сон. - Протирая глаза, он подошел к окну и увидел, что солнце поднялось уже высоко над горами. - Обычно я не сплю так поздно. Должно быть, виной всему горный воздух.
- О да, - сказал Броуин. - Не хочешь ли чаю из шиповника? Я приготовил его по своему собственному рецепту.
- Спасибо.
- Как ты думаешь, почему этот кошмар преследует тебя? Тарантио пожал плечами.
- Не знаю. Когда-то, давным-давно, мне довелось поработать шахтером. Я ненавидел эту работу. Нас опускали глубоко в шахту, в самое сердце земли - так мне тогда казалось. Дни были черны от угольной пыли, а два раза обрушилась кровля, и завалы раздавили людей в месиво.
- Так тебе снится, что ты копаешь уголь?
- Нет. Но я опять в шахте. Я слышу плач ребенка. Ему нужна помощь, но я не могу его найти.
- Этот сон должен что-то значить, - заметил Броуин, направляясь к очагу. Обернув руку лоскутом полотна, он снял с огня чайник и, вернувшись к столу, наполнил кипятком две большие кружки. Потом бросил в каждую кружку по крошечному кисейному мешочку. Комнату наполнил сладкий аромат. - Сны всегда что-то значат, - продолжал старик.
- Думаю, этот сон предостерегает меня от работы в шахте, - отозвался Тарантио, вставая, и подошел к столу. Броуин помешал содержимое кружек, затем ловко выудил мешочки. Тарантио попробовал чай.
- У него привкус яблок, - сказал он.
- Когда закончится война? - спросил вдруг Броуин. Тарантио пожал плечами.
- Когда люди устанут сражаться.
- А ты знаешь, из-за чего она началась?
- Конечно. Эльдеры замышляли поработить нас. Броуин рассмеялся.
- Ну да, конечно, эти злые эльдеры! Эти демоны воплоти! Эта их ужасная магия, колдовское оружие!.. Чепуха! Забудь о ней, Тарантио, и хоть на минуту задумайся. Эльдеры были древним народом. Они жили в этих горах много тысячелетий. Когда случалось, чтобы они развязали войну? Вспомни историю. Эльдеры всегда были ученым, мирным племенем, и никогда не вмешивались в другие дела. Их преступление состояло в том, что они оказались богаты. Эту войну развязали жадность, зависть и страх. Почему ты стал воином, мальчик мой? Почему играешь в чужую игру?
- А какие еще бывают игры, Броуин? Надо же мне как-то зарабатывать на хлеб.
- И ты не знаешь, как положить конец безумию?
- Я не думаю об этом. Я просто стараюсь выжить - занятие и само по себе нелегкое.
Броуин не сумел скрыть своего разочарования. Снова наполнив кружки кипятком, он бросил туда кисейные мешочки с заваркой и потом долго молчал.
- А знаешь, - сказал он наконец, - я ведь был в рядах Священной Армии, когда она подошла к границам Эльдера. С нами были три чародея, которые клялись, что знают заклинание, способное разрушить магический барьер. Мы были полны праведной ненависти к эльдерам и верили всей этой чуши о том, что они готовятся к войне. И еще нами владела ярость из-за поголовно уничтоженной деревни: говорили, что женщины и дети были разорваны на куски когтями эльдеров. Тремя годами позже я разговаривал с разведчиком, который первым обнаружил это побоище. Он сказал, что на мертвецах не было ни единого следа от когтей. Крестьяне были перебиты стрелами и мечами, а еще их обчистили до последнего гроша. Но тогда мы этого еще не знали. Наши вожди вдоволь накормили нас баснями о жестокости эльдеров.
Впрочем, я отвлекся от темы… Итак, в тот день я был среди солдат Священной Армии и со своего места видел, как над туманом зеленеют горы Эльдера, видел леса и рощи, поля и дальние шпили дивно прекрасного города. Затем из тумана вышел старик и встал перед нашими рядами. Спина его согнулась под тяжестью лет, шерсть на лице была совсем белая. Он походил на призрачного волка.
- Зачем вы это делаете? - спросил он.
Никто ему не ответил. Какой-то юнец с пращой выступил вперед и метнул в старика камень. Он попал прямо в лоб, старик зашатался, отступил и исчез в тумане. Солдаты рванулись было за ним - но наткнулись на невидимую стену, которая отделяла горы Эльдера от долин, на которых жили люди. Тогда вышли вперед чародеи и затянули свой колдовской напев. За спиной у них ждали десять тысяч солдат. Вдруг полыхнул слепяще яркий свет, и туман, который скрывал магическую стену, развеялся. Это был потрясающий миг, Тарантио! Далеко, насколько хватало глаз, простирались под солнцем бесплодные пустоши. Одни лишь голые скалы - и ничего больше. Ни травы, ни рощ, ни лесов. Ни города. Всего мгновение назад справа от нас текла с гор река, которая питала водой долины. Река в восемьдесят футов шириной и очень глубокая. Теперь вода исчезла, и мы видели только, как последние капли влаги уходят в глинистое речное ложе. Эльдер исчез. В один миг. Исчез! Перед нами были только нагие скалы, а мы стояли на краю земляного вала футов в десять высотой.
В поисках эльдеров мы двинулись в горы. И ничего не нашли. Затем разведчики вернулись с одним-единственным мертвым эльдером. Это был тот самый старик. Его поймали в какой-то пещере. С ним была Жемчужина. - Глаза Броуина при этом воспоминании заблестели. - Она была так прекрасна, огромная, с человеческий кулак, и вся переливалась цветами - дымчато-серым, нежно-розовым, белоснежным… Всякий ощущал исходившую от нее силу… Впрочем, я опять отвлекся… Война с Демонами закончилась, не начавшись, и наша десятитысячная армия убила одного-единственного старика. Не прошло и месяца, как вспыхнула новая война - Война за Жемчужину. Сколько тысяч людей погибло с того дня? Поветрия, засухи, голод и нищета. И конца этому не видно. Неужели тебе не хочется изменить этот мир?
- Я ничего не могу изменить, - сказал Тарантио. Они молча допили чай, а потом Броуин вывел Тарантио из хижины наружу, под яркий солнечный свет.
- Я хотел бы кое-что тебе показать, - пояснил старик. - Следуй за мной.
Они поднялись по склону горы, по старой оленьей тропе, окаймленной с двух сторон высокими соснами. На самой вершине горы была прогалина, и в центре ее, на стапелях покоилась рыбачья лодка. По ее изящным обводам было видно, что сработана она мастерски и с любовью. У лодки была и крытая каюта, и высокая мачта, хотя и без паруса. Судно было полных сорок футов в длину. На миг Тарантио остолбенел от изумления, затем подошел к лестнице, прислоненной к стапелям, и вскарабкался на лодку. Броуин последовал за ним.
- Ну, что скажешь? - спросил он.
- Она прекрасна, - ответил Тарантио. - Но мы ведь на целую милю выше озера. Как же ты спустишь ее на воду?
- Я и не собирался спускать эту лодку на воду. Мне просто захотелось ее построить.
Тарантио рассмеялся.
- Просто не верится, - сказал он. - Я стою на палубе лодки, которая построена на горе. Это же бессмысленно!
Улыбка Броуина угасла.
- Бессмысленно? А при чем тут смысл? Я всегда мечтал о том, чтобы построить лодку. И вот моя мечта сбылась. Неужели ты не можешь этого понять?
- Но лодка должна плавать, - возразил Тарантио. - Только тогда она выполнит свое предназначение.
Броуин сердито помотал головой.
- Сначала ты говоришь о смысле, потом - о предназначении. Ты воин, Тарантио. Какой смысл войны? В чем ее предназначение? Эта лодка - моя мечта. Моя. Мне и решать, каково будет ее предназначение.
Шагнув вперед, он положил руки на плечи Тарантио.
- Знаешь, - проговорил он печально, - ты говоришь и мыслишь, как старик. Ты преждевременно состарился. Будь ты молод, ты понял бы меня. Пойдем, вернемся в хижину. Мне пора приниматься за работу, тебе - готовиться в дорогу.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Броуин отдал Тарантио старый котелок, две тарелки и оловянную кружку, потрепанный дорожный мешок и обитую кожей флягу для воды. Тарантио прикрепил к поясу мечи.
- Спасибо тебе, - сказал он старику и, выйдя из хижины, направился к гнедому мерину, который раньше принадлежал покойному Брису.
Тарантио оседлал коня и приторочил дорожный мешок к луке седла.
- Что ж, поеду, - сказал он. - Но прежде объясни мне, почему тебя так рассердили мои слова насчет лодки? Чего ты ждал от меня, Броуин?
- Знаешь, что мне нравится в молодых? - вопросом на вопрос отозвался старик. - Их жадность к жизни и способность видеть дальше пределов обыденности. Молодые непросто смотрят на мир и видят то, что переменить невозможно, - нет, они пытаются его изменить. Частенько они безрассудны, и их идеи сыплются на землю, точно обессиленные птицы. И все же они пытаются, Тарантио.
- И ты считаешь меня жалким и недостойным только потому, что я не вижу смысла в лодке, построенной на горе?
- Нет, нет, нет! - горячо возразил Броуин. - Вовсе я тебя таким не считаю. Ты добрый человек, Тарантио, ты рисковал своей жизнью, чтобы спасти мою. И огорчает меня вовсе не твое отношение к лодке, а твое отношение к самой жизни. Боги милосердные, да кому же под силу изменить мир, как не молодым?
Тарантио заглянул в серые, необыкновенно серьезные глаза старика - и ощутил в себе разгоравшийся гнев.
- Броуин, мы знакомы всего лишь несколько часов. Тыне знаешь меня. Ты понятия не имеешь, кто я такой и на что способен.
В этот миг проснулся Дейс, и Броуин, побелев, отпрянул. Он увидел, как душа Тарантио замерцала и раздвоилась. У левой ее половины было теперь мертвенно-серое лицо с косматой гривой белых волос. Броуин заглянул в раскосые желтые глаза - и съежился от страха.
- Я не хочу умирать, - услышал он свой дрожащий голос.
- О чем ты? Я и не собираюсь тебя убивать.
- Он видит меня, - сказал Дейс. - Верно, старик?
- Верно, - признал Броуин. Тарантио на миг остолбенел.
- Ты… ты видишь Дейса? В самом деле видишь?
- Да. Я обладаю даром видеть человеческие души. Мне это не раз помогало в жизни - распознавать тех, кому можно доверять… Не убивай меня, Тарантио. Я никому не скажу.
- И как же я выгляжу, старик? Я красив?
- Да. Очень красив.
- Поверить не могу… - пробормотал Тарантио. - Так он все-таки существует! И я не сумасшедший.
Он отошел к резной скамье, стоявшей под старым вязом, и сел. Броуин не шелохнулся, так и стоял, словно прирос к месту. Тарантио знаком подозвал его к себе.
- Ты когда-нибудь раньше встречал человека с двумя душами? - спросил он.
- Лишь однажды. Он стоял на эшафоте с веревкой на шее.
- Ты, случайно, не знаешь, как такое могло случиться со мной… то есть с нами?
- Нет, не знаю. Пощади меня, Тарантио. Мне и так недолго осталось жить.
- Святые Небеса! Прекрати, Броуин! Говорю же - я нисколько не намерен убивать тебя! Да и с какой стати?
- Не ты… он. Дейс желает моей смерти. Спроси его.
- Он знает, Чио. Он должен умереть. Я убью его быстро и без мучений.
- Нет. В этом нет нужды. Он нам не опасен. И неужели ты бы вправду получил удовольствие, убив безобидного старика?
- Да.
- Почему?
- Он солгал мне. Сказал, что я красив. Я урод, Чио. Я видел свое отражение в его глазах.
Тарантио ощутил, как Дейс в его сознании напрягся, пытаясь выбраться наружу. Тарантио перехватил его, затолкнул поглубже.
- Будь ты проклят! - завопил Дейс. - Выпусти меня!
- Нет, - сказал Тарантио вслух.
- Ничего, Чио. Когда-нибудь я сумею освободиться.
- Но не сегодня, братец.
Тарантио поглядел на Броуина и невесело усмехнулся.
- Тебе ничто не грозит, старик. И все же мне, пожалуй, лучше тронуться в путь.
- Какая жалость, что эльдеры сгинули бесследно, - сказал Броуин, когда Тарантио уже сел в седло. - Мне кажется, их магия могла бы помочь вам обоим.
- Нам не нужна помощь. Может, нас и нельзя назвать счастливыми, но по большей части мы довольны своим положением. Дейс не так уж плох, Броуин. Порой я чувствую в нем хорошее.
Броуин ничего не ответил. И не помахал рукой вслед, когда Тарантио ударил мерина пятками по бокам и выехал с прогалины.
Тарантио спустился на равнину и там, на открытой местности, пустил коня в галоп. Копыта гнедого мерно и глухо стучали по травянистому ложу долины, и Тарантио бездумно наслаждался скачкой. Минут через десять он придержал коня, вынудил перейти на шаг, а затем и вовсе остановился и, спешившись, осмотрел гнедого. Удовлетворенный осмотром, он снова вскочил в седло и поехал дальше.
- У меня лицо демона, - сказал вдруг Дейс.
- Этого я не знаю, - отозвался Тарантио. - Я ведь никогда тебя не видел.
- У меня белые волосы и серое лицо. А глаза желтые и раскосые, как у кошки. Почему я так выгляжу?
- Понятия не имею, как должны выглядеть души.
- Неужели я демон, Чио? И ты одержим мной? Тарантио на минуту задумался.
- Братец, я не знаю, кто мы такие. Может быть, это ты одержим мной.
- Ты был бы рад, если б меня не стало? Тарантио рассмеялся.
- Порой мне кажется, что да. Но не часто. Мы с тобой братья, Дейс. Просто так вышло, что у нас одно тело на двоих. И, по правде говоря, я тебя обожаю. К тому же я сказал старику правду. Я и в самом деле чую в тебе хорошее.
- Ха! Тебе просто нравится обманывать самого себя. Что до меня, я бы с радостью от тебя избавился.
Тарантио покачал головой и улыбнулся. Дейс обиженно смолк, и Тарантио ехал дальше, миновав по пути руины двух сожженных деревень. Убитых видно не было, но наспех насыпанный курган без слов говорил о том, куда подевались мертвые тела. Вдоль дороги тянулись несжатые поля, пшеница гнила на корню.
Вдалеке Тарантио увидел нескольких женщин - они шли через поля и несли большие плетеные корзины. Увидев всадника, женщины остановились и молча ждали, пока он не проедет мимо. Потом Тарантио выехал на широкий армейский тракт и миновал разрушенную почтовую станцию. Он знал, что десять лет назад существовала и весьма неплохо работала почтовая служба, которая связывала все Четыре Герцогства. Гатьен говорил, что письмо, написанное в Кордуине, могли доставить в Хлобан - за триста миль к юго-востоку - всего за четыре дня. Письмо из Хлобана в Прентуис, столицу герцога Марча - пятьсот семьдесят миль к востоку по горным дорогам, - доставляли за десять дней.
Теперь уже никто не занимается доставкой писем. В сущности, если б любой рядовой житель и вздумал послать письмо из одного герцогства в другое - его немедля арестовали бы и скорее всего повесили. Все герцогства вели между собой кровопролитную войну, и не было в ней числа решающим сражениям, мелким стычкам и рейдам, заключенным и разорванным союзам, отступлениям и предательству. Наемники предлагали свои услуги любой армии - от Лоретели, стоявшего над южным морем, до северных гор Моргаллиса, от Хлобана на западе до Прентуиса на востоке. Простые солдаты по большей части и понятия не имели, кто сейчас чей союзник. К началу этой летней кампании герцог Марч был в союзе с Сарино, герцогом Ромарка, - против Беллиса, герцога корсаров, и Альбрека, герцога Кордуина. Однако уже в первых числах июня Беллис переметнулся на другую сторону, а потом герцог Марч поссорился с Сарино и заключил новый союз - с Альбреком.
Немногие были в состоянии уследить за всеми перипетиями и причудами герцогской политики. Большинство солдат, впрочем, и не пыталось. Тарантио служил в наемном полку, оборонявшем форт от объединенных сил Ромарка и Марча. Потом гонец принес известия о переменах в стане союзников. Положение оказалось поистине смехотворным. После трех недель отчаянного сражения защитники форта - одни из них, как Тарантио, служили Беллису, другие Кордуину - обнаружили, что теперь они враги друг другу, в то время как осаждавшие войска, чьи баллисты и катапульты стоят под стенами форта, отныне их лучшие друзья. Капитаны наемников поспешно созвали всеобщий совет, дабы решить, кто с кем должен теперь сражаться. Одни солдаты, осаждавшие форт, хотели теперь защищать его изнутри, другие - кто все это время оборонял форт - теперь должны были штурмовать его, хотя находились уже в его стенах. Совет продолжался целых пять дней.
Поскольку достичь соглашения оказалось невозможно, капитаны предложили решение, которое устроило всех. Четыре наемных полка дружно подвели мины под старинные стены форта - и сровняли их с землей. Ни осаждать, ни оборонять было больше нечего, и наемники честь по чести отправились каждый к своему нанимателю.
Во время осады погибли триста двадцать девять человек. Тела их похоронили в общей могиле.
Две недели спустя тысяча солдат, в том числе и Тарантио, вернулись на это место, чтобы отстроить форт.
Зловещие причуды войны, за которые Тарантио платили двадцать серебряков в месяц.
Когда спустились сумерки, впереди, в четырех милях к западу от дороги, Тарантио заметил среди деревьев отблеск костра. Повернув коня, он въехал в лес.
- Будь осторожен, - предостерег его Дейс. - В этих краях у нас не так уж много друзей.
- Может, хочешь занять мое место?
- Спасибо, братец, - отозвался Дейс. И глубоко вдохнул, ощутив на лице холодящее дыхание ветра. Мерин вдруг забеспокоился, заплясал, прижав уши.
- Он чует тебя, - пояснил Тарантио. - Постарайся его успокоить, не то он тебя сбросит.
Дейс погладил коня по длинной шее и вполголоса, ровно и ласково проговорил:
- Только сбрось меня, уродливый сукин сын, и я вырву тебе глаза.
Он ударил пятками по бокам гнедого, и тот, все еще нервничая, покорно двинулся дальше. Подъехав поближе к костру, Дейс вскинул вверх правую руку и окликнул:
- Эй там, у огня!
- Ты один? - отозвался голос из темноты.
- Воистину один, друг мой. Кажется, пахнет жареным мясом?
- Хороший у тебя нюх. Валяй сюда.
Дейс настороженно подъехал к костру. Увидев лица людей, сидевших у огня, он весело ухмыльнулся.
- Уезжай отсюда! Немедленно! - крикнул Тарантио.
- И лишить себя такого развлечения, братец? Ну уж нет.
Прежде чем Тарантио успел вернуть себе власть над телом, Дейс соскочил на землю и подвел коня к костру.
Там сидели трое, четвертый - рыжебородый солдат Форин - поворачивал над огнем вертел, на котором жарилась бычья нога. Двое из этих людей были подручными покойного Бриса. Дейс привязал гнедого к ближайшему кусту.
- На четверых здесь мяса многовато, - заметил рослый сухощавый человек в куртке и штанах из оленьей кожи. У него было худое бледное лицо, и он с готовностью улыбался, но даже тень улыбки не отражалась в светлых, близко посаженных глазах.
- А что, лучник, который засел в кустах, ничего не ест? - осведомился Дейс, шагнув ближе.
- У тебя не только хороший нюх, но и острое зрение, - с широкой ухмылкой заметил его собеседник. И, повернув голову, крикнул:
- Вылезай, Брун! Опасности нет. Итак, Тарантио, позволь представить тебе моих Адских Рыцарей. Вот этот неуклюжий лучник - Брун. Я велел ему сидеть и не шевелиться, ан нет - прыгает в засаде, точно кролик. - Тощий белобрысый юнец выбрался из кустов и застыл, смущенно переминаясь с ноги на ногу. - Толку от него мало. Я держу его при себе из одного только милосердия. Вон тот рыжий великан - новичок в нашей шайке. Зовет себя Форин. Форин приподнялся, и отблески огня заиграли на его рыжей раздвоенной бороде.
- Приятно познакомиться, - произнес он безо всякого выражения.