Пейдж повернулся и пошел к двери, за ним последовали два больших Шара и один маленький, розовый.
Стоя у входа плечом к плечу, двое землян смотрели, как Цветные Шары вышли наружу. Сперва Пейдж сохранял человеческий облик, потом очертания его расплылись, съежились, и вот на его месте уже покачивался Шар.
Крипи захихикал:
- Фиолетовый, чтоб он пропал.
Крейг сидел за столом и писал свой отчет в Совет Солнечной энергии; перо быстро бегало по бумаге:
"Пятьсот лет они выжидали, прежде чем начать действовать. Быть может, они медлили из предосторожности или в надежде найти какой-то иной способ. А может быть, время имеет у них другой счет. Для жизни, уходящей в бесконечность, время вряд ли имеет ценность. В течение всех этих пятисот лет они наблюдали за нами, изучали нас. Они читали в нашем мозгу, поглощали наши мысли, докапывались до наших знаний, впитывали нашу индивидуальность. Они, наверно, знают нас лучше, чем мы сами. Что такое их неуклюжее подражание нашим мыслям? Просто хитрость, попытка заставить нас считать их безвредными? Или между их подражанием и нашими мыслями такая же разница, как между пародией и настоящим произведением искусства? Этого сказать я не могу. У меня нет никаких догадок на этот счет. До сих пор мы не пытались защищаться от них, так как считали их забавными существами и ничем больше. Я не знаю, была ли кошка в холодильнике Шаром или Матильдой, но именно кошка в холодильнике подала мне мысль о жидком кислороде. Несомненно, есть более удачные способы. Подойдет все, что может быстро лишить их энергии. Я убежден, что они будут делать новые попытки, даже если им придется ждать еще пятьсот лет. Поэтому я настаиваю…"
Он положил перо. Корзина для бумаг, стоявшая в углу комнаты, зашевелилась, и из нее вылезла Матильда. Хвост у нее воинственно торчал кверху. Презрительно поглядев на Крейга, она направилась к двери и стала спускаться вниз по сходням.
Крипи нехотя пробовал скрипку. Настроение у него было скверное, он думал о Кнуте. Если не считать споров за шахматами, они всегда были друзьями.
Крейг прикидывал, что делать дальше. Надо съездить за телом Кнута и отправить его на Землю, чтобы его там похоронили. Но прежде всего он ляжет спать. С ума сойти, как хочется спать!
Он взял перо и продолжал писать:
"…чтобы были приложены все старания к изобретению эффективного оружия. Но использовать его мы будем только в качестве защиты. Об истреблении, какое велось на других планетах, не может быть и речи.
Но для этого мы должны изучить их так, как они изучили нас. Чтобы воевать с ними, надо их знать. К следующему разу они, несомненно, выдумают новый способ нападения. Необходимо также разработать систему проверки каждого входящего на Станцию, чтобы определить, человек он или Шар.
И наконец, следует приложить все усилия к тому, чтобы обеспечить себя каким-то другим источником энергии на тот случай, если Меркурий станет для нас недоступным".
Он перечел докладную записку и отложил ее в сторону.
- Им это не понравится, - сказал он себе, - особенно последний пункт. Но ведь нужно смотреть правде в лицо.
Крейг долго думал. Потом поднялся и пошел к иллюминатору.
Снаружи, на равнинах Меркурия, Цветные Шары, разделившись попарно, превратились в громадные кости домино и теперь скакали в пыли. Насколько хватал глаз, равнина была усеяна этакими скачущими костяшками.
И при каждом прыжке их становилось все больше…
Филберт заблудился. К тому же он был напуган. Это обстоятельство настораживало само по себе, потому что Филберт был роботом, а роботам эмоции неведомы.
Некоторое время Филберт обдумывал создавшееся положение, пытаясь разобраться в своих чувствах. Однако логики в них он так и не усмотрел.
Вокруг простиралась мертвая пустыня - все, что осталось от Старой Земли. Высоко над головой в иссиня-черном небе тускло светило кирпичное Солнце - атмосфера почти исчезла, и звезды сверкали нестерпимо ярким блеском. Хилая растительность, тщетно цепляющаяся за жизнь в мире, где жизни почти не было, казалось, сжималась от страха перед чувством врожденной бесплодности своих усилий.
Филберт вытянул правую ногу - и она скрипнула. Коленный сустав вышел из строя уже много часов назад. В него попал песок - очевидно, когда Филберт упал и повредил плоскость ориентировки. Потому-то он и заблудился. Тремя глазами, расположенными в верхней части головы, Филберт внимательно изучал звезды.
- Как жаль, что я ничего не знаю о созвездиях, - произнес он скрипучим от недостатка смазки голосом. - Босс утверждал, что люди пользовались ими для навигации. Впрочем, нет смысла принимать желаемое за действительное.
Ну вот что: если он не найдет масла, ему конец. Только бы вернуться назад, к изуродованному космолету, внутри которого лежало такое же изуродованное человеческое тело. Там для него нашлось бы вдоволь масла. Но он не мог вернуться, потому что не имел представления о месте катастрофы.
Ему оставалось только брести вперед в надежде отыскать затерянный в пустыне космический порт. Раз в месяц пассажирские лайнеры доставляли на Землю паломников и туристов, стремящихся взглянуть на старые храмы и памятные места первой обители человечества. Кто знает, может быть, ему удастся набрести на одно из примитивных племен, все еще живущих на Старой Земле.
Филберт продолжал идти, скрипя правым коленом. Солнце медленно опускалось на западе, и на смену ему вставала Луна - чудовищный, изрытый оспинами мир. Тень Филберта скользила впереди, пересекая вместе с ним выветрившиеся, изъеденные временем горы, горбившиеся дюнами пустыни и белое от солончаков дно моря. Ни души вокруг.
Скрип в колене становился все сильнее. Наконец Филберт остановился, разобрал левый коленный сустав и наскреб из него немного смазки для больного колена. Через несколько дней скрипели уже оба колена. Тогда он разобрал руки, сначала одну, потом другую, и выбрал из них все оставшееся масло. Неважно, что руки выйдут из строя, лишь бы ноги продолжали двигаться!
Но затем заныло бедро, вслед за ним другое, и наконец свело лодыжки. Филберт заставлял себя идти вперед, еле действуя высохшими суставами и с трудом сохраняя равновесие.
Он наткнулся на стоянку, но люди покинули лагерь. Живительный источник иссяк, и в поисках воды племя перекочевало в другое место.
Теперь Филберт уже волочил правую ногу, и страх не покидал его.
- Я схожу с ума, - простонал он, - Меня преследуют видения, а это случается только с людьми. Только с людьми…
Его голосовой аппарат захрипел, задребезжал, связки заклинило. Нога подломилась, и он пополз. Но когда и руки отказались ему повиноваться, Филберт бессильно распростерся на песке. Струйки песка с шипением ударялись о его металлический корпус.
- Кто-нибудь меня найдет, - прохрипел он.
Но никто его не нашел. Филберт ржавел и с течением времени превратился в развалину. Сначала отказал слух, затем потухли глаза, от металлического корпуса отлетали тускло-рыжие чешуйки. Однако внутри мозговой коробки, герметически закрытой и автоматически смазываемой, мозг Филберта продолжал выполнять свою функцию.
Робот все еще жил, вернее, существовал. Он не мог двигаться, слышать, видеть, говорить - он был всего лишь вместилищем неустанно работающих мыслей. И если продолжительность человеческой жизни составляла примерно десять тысяч лет, то жизнь робота мог оборвать только несчастный случай.
Шли годы. Века постепенно складывались в тысячелетия. А Филберт послушно продолжал думать, решал гигантские проблемы, находил нужный выход из положения при самых разнообразных обстоятельствах. Наконец им овладела мысль о тщете существования.
В полнейшем отчаянии от бездействия, восстав против пыльной логики, Филберт пришел к логическому заключению, которое положило конец - хотя робота и не оставляли дурные предчувствия - самой необходимости в логике; пока он был частицей человечества, логическое мышление было его обязанностью. Теперь же, когда он больше не был связан с человеком, его логика стала ненужной.
Педант по природе, Филберт никогда не довольствовался полумерами. Поэтому он начал выдумывать невероятные ситуации, сочинял всякого рода приключения и путешествия, принимал на веру сомнительные предпосылки и теории, играл с метафизическими представлениями. Он углублялся в невероятные измерения, разговаривал со странными существами, живущими в неведомых мирах, воевал с чудовищами, рожденными за пределами времени и пространства, спасал цивилизации, находившиеся на краю неминуемой гибели.
Мчались годы, но Филберт этого не замечал. Для него наступило счастливое время.
Джером Дункан с кислой миной взглянул на очередной отказ из редакции, осторожно взял лист со стола и принялся изучать редакторские каракули.
Неубедительно. Слишком мало науки. Ситуации банальные. Действующие лица нежизненные. Весьма сожалею.
- На сей раз ты превзошел самого себя! - прорычал Дункан, обращаясь к каракулям.
Мягко ступая, в комнату скользнул Дженкинс, робот-камердинер.
- Еще одна, сэр? - спросил он.
От неожиданности Дункан подпрыгнул:
- Дженкинс, что за манера подкрадываться! Ты меня нервируешь!
- Извините, сэр, - с достоинством промолвил Дженкинс. - Я вовсе не подкрадывался. Я просто заметил, что вам вернули рукопись.
- Ну и что из этого? За последнее время мне вернули массу рукописей.
- Вот именно, сэр, вот именно. Раньше их никогда не возвращали. Вы были автором лучших в Галактике книг. Настоящая классика, сэр, если мне будет позволено заметить. Ваш "Триумф роботов" был удостоен ежегодной премии, сэр, и…
Лицо Дункана просветлело.
- Да, вот это была история! Все роботы засыпали эту старую кислятину-редактора хвалебными отзывами. Конечно, можно было не сомневаться, что роботам понравится повесть. В конце концов, речь там шла о них.
Он печально взглянул на письмо и покачал головой:
- Теперь конец всему этому, Дженкинс. Дункан выходит из игры. А ведь читатели пишут письма, спрашивают обо мне. "Когда же Дункан напишет что-нибудь новое вроде "Триумфа роботов"?" И тем не менее редактор отсылает все мои материалы обратно. Неубедительно, говорит. Мало науки. Действующие лица его не устраивают.
- Могу я высказать свое мнение, сэр?
- Валяй, - вздохнул Дункан, - Высказывай свое мнение.
- Дело вот в чем, сэр, - сказал Дженкинс, - Вы уж меня извините, но вашим произведениям не хватает убедительности.
- Вот как? И что же, по-твоему, я должен с ними сделать?
- Почему бы вам не посетить места, о которых вы пишете? - предложил робот, - Почему бы вам не взять отпуск для поисков местного колорита и вдохновения?
Дункан почесал голову.
- Пожалуй, ты прав, Дженкинс, - признался он. Затем еще раз взглянул на отвергнутую рукопись, перелистал страницы.
- Вот уж на нее-то должен был бы найтись покупатель. Это рассказ о Старой Земле, а они всегда популярны.
Он отшвырнул рукопись и встал.
- Дженкинс, позвони в Галактическое агентство и узнай расписание полетов на Старую Землю.
- Но полеты на Старую Землю были прекращены еще тысячу лет назад, - запротестовал Дженкинс.
- Там находятся храмы, которые люди посещали на протяжении миллионов лет.
- По-видимому, сэр, храмами никто больше не интересуется.
- Вот и хорошо! - рявкнул Дункан, - Марш отсюда и зафрахтуй корабль. Да не забудь собрать походное снаряжение.
- Походное снаряжение, сэр?
- Вот именно. Мы отправляемся на Старую Землю и будем жить в палатке. Там мы впитаем в себя столько местного колорита, что он потечет у нас из ушей!
Дункан злобно уставился на послание редактора.
- Я покажу этому старому…
Звякнул колокольчик службы новостей, и на стенной панели зажегся синий свет. Дункан нажал кнопку, из трубки в стене на письменный стол выпала газета. Он быстро развернул ее и прочитал заголовок, набранный броскими алыми буквами:
"ПОХИТИТЕЛИ РОБОТОВ СНОВА ЗА РАБОТОЙ".
Дункан с отвращением отбросил газету.
- Они совсем помешались на этих похитителях, - пробормотал он, - Кому нужны несколько роботов! Может, роботы сами разбегаются.
- Но они не могут убежать, сэр, - возразил Дженкинс, - По крайней мере эти роботы не могут. Я был знаком кое с кем из них. Они преданы своим хозяевам.
- В таком случае это очередная газетная кампания, - заявил Дункан. - Пытаются увеличить тиражи.
- Но ведь кража роботов происходит по всей Галактике, сэр, - настаивал Дженкинс, - Газеты пишут, что это похоже на действия организованной шайки. Красть роботов и снова их продавать может оказаться выгодным делом, сэр.
- Если так, - проворчал Дункан, - то скоро их поймают. Еще никому не удавалось долго водить за нос этих сыщиков.
Старый Хэнк Уоллес уставился в небо, бормоча что-то себе под нос.
- Клянусь громом, - вдруг взвизгнул он, - корабль! Наконец-то!
Он проковылял к контрольному посту порта, который размещался в сарае, потянул на себя рычаги, включающие освещение посадочного поля, и вышел наружу, чтобы еще раз взглянуть на корабль. Корабль снизился, мягко коснулся бетона и, прокатившись несколько ярдов, остановился.
Шаркая ногами, Хэнк направился к кораблю. Дыхание со свистом вырывалось из его кислородной маски. Из корабля вышел закутанный в мех человек с маской на лице. За ним спустился робот, нагруженный пакетами.
- Эй там, привет! - крикнул Хэнк, - Добро пожаловать на Старую Землю!
Вновь прибывший посмотрел на него с любопытством:
- Мы не думали, что найдем здесь кого-нибудь.
Хэнк ощетинился:
- А почему бы нет? Это Станция галактического транспорта. Здесь всегда кто-то находится. Обслуживание круглые сутки.
- Но ведь станцию покинули, - недоумевая, сказал Дункан, - Этот маршрут отменили тысячу лет назад.
Старик замолчал, пытаясь усвоить полученную информацию.
- Вы в этом уверены? - немного погодя спросил он. - Вы уверены, что маршрут отменен?
Дункан кивнул.
- Черт побери! - взорвался Хэнк, - Я чувствовал, что что-то стряслось. Думал - вдруг война.
- Дженкинс, - приказал Дункан, - вытаскивай походное снаряжение из корабля, да побыстрее.
- Какая подлость! - не унимался Хэнк, - Какая мерзкая подлость! Заставить человека слоняться здесь тысячу лет в ожидании корабля!
Хэнк и Дункан сидели рядом, откинув стулья назад и упираясь спинами в стенку сарая. За окном на западе садилось Солнце.
- Если вы ищете атмосферу и местный колорит, - сказал Хэнк, - то правильно сделали, что приехали сюда. Некогда здесь была плодородная зеленая земля, колыбель великой цивилизации. При более близком знакомстве с этим местом ощущаешь почти священный трепет. Давным-давно, до того как люди оставили Землю ради Галактики, они называли ее Мать-Земля. Правда, потом в течение многих столетий они возвращались, чтобы полюбоваться храмами.
Он печально покачал головой:
- Но теперь все это забыто. В истории Старой Земле уделяется всего один-два параграфа: просто упоминается, что там возникло человечество. Я даже слышал однажды, будто Человек произошел совсем не на Земле, а на какой-то другой планете.
- Очевидно, последнюю тысячу лет вам было здесь очень одиноко, - сказал Дункан.
- Ну, не так-то уж и одиноко, - ответил старик, - Сначала у меня был Вильбур, мой робот. Отличный парень. Мы любили сидеть и болтать обо всем на свете. Но затем Вильбур рехнулся, шестеренка соскочила или еще что-го. Начал как-то странно себя вести, и я испугался. Дождался удобного момента и разъединил его. Потом на всякий случай вынул из головы Вильбура мозг. Вот он, лежит на полке. Время от времени я снимаю его и чищу. Вильбур был хорошим роботом.
Снаружи донесся глухой удар, затем что-то с дребезгом покатилось.
- В чем дело? - крикнул Дункан, - Что там происходит?
- Я только что нашел корпус робота, сэр, - донесся голос Дженкинса, - Должно быть, я его опрокинул.
- Ты отлично знаешь, что опрокинул его! - рявкнул Дункан. - Это корпус Вильбура. Сейчас же поставь его на место.
- Слушаю, сэр, - сказал Дженкинс.
- Если вам нужны действующие лица, - продолжал Хэнк, - отправляйтесь к дну бывшего океана, это примерно в пятистах милях отсюда. Там живет племя, одно из последних на Старой Земле. Это те, для кого пожалели места на кораблях, когда человечество покидало Землю. Но то было миллионы лет назад. Сейчас мало кто из них уцелел. Единственное место, где еще остались вода и воздух, - это глубокие впадины на дне океана. В давние времена племена посильнее захватили их и вытеснили тех, кто был слаб.
- А что сталось со слабыми племенами? - спросил Дункан.
- Они вымерли, - ответил Хэнк, - Вы же знаете, без воды и воздуха жить нельзя. Впрочем, они и так живут недолго. Сто лет - их предел, а может, и того меньше. За последнюю тысячу лет, насколько мне известно, у них сменилось двенадцать вождей. Сейчас там верховодит старый гриб, называющий себя "Громовержцем". Ничего, кроме мешка с костями, собой не представляет, да и грома на Земле не слыхали по крайней мере пять миллионов лет. Но они обожают звучные имена. Между прочим, знают также массу историй, да таких, что волосы становятся дыбом.
Громовержец яростно пискнул и с трудом приподнялся. Толпа сорванцов с воплями перебрасывала какой-то круглый предмет, который попал ему по ноге. Мальчишки бросились врассыпную и исчезли за углом в облаке пыли. Громовержец со стоном медленно опустился на скамью. Он пошевелил пальцами ног, не сводя с них зачарованного взгляда, явно удивленный тем, что они двигаются.
- Эти проклятые мальчишки сведут меня в могилу, - проворчал он. - Никакого воспитания. Когда бы я был на их месте, папаша всю душу бы из меня вытряс за подобные фокусы.
Дункан подобрал мяч.
- Где они нашли эту штуку, шеф? - спросил он.
- Да где-нибудь в пустыне, - сказал Громовержец. - Мы частенько находим всякий хлам, разбросанный повсюду, особенно там, где некогда были города. Мое племя неплохо зарабатывало на этом. Продавали простофилям-туристам старые вещи.
- Но, шеф, - запротестовал Дункан, - это не просто кусок металлолома. Это мозговая коробка робота.
- Да неужели? - пропищал Громовержец.
- Совершенно точно, - заверил его Дункан. - Посмотрите-ка на серийный номер, вот здесь, внизу. - Он пригляделся к номеру и свистнул от удивления, - Подумать только! Этой коробке около трех миллионов лет! Всего десять цифр. У модели нынешнего года номер состоит из шестнадцати знаков.
Дункан задумчиво подержал коробку в руках.
- А ведь он мог бы поведать нам любопытную историю, - сказал он, - Наверно, провалялся в пустыне очень долго. Все старые модели были проданы на металлолом сотни лет назад.
Устарели, за это время добились множества улучшений. Взять хотя бы эмоции. Три миллиона лет назад роботы не знали эмоций. Если бы мы могли подсоединить эту коробку…
- У вас ведь есть робот, - напомнил вождь.
Дункан оценивающе посмотрел на Дженкинса. Дженкинс попятился назад.
- Нет-нет, - заблеял он. - Только не это, сэр! Вы не можете со мной так поступить.
- Это же совсем ненадолго, - убеждал его Дункан.
- Мне это не нравится, - заявил Дженкинс, - Ни чуточки не нравится.
- Дженкинс! - рявкнул Дункан, - Сейчас же подойди ко мне!