Лучшие истории 2008-2009 гг. о Вооружённых Силах, опубликованные на сайте www.bigler.ru
Содержание:
Армия 1
Флот 15
Авиация 34
Учебка 42
Остальные 46
Военная мудрость 53
Свободная тема 63
Вероятный противник 72
Щит Родины 77
Дежурная часть 85
Примечания 99
Армия
Александр Путилов Нога
Третий сводный отряд специального назначения от 54 отдельного разведполка ВДВ выходил на боевую задачу. Отряд отвечал за всю горно-лесную часть Веденского района до самой Грузии, и ранней весной 2001 года работы разведчикам хватало. Закопошились зимовавшие в сёлах под легальными документами боевики, разномастные воины ислама потихонечку попёрли со стороны грузинской границы – кто на заранее оборудованные лесные базы, а кто просто подкалымить, где придётся. Набирал обороты очередной сезон затянувшейся войны, которую с крайней подачи руководства приказано было именовать контртеррористической операцией. Офицеры в отряде быстро переименовали её в контрацептевтическую, давно махнув рукой на стратегические цели и идеи и сведя насущные заботы к минимуму: сберечь солдат и, по возможности, собственное здоровье, без потерь дотянуть до конца очередной командировки.
Без потерь, правда, не обходилось. Мало того, что многодневные сидения в засадах и пешие прогулки по зимним чеченским горам в поисках окопавшегося или выдвигавшегося на очередной промысел душья никому не прибавляли жизненного тонуса. Из и без того немногочисленного списка личного состава жёлтыми зубами выгрызал свою долю гепатит, от дистиллированной воды из горных речек "сыпались" зубы. Содержимое сухих пайков неизвестно по какому принципу то цементировало наглухо содержимое желудков, то дружно подсаживало бойцов и командиров на жидкую струю. Обморожения, потёртости, фурункулы считались личным недосмотром их обладателя, за такую напасть от начмеда можно было получить разве что пинок под зад в плане профилактики на будущее, да временный титул дежурного чухана.
23:00, 03 марта 2001. Колонна пошла. Тихо, без света, почти на холостых. Три БТРа с личным составом на броне, "Урал" с боеприпасами и командно-штабная "Шишига". Не болтать, не курить, наблюдать во все стороны. Головной БТР ведёт колонну на ощупь – ни звёзд, ни силуэтов гор на чуть бледном небе. Со всех сторон моросящая снегом непроглядная темень. Раскисшая ледяной глиной колея осталась слева, движение – по обочинам. На инженерную разведку времени нет, к рассвету надо быть под Элистанжами, встать, закрепиться, замаскироваться. Первая ГСН сходу выдвигается и садится на засаду, остальные тихо налаживают временный быт ПКП – с этой точки 14 дней отряду работать по окрестным горам. Не дай Бог засветиться на марше или при оборудовании временного лагеря: в лучшем случае, затаятся, отойдут, и вся работа пойдёт прахом. В худшем – понаблюдают, подтянутся и накроют. Хоть и малочисленный, отряд специального назначения – желанная добыча для любого полевого командира, и подставляться никому не хочется.
Две недели при минимуме тепла и пищи. Фонарями не пользоваться, костры не жечь, одежду сушить на себе. Сон – урывками. Две группы на засадах или в РПД, одна в охранении. Позади остался базовый лагерь – более-менее обжитый "Шанхай" с нехитрым уютом, печками, самодельными банями и чахлым, вечно больным электричеством от дизель-генераторов.
02:20, 04 марта 2001. Подморозило, небо очистилось. Глиняная жижа схватилась коркой, хрусталём лопается под скатами крадущихся БТРов, глушит ровный тихий свист турбированных дизелей, демаскирует.
На посветлевшем своде проклюнулись ночные светила, обрисовались силуэты гор. Ориентироваться стало легче.
– Омич – Палычу.
– Связь.
– Две тройки.
Палыч – командир механизированной группы и зампотех отряда. Колонну ведёт он. Капитан, 24 года, тянет уже третью командировку. У Палыча давно нет имени и фамилии, для офицеров – и воинского звания. По отчеству, ставшему позывным, к нему обращается даже командир отряда, грозный подполковник Шувалов, он же "Омич".
Опытный, знающий, надёжный и невозмутимый офицер, чемпион округа по боксу, внушал благоговейный уважительный ужас солдатам. Палыч мог днём и ночью провести колонну вне дорог в любом направлении. При полном отсутствии запчастей починить БТР. За два месяца из любого сопливого призывника, которого мама перед армией не научила умываться, подготовить хорошего механика-водителя или пулемётчика. Он не орал, не топал ногами, не раздавал зуботычины и практически не наказывал бойцов за их многочисленные "косяки". Провинившемуся десантнику он смотрел в глаза и бросал одну только фразу, которая надолго делала несчастного посмешищем. Самой большой катастрофой для солдата было попасть к капитану на профилактическую беседу с глазу на глаз. Общался с "преступником" Палыч в этом случае почти на равных, угощал чайком и сигаретами, но даже у самого отчаянного раздолбая в итоге долго шевелились от ужаса пеньки волос на голове, холодный пот тёк за шиворот. Воин икал и пускал газы, трясся от стыда и осознания собственной ущербности.
Две тройки – "Колонна, стой". Метрах в сорока по курсу две пары зелёных угольков. Палыч поднял "Вал", приник к ночному прицелу. Волки. Две матерых тени с горящими светодиодами глаз. Стоят, не уходят, не шевелятся. Капитан чуть повёл стволом, потянул спуск. Тихонько чавкнул затвор, между передних лап первого зверя зеленоватым облачком взметнулся фонтанчик мёрзлой земли. Второй волчара – видимо, помоложе или самка – резко присел, подогнув хвост между задних ляжек. Вожак невозмутимо потряс передними лапами, досадливо стряхивая стегнувшие по ним льдинки. Звери продолжили путь.
– Омич – Палычу.
– Да.
– Две пятёрки.
– Колонна пошла.
05:30, 04 марта 2001. Вышли на место. В галогеновом мерцании увязнувших в дымке звёзд наметились очертания небольшой поляны с провалами старых капониров под технику. Когда-то, ещё в первую кампанию, на этом месте стоял артиллерийский дивизион, стоял основательно и плотно. Вгрызшись в землю, обложившись мешками с песком и окутавшись паутиной колючей проволоки, дивизион контролировал гаубичным огнём добрую треть Веденского района. Поляна чуть возвышалась над рельефом, была замаскирована подлеском, имела хороший обзор.
– Странник – Омичу.
– Связь.
– Проверь… Грач, охранение.
Приступили к работе сапёры, проверяя место будущей стоянки. Солдаты поминутно останавливались, присаживались, поднимая левую руку, и осторожно ковыряли поляну щупами и пехотными лопатками.
06:30, 04 марта 2001 . Омич собрал командиров. Вытирая пот, подошёл Странник. Над командиром сапёров колыхался светлеющий воздух, от БЗК шёл пар.
– Долго ещё?
– Звенит все, товарищ подполковник. Банки, гильзы, колючка ржавая… Если все копать, часа два, как минимум.
Шувалов на секунду задумался, потёр кирпичный подбородок.
– Так, хорош, не успеваем. Палыч, распредели технику по капонирам и загоняй. Грач, готовь группу на засаду. Татарин, с тебя охранение. Ставь аккуратно, в кусты пусть не лезут. Странник, как рассветёт, вокруг лагеря проверишь, могли растяжек понаставить.
В самый глубокий капонир Палыч загнал "Урал" с боеприпасами. Подошёл к Страннику:
– Николаич, капониры проверял?
– Не все успел, Палыч. Там всё звенит, мусора накопали кучу.
– Эх…
На рассвете Странник снял в кустах вокруг лагеря четыре растяжки. Гранаты были относительно свежие, не проржавевшие. Свежими были и накопанные гильзы и банки, как будто специально принесённые и насыпанные вокруг да около для усложнения работы сапёров. Сомнения, возникшие накануне, заворочались, как упитанные ежи в корзине, закололи душу.
– Местечко-то наше засвеченное, Странник.
– Да я уж понял… – сапёр досадливо сплюнул, – ждали нас тут, или предусмотрительные очень. Странно, что на въезде фугасик не поставили. Видимо очень хотели, чтоб мы въехали.
– Что командир?
– Согласен. Думает, спалили нас. Скорее всего, у душья за такими местами постоянное наблюдение. Какой-нибудь бача раз в два-три дня делает обход, смотрит, не ведут ли свежие следы к местам старых стоянок.
– Думаешь, подтянутся?– Палыч щелчком стряхнул с плеча снежинку.
– А хрен их знает. Могут. Может, так из миномётов постреляют…
Шувалов принял единственно возможное в сложившейся ситуации решение: доложив в Ханкалу о случившемся, отправил все три группы на засады на пути возможного подхода боевиков. В лагере оставили броню и минимум личного состава. Организовали круговую оборону, наблюдение за дорогами. На случай возможного обстрела из миномётов или эрэсами решено было восстановить старый блиндаж. Им занялись сапёры. Расчистив вход, Странник послал бойца на разведку. Воин сунул в жерло укрытия миноискатель, и тот сразу истошно завопил зуммером. Осторожно потыкали щупом. В блиндаже было по щиколотку воды, схваченной ледяной коркой, из которой, как остовы затонувших кораблей, торчали пустые цинки из-под патронов. Посветили фонариком на сочащиеся влагой стены, под покрытый сосульками и мёрзлыми поганками бревенчатый потолок… Есть. Еле заметная проволочка на уровне глаз. Грамотно, ничего не скажешь. Заходя в незнакомое помещение, человек обычно светит по сторонам и себе под ноги, не замечая того, что находится перед его носом. Снимать растяжку пока не стали – кто его знает, сколько раз и где этот фугас продублирован. Рассеялись последние сомнения. Духи упорно ждали, когда кто-нибудь встанет на это место, ждали и готовились.
Омич приказал в случае обстрела прятаться в БТРах и сразу же выводить машины с площадки, и теперь сидел над картой, грыз карандаш и ломал голову, куда уводить отряд. Двигать в базовый лагерь тем же путём было опасно, просить пехоту выставить блоки – окончательно запороть всю операцию.
Тянулся пасмурный день. Группы мёрзли на засадах, потихоньку жевали галеты и холодную тушёнку. Редкие снежинки кружили белыми мухами, ныряли в стылую грязь.
16:46, 04 марта 2001. Омич– Татарину. Три двойки, по руслу. Вижу восемь. Вижу десять… двенадцать…
Духи шли по руслу. Шувалов быстро прикинул расклад. Нормально. Направление подхода угадано, мины выставлены, группа успела окопаться. Грач чуть сместился, отрезая боевикам пути возможного отхода. Отряд был небольшой, двенадцать "чехов", вооружение стрелковое, два пулемёта, гранатомёт – наверняка, разведка. Шли грамотно, головкой, боковые дозоры и тыл, но уж больно торопливо – видимо, не терпелось засветло выйти к лагерю и организовать наблюдение. Здоровенькие, упакованные, видно, что не первый год воюют, а вот дисциплина в подразделении хромает, идут вроде осторожно, а веточками похрустывают, стволами кусты цепляют, в ядре ещё и ругаться умудряются полушёпотом.
Головной дозор сняли в два ВССа и сразу растащили по кустам, забрав радиостанцию. Русло ручья в этом месте делало небольшой изгиб, остальные "бородатые" держали дистанцию метров в сорок. На духовский запрос по станции ответили двумя щелчками тангенты – заблаговременно подслушанный условный сигнал. Главные силы противника двинулись дальше, дошли до поворота, Татарин произвёл подрыв установленных мин. Четыре ОЗМ-ки разом грохнули, разметав клочья по деревьям. Боковые дозоры и тыл боевиков тут же залегли, открыв стрельбу во все стороны, но группа Татарина вжалась в отрытые окопчики, слилась с мёрзлым мхом, отмолчалась. Не получив ответа, духи успокоились. Решив, что заминированное русло никем не прикрывалось, завыглядывали из укрытий, закаркали гортанными голосами. Наконец двое полезли в ручей, осмотрели тела подорвавшихся, собрали оружие и закарабкались вверх по склону. Тихо всхлипнули бесшумные винтовки, два трупа, бряцая оружием, покатились на дно. Немногочисленные остатки банды, уже не прячась, ломанулись назад по руслу, прямо на пулемёты Грача. Тут уже деликатничать не стали, бойцы прилежно отработали по коробу.
Шувалов был доволен. Минусы обернулись плюсами, среди разведчиков раненных и убитых нет, результат впечатляет. Шуму, конечно, наделали, но тут уж не до жиру. Забито двенадцать "бородатых", если их основные силы где-то на подходе – вряд ли сунутся, услышав звуки боя и потеряв со своими связь. Трофейная станция пару раз что-то обеспокоено спросила на чеченском и замолкла – "духи" ушли на другую частоту.
Сейчас ноги в руки и сваливать отсюда. Жаль, погода хреновая, вызвать бы вертолёты, может, получилось засечь остальных и грамотно навести артиллерию… Надо спешить. Пока светло, есть шанс проскочить.
18:00, 04 марта 2001.
– Палыч – Омичу.
– Связь.
– Всё, отход, "ленту" на дорогу.
БТРы и шестьдесят-шестая выползли на дорогу, построились в походный порядок. Наводчики хищно поводили жалами КПВТ, обшаривая в прицелы стремительно темнеющие склоны. Гружёный "Урал" беспомощно елозил в своём укрытии – за день жирная глина подраскисла, солидолом забила протекторы колёс. Из леса потянулись разведчики – пыхтящие, нагруженные трофейным оружием и снаряжением. Развернули охранение, полезли на броню. Водитель "Урала"– бритоголовый, с оттопыренными ушами боец по фамилии Клюков, смешно пучил глаза и вытягивал шею, отчаянно газовал.
Палыч подошёл к "Уралу", глянул в капонир, открыл дверь в кабину:
– Слушай сюда, Клюква. Я тебя сейчас бэтэром зацеплю, как трос натянется, дашь на первой полный газ, как вылезешь – сразу нейтралку и по тормозам. Понял?
– Так точно…
– Давай…
Палыч выдернул из колонны замыкающий БТР, подогнал задом, завёл буксирный трос. Отошёл метров на двадцать – не дай Бог, лопнет – срежет, как бритвой. Махнул механику. БТР пыхнул соляркой, потянул, Клюков дал газу, "Урал", поднимая фонтаны жидкой грязи, полез из своей ловушки…
18:10, 04 марта 2001. Земля встала вертикально и с размаху ударила Палыча по затылку. Пропали звуки, смазалась картинка. Капитан попытался вдохнуть – не смог. Подвигал челюстью, выплюнул что-то солёное, дунул в нос, прочищая ходы. Поморгал глазами. Прямо по курсу было пасмурное небо, под ногами пустота. Наконец до него дошло, что он лежит на спине, впечатавшись в огромную лужу, ледяные струйки уже весело текут за шиворот, холодят гудящий затылок. Сразу встать не получилось, Палыч перевернулся на живот, встал на карачки, утопив в жиже ладони. Закашлялся, выхаркивая из лёгких комья глины. Все действия казались невообразимо затянутыми, как при замедленной киносъёмке.
Так, "Урал"… Где он? Поднялся, помотал головой…
Грузовик скатился назад, в капонир, кабина была разворочена, левое переднее колесо залетело в кусты.
На выезде из укрытия чернела воронка, над которой все ещё висело в воздухе сизое облако, напоминающее небольшой ядерный гриб. Возвращающееся обоняние резала вонь солярки и тротиловой гари.
"Оружие" – обожгла мысль. Палыч поискал вокруг себя. Автомат оказался в руках, только держал его капитан как будто двумя кусками дерева. Забросил оружие за спину и, шатаясь и потирая отсушенные ладони, побежал к "Уралу".
Грузовик наклонился на левый бесколёсный бок, крыша вздыблена, искорёженная дверь заклинила. Срывая ногти, потратив бесконечные секунды, удалось её открыть. Палыч встал на подножку, хрустнул стеклянным крошевом. Урал накренился ещё, застонал рваным железом. Вот он, Клюков, как обычно, выпучил свои глаза, затянутые красной сеткой полопавшихся сосудов, пялится с ужасом и непониманием.
Секунда на оценку обстановки. Боец зажат между сиденьем и рулём в районе таза, голову держит, значит, шея не сломана. Странно, потолок кабины над его головой вмят, явно здорово припечатался. Правая рука сломана и неестественно вывернута, ниже локтя вообще сплошное месиво, а дальше… Дальше. Левую ногу не видно, теряется где-то под остатками приборной доски. Пах разворочен, лоскутья и клочья ваты – остатки штанов– густо пропитаны кровью. Правая нога… Правая разбита в районе бедра, явно разорвана артерия – кровь хлыщет пульсирующими толчками, скатывается ртутными шариками по снежно-белому обломку бедренной кости.
Клюков пялится необыкновенно осмысленным взглядом, но явно не понимая, что с ним произошло и что ему делать – боли он, по всей видимости, ещё не чувствовал из-за шока. Палыч глянул на него построже, тихо сказал:
– Рот закрой, воин. Нормально всё.
Боец немедленно захлопнул отвисшую челюсть, длинно, со свистом выдохнул, пустив из угла рта кровавые пузыри, и вдруг обмяк, мешком сполз на сиденье.
Всё. Надо вытаскивать его отсюда. Палыч обернулся, хрипло проорал через плечо: "Жгуты и промедол!"
Правая нога солдата оказалась обмотанной вокруг рычага переключения передач, держалась на лоскуте кожи и лохмотьях ватных штанов. Не долго думая, Палыч вытащил нож и обрезал всё это. Дёрнув вниз остатки штанины проткнул её сбоку лезвием, пару раз крутанул, затягивая импровизированный жгут. Водительское сиденье со своих креплений было сорвано. Капитан вышиб его пинком вглубь салона, потянул молчавшего Клюкова на себя. Левая нога выскользнула из своего плена, изгибаясь в тех местах, где ей совсем не положено. Всё ясно, тоже раздроблена. Пачкаясь в липкой крови, подхватил бойца под тощий зад, передал кому-то в подставленные руки.
Стали подходить разведчики, прибежали командиры групп. Доставали промедол, потрошили свои индивидуальные перевязочные пакеты. Кто-то не сдержался, запричитал:
– Ой, бля…
– Ой, ё…
Клюков задышал, оглянулся безумными глазами и заскулил.
– Тихо все! Нахер ушли отсюда!– Палыч поймал взглядом вытаращенные глаза первого попавшегося разведчика. Тихо и внушительно сказал:
– Сейчас жути нагоните, он запаникует и умрёт. Всё нормально, всем улыбаться, ясно? И вообще, дуйте по своим местам, не дай Бог обстрел начнётся.
Подошёл Омич, разогнал разведчиков.
– Ты как сам-то, Палыч?