Тем временем обида исчезла с лица скульптора, сменившись сосредоточенным любопытством. Толстые пальцы попытались снять маску с лица покойного, но ничего не вышло. Тогда они попробовали сильнее, но вновь не получилось. Напрягшись, Гераклид дернул… и едва не отлетел в сторону, крепко сжимая маску в руках. По счастью для Юлиуса – она не пострадала.
Что же касается мертвеца – тому повезло меньше. Часть волос оторвалась вместе с гипсом, оставив громадные проплешины. Кожа местами слезла или прилипла к раствору, отчего покойный теперь напоминал человека, который, умерев, пролежал еще с месяц.
– Я – труп, – сглотнул Гераклид.
– Спокойно! – Юлиус понял, что это и есть долгожданный шанс. – Давай маску сюда, дружок. Так, ага. Сейчас я спускаюсь вниз и начинаю рассказывать твоей тетушке о том, как все прекрасно получилось и показываю труд. Ты тем временем маскируешь следы.
– Как?!
– Не знаю!
Корпс выскользнул за дверь, пряча маску под одежду. Спускаясь по лестнице, мошенник едва не столкнулся с Николисом. Тот грациозно приподнял одну бровь, и Юлиус поспешил ответить на молчаливый вопрос.
– Нельзя мешать творцу, – он многозначительно закатил глаза. – Какой мастер, какой талант!
Николис смотрел недоверчиво. Он явно знал Гераклида достаточно, чтобы понять несоответствие персоны и эпитетов.
Однако Юлиус лишь кивнул на прощание, выскочил за порог и постарался быстрей затеряться на улицах. Сжимая маску, он спешил на обратный поезд. Конечно, получилось не так, как он задумывал, но все же удалось раздобыть хоть что-то.
Представив, каково придется Гераклиду, когда его застукают над изуродованным трупом, да еще и без маски, мошенник посочувствовал бедняге. Однако спасать незадачливого скульптора в его планы не входило. "Это тебе за стихи. Мы квиты", – мстительно подумал Юлиус Корпс и улыбнулся.
Впереди его ждало богатство.
…
Наутро мошенник извлек поросенка из ящика и тщательно его осмотрел. Позолота нигде не стерлась, щетина блестела и переливалась при свете солнца, даже самодельные крылышки не слишком помялись. Немного подумав, Юлиус оторвал длинную полоску ткани от запасной рубашки и соорудил вокруг поросячьей шеи что-то вроде клоунского жабо. Поцокав языком, замотал морду животного крепкой бечевкой – за что удостоился двух чувствительных ударов копытом в живот. Не обращая внимания на боль, он с помощью клея, который остался от производства крылышек, закрепил на морде поросенка посмертную маску.
Образ в итоге получился сомнительный. На Юлиуса пустыми глазами смотрел умудренный жизнью престарелый купидон – с морщинами и складками на лице, с непропорционально маленькими крыльями, с золотым телом и почему-то – с копытами и хвостом. В энциклопедии он выглядел по-другому. Однако мошенник считал, что главное в товаре – это не его суть, а правильное представление, поэтому, бережно прижав к себе "купидона" и репетируя торжественную речь, Юлиус пустился в путь.
Он миновал домики на окраине полиса, стараясь не попадаться никому на глаза (поросенок был родом из здешних дворов), и зашагал к дому правителя. Через два квартала за ним уже следовала толпа зевак – не каждый день по городским улицам носят мифических существ… даже не существ, а богов! Юлиус вежливо и толково отвечал на любопытные вопросы:
– Нет, летает он не шибко высоко, только потому я его и поймал… Да, старый уже – но хи-и-итрый, чуть было не выстрелил мне в сердце из своего лука. Промахнулся, только это меня и спасло… А веревки на нем распадаются сами собой, поэтому несу в руках…
Судя по кивающим слушателям, Юлиус был достаточно убедителен.
Двери в обитель городского главы оказались закрыты. Мошеннику пришлось долго топтаться у порога и несколько раз жать кнопку звонка, пока ему не открыли.
– Чего надо-то?
Слуга явно был не слишком вежлив, но Юлиус лишь улыбнулся в ответ на грубость. Нужно уметь держать себя в руках, как бы с тобой ни разговаривали.
– Я по объявлению, дружок. Принес мифическое существо для дочери хозяина.
– Ты опоздал, подарок доставили еще вчера вечером.
Мошенник едва сдержался, чтобы не выругаться от досады, и вовремя подставил ногу, чтобы не дать захлопнуть дверь перед своим носом.
– Но мое предложение гораздо лучше! Это даже не зверь, а бог! Позови правителя…
– У нас тоже не зверушка какая, а сам Двуликий Янус. Велено – больше не пускать никого.
Юлиус заскрипел зубами. Его чудесные планы рассеялись, как дым. Снова придется воровать, ехать на сцепке между вагонами, ночевать в рощах на окраинах – там поменьше опасных бродяг – и искать новые способы обогащения. Не сказать, чтобы это было в новинку, но он-то было понадеялся на приятную паузу в кочевой жизни…
Тут любопытствующие отвернулись от мошенника – напротив крыльца затормозила повозка, которая привлекла внимание толпы. Сначала из нее вылез дородный мужчина, потом он бережно спустил с подножки маленькую девочку, а следом за ней… Юлиус почувствовал, что его наполняет ярость. Следом за девочкой из повозки вылез карлик в вычурной одежде и смешных длинноносых ботинках и как будто демонстративно завертел головой, показывая второе лицо на затылке. Лицо, очень, очень похожее на маску, во всяком случае, для наметанного глаза.
"Это кто ж такой умный, украл мою блестящую идею? – подумал Юлиус, у которого аж потемнело в глазах от злости. Он не слишком философски воспринимал, когда у него одалживали или забирали вещи, а уж собственные мысли и изобретения считал принципиально неприкосновенными. – Это кто ж скупил все маски в театральной лавке, чтобы я не сумел его опередить? Это кто ж…"
От негодования он на мгновение забыл о "купидоне", чем тот незамедлительно воспользовался. Поросенок лягнул мошенника двумя копытами, вывернулся из рук и, упав на землю, устремился прочь, мотая головой. Через пару метров он сбил на землю старушку, через каких-то пять секунд врезался в дородного господина. Даже если ты правитель полиса, это не гарантирует тебе безопасность при столкновении со слепыми свиньями. Мужчина пошатнулся и чуть не сел на собственную дочь. Та испуганно закричала, двуликий карлик истерически заржал, а интуиция Юлиуса подсказала тому: "Срочно делай ноги!"
Не было никакого повода, чтобы ее ослушаться.
Глава вторая.
Обманщики и обманутые
Юлиус Корпс дождался, пока фермер, который уже в пятый раз за последние два часа проведывал животных, уйдет, и вылез из укрытия. Мошенник отряхнулся, хотя это не помогло – он по-прежнему был весь перепачкан грязью, а вагон заполняла немыслимая вонь.
Свиньи, завидев Юлиуса, обступили его со всех сторон, возбужденно похрюкивая.
– Брысь!
Корпс сопроводил просьбу пинком, и несчастный хряк, обиженно завизжав, бросился прочь, чем спровоцировал очередную толчею. Возникла серьезная опасность быть затоптанным свиньей. Точно так же, как одна из их племени совсем недавно растоптала надежду мошенника на богатство.
"Не обманывай себя, – подумал Юлиус. – Ее растоптала не свинья, а лживое отродье, укравшее твою гениальную идею!" Оскалившись в неровном свете вагона и заскрежетав зубами, Корпс напугал свиней так, что они предпочли оказаться подальше.
С досадой махнув на них рукой, Юлиус открыл потертую временем, но до сих пор сохранившую следы богатых украшений торбу и вытащил оттуда помятую газетную вырезку месячной давности.
"Полис Лариса: Ежегодное соревнование предсказателей "Второй Оракул" приглашает участников. Продемонстрируй свое пророческое умение и выиграй поездку в Дельфы к настоящему Оракулу и солидные премиальные. Участие может принять любой желающий, гадать можно на чем угодно".
Корпс по большей части не любил продуманных планов, предпочитая импровизировать на ходу, но предыдущая неудача лишила его почти всех накоплений, а потому настало время для запасного варианта. Что касается поездки, то Дельфы были знаменитым полисом, и там наверняка найдется много желающих отдать свои драхмы мошеннику. В общем, возможность доехать в хлебное место в спокойствии и комфорте была не лишней.
"А еще надо разыскать наглеца, посмевшего перебежать мне дорогу, – подумал Корпс. – И обязательно заставить его испытать унижение, которое будет соизмеримо с моим. А лучше – в два или три раза больше". На мгновение мошеннику захотелось наподдать какой-нибудь свинье прямо в рыло, но это было слишком низко. Да и если вымещать злость на ком попало, то ее совсем не останется, когда придет время настоящей мести.
Свиньи не подозревали о мыслях Юлиуса, но прижимались к стенкам вагона и желали, чтобы этот странный тип оказался подальше от них. Их желание осуществилось буквально через пару часов, когда поезд остановился.
Мошенник выскочил из вагона, с блаженством вдохнул чистый воздух и с недоумением воззарился на представшую его глазам картину крохотного недополиса.
– Вот это? – спросил он недоуменно. – Вот это вот и есть то самое место?! Знаменитое место предсказательской бойни? Известный полис Лариса?
Висевшая неподалеку табличка скрипела на ветру и указывала, что Юлиус ничуть не ошибся.
– От малого до великого – один шаг, вздохнул Корпс и зашагал по узким пыльным улочкам от вокзала.
Юлиус по инерции продолжал верить в лучшее, продвигаясь к центру полиса, когда заприметил огромный купол, сооружаемый рядом с Ларисой. Показалось даже, что им вполне можно накрыть и сам городишко – столь велико было строение.
"Ага! Вот где будет проходить все действо! – воодушевился мошенник. – Это меняет дело. Размах поистине гигантский. Вот и он, этот самый шаг до великого!"
В городе Юлиус первым делом отыскал таверну, но, несмотря на голод и жажду, сначала прогулялся взад-вперед вдоль фасада, изучая расположение окон. Всегда неплохо знать пути отступления, если собираешь поесть бесплатно. Конечно, в торбе имелось некоторое количество вещей, в обмен на которые можно было заполучить кружку вина со специями и тарелку с сыром и овощами, однако это не означало, что каждый трактирщик мог оценить уникальность предложенного. А ведь, к примеру, новейшим пятновыводителем, хотя он и предназначен для стирки, можно было и деревянные столы протирать…
Приняв уверенный и напыщенный вид, с которым обычно заходят в магазины и таверны состоятельные люди, Корпс шагнул через порог "Очень спелой виноградной лозы и лучшего жаркого в городе: спешите!". Хозяин заведения явно питал склонность к избыточному заполнению пространства – помимо названия, которое едва помещалось на вывеске, он не пожалел и мебели. Столики и стулья располагались настолько близко друг к другу, что пройти между ними не представлялось никакой возможности. Надо было пролезать и протискиваться. Однако, судя по количеству народа, это неудобство никого не смущало – на первый взгляд, все места были заняты. Юлиус задумался: не поискать другого места для еды? Вряд ли хозяин таверны, загруженный работой по уши, будет вникать в преимущества пятновыводителя над деньгами, когда последние и так текут рекой.
Однако, уже почти развернувшись, мошенник замер на полуобороте, почувствовав, как дрогнули колени. В центре таверны, стоя на столе, высокий мужчина громко рассказывал толпе про то, как изловил двуликого Януса, чтобы преподнести его маленькой девочке на день рождения. Он красочно вещал, помогая себе красивыми жестами и размахивая длинной тростью. В момент, когда незнакомец продемонстрировал зрителям избиение проворного и "весьма опасного" Януса и взятие оного в плен, Юлиус почувствовал, что забыл и о голоде, и о жажде.
"Избил и добыл, как же, дружок – шипел господин Корпс сквозь зубы, пробираясь вдоль стены поближе к рассказчику. – Лучше скажи: скупил маски и опустошил лавку. Ишь, заливает. Фигляр орков, чтоб его Сцилла с Харибдой поделили". Мужчина тем временем продолжал разливаться соловьем, повествуя о том, как нелегко было приручить плененного Януса.
– Знали бы вы, как трудно договориться с богом, которого ты победил…
"Знал бы ты, как тяжело придется со мной, которого ты нечестно обставил", – Юлиус разминал длинные пальцы и сдерживал желание подхватить с соседнего стола кружку и швырнуть ее в голову мерзавца. Или подобраться поближе и с удовольствием вцепиться ему в горло, предварительно сбив на пол. Подобной вспыльчивости он никогда за собой не наблюдал, но сейчас ему было не до того, чтобы анализировать собственное поведение.
По счастью, мошенник вовремя вспомнил, что блюдо мести должно подаваться холодным. Ни на секунды не сомневаясь, что незнакомец прибыл сюда для участия в соревнованиях, Корпс тут же предсказал ему поражение, и принялся размышлять, как заставить это пророчество сбыться, стянув кружку вина у какого-то зеваки, который вместо того, чтобы пить, заслушался рассказом о доблестной победе над Янусом. Отсев от объекта ненависти подальше, чтобы тот не мешал думать, мошенник решил, что обставить, а лучше подставить, как это сделали с ним, противника – задача важная, но не первостепенная. В первую очередь нелишним было позаботиться, чтобы жажда мести не затмила способности Юлиуса-предсказателя, и деньги в конечном итоге все же оказались в кармане у него, а не у какого-нибудь горе-пророка, которому удастся случайно брякнуть что-нибудь действительно важное.
В торбе у Корпса хранилась книга с советами на все случаи жизни. Она была своего рода сентиментальным талисманом мошенника, хотя тот ни разу не воспользовался подсказками. Написав ее в ту пору, когда шальная мысль "стать писателем" еще не выветрилась из головы, Юлиус позднее обнаружил, что загадочный слог, к которому он прибегнул, идеально подходит для того, чтобы дурить голову собеседникам.
Достав книгу, Корпс наугад раскрыл ее и прочитал: "Одиннадцать разбудят двенадцатого, и будет свершен полный оборот, и наступит новая эпоха, чьим отсчетом вновь станет первый и никакой другой больше". Ну, чем не прекрасное предсказание? Особенно если учитывать, что речь идет всего-навсего о полном обороте стрелок на часах. А ведь сколько еще удачных толкований можно придумать!
Воодушевленный Юлиус улыбнулся. Предсказывать, используя заумные слова и толкуя их так, как этого хочет тот, для кого гадают – беспроигрышный способ. Тут даже думать не надо.
Единственным недоразумением оставалась обложка. Если сами страницы, растрепавшиеся со временем и придававшие книге вид древнего фолианта, идеально подходили для своей роли, то обложка должна была вселять уважение. Но почерневшая кожа, на которой еще можно было разобрать "Юлиус Корпс – Избранные мысли", никоим разом не подходила. Здесь требовалась внушительная картина с седым старцем, например, над которым кружили гарпии, били молнии, а рядом, конечно же, стояла красавица.
Юлиус злорадно ухмыльнулся, предчувствуя скорый триумф, но тут взгляд его скользнул в сторону входа и там столкнулся с тем, кого мошенник абсолютно не рассчитывал здесь увидеть. Тяжело дыша и затравленно оглядываясь, словно по его следам бежал Цербер, возле дверей стоял давешний знакомый, Гераклид.
– Вот ведь усмешка Фортуны, – поморщился Юлиус.
Появление этого человека никак не вписывалось в планы Корпса. Даже если сейчас остаться незамеченным, то не исключено, что уже завтра, во время соревнований, этот полный – во всех смыслах – неудачник начнет рассказывать людям, что Юлиус его обманул. И ведь наверняка найдутся те, кто поверит. А предсказателю негоже иметь подпорченную репутацию.
Самое лучшее, что тут можно было сделать – воспользоваться заветом древнего полководца, которому всегда претило отступление.
Издав дикий крик радости, мошенник замахал руками, привлекая внимание Гераклида. Тот поначалу не мог сообразить, что кричат именно ему, а потому топтался на месте. Юлиус уже начал думать, что придется вставать из-за столика, на который плотоядно бросал взор одноглазый старец, подпирающий стену неподалеку, но в конце концов толстяк понял, что от него требуется.
Завидев Юлиуса, он сначала чуть было не бросился бежать. Затем посуровел лицом, сжал кулаки и с непоколебимой решимостью древнего тарана стал пробивать дорогу к столику.
Едва он подошел ближе, как мошенник нанес упреждающий удар.
– Кого я вижу! – воскликнул Юлиус с неподдельной радостью. – Это же великий скульптор Гераклид. Талантливейшей из талантливейших. Непревзойденный мастер посмертных масок. Это просто чудо, как он обращается с гипсом…
Уловка сработала. При упоминании о гипсе Гераклид скис и подошел к столу почти в том же состоянии, в котором мошенник оставил его в доме тетушки. Особо на него подействовали десятки глаз, которые разом устремились на скульптора.
– Присаживайся, мой друг, присаживайся!
Юлиус легким движением сбросил с соседнего стула какого-то оборванца, который спал, уткнувшись в сложенные на столе руки. Гераклид подозрительно взглянул, осторожно ощупал предложенное сиденье и тяжело опустился за стол. По лбу толстяка ползли наперегонки струйки пота, он тяжело пыхтел и то и дело потирал щеки, покрытые нездоровым лихорадочным румянцем. Было очень похоже на то, что парень бежал всю дорогу от дома тетушки до таверны, уж больно он выглядел запыхавшимся и измотанным.
– Озлобленные родственники на пятки наступают? – Юлиус перегнулся через стол и тепло улыбнулся "великому скульптору". – Стоит ли мне бояться скорого вторжения тетушки в эту гостеприимную таверну? С суровым Николисом и деревянной скалкой в качестве компании и поддержки?
Гераклид покраснел еще сильнее, и щеки его приобрели уже цвет не помидора, а переспелой черешни. Он обличающе указал дрожащим пальцем на собеседника:
– Ты…
– Да, я. Именно я. Невинно пострадавший из-за тебя, между прочим.
– А…
– Мне пришлось отвлекать внимание всех слуг на себя! Ты знаешь, сколько их было?
– Нет…
– Десяток! – Юлиус расправил плечи и приосанился. – И все явно хотели не просто сыграть в догонялки. Я бы мог очень быстро скрыться – на улице хватало прекрасных подворотней, темных палисадников и перекрестков. Однако я понимал: тебе нужно время, чтобы выбраться из дома и не быть пойманным охраной, поэтому я до последнего создавал иллюзию, будто меня легко поймать. Полночи бегал по освещенным улицам, Орк бы их побрал, сбил пятки, получил камнем по затылку и расколотил вдребезги несчастную маску, рухнув в колодец, не закрытый решеткой. А что ты делал в это время?
Мошенник замолчал, состроил обиженное лицо и постучал пальцами по столу. Гераклид выглядел так, будто накануне его неожиданно стукнули пыльным мешком, пнули любимого щенка и пообещали всю оставшуюся жизнь кормить только кукурузной кашей. Весь энтузиазм, с которым он устремился было от порога к Корпсу, бесследно испарился. Довольно жестоко было подливать масла в огонь, но Юлиус не сдержался – да и не хотел сдерживаться:
– Надеюсь, у тебя получилось выбраться в окно по виноградной лозе и уйти задними дворами? Уходя, я прочитал в твоих глазах именно такой план.
– Не было никакого плана! – толстяк заговорил тоненько, будто ему наступили тяжелым ботинком на горло, и для дыхания и слов осталась только маленькая щелочка. – И тетя меня застала прямо над… телом. Даже оправдываться не пришлось. Просто выгнали с позором. И нажаловались маме…
– Ужасно, – Юлиус вскинул бровь. – И что? Она наказала тебя? Лишила сладкого перед сном? Поставила в угол?