- Одну особенность переезда я уже подметила, - задумчиво произнесла она. - Удивительное дело, упаковываешь, упаковываешь, а вещей ничегошеньки не убавляется.
- Ещё как убавляется - чемоданы кончились! - вставила своё слово Шпулька.
- Что вы раскисли! - энергично запротестовал Янушек. - Вон, у вас уже пустые полки. Правда, кажется, все вещи с них теперь вон там, у стены лежат. Но разница все же есть! Скажите же наконец, что мне с книжками делать?!
- Выбросить, - буркнула Шпулька.
- Ты серьёзно? - заинтересовался Янушек.
- Серьёзно. Нет, не говори глупости! Оставь! О Господи! Да не знаю я, что с ними делать!
- Если мы вначале так уходились, то что же будет в конце? - Тереска задумалась. - Этот чемодан надо верёвкой обвязать, а то развалится. И правда, книги не влезли. Слушай, а у соседей нет каких-нибудь ящиков или коробок? У них тоже есть книги.
- Спятить можно.
- Ну ладно, если вы не хотите выбрасывать, то, может, в этот сундук? - предложил Янушек, указывая на здоровенный чемодан, занимающий без малого полкухни. - Сюда много влезет. Тереска оценила чемодан.
- А что? Может, даже и все.
- А посуда? - не согласилась Шпулька. - Этот большой - для посуды! Куда я кастрюли дену? На голову надену, что ли?
- О кастрюлях подумаем позже. Если будем так за все хвататься, мы долго не протянем. Надо по порядку. Ладно, запихивай в этот сундук. Шпулька, шевелись, выгребай все из шкафа. Глаза боятся, руки делают…
* * *
Зигмунт вернулся домой в состоянии тихого бешенства. Во дворе его слегка удивило зрелище бригады, работающей с неослабевающим энтузиазмом. "Не иначе как сдельно вкалывают", - подумал он, ведь рабочий день давно уже кончился. О том, что делается в квартире, парень до сих пор не думал, и увиденное ничуть не поправило его настроения. Тереска со Шпулькой находились как раз в состоянии очередного взрыва энергии, а кухня - в состоянии полного развала.
Шпулька, увидев брата, перестала увязывать подушки..
- Достал машину? - воскликнула она с надеждой и тревогой в голосе одновременно.
- Эй, не разваливай эту кучу! - крикнула Тереска. - Это на выброс.
Зигмунт с первого же шага споткнулся и запутался в огромной куче какого-то тряпья. Взглянув под ноги, он сопоставил слова Терески с тем, что увидел, и жутко возмутился.
- Мои брюки! - заорал Зигмунт, выгребая из кучи одну тряпку. - Вы совсем сбрендили! Мои брюки - на выброс?!!
- Какие брюки, старьё, а не брюки! - рассердилась Шпулька. - И так паковать не во что. А всякую дрянь надо сразу выбрасывать!
- Идиотка! Это же мои лучшие брюки! Ни за что! Свои вещи выбрасывай!
У Шпульки руки опустились. А Зигмунт тем временем нежно складывал и сворачивал извлечённую из кучи тряпку, бормоча себе под нос ругательства по адресу сестры. Шпулька вдруг вырвала у него из рук предмет спора и предъявила его Тереске.
- Совсем спятил, не иначе! Старые брюки, посмотри, дыра сзади, к тому же зашита жёлтой ниткой! И все промасленные! Ни в жизнь не отстирать!..
- А я тебя просил их стирать?! - завёлся Зигмунт, в свою очередь вырывая тряпку у сестры. - Я же не жениться в них собираюсь! Это мои лучшие рабочие брюки!
- Ещё пару раз так дёрнете, и не о чем будет спорить, - сухо заметила Тереска. - Он просто любит эти брюки, оставь их ему, пусть радуется. Может, прямо сейчас и наденет. Зигмунт, а что с машиной? Достал? Зигмунт огляделся в поисках безопасного места для своих бесценных штанов и, не найдя такового, сунул их себе за пазуху.
- Что?.. А, с машиной. Пока глухо.
- Как это?
- А так это. Добрался я все-таки до того типа, кто тут золотые горы сулил. Дружок соседа. Полгорода обегал, чуть не кончился. А его дома нет.
- Надо было дождаться! - воскликнула Шпулька.
Зигмунт пожал плечами и неохотно пояснил, что никто не знает, когда этот соседский приятель вернётся. Жена обещала все ему передать. Завтра у него вроде выходной, может, и приедет.
Все это парень излагал весьма рассеянно, невольно оглядываясь по сторонам. Жутко хотелось есть, ноги ныли, и не мешало бы отдохнуть. Дом же напоминал цыганский табор после землетрясения, и ясно было, что здесь не отдохнёшь. От голода и усталости Зигмунт совсем перестал соображать, чувствовал только, что всего этого ему больше не вынести. Он повернулся к двери и коротко и сердито заявил:
- Я пошёл!
Шпулька так и взвилась.
- Куда это? - крикнула она.
- А тебе какое дело?
От возмущения Шпулька чуть не задохнулась.
- Ты в своём уме? - спросила она таким тоном, что Зигмунт обернулся.
- А в чем дело?
Шпулька собрала все силы, чтобы не броситься на брата с кулаками, и медленно перелезла через кучу у выхода.
- Ну, знаешь, это уж слишком! У тебя совсем крыша поехала?! А кто будет здесь вещи собирать?! Я одна?! Хочешь все это на меня свалить, как последняя свинья?!
Зигмунт обалдело уставился на сестру. Такая постановка вопроса ему даже в голову не приходила.
- Спятила ты, что ли? - возмутился он. - Я вещами должен заниматься?!
- А КТО?!! - рявкнула Шпулька.
Зигмунту сейчас меньше всего на свете хотелось отвечать на ядовитые вопросы. С самого утра, с того момента, как заварилась эта идиотская каша с переездом, он всячески старался избегать мыслей о конкретных проблемах и связанных с ними осложнениях, в глубине души тихо надеясь, что все как-нибудь уладится и разрешится само собой. Он и так сделал очень много: нашёл водителя и теперь хотел бы спокойно отдохнуть, а не скандалить с сестрой-истеричкой.
- Откуда я знаю… - неуверенно начал Зигмунт. Шпулька снова двинулась на него, путаясь в куче мусора.
- Так я тебе скажу. Никого такого здесь нет. Только мы с тобой. Все это должны сделать мы, и никто другой. Разве что вытянешь отца из больницы и запряжёшь его в работу…
- Дура набитая, - с глубочайшей убеждённостью заявил Зигмунт.
Тереска больше не могла держаться в стороне.
- Я, конечно, не хочу вмешиваться в семейные дела, - сладким голосом начала она. - Но я и представить себе не могла, что ты можешь быть такой свиньёй.
- Чего свиньёй?! Что ты-то взъелась?
- А то ты не видишь, что здесь творится? Вещи надо упаковывать. К завтрашнему дню. Пошевели извилинами!
Вот как раз шевелить извилинами Зигмунт и не хотел. Все его нутро категорически восставало против этого. Он уныло оглядел бардак, устроенный на кухне.
- А сами вы никак не управитесь? - тупо спросил он, отлично понимая, что вопрос идиотский.
- Боже, смилуйся над нами! Брат у меня тронулся, - простонала Шпулька.
- Ещё как справимся! - ядовито прошипела Тереска. - Мы же Геркулесы. Что нам стоит. А есть и спать нам и вовсе не надо.
- Кончай издеваться! - рассердился Зигмунт. - Черт бы все это побрал… Я же говорил, надо матери дать телеграмму.
- Ага! Ещё одного Геркулеса нашёл! Мало ей одного переезда. Думаешь, она теперь так навострилась, что второй для неё - раз плюнуть?!
- А чтоб вас холера!..
- Эй, не ссорьтесь! - заорал из своей комнаты Янушек, который занимался книжками бесшумно, стараясь ни слова не упустить из разгоравшейся в кухне баталии. - Помогите мне лучше! Я никак это сдвинуть не могу!
Разъярённая Тереска в ту же минуту оказалась в комнате. Шпулька поспешила за ней. Зигмунт, немного поколебавшись, тоже заглянул туда. Янушек безуспешно пытался сдвинуть с места гигантский чемодан, доверху набитый книгами.
- Почти все влезли, - сопя и отдуваясь, доложил он. - Только кто это сможет поднять? Надо подвинуть.
Тереска, ни слова не говоря, подошла к чемодану и толкнула его что было сил. Тот даже не дрогнул. Шпулька помогла подруге. С тем же результатом. Зигмунт какое-то время наблюдал за их усилиями с сердитым выражением лица, затем не выдержал и вошёл в комнату.
- Брысь отсюда! - приказал он. - Янушек, снизу…
Сам он наклонился, налёг на чемодан и сдвинул его, вложив в этот толчок всю свою злость. Эффект был мощный. Чемодан сдвинулся на добрых полметра, причём книжки, легкомысленно наваленные Янушеком беспорядочной кучей сверху, рухнули прямо мальчишке на голову.
Янушек поспешно выкарабкался из-под вороха литературы и озабоченно произнёс, потирая ушибленное ухо:
- Вот черт… На это я не рассчитывал…
Зигмунт выпрямился и оглядел учинённый им развал, затем перевёл взгляд на смущённого Янушека и только под конец отважился взглянуть на девчонок.
Тереска со Шпулькой стояли, прислонившись к косякам двери, и всем своим видом давали понять, что, пожалуйста, теперь он может поступать как хочет. Может их тут оставить и со спокойной душой отправляться куда угодно, хоть к черту на рога, они и слова не скажут. На чемодан ни одна даже не взглянула.
Зигмунт отлично понимал, что, если он и в самом деле сейчас пойдёт к черту или ещё куда-нибудь, ему этого не простят никогда в жизни. Хуже того - он чувствовал, что и сам себе этого не простит.
- Холера! А я-то надеялся, что удастся от этого отвертеться, - с горечью признался он. - Чтоб вам лопнуть! Похоже, это и вправду работа не для баб…
* * *
В сумерках Янушек, разделавшись с укладкой книг в новые, раздобытые Зигмунтом коробки и упихав энциклопедию на дно корзины для грязного белья, начал выносить на помойку предназначенную на выброс кучу барахла. Только он один из всей компании не утратил энергии и задора.
- Эй, что я вам скажу, там что-то странное по двору носится, - сообщил он, хватая очередную охапку тряпья. - Сразу не разберёшь.
- Что? - рассеянно спросила Шпулька, занятая упаковкой тарелок, переложенных тряпками.
- Говорю, чудное что-то по двору носится!
- Обувь осталась, - раздражённо сказала Тереска. - Об обуви-то мы забыли.
Янушек притормозил на пороге, почти не видимый из-под горы тряпья.
- Не пойму. С виду как будто младенец, но только весь чёрный и вроде как в перьях…
Не успел он договорить, как Шпулька сорвалась с места и, выкрикивая нечто невразумительное, вылетела из квартиры, едва не сбив с ног застрявшего в дверях мальчишку. Тереска побежала за ней, с удивлением разобрав в криках подруги слова "дети". Если что-то и носилось в перьях по двору, то вряд ли это могли быть дети… Янушек помчался следом, теряя по пути фрагменты своей ноши, последним выскочил Зигмунт, с трудом преодолевший баррикады из чемоданов и коробок.
Во дворе Шпулька пыталась поймать нечто и в самом деле ни на что не похожее. Наконец нечто позволило себя поймать и при ближайшем рассмотрении оказалось пятилетним мальчишкой, с ног до головы вымазанным смолой и облепленным толстым слоем белого пуха. Несмотря на сумерки, Янушек описал его довольно точно.
- Глянь-ка, исторический персонаж… - изумилась Тереска.
- Боже милосердный! - ахнул Зигмунт и повернулся к ней. - Что ты плетёшь, какой исторический персонаж?! Это же соседский Петрусь!
- В древности преступников окунали в смолу и обваливали в перьях. Первый раз в жизни вижу такое в натуре. Кажется, никто ещё добровольно такой штуки не проделывал.
- Да уж, видок что надо!
Шпулька, чуть не плача, волокла Петруся домой, стараясь сама при этом не вымазаться в смоле, что, естественно, оказалось невозможным. По соседской квартире порхали перья, а посреди комнаты сидела трехлетняя девчушка с огромными ножницами в руках. Шпулька как можно скорее отняла у неё сей опасный предмет.
- О Господи! Я же насмерть о них забыла! - отчаянно стонала она. - Это уже чересчур! Я больше не могу! Где он эту смолу нашёл, чтоб ему пусто было, и чем теперь его мыть?..
- Откуда столько пуха? - заинтересовался Зигмунт. - Что они тут делали? Марыська…
- Мы собирали вещи, - заявила Марыська, с трудом поднимаясь с пола. - Оно торчало, и он отрезал. И такие тучки летают.
- Классно эти тучки прилипли. Не отдерёшь, - похвалил Янушек.
- Господи! За что ты нас караешь? - продолжала стенать Шпулька. - Чем с ребёнка смолу смывают?!
Зигмунта упорно занимал источник пуха. Наконец ему удалось обнаружить под столом и вытянуть на свет Божий чемодан, все содержимое которого составляла одна-единственная подушка. Торчащий наружу угол подушки был тщательно отрезан, и белые пёрышки продолжали разлетаться по квартире.
- Ясно, - удовлетворённо констатировал парень. - Отрезали, так как чемодан не закрывался. Чёртовы дети.
- Мы себя хорошо вели, - с глубочайшим убеждением сообщил Петрусь. - Ты велела хорошо вести. Переезд, и все должны вещи собирать.
Шпулька успела подхватить его прежде, чем он плюхнулся на тот самый чемодан с подушкой.
- Скажет мне кто-нибудь, в конце концов, чем с ребёнка смолу смывать?!! - крикнула она уже в полной истерике.
Тереске удалось-таки прийти в себя от изумления, и она поняла, что надо брать бразды правления в свои руки, так как подружка близка к потере рассудка.
- Зигмунт, дуй к телефону и звони в справочную. Знаешь, ту, что даёт всякие сведения из энциклопедии, ну и тому подобное. Пусть скажут, чем этого засранца мыть.
- Энциклопедия у нас и так есть, можно посмотреть.
- Посмотрим, но ты все же позвони, а заодно узнай, где это моющее средство можно купить. Янушек, где энциклопедия?
- В корзине, на дне.
- Достань и посмотри, что там есть, как смывать смолу. А сначала давайте его газетами оботрём.
Дети громко и настойчиво просили есть. Шпулька сражалась с обоими сразу, так как на Марыську вдруг напал приступ горячей любви к брату, и она все порывалась его обнять. Схватив девчонку за руку и стараясь не подпускать близко к чуду в перьях, Тереска принялась разыскивать что-нибудь съедобное. Решено было приготовить яичницу как самое простое и быстрое блюдо.
- Есть! - объявил Янушек, появляясь с томом энциклопедии в руках. - На "эс". Сейчас, сейчас. Смола… Смола Ян. Не то. Ага. Смола древесная…
- Какая там древесная, обалдел, что ли? Сейчас древесной уже не делают!
- Дёготь, - читал Янушек. - Перегонка смол… Битум… Гудрон…
- Вот, вот. Битум или гудрон.
По-прежнему держа Марыську за руку, Тереска вместе с братом углубилась в громадный томище. Оба читали наперегонки, что-то бормоча себе под нос. Шпулька напряжённо ожидала информации.
- Сходится только одно, - заявил наконец Янушек. - Липкая маслянистая жидкость с характерным, это точно, и резким запахом. Факт. Липкое оно вонючее.
- А чем смывать - ни слова! - возмутилась Те-реска.
Янушек решил ещё поискать на "стирка". А Шпулька в полном отчаянии попыталась воспользоваться горячей водой с мылом. Тереска перестала обращать внимание на пушинки, прилипавшие к яичнице и маслу, надеясь, что незначительное количество при употреблении их внутрь повредить не должно. Марыська с огромным вниманием наблюдала за приготовлением еды.
- Хочу чайку в шашке, - потребовала она.
- Она молоко пьёт! - крикнул Петрусь. - Мамуся ей всегда молоко даёт на ужин!
- Шпулька, молоко есть? - тревожно спросила Тереска, ощутив явный недостаток знаний по вопросу кормления детей.
- Молоко скисло, - ответила подруга. - Дай ей этот проклятый чаек. А ты закрой рот, а то мыло попадёт…
Зигмунт вернулся в тот момент, когда Тереска взялась зашивать подушку, поручив Янушеку, утратившему всякое доверие к энциклопедиям, где ничего не было о стирке и мытьё, стеречь Марыську. Шпулька липла уже не хуже Петруся. Зигмунт сразу стал центром всеобщего внимания.
- Никуда я не дозвонился, - заявил он с порога. - Но зато был в аптеке. Купил скипидар, а аптекарша посоветовала ещё растительное масло. На худой конец - машинное. Говорят, можно ещё попробовать специальный растворитель.
- Растворитель ты тоже в аптеке купил? - у Шпульки, оказывается, ещё хватало сил язвить.
- Нет. А что? Разве у нас масла нет?
- Есть маргарин и машинное. Что ж, мне его всего машинным маслом намазать?
- Специальный растворитель может оказаться у строителей, - вмешался в разговор Янушек. - У тех, кто с техникой работает. Механиков.
- Она сказала, намазать маслом, растительным или машинным, - повторил Зигмунт. - А ещё я брюки потерял.
Все, как по команде, посмотрели на его ноги. Брюки были на месте, что делало последнее заявление совершенно невразумительным.
- Да не эти! - рассердился на их непонятливость Зигмунт. - Те, старые. Совсем забыл, что они у меня за пазухой. Были. А теперь нет. Наверное, где-нибудь выпали… Собственно говоря, я даже знаю где… Я вернулся чуток. На трамвайных путях, а трамвай успел их переехать. Теперь совсем пропали.
- И что? Ты их не подобрал? - с надеждой в голосе спросила Шпулька.
- Нет, я же говорю, пропали.
- Тогда принеси бутылку с маслом с нашей кухни. На полке стоит. Я не могу. Не знаю, как это вышло, но я уже тоже вся в смоле. Где он только эту гадость нашёл?
Петрусь охотно признался.
- А там, за домом, - пояснил он, махая рукой и выплёскивая бесполезную мыльную пену. - Совсем мало было.
- Совсем мало, и тебе хватило, чтобы увазюкаться с ног до головы? - удивилась Тереска.
- Ему бы и чайной ложки хватило, - горько заметила Шпулька. - Принеси же масло!..
- Надо, наверное, побольше воды нагреть, чтобы потом это масло смыть.
- Эй, что я вам скажу! - снова встрял Янушек. - Я этот растворитель знаю. Мировая штука.
Зигмунт, двинувшийся было за маслом, притормозил и обернулся.
- Думаешь, у этих работяг найдётся? - неуверенно спросил он. - Технику пригнали… А сами, похоже, уже ушли, что-то их не слышно.
- Ну и что? Наверняка у них есть. Они же его взад-вперёд в карманах не таскают.
- Думаешь, где-нибудь здесь оставили? Надо бы посмотреть.
- Вот и отлично! - обрадовался Янушек. - Сейчас и проверю.
- Ради Бога! Принеси это проклятое масло!!! - отчаянно возопила Шпулька.
На улице было уже совсем темно. В округе не горел ни один фонарь, и только дальний отсвет города позволял с трудом различать предметы. Янушек почти ощупью добрался до угла дома и обогнул развалины. Вдруг где-то впереди вспыхнула спичка, мальчишка на всякий случай остановился и прислушался. В районе горящей спички послышались голоса.
Растворитель моментально вылетел у Янушека из головы.
Подозрительные голоса здесь, в такое время, в темноте!