Показать перед Эрскином себя трусом, спасающим свою шкуру - просто потому, что Ярл придумал этот дикий план… И все же какая-то часть его ума признала правильность рассуждений Звездного Капитана.
- Если степняки и это племя передерутся, вполне может статься, что Чудища прикончат и тех, и других.
- Ты не должен убеждать меня, что один плюс один будет два, - сплюнул Форс.
Где-то напевал детский голосок. И брат этого ребенка вытащил его живым из Долины Ящериц…
- Когда мне выступать? - спросил Форс у Звездного Капитана, ненавидя его и каждое слово, которое произносил он сам.
11.
Форс снова был благодарен мутации, которая дала ему острое ночное зрение. Потому что он почти час полз по древнему придорожному кювету, не отставая от маленького отряда воинов, которых вел Эрскин. Избитая поверхность ближайшей дороги как сталь сверкала в лучах полной луны, но он твердо был уверен, что только он мог ясно видеть то, что происходило в густой тени. Он был рад снова ощутить тяжесть лука и колчана со стрелами на своих плечах - хотя лук был коротким оружием южан, с двумя тетивами, а не длинный, к которому он привык. Однако меч у него был похож на его старый меч и казался специально сделанным для Форса. Если бы он действовал не по плану Ярла, он мог бы быть по-настоящему счастлив в этот час. Следовать за Эрскином, как один из членов его племени… быть безо всяких вопросов принятым теми, кто его окружал… Но он поклялся положить конец всему этому своими собственными действиями… как только наступит подходящий момент. Ярл ушел в разведку на запад, его гнало то же стремление. Они могли снова встретиться после своего ухода из племени или же больше никогда не увидеть друг друга. Форс послал Люре безмолвный призыв. Если они уже сегодня уйдут в дикую местность, ему придется полагаться на ее хитрость и инстинкт. - даже больше, чем на свои собственные. Древняя дорога изгибалась вокруг подножья возвышенности. Форс остановился… действительно ли он заметил быстрое движение в кустах на полпути вверх по склону этого холма? Его рука легла на голень человека перед ним, и он сильно надавил на нее, зная, что этот сигнал быстро пройдет по цепочке. Словно молния кремово-белого цвета, Люра пересекла дорогу и направилась вверх. То, что он мельком заметил, находилось намного выше. Люре предстоит выяснить, что это такое. Неожиданно на склоне возникла суета, и Форс увидел контур скорчившегося тела. Острая линия плеч этого существа была ему слишком знакомой Чудище!
Воздух прорезал визг Люры, заглушая предупреждение, которое выкрикнул Форс. Кусты дико закачались, когда она атаковала. Но у нее были свои инструкции, ей было сказано, чтобы она сейчас не убивала, а только пугала и гнала. Черная тварь выскочила из своего укрытия, молотя руками, как цепами, тогда как спутники Форса опустились на колени со стрелами в луках наготове. Вылетела туча оперенных стрел. Большинство стрелков, как показалось Форсу, стояли слишком близко, и это было неудобно. Стрельба вверх по склону всегда была сложным делом. Чудище с отчаянием быстро удирало через вершину холма. И оно исчезло прежде, чем люди успели произвести второй залп. Эрскин прополз вдоль цепочки разочарованных спутников и присоединился к Форсу.
- Это был разведчик? - спросил он.
- Может быть. Раньше они всегда охотились стаями. Если это был разведчик, теперь он доложит о нас остальным.
Эрскин задумчиво покусал кончик большого пальца. Форс знал, что его мучило теперь. Засада - вот чего он боялся больше всего. Они немного знали о тактике Чудищ - но лежать в темноте и поджидать добычу - это, кажется, было в натуре столь грязных тварей. В разрушенных городах они всегда, когда могли, нападали из-за укрытия. В конце концов, Форс поступил именно так, как и задумал - дал сигнал пробираться дальше, пока они не дойдут до своего поста - небольшого холма, на котором несколькими днями раньше был сооружен из камней маяк. Поэтому они поползли дальше. Люра поползла сбоку от них. Они беспрепятственно достигли холма с маяком. Оказавшись там, Эрскин сменил стоявшего на посту часового. Рассвет был уже близок. Серый полумрак придавал обычным деревьям и кустам странный вид, и казалось, что они отрезаны от реального мира каким-то тонким барьером. Тот, кто сооружал маяк, срубил или обрубил большинство кустов и молодых деревьев, так что вершина холма стала голой и местность хорошо просматривалась на большом расстоянии. Форс сначала рассмотрел лагерь у реки, а затем занялся рассматриванием других ориентиров, которые могли помочь ему держать правильный курс, если он в скором времени отправится на север. Люди, которых они сменили, довольно четким строем шли вниз по склону холма, готовые лечь под защиту дорожного кювета. И вдруг последний в этой цепочке беззвучно вскинул руки и упал. Ближайший его товарищ обернулся в этот момент и бросился ему на помощь. Но он захрипел и упал на колени, пытаясь вырвать дротик из своего горла. Люди рассыпались и побежали назад. Но прежде чем они смогли достичь жалкого убежища, каким являлся маяк, погибло еще двое - сталь Чудищ вонзилась в их гибкие тела. Только один смог прорваться к воинам наверху. И теперь они стояли наготове, ругаясь, что не в состоянии стрелять в спрятавшегося врага.
Люра выскочила из укрытия внизу. Она приблизилась к Форсу, широко открыв свои голубые глаза. Получив от него вопрос, она качнула головой из стороны в сторону. Так значит, они окружены! Может быть, теперь уже поздно играть в игру, задуманную Ярлом. Но даже когда погасла эта надежда, он знал, что нет никакого другого выхода - что наступило как раз подходящее время для его ухода. Чудища наверняка пойдут по его следу. Он должен будет в открытую оставить Эрскина, даже бросив его на верную смерть!
- Мы окружены, - передал он то, что узнал от Люры.
Эрскин кивнул.
- Так я и подумал, когда она подошла к нам. Ну, теперь нас вынудили защищаться, - он повернулся к окружавшим его воинам. - Ложись! Всем ползти в кусты. Мы сейчас представляем для них великолепные мишени.
Но прежде чем этот приказ начали выполнять, человек рядом с ним вскрикнул от боли и схватился за руку, в которой торчал дротик. Все как один бросились искать какое-нибудь укрытие. Эрскин тащил на себе раненого соплеменника. Но маяк был плохим укрытием. Самое худшее заключалось в том, что они не могли увидеть врага. Если бы они получили возможность отбиваться! Опытные и закаленные воины, они знали, что лучше не тратить стрелы на пустые лесные прогалины, где все было неподвижно. В этой битве решающее значение имело терпение. Форс еще раз послал Люру на разведку. Он хотел узнать, нет ли какого-нибудь разрыва в оцеплении, которое устроили Чудища. Если таковое было, следовало прорваться через него и двинуться на север. Если он сумеет прорваться. Чудища, наверное, подождут, чтобы посмотреть: не направился ли он к лагерю у реки, и уж потом они последуют за ним. Значит, он сначала должен показать им, что он сбился с пути, а потом азарт погони должен увлечь часть Чудищ по его следу. В это утро они потеряли еще двоих. Эрскин, перебегая от одного воина к другому, нашел одного из них убитым, пришпиленным дротиком к земле, и еще у одного была ранена нога, и он перевязал эту рану. Когда южанин вернулся к Форсу, он был очень серьезен.
- В полдень лагерь пришлет нам смену. Если мы зажжем маяк, чтобы предупредить их, они снимутся всем лагерем и могут попасть прямо в засаду. Но Карсону пришло на ум, что он помнит кое-что из древнего разговора при помощи дыма, и он решил попробовать. Только те, кто будет сигналить, подставят себя под огонь врага, южанин нахмурился, глядя на безмолвный лес.
- Нас сейчас только пятеро, и двое из нас ранены. Если мы погибнем, а племя будет спасено, - цель будет достигнута.
Форс боролся с порывом вызваться добровольцем. Он болезненно отнесся к легкому колебанию, с которым посмотрел на него Эрскин, но ничего не ответил. Затем южанин повернулся и пополз к центру маяка. Форс пошевелился. Он мог бы поползти следом за своим товарищем, не улови он чего-то, что заставило его скорчиться в напряжении и приготовиться. Внизу на мгновение показалась голова Люры. Она нашла разрыв в цепи, который он послал ее искать. Теперь он тоже начал прокладывать себе путь вниз по холму. Он бегом рванется через открытое пространство и не должен допустить, чтобы его подбили, если сможет правильно вызвать стрельбу, которая иначе будет сосредоточена на воинах у маяка. Он облизнул сухие губы. Лук и колчан со стрелами придется оставить и взять с собой только меч и охотничий нож. Да, он не ошибся. Коричневые уши Люры снова четким контуром показались на фоне заросшего зеленым мхом камня. Она ждала его. Он подобрал под себя ноги и, словно стрела, пущенная из лука, выскочил из укрытия и понесся зигзагами вниз по склону. Сзади него раздался единственный крик удивления, а затем он уже был в лесу, и Люра вместе с ним. Теперь он сосредоточился непосредственно на выполнении своей задачи. Он пронесся через ряд низкорослых деревьев, почти не стараясь скрыть свой след. Люра предупредила его, что их преследуют, и сердце его заколотилось. Сейчас… сейчас у него были только его собственные ноги, охотничий опыт и чувство направления - против всей хитрости врага. Он должен представляться лакомым кусочком, каждый раз только чудом ускользающим, от лап преследовавших его врагов, и все же он не должен был попадать в плен, и привести погоню на территорию степняков, так, чтобы Кантрул был спровоцирован на боевые действия. Когда Ярл все обрисовал ему, этот план показался столь же прост, сколь и смертельно опасен. Но сработает ли он?
В течение всего остального дна он изредка мог передохнуть, и всегда только после того, как Люра подтверждала, что его все еще преследуют. Однажды он сам осмелился удостовериться в этом, вскарабкавшись на утес и перейдя ручей. Он задержался в небольшой расщелине наверху достаточно долго для того, чтобы увидеть вышедшие позади него из леса на расстоянии полумили три серые фигуры. Первая бежала на четвереньках, все время нюхая землю. Трое из скольких? Но люди на маяке, должно быть, уже предупредили лагерь. Сейчас он не должен думать ни о чем другом, кроме своей задачи. Если глаза и уши всегда хорошо ему служили, сейчас они должны служить ему еще лучше. Как бегун, обретающий второе дыхание, он теперь сможет проявить больше хитрости. Чудища должны поверить, что его погнал от маяка в степь страх. Но это не помешает ему проявить побольше осторожности. Он испробовал несколько трюков, не очень сложных, и подождал заключения Люры. Оно было благоприятным: погоня все еще продолжалась… За несколько часов до наступления темноты он повернул на запад, пытаясь пересечь дорогу, которая вела к озеру бобров и, стало быть, к лагерю Кантрула - если только пожар не заставил степняков покинуть это место. Он ел на ходу ягоды и пригоршни зрелого зерна, сорванного на древних полях, когда-то засеянных этим зерном. В старом саду, через который он проходил, висели твердые полусозревшие груши, и он набрал их достаточно, чтобы поддерживать себя на ногах, запивая все это водой из речки. Ночью было хуже. Ему пришлось прилечь отдохнуть, забравшись на ветви дерева, достаточно близко к выступу скалы, чтобы спрыгнуть на него, если будет нужно. Люра чутко дремала на этом выступе, ее кремово-коричневый мех сливался с обветренным камнем. Он просыпался, чтобы размять затекшие мышцы, а потом снова дремал. До утра он дважды перемещался, уходя на расстояние мили от места прежнего отдыха и каждый раз выбирая такое, с которого можно было бы быстро отступить. Когда занялся серый рассвет, он лежал, растянувшись, на обрыве, нависшем над ручьем, который, как он был в этом уверен, вытекал из озера бобров. Куски обугленного дерева, застрявшие внизу среди валунов, тоже свидетельствовали об этом. Ручей обмелел: наверное, бобры начали ремонтировать проломленную плотину. Форс лежал над водой, каждый сустав его гудел, и каждый мускул протестовал против движения. Ему казалось, что он бежит уже много дней. С тех пор как они с Эрскином покинули разрушенный город, они все время двигались с небольшими остановками на отдых или вообще без всякого отдыха. И в ближайшем будущем отдыха не предвиделось… Он встал лицом вниз по течению, глядя на воду, вокруг он увидел странное зрелище. Вверх по реке плыло животное, особым образом поводившее носом вдоль берега, и было похоже, что оно что-то искало. Наконец оно достигло того места между двух камней, где Форс опустился на колени, чтобы напиться. Прежде чем вскарабкаться наверх, оно вылезло из воды, присело на задние конечности, держа свои передние лапы около своего более светлого брюшка, высоко подняв голову и нюхая воздух вокруг себя. Это была крыса - одна из огромных, с серой шкурой, из той древнейшей породы, с которой человек вел вечную войну испокон веков. Крыса… Форс вспомнил солнечное утро возле развалин магазина древнего города, когда вот такой же точно зверь сидел, без всякой тревоги наблюдая за ним и Эрскином. Крысы процветали в городах - это знали все. Но даже там люди по большей части не видели их. Они жили под землей, в зловонных норах, они прорывали себе дорогу и переходили из подвала в подвал, пользуясь древней канализацией.
Крыса отряхнулась. Восходящее солнце блеснуло на ее шее, когда она подняла голову повыше. Металлический ошейник! Наверняка это был металлический ошейник. Но ошейник на шее крысы… зачем?.. Кто его надел? Кто жил в городах? Кто мог приручать и использовать крыс? Он знал ответ. Но зачем? Одна крыса была не особенно опасной - не столь великолепный союз, как, например, Люра. Они были опасны только в стаях. Стаи!.. Крыса вспрыгнула на валун и начала насухо вылизывать себя, словно она только что успешно выполнила поставленную перед ней задачу и теперь у нее появилось время для себя лично. Да, Форс не был введен в заблуждение какой-нибудь игрой света - когда голова зверя дернулась и повернулась, ошейник стал четко виден. Он был сделан из плоских звеньев. Вдруг эта тварь прекратила заниматься своим туалетом и замерла совершенно неподвижно, ее глаза-бусинки уставились вниз по течению. Форс замер, как вкопанный. Он должен был увидеть, что тут произойдет. Те же самые мысли он уловил и от Люры, которая распласталась на скале в нескольких футах от него, ее зубы оскалились в безмолвном рычании.
Сперва они услышали всплеск, и для плеска воды этот звук был слишком регулярным. Если бы он смог уйти сейчас!
Неуклюжая фигура, шлепая по мели вокруг источенных водой камней, приблизилась к ним. Форма ее была странной, но Форс вглядывался в нее до тех пор, пока не понял, что горбатая спина этой твари в действительности была плетеной клеткой. Когда она приблизилась, крыса противно оскалила зубы, но не попыталась убежать. Чудище подошло, лениво протянуло свою длинную руку и подцепило крысу за ошейник. Та щелкала зубами к дико царапалась. С легкостью, приобретенной в результате долгой практики, хозяин крысы бросил свою пленницу через дверцу в клетку и снова захлопнул ее. Из последовавшего за этим дикого визга Форс заключил, что там находилась не одна крыса. Но Люра уже поднялась со своего наблюдательного пункта, и он знал, что она была права. Им самое время было уходить. Но и убегая, он продолжал недоумевать. Почему крысы? Наверное, Чудища ночью отдыхали и посылали крыс, чтобы выследить его. Если это правда, то его ночевки на деревьях, должно быть, сбили их с толку на некоторое время. Или крысы тоже лазили по деревьям? Ему хотелось больше узнать об их привычках. И почему никто из Звездных Людей не обнаружил такого использования крыс во время своих столкновений с Чудищами? Не было ли это еще одним новым предзнаменованием прорыва нечеловеческих сил из их вечных убежищ, предпринятого с целью бросить вызов потомкам Древних? Все древние легенды о Чудищах промелькнули в его голове, пока он механически заметал после себя след, чтобы задержать, но не сбить погоню. Считалось, что Чудища были потомками обитателей городов, получивших полную дозу радиации, чьи дети так изменились внутренне и внешне, что совсем перестали быть людьми. Это было одно из объяснений. Но была также и другая гипотеза об их происхождении. И она состояла в том, что Чудища были потомками вторгшегося врага, солдат как мужского, так и женского пола, которые высадились, чтобы, оккупировать страну, а затем о них забыли, когда их собственная популяция исчезла под атомными бомбами возмездия. Солдаты были в замешательстве и совершенно растерялись, когда перестали приходить всякие приказы и упрямо цеплялись за позиции, которые их послали захватить. Они оставались там, несмотря на радиацию. Какая бы из теорий ни была правильной, Чудища, хотя они и возбуждали отвращение и инстинктивную ненависть к ним среди людей, тоже были жертвами трагической ошибки Древних, так же разбившей их жизни, как и города людей.
Форс медленно вступил в первый клин земли, опаленной пожаром. Впереди простиралась черная и безлюдная пустыня И там не было почти никаких укрытий. Ему придется пойти на риск оказаться окруженным Чудищами, быть обнаруженным Чудищем-крысоносцем, но снова двинуться по берегу реки. В воздухе висел густой запах гари, вонь заставляла Форса откашливаться, пепел поднимался у него из-под ног. То тут, то там упавшие деревья продолжали еще тлеть. Наверное, лучше всего было идти по воде. Кашляя, протирая глаза, Форс пробирался через камни, и однажды ему пришлось плыть против течения.
Здесь вода была намного выше нынешнего уровня ручья. Это доказывало, что бобры, по крайней мере, частично, уже отремонтировали плотину. Затем он перелез через самую плотину. Перед ним было озеро, опоясанное черным пепелищем пожара. Если бобры не переселятся, им придется голодать. Пройдет целый год, прежде чем тут снова начнут прорастать молодые деревья, и несколько поколений, прежде чем деревца станут такими же высокими, какие здесь выгорели.
Форс, нырнул в воду. Даже здесь его не покидал запах дыма и гари. Повсюду плавали мертвые тела: оленя, дикой коровы и недалеко от противоположного берега - лошади, на раздутом боку которой был изображен знак степняков. Форс проплыл мимо нее и направился к впадающему в озеро ручью, по которому он и Эрскин вырвались на свободу. Но прежде чем покинуть озеро, он оглянулся. Через плотину бобров перелезала горбатая фигура крысоносца. За ней лезли три других. Они остановились на верху плотины, колеблясь, словно боясь или воды, или все еще дымившегося берега. Потом появилось еще пятеро Чудищ. Форс отпрянул назад, за полукруг камней. План Ярла удавался. У него не было никакого способа определить, сколько Чудищ находилось в засаде у холма с маяком, но следовавший за ним по пятам отряд был достаточно многочисленным, чтобы заинтересовать Кантрула. Чудища были жестокими и страшными бойцами, и они никогда не ходили в открытую атаку. То, что сейчас они шли так открыто, показывало, насколько они его презирали. Форс следил за ними и увидел, как вместе с крысиной клеткой крысоносец вошел в озеро. Один из его товарищей оторвал от плотины кусок бревна, чтобы сделать из него плот для перевозки клетки. Затем все они поплыли, неуклюже, но уверенно, по очереди толкая перед собой клетку.