- Не понимаю, - сказала в пространство Юля. - Почему медицинские халаты не делают красными. Это же так удобно. Не видно крови.
Затем она натянула перчатки и открыла другой шкаф. Выдвинула никелированный поддон со сверкающими хирургическими инструментами и взяла из их множества пилу для трепанации черепа.
- Не люблю это занятие, - пробормотала Юля. - А что делать?
Она что, будет вскрывать мою черепную коробку?
Похоже, так оно и было.
Сначала Юля специальной бритвой выбрила мою голову наголо. Затем каким-то непонятным, но по виду очень острым ножом сняла скальп. Поскольку тело было уже мертво, крови почти не натекло. Наконец завизжала пила и запахло жженой костью - Юля пилила черепную коробку. Закончив, она аккуратно сдвинула макушку. Обнажился мой мозг, не такой уж и шикарный, как я предполагала. Меня взяла жуть. Хорошо, что со мной это проделывают уже тогда, когда я умерла! Мое "я" сжалось до микроскопических размеров и испуганно притулилось в уголке прозекторской - так я назвала Юлину лабораторию.
Между тем Юля взяла скальпель и погрузила его прямо в центр моего многострадального мозга. Что-то оборвалось у меня в душе. Видимо, Юля близко подобралась к центру соединения моей души и тела. Неожиданно она принялась напевать, я разобрала слова песни. Песня была печальная:
Шел в дыму и пламени сорок первый год.
У деревни Крюково погибает взвод.
Все патроны кончились, больше нет гранат.
Их в живых осталось только семеро молодых солдат.
- Юля, почему вы поете такую грустную песню? - жалобно спросила моя заблудшая душа.
- А, не волнуйся. Я эту песню всегда пою, когда дела идут нормально.
- Значит, с моим восставлением нет проблем?
- Практически нет. Но посмотрим, что будет дальше…
Ведьма вынула скальпель. Из проделанного отверстия вытекла струйка крови. Юля подобрала ее ватным тампоном.
- Пора, - сказала она себе.
Из черного буфета она достала склянку с какой-то темной жидкостью. Вставила в нее стеклянную тоненькую соломинку и по этой соломинке перелила несколько капель жидкости в отверстие моего мозга. Моя душа опять вздрогнула, и на мгновение мне показалось, что я немедленно соединюсь со своим телом. Но это было только мое разыгравшееся воображение.
Юля надвинула на место черепную коробку, скальп и быстро, профессионально зашила место разреза. Затем промазала швы какой-то коричневой едко пахнущей мазью. И швы стали срастаться прямо на глазах. Но все равно мое тело представляло собой ужасающее зрелище. Однако это было еще не все.
Она скальпелем рассекла мне грудь, а потом специальными хирургическими ножницами вскрыла и грудную клетку. И ее взору предстало мое сердце - мертвое и жалкое в своей мертвости.
Ведьма вынула сердце из грудной клетки и положила его в сосуд с формальдегидом. А на освободившееся место вложила небольшой шар из прозрачного стекла. В шаре булькала и кипела, переливаясь, какая-то разноцветная жидкость.
- Это заменит тебе сердце. А то, что в мозге, заменит тебе кровь, - тихо сказала Юля.
Она соединила ребра при помощи какой-то золотистой нити, зашила грудную клетку, снова смазала швы, и они начали быстро зарастать.
Теперь я лежала голая, заштопанная, как тряпичная кукла, жалкая до слез.
- Дело за живой водой, - улыбнулась Юля. - Лизина душа, ты, наверное, волнуешься? Не волнуйся, в тело ты не вернешься. Но ты всегда будешь рядом с ним, чтобы обеспечивать ему память. Это очень важно.
А я-то думала, что после восставления тела передо мною откроется вновь черный тоннель. И посланник тьмы по имени Имхореп протянет ко мне свои длани. Слава богу, это не так!
Юля опять повернулась к черному буфету и открыла стеклянную дверцу. Но ничего достать не успела. Потому что из-за задней стенки шкафа внезапно вышел некто и приставил ей острие рапиры к горлу.
- Как ты прошел сюда? - прохрипела Юля, я же тем временем осматривала новый персонаж, появившийся на сцене.
Он был одет по моде восемнадцатого века: бирюзовый камзол с малахитовыми разводами и накладными карманами, лосины, ботфорты, манжеты, украшенные роскошными кружевами… Лицо у него было изумительной красоты и… злобы.
- Неважно, как я прошел, - процедил он сквозь острые, словно заточенные напильником зубы. - Важно, что я уже опередил тебя, проклятая ведьма. Этот кадавр не восстанет.
- Этот кадавр восстанет, - уверенно и спокойно сказала Юля, словно и не было острия рапиры, царапающего кожу ее горла.
- Тебе так нужны эти останки? - насмешливо поинтересовался Малахитовый. - Что, ради них ты даже пожертвуешь собственной жизнью?
- Ее родители дорожат ею и хотят, чтобы она была восставлена. У меня нет причин отказывать им.
- Забудь про это. Мне нужен ее труп. Именно труп. Душу можешь оставить себе.
- Я знаю, что ты принадлежишь к секте Пожирателей трупов, но этот труп вам не достанется. Тут замешан мой личный интерес.
- Какой же?
- Я не люблю сект.
- Тогда сразимся?
- Сразимся.
У Юли в руках материализовалась шпага с роскошно украшенной гардой.
- Бой, - буднично скомандовал Малахитовый и попытался пронзить Юле шею.
Ничего не вышло. Юля поставила блок. И сама перешла в наступление.
Противники выскочили на середину комнаты и принялись виртуозно фехтовать, едва не задевая стол с моим телом.
Клинки словно чертили в воздухе магические знаки. В помещении запахло озоном и нагретым металлом. Я, конечно, болела за ведьму, но какой толк был от моей души?
Юля сделала ложный выпад, Малахитовый повелся и тут же заработал укол в плечо. Его плоть зашипела, будто ее коснулась кислота.
- Ты заплатишь за это! - крикнул он Юле.
- Посмотрим, - спокойно ответила та и отразила новый выпад Малахитового.
Похоже, тот выдыхался. Его рапира чертила в воздухе бессмысленные знаки.
- Тебе все равно не выстоять против того, что скоро начнется, - прохрипел он. - И все из-за этой девчонки. Отдай ее мне.
- Не отдам.
- Тогда попрощайся с собственной жизнью!
Как он мог так извернуться?
Рапира глубоко вонзилась Юле в живот. Ведьма захрипела.
- Поздно просить о милости, - засмеялся Малахитовый, вытаскивая рапиру. С рапиры капала черная кровь. Соприкасаясь с полом, она дымилась. - Что, кишочки болят?
- Калем, - медленно и раздельно выговорила Юля. - Утхор. Асет. Заклинаю тебя Святилищем Круга - изыди!
С последним словом вокруг Малахитового взметнулось ярко-голубое пламя. Он завыл.
- Ты же ничего этим не добьешь… - выкрикнул он и исчез, обугливаясь.
Скоро о его присутствии напоминал лишь дым. Кашляя и задыхаясь, Юля подошла к моему телу.
- Это даже удачно, что у меня течет кровь, - пробормотала она.
Ведьма подставила под струйку крови сложенную лодочкой ладонь. Когда ладонь наполнилась, она открыла рот моего тела и влила кровь туда. Все, до последней капли.
- Это лучше, чем живая вода, - прошептала Юля, зажимая свою рану.
А мою душу охватило пламя. И я почувствовала, как в моем теле ожило новое сердце, как новая кровь побежала по венам, новые мысли наполнили сознание. Да, я была мертва. Но в то же время я мыслила и существовала!
Мое восставленное тело переполняли силы. Словно тысячу жизней прожила я в один этот миг. Я восстала! Я чувствовала, как волшба кружится вокруг меня вихрями и наполняет меня энергией.
Я в одну секунду спрыгнула со стола и склонилась над Юлей. Та сидела у стены и тяжело дышала. Между пальцев, которыми она зажимала рану, сочилась черная кровь. Юлино лицо заливала мертвенная бледность.
- Юля, чем я могу тебе помочь? - Мой собственный мертвый голос показался мне даже приятным. - Вызвать "скорую"?
- Нет, - хрипло ответила Юля. - "Скорая" тут не поможет. Открой буфет.
Я прикоснулась к дверцам этой мебельной громадины, но они в ответ опалили меня пламенем.
- Ах, черт, я совсем забыла, что они на защите, - пробормотала Юля и сказала: - Именем моим повелеваю - отверзнитесь!
Дверцы буфета распахнулись.
- Видишь железную банку с наклейкой "Том и Джерри"? - инструктировала меня Юля. - Достань ее и неси сюда.
Я достала и принесла. Юля отняла пальцы от раны. Выглядела рана ужасно.
- Это заговоренный клинок, - прошептала Юля. - Другими Пожиратели трупов не пользуются. От такого начинают расползаться кожа и ткани. Открой банку, пожалуйста.
Я открыла. Банка была полна остро пахнущего серого порошка.
- Это пепел висельников, - сочла нужным пояснить Юля. - Лучше всего останавливает кровь. Сыпь на рану.
Я посыпала. Кровь действительно перестала течь, а края раны начали стягиваться.
- Хорошо, - кивнула Юля. - Теперь поставь банку на место и возьми мензурку с наклейкой "Кошачья урина".
Я повиновалась.
- Урина - это моча? - на всякий случай поинтересовалась я.
- Не береди душу, - слабо усмехнулась Юля. - Пакость, конечно, но при определенных заговорах ей просто цены нет. Смочи какую-нибудь тряпку. Да вот хоть мой носовой платок.
Я смочила уриной Юлин платок и стала, как она учила, протирать рану круговыми движениями, повторяя при этом: "Огонь-вода, исцелите меня, кровь-руда, остановись, в тело вернись, зло-беда, ступайте прочь!" После того как я проделала это трижды по три раза, Юлина рана затянулась, словно ее никогда и не было.
- Уже хорошо, - весело сказала Юля. - Рана зажила, и за то тебе спасибо. Но надо еще восстановить силы. Там в буфете бутылка с наклейкой "Цимлянское шампанское". Давай-ка ее сюда.
Я протянула шампанское, некстати вспомнив, что при жизни, особенно с метамфетамином, любила злоупотребить этим славным напитком.
Юля профессионально вскрыла бутылку и надолго к ней присосалась. На ее щеки вернулся румянец, руки перестали дрожать. Наконец она отбросила пустую бутылку и встала.
- Все, - сказала она. - Я в норме. Кстати, знаешь, как зовут того, кто хотел покуситься на тебя?
- Как?
- Овидий.
- Серьезно? Надеюсь, не тот самый.
- Не тот, конечно. Но тоже очень стар. Ему лет четыреста.
- Кто он?
- Воплощенный демон. Не слыхала о таких?
- Нет.
- Ему подобные есть в этом лучшем из миров. Возникают от связи демона с человеком. Он один из адептов секты Пожирателей трупов.
- Что это за секта? Впервые о такой слышу.
- А, секта как секта. Дрянь. Доктрина - поклонение женскому началу Тьмы.
- Адепты секты действительно пожирают трупы?
- Да. Во всяком случае, точно знаю, что они пожирают отдельные части трупов, например сердце и печень. По их учению, это придает им силу, которой обладал покойник. Примитивно, как поросячий визг. Этот Овидий - мерзавец каких мало. Так что в своем теперешнем существовании ходи с оглядкой. Он так просто от тебя не отвяжется.
- А ты? - Я незаметно перешла с "вы" на "ты", и Юлю это не обидело. - Ты получила рану…
- А, все нормально, - отмахнулась Юля. - Со мной он больше не будет связываться, потому что понял: я знаю Слово.
- Какое?
- Заветное-заповедное. Которое его уничтожает хотя бы на время. Жаль, что ты не ведьма. Впрочем, это еще можно исправить. А Овидий и его секта - твои первые враги, милая. Повторяю, ходи с оглядкой. Они будут охотиться за тобой. Но ты не унывай. У тебя теперь есть способности, которые помогут справиться даже с Овидием, будь он не к ночи помянут.
- И что же это за способности?
- Ты что, никогда не общалась с умертвиями? Ничего, теперь познакомишься. Во-первых, конечно, тебе дана огромная физическая сила. Руку там или ногу кому оторвать сможешь играючи.
Я хихикнула. Неплохое свойство! В смысле не хихикать, а руки-ноги отрывать. Я, конечно, существо мирное, но чем черт не шутит…
- Потом… Ты можешь проходить сквозь стены. Не разрушая их при этом, конечно. Можешь понимать язык птиц и зверей. Слышать мысли других умертвий. А если поднапряжешься, то и мысли живых.
- И это все потому, что я - мертвец?
- Да. Хочешь посмотреть на себя?
Юля подвела меня к зеркальной двери одного из встроенных шкафов.
Я с некоторым страхом взглянула на свое отражение.
И…
Увидела вполне симпатичную, стройную обнаженную девушку без всяких швов в области черепа и грудины. И еще. На голове у меня росли волосы! Пока что они топорщились как у ежика, но чувствовалось, что это только начало.
- Насчет твоих волос, - откашлялась Юля. - Я запустила специальную программку, они будут расти до тех пор, пока ты не скажешь: "Волосы, достаточно!" Не забудешь?
- Постараюсь. А почему зрачки у меня теперь вертикальные?
- Так и положено. Это отличительный знак всех умертвий. Кстати, ты еще и тени не отбрасываешь.
- Но тени не отбрасывают вампиры…
- И еще вы. Ладно, разговоры разговорами, а надо подобрать тебе какую-нибудь одежду. Не пойдешь же ты домой голой. И кстати, мне тоже нужно переодеться. Этот черт Овидий порвал мою лучшую рубашку!
- Юля, а разве я пойду домой?
- А куда же? - удивилась Юля.
- К родителям?
- Ну ты же с ними жила… Нет, я могу тебе предложить первое время пожить у меня, чтобы адаптироваться, но, по-моему, адаптация тебе не нужна.
- А как мои родители воспримут, что я теперь мертва?
- Ты забыла. Они это уже восприняли. Теперь они воспримут и то, что ты существуешь.
- Спасибо тебе, Юля.
- Не благодари. Идем-ка займемся любимым бабьим делом.
- Каким это?
- В тряпках рыться.
Мы вышли из операционной и оказались в давешнем коридоре. Юля подвела меня к одной из дверей:
- Это моя гардеробная.
Дверь открылась. Внутри комнаты зажегся свет. Я увидела крепящиеся к крашеным стенам металлические палки, на которых медленно раскачивались вешалки с самой разнообразной одеждой.
- Выбирай, - широким жестом предложила Юля.
В конце концов мы остановились на прямой черной юбке в пол, пепельного цвета блузке с черными кружевами, широком поясе, телесного цвета колготках и туфлях - лодочках на небольшом каблучке. Еще, конечно, было белье - скромное, но дорогое. От Виктории Саммер. Не знаете такую марку? Ничего, скоро узнаете. Это наш дизайнер. От нее без ума в Европе, а в России еще не распробовали, все кидаются на тряпки от Армани и Валентине.
- Выглядишь отлично, даже косметика не нужна. Кстати, волосы уже доросли до плеч.
- Пусть еще подрастут, - махнула рукой я, всегда мечтавшая о длинных волосах.
- Ну что ж, - сказала Юля, когда мы вышли из гардеробной, - осталось мне что-нибудь найти.
Она погремела вешалками и выбрала красивую рубашку поло. Когда она снимала с себя старую, рваную, в засохшей крови, то повернулась ко мне спиной. И я увидела шрамы, пересекающие спину этой прекрасной девушки-женщины.
- Юля! - ахнула я, не сдержавшись. - Кто тебя так?!
Она натянула рубашку и повернулась ко мне. Спросила удивленно:
- Ты о чем?
- Шрамы, - пробормотала я. - У тебя на спине шрамы. Ужасные. Откуда они? Кто тебя обидел? Я убью того, кто тебя обидел.
- А, ты об этом, - улыбнулась ведьма. - Это я сама себя обидела.
- То есть?
- Я занималась бичеванием. В смысле самобичеванием.
- Зачем?!
- Чтобы достигнуть религиозного просветления.
- Ничего не понимаю.
- А, тут и понимать нечего. Очень часто приходится идти на какое-то самопожертвование, чтобы связаться с почитаемым божеством. Молитвы просто бывает недостаточно.
- Прости, я лезу не в свое дело… Но какое божество ты почитаешь?
- Богиню Диану, разумеется. Богиню всех ведьм.
- А… а Творца ты почитаешь?
- В какой-то степени. Но Диана мне ближе. Ладно, сейчас не об этом. Нам нужно сделать кое-что очень важное.
- Что именно?
- Дать тебе имя.
- Но у меня уже есть одно.
- Это имя тебя живой. Оно не имеет никакого отношения к тебе мертвой. То твое имя выгравируют на могильной плите на кладбище. И со временем забудут.
- Постой! Какое кладбище! Какая могильная плита! Я ведь… вот.
- Я понимаю, что ты "вот". И другие это поймут. Но найдутся злые силы, которые захотят тебе навредить. Вот их и нужно обмануть фальшивой могилой.
- А, с пустым гробом, да?!
- Не совсем пустым. В нем будет кукла с вышитым у нее на груди именем. Твоим прошлым именем. Оно должно умереть.
- Понимаю.
- Тогда идем.
И мы вошли в еще одну комнату.
Вот она действительно напоминала обиталище ведьмы. Стены сплошь расписаны каббалистическими знаками, солярными символами и даже кельтскими рунами. В центре мраморного пола красовалась пентаграмма, выложенная пластинками оникса. В правом углу комнаты стоял круглый стол, накрытый тяжелой бархатной скатертью алого цвета и с длинной бахромой. На нем был водружен каббалистический семисвечник с горевшими свечами, образовывавшими Тетраграмматон - Тайное Имя Вседержителя. Кроме семисвечника на столе был еще магический кристалл. Но Юля даже не посмотрела в их сторону. Она направилась в левый угол, где стоял маленький треножник для воскурения благовоний. Тут она остановилась и указательным пальцем послала в треножник маленькую молнию. Сухие травы, которые лежали в нем, загорелись, а скорее, затлели. От треножника начал подниматься сладкий, немного дурманный дым.
- Дай мне свою руку, - сказала Юля.
Я дала.
Юля протянула мою руку над треножником и медленно, напевно заговорила:
- Летят три ворона из нова города. Летят-плачут, крови алчут. Не плаката бы вам, не алкати, черны вороны, а сказать имя новое рабе не божьей. Имя! Скажите имя!
В дыму действительно соткалось размытое очертание трех летящих воронов. И пришел шепот:
- Тийя…
И все пропало.
- Тийя, - повторила я, перекатывая новое имя, как горошину во рту. - Тийя.
- Красивое имя, - улыбнулась ведьма. - А теперь я вызову обычное такси, и мы поедем к тебе домой. На встречу с твоими родителями.
В такси Юля давала мне последние инструкции. Так, например, я узнала, что вода для меня разрушительна, и отныне ванны я буду принимать из талька. У умертвий есть своя баня, где они собираются и моются тальком… Еще можно чистить кожу обычной платяной щеткой, особенно если много наберется ороговевших чешуек. Можно использовать специальные кремы для умертвий, они продаются в любой аптеке города Щедрого (а именно в этом городе мы все и живем). И главное, что я должна запомнить: я ничем не хуже живых людей. И вот тут-то впервые меня и побеспокоила личинка, вылезшая из моей шеи.
- Успокойся, - велела мне Юля, пока я с ужасом разглядывала проклятую личинку. - Почаще приводи себя в порядок, и они меньше будут тебя тревожить. Личинки - это бич всех умертвий. И никто не придумал еще радикального способа борьбы с ними. Может, тебе удастся?
Мы подъехали к моему дому. В окнах горел свет. Родители ждали меня.
Мы поднялись в квартиру. Нас встретили в дверях.
- Доченька, - снова заплакала мама.
- Дочка, - прослезился и отец. - Вот какая ты теперь стала…
Мы все прошли в гостиную.