Глава восьмая
ЦЕРБЕР. ДОГ-ЛИБЕРИС
Освобождая пса от его собачьего симбионт а-виру с а, готовьтесь к тому, что и он может начать изменяться.
Втиснутый в бесконечную лабораторию Бейрута, Пугачев не сразу пришел в себя – слишком яростной и стремительной оказалась атака здоровяка Ванькина.
Удивленно выпучив глаза, Вячеслав всматривался в световые сполохи, окружавшие его со всех сторон.
В колеблющемся воздухе вспыхивали полупрозрачные непонятные символы. Проплывая перед глазами, они выстраивались в длинные извивающиеся ленты, состоящие из формул; а удаляясь, смешивались с множеством других цифровых змеек, скользящих над полом, и исчезали. На их месте появлялись новые знаки, складываясь в еще более сложные невесомые конструкции, вращались и, втискиваясь в многомерные математические построения, плотно переплетались друг с другом.
Вокруг – змейки и спирали, сферы и пирамиды, фигурные чаши и замысловатые ленты Мёбиуса, сложенные из цифр и математических символов.
Удивленный Вячеслав открыл рот. Ничего подобного он нигде и никогда не встречал. Неестественность происходящего усугублялась тем, что всё окружающее пространство постоянно изменялось: картинка ни на секунду не оставалась на месте, куда-то двигалась, перетекала; неприятно дышала, то раздуваясь, то опадая – как живая, всем своим видом вызывая головокружение и тошноту.
Пугачёв, испуганно наклоняясь – ему вдруг показалось, что прямо на него летит громадный камень, – неуверенно шагнул вперед. Поворачивая голову, он проводил булыжник глазами, и только когда тот достаточно отдалился, понял, что видел очередное уплотнённое скопление непонятных символов.
За спиной послышался шум. Вячеслав поспешил повернуться и уперся взглядом в мутную пленку окна, сквозь которое он влетел минутой раньше. На дымчатом экране можно было различить нечеткую картинку, передающую обстановку комнаты хакеров.
Очередной цифровой массив, мелькнув перед лицом, рассыпался на отдельные символы, и Вячеслав изумленно икнул, разглядывая жилище компьютерщиков через призму вывернутого пространства. Вглядываясь в непонятные и непостоянные предметы, он словно смотрел на каждый из них изнутри, вот только вместо атомов перед ним представали всё те же цифры, символы и знаки. Перед глазами мелькнул размазанный силуэт, и он вдруг понял, скорее, почувствовал, что на самом деле видит человека, состоящего из тех же вездесущих символов и знаков. В голове задрожали изменяющиеся синусоиды.
– В гости к богу не бывает опозданий, – произнесла математическая абстракция за окном голосом Анатолия.
С трудом фокусируя взгляд на исчезающей в дверях спине телохранителя, Вячеслав вдруг понял, что нужно делать, чтобы капризное изображение не сползало в плоскость непонятных формул и дурацких символов.
– Ты видишь? – удивился Бейрут, появляясь перед неожиданно прозревшим Пугачёвым.
– Ты хочешь сказать, что это, – поинтересовался Пугачев, разводя руками, – видят не все?!
Хакер кивнул:
– Пока никто. Кроме меня, конечно. Для остальных это обычное, хоть и очень большое, помещение с кучей игрушечных галактик и…
Вячеслав ничего не слышал, вытаращив глаза, он вглядывался в клубящийся цветной туман, и перед ним действительно открывался бесконечный зал без стен и потолка. Горящие размытые кляксы покачивались над уходящей к горизонту равниной. Целое море огненных цветов. Подойдя к одному из них, он понял, что сгусток раскаленной материи живет своей жизнью, постоянно изменяя свою структуру, становясь все более похожим на один из галактических дисков, которых Вячеслав повидал в изобилии; он даже знал на какой именно. Вот только…
Восприятие в очередной раз взбрыкнуло, выталкивая его в мир математических абстракций. Перед глазами на месте Галактики закружились едва заметные ленты иероглифов, сливаясь в гигантское облако, замелькали, наползая друг на друга, многомерные матрицы формул. Иногда сложнейшие конструкции исчезали, уступая место изящным силуэтам, сложенным из несчетного множества нулей и единиц.
– Фу-ты, ну-ты! – выдохнул растерянный Вячеслав, резко встряхивая головой. – С ума сойти! И здесь программы?!
– Человек, видящий скрытые от других закономерности, всегда чуточку сумасшедший, – усмехнулся Бейрут.
Вячеслав, в очередной раз доверившись обычному зрению, взглянул на комнату хакеров. Сквозь полупрозрачный экран он увидел громадного пса. Мокрый и грязный, тот водил головой от стены к стене, словно пытался услышать чей-то далекий беззвучный призыв. Влажные расширенные ноздри слегка подрагивали, прикрытые глаза, казалось, заглядывали сквозь бетонные плиты.
– Цербер! – позвал Бейрут, вытягивая руки к экрану.
Зверь метнулся навстречу, но замер, останавливаясь перед прозрачной поверхностью; радостно виляя хвостом, призывно гавкнул. Он явно чувствовал стоящих за невидимой перегородкой людей, но не решался совать морду в стекло.
– Не бойся! – подбодрил пса хакер, и тот, радостно пискнув, ринулся головой вперед. Перед самым стеклом потешно сощурил глаза.
Вячеслав замер, разглядывая измазанного сенбернара, словно видел его впервые, задумчиво пробормотал:
– Цербер?
Зверь, услышав знакомый голос, повернулся и заглянул в расширенные зрачки Пугачёва.
– Черт возьми, один к одному мой прон… – воскликнул тот, мотая головой, отчего стал похож на стоящую перед ним собаку. – Но как?
Цербер вдруг подпрыгнул, нелепо клацнул зубами. Приземляясь, обиженно зарычал.
"А впрочем, почему бы и нет", – успокоил себя Вячеслав. Замечая, что четвероногий друг пытается схватить очередной цифровой артефакт, плывущий над его косматой башкой, громко засмеялся.
– Фантастика! Но и он видит информацию, – раздался в голове голос Бейрута. – Я вот о чем хотел спросить.
Пугачёв нашел глазами хакера. Тот, зависая над шаровым звездным скоплением, яростно выстукивал на громадной просвечивающей клавиатуре одному ему понятный "марш". Прозрачный шлем на его голове то появлялся, вспыхивая всеми цветами радуги, то исчезал.
– Я все думаю: как ты смог создать своего прона?
– Бейрут на секунду поднял глаза. – Если я правильно понимаю, именно с этой программы всё и началось, – предположил он, забираясь в мысли Пугачёва и демонстрируя тысячи картин меняющегося на глазах Мироздания.
Яркая мыследема исчезла, оставляя после себя чувство сожаления, перемешанное с нескрываемым любопытством. В ладонь уткнулся влажный нос сенбернара, и шершавый язык неторопливо заскреб по пальцам. Сладкие мурашки поползли по руке вверх, а волосы на макушке неожиданно встали дыбом.
Выказав молодому человеку особое расположение, пёс уселся рядом, подставив квадратную голову под его руку. Вячеслав попытался мысленно вернуться ко времени написания первого прона, но с удивлением обнаружил, что не может вспомнить дату первого сновидения, после которого в голове его прочно засела мысль создать программу проникатель. Задумываясь, он согласился с Бейрутом: именно с этой программы началось его преобразование.
Заглядывая в большущие глаза собаки, он ощутил дружескую поддержку и неожиданно вспомнил и день, когда ему приснился странный сон, и место, где он впервые увидел сенбернара.
Он сидел в парке, а маленькая копия Цербера расположилась на скамейке, напротив, на руках пожилой женщины. Тут же вспомнился внимательный взгляд очень умных, пронзительных глаз. А вот что было дальше, Вячеслав не помнил.
– Я и сам не перестаю думать об этом, – проговорил он. – Такое впечатление, что кто-то вырвал из моей памяти громадные куски. Вот только для чего?
– Кончай копаться в мемори-архивах, – буркнул хакер.
– Я уже все, что хотел, увидел. И у тебя чья-то подсказка извне, и у меня. Все ясно!
– И что же тебе ясно? – Вячеслав, касаясь мыслесферы Бейрута, попробовал заглянуть внутрь, но тут же отпрянул, словно его ударило электрическим током.
– Не лезь. В моей голове сам черт не разберется.
– Черт, может, и не разберется, а я… – пытаясь сопротивляться, Вячеслав совершил мысленный прыжок в голову Бейрута.
– Ну ладно, давай, пробуй! – ответил тот, открываясь.
Сознание Пугачёва погрузилось в водоворот информации, изменяющейся с такой скоростью, что он, не успевая выхватывать отдельные мысли, тут же выпрыгнул назад.
– Ты как суперкомпьютер! – воскликнул он.
В голове при этих словах возник образ исчезнувшего эллипсоида гуорков. Мысль о Ра-преобразователе, с тех пор как он вернулся на Землю, не давала Вячеславу покоя. Он не знал, что его тревожит, но постоянно возвращался к размышлениям о гигантском вычислителе плазмоидов. И вот сейчас уверенность дозрела, и он вдруг понял, что нынешние проблемы без странного артефакта гуорков решить невозможно.
Вот только где он сейчас, куда делся?
– Думаешь, представление со взрывом Сверхновой было разыграно плазмоидами для отвлечения внимания, – неожиданно спросил хакер, подслушав мысли Пугачёва, – чтобы смыться под шумок?
– А ты бы что подумал? – поинтересовался тот. – Звезда потухла, но осталась на месте, а эллипсоида будто и не было.
Говоря это, Вячеслав посмотрел на комнату хакеров и с удивлением обнаружил в воздухе следы присутствия Анатолия. Телохранитель давно вышел, но над полом висела едва заметная дымка плавающих символов, составляющих контур человеческого тела. Казалось, они предназначались для того, чтобы указать на его движение. Подойдя к окну, Пугачев, высунув голову за стекло, попытался найти знакомый силуэт. Ничего.
– Да уж! – выдохнул он, возвращаясь в странный мир зазеркалья.
Сквозь окно различался уходящий к двери, размазанный след телохранителя. При этом тот не собирался исчезать, а яркость его, по всей видимости, зависела лишь от способности Пугачева сосредоточиваться на…
– Информационной составляющей Мироздания, – подсказал Бейрут, услышав напряжение Вячеслава, когда тот пытался подобрать новый термин.
Нисколько ни смущаясь, хакер спокойно проникал в его мысли и читал как с листа все, о чем Пугачев думал в настоящий момент. "Если телохранителя нет, а следы остались, – продолжал размышлять Вячеслав, – то наверняка можно проследить за ним. И не только за ним, но и…"
– А ты не пробовал прыгать прямо отсюда? – спросил он Бейрута.
– Да запросто. Вот только если ты собрался таким образом разыскивать Ра-преобразователь, то тебе это не поможет. Выпрыгивая из моего закутка инфопространства, ты опять окажешься в обычном трехмерном и не сможешь воспользоваться преимуществами информационной составляющей. Другое дело, если ты сможешь научиться видеть информацию в обычном мире. Я бы мог поднатаскать тебя, чтобы ты научился видеть, но времени совсем нет. Есть, правда, занятная программка… – Бейрут на секунду задумался, словно решался на что-то. – Если сможешь переварить, то бери!
У Вячеслава перехватило дыхание, ему вдруг показалось, что на голову обрушилась раскаленная лавина. Ощущая, что в его мозги втискивается что-то большое и угловатое, он засопел:
– Слушай Бейрут, у меня башка не резиновая.
– Если сумеешь разобраться в этом, тогда сможешь где угодно различать то, что видел здесь. А нет, тогда топай отсюда. Некогда мне с тобой возиться, – хакер отвернулся и поспешил к проступающим в воздухе святящимся сгусткам галактик.
Пугачёв почувствовал, как лохматая голова дернулась, и под рукой заиграли упругие мышцы зверя.
– Гав! – требовательно рыкнул недовольный Цербер.
Бейрут остановился. Медленно поворачиваясь, заглянул в глаза псу и громко воскликнул:
– Черт! Этого еще не хватало! Добровик!
Пугачёв, ожидая пояснений, уставился на хакера.
– Хозяина пса совсем вирус доконал. Кирдык Трофиму приходит, если не помочь.
– Это он тебе сказал? – спросил Вячеслав, кивая в сторону собаки.
Бейрут лишь отмахнулся:
– Иди, ищи свой суперкомпьютер.
Воздух перед хакером уплотнился.
– Я у Добровика в долгу и не могу не помочь, – пояснил он, шагнув в светящийся кокон.
"Пса с собой возьми. Пригодится", – мелькнула в голове исчезающая мысль.
Вячеслав в последний раз оглядел теряющиеся в бесконечности ряды крошечных галактик, шагнул сквозь стекло и решительно двинулся к двери. Выйдя от хакеров, он постоял на пороге подъезда; разглядывая улицы большого города и, замечая спешащих по своим делам людей, задумался. Очень тревожно выглядят прохожие. Слишком напряжены их спины, слишком часто оглядываются они по сторонам. Даже машины как-то по-особому, словно опасаясь чего-то, пролетают мимо, оглашая воздух громкими нескончаемыми гудками. Или это только кажется, а на самом деле все как всегда: обычный московский день, обычная повседневная суета? Вот только почему тогда на душе кошки скребутся?
Рядом зарычал пёс, потерся о коленку и, задрав морду к серому небу, протяжно и тоскливо завыл.
Вячеслав, присев на корточки, обхватил крупную голову зверя руками. Заглядывая в глаза, спросил:
– Тревожно, брат, вижу, и ты чувствуешь. Врут те, кто утверждает, что собаки неразумны. Ничего они не понимают ни в собаках, ни в разуме.
Пытаясь заглянуть в голову собаки, проникая в ее мысли, он вдруг увидел знакомый дом, пыльный подъезд с кривыми дверями и разбитыми окнами, квартиру с обшарпанными стенами и лежащего на деревянном полу пожилого мужчину. Почувствовал бесконечную тоску и ноющую боль в груди.
– Да мы, выходит, с тобой соседи! – с трудом узнавая деда Трофима, удивился Пугачёв. – Ну что ж, тогда пошли домой, – выдохнул он и, прижимая слюнявую морду к бедру, исчез, тотчас появляясь в квартире старика.
Достаточно было небольшого осмотра, чтобы понять, что они опоздали. Жилище одинокого пожилого человека представляло собой унылое зрелище. Повсюду валялись странные вещи: травы, скрученные в пучки и разбросанные по полу, разбитый аквариум, без воды и рыбок, длинные бамбуковые шесты. Голые окна, скомканные и сваленные в кучу шторы.
Казалось, кто-то прошелся по квартире с завязанными глазами, хватаясь за первое, что попадалось под руку, опрокидывая стулья, ломая старенькую мебель. Вещи валялись повсюду, а Трофима нигде не было видно.
– Бейрут уже побывал здесь, – чувствуя недавнее присутствие хакера, Вячеслав повернулся к собаке. – Он-то уж точно поможет твоему хозяину.
Зверь, как будто соглашаясь, качнул головой и улегся на пол, уткнувшись мордой в громадные лапы.
– Ну вот и здорово. Тебя я домой доставил, – с чувством выполненного долга проговорил Пугачёв. – А теперь пойду.
Стоило ему сделать шаг к двери, как пёс поднялся и, поскуливая, двинулся следом. Большие влажные глаза умоляюще смотрели на молодого человека. Вячеслав ощутил острую потребность забрать сенбернара с собой.
– Нет, нет, нет! Я не позволю морочить себе голову, – закрываясь ладонями, он быстро вышел в подъезд. – Я забегу, – оправдался он, оборачиваясь уже с площадки. Прислушиваясь к скребущимся звукам за дверью, постоял несколько секунд в раздумье и быстро двинулся вниз по лестнице.
"Странная животина, – думал он, вспоминая своего пса-антивирусника, покачал головой. – Один в один мой прон".
– Здравствуй, Слава, – раздалось снизу.
Он глянул на поднимающегося навстречу незнакомого паренька, не узнав, скоро полез в его мысли.
– Ты изменился, повзрослел, – загудел в голове совсем недетский голос. – Мужик прямо. Хотя… Сколько лет прошло, с тех пор, как ты оставил меня с Чикой и кучей возмущенных крестьян?
– Емельян?! – обрадовался и удивился Пугачёв, всматриваясь в белокурого юношу. – Но как? Ты же хотел остаться в прошлом.
– Хотел, – расстроенно выдохнул тот, потешно опуская глаза. – И оставался, пока они не решили меня четвертовать.
– Пойдем ко мне, – предложил Вячеслав, открывая дверь своей квартиры.
Переступив порог, он не раздумывая двинулся на кухню, на ходу оглядываясь на идущего следом Емельяна.
– Как родители? – поинтересовался тот.
Вячеслав обреченно махнул рукой:
– A-а! Никак не привыкнут к тому, что я не маленький мальчик.
– Да-а уж! Был ты пацан, – протянул паренек, разглядывая повзрослевшего товарища. – А теперь? Мы с тобой как будто в разных направлениях жили: ты взрослел, а я молодел. Тьфу! – Емельян шумно сплюнул, поискал глазами стул. Присел.
– Рассказывай, как до такой жизни докатился, – улыбнулся Вячеслав.
"Легко сказать – рассказывай", – возникла в голове недовольная мысль. Вслух же "молодой старик" сказал:
– До следующего утра времени не хватит.
Вячеслав, едва коснувшись мыслесферы Емельяна, выставил на его обозрение простейшую мыследему, содержащую наглядное описание последних часов своей жизни. Перед глазами появилась "лаборатория" Бейрута, промелькнули диски миниатюрных галактик, поплыли цифровые массивы. Здоровенный пес уткнулся в ладонь, и исчез за дверью квартиры Трофима.
Емельян напряженно молчал. Пытаясь понять, как Вячеславу удается собирать отдельные картинки в цепь связанных друг с другом событий, он пробовал составить самую простую демонстрацию.
– Вспоминай! – воскликнул Вячеслав, разглядывая сцену их расставания, разворачивающуюся перед его мысленным взором.
Емельян робко вытаскивал из памяти отдельные картинки. Слишком много внимания уделяя несущественным мелочам, он с большим трудом превращал их в короткие эпизоды прошедшей жизни. Он еще не привык к новым возможностям своего организма, но быстро учился и очень скоро овладел техникой мысленной демонстрации. Вырисовывая сложнейшие мыследемы, он умудрялся сжимать месяцы жизни в минутные показы. Отшумели легендарные сражения, окончилась крестьянская война. По приказу Екатерины Емельяна заковали в кандалы, посадили в клетку и повезли к месту казни.
Вячеслав отвлекся лишь на минуту – разлил чай по кружкам. Пока пили обжигающий терпкий напиток, он вместе с Емельяном вселился в тело одноглазого сумасшедшего. Перед глазами прошли гогочущие охранники, тащившие на цепи его окровавленное, переломанное тело. И оно было именно таким, каким Вячеслав видел его в их последнюю встречу. Но вместе с тем он точно знал, что это уже не Емельян. Затем он прыгнул и оказался в современной Москве.
С трудом и большими пробелами юный старик вспоминал эту часть своей жизни. Первое, что он увидел – лицо профессора над головой. Затем из кружащейся снежной пыли показался Ванькин, затем наступила темнота. Показались церковные служители, увозящие его из больницы. Много разговоров, содержание которых рассыпалось на части, с трудом всплывая на поверхность памяти, и тогда он ощущал себя сумасшедшим. Отец Михаил со странным шлемом на голове то приходил, то исчезал, прямо посреди разговора. Воспоминания быстро сменяли друг друга. Все как в тумане, расплывчато, обрывками.
Емельян не заметил, как оказался в виртуальном пространстве. Вот он на игровом поле клуба "Тутанхамон", а рядом прячутся красномордые одноглазые чудища, а дальше и вовсе начался кошмар – монстр, описать внешний вид которого Емельян не смог даже в мыслях.
Темнота. Человек с головой Сокола и летучая собака склонились над мертвым мальчишкой в боевых доспехах. Странные существа о чем-то говорили, но Емельян услышал только, как громадная летучая мышь громко произнесла:
– Мой вирус!
Сетевое пространство исчезло, и картинка прояснилась.