Затем табун свернул за поворот и скрылся из виду. Форс на мгновение передохнул, прежде чем вылезти обратно, на дорогу. Люра бежала впереди, вытирая передние лапы о травяной ковер и пристально глядя вслед исчезнувшим лошадям. По ее мнению, не было никакой разницы между одним из этих жеребят и задранным ею теленком. Они оба были мясом и, таким образом, годились в пищу. Она очень хотела пойти по следу такого обилия пищи. Форс не стал с ней спорить. Он все еще думал о кобыле, которая бегала так свободно и повиновалась только своим желаниям.
Не прошло и часа, как они догнали табун. Дорога неожиданно начала спускаться в долину почти чашеобразной формы. На дне ее высоко поднималась густая трава, и табун пасся там, а на полпути вверх по склону стоял на страже жеребец. Но Форсу бросился в глазах еще и остов здания, находившийся почти на самом дне долины. Пожар так повредил его, что остались только крошащиеся кирпичи наружных стен. Он внимательно изучил это здание, а потом попытался рассмотреть пасшихся за ним лошадей. Кобыла паслась в стороне от табуна, неподалеку от здания. Форс облизнул губы кончиком языка. У него был шанс - очень маленький шанс. Теперь все будет зависеть от действий Люры. А она его еще никогда не подводила. Он повернулся к большой кошке и постарался воссоздать мысленную картину того, что надо было сделать. Он медленно обдумал каждый пункт, дважды проделал это, а затем Люра пригнулась и исчезла в траве. Форс вытер со лба пот и капли дождя и в свою очередь начал спускаться вниз, пробираясь через лабиринт куч разбитых кирпичей. Они не смогли бы остаться незамеченными, если бы ветер не дул в нужную им сторону, но удача пока была на их стороне. Он вскарабкался на уступ над самой широкой брешью в каменной стене и смотал с пояса легкую прочную веревку, которую носили все горцы. На ее конце была тяжелая петля, которую он держал в руке. Хорошо, дождь не подмочил ее. Теперь… Он свистнул чистым призывным свистом одной из полевых птиц Айри. И он скорее понял, чем увидел, что Люра заняла позицию и приготовилась выполнять его замысел. Если бы только этот ветер продержался еще немного… Вдруг кобыла вскинула голову, захрапела и с подозрением уставилась на кусты. В то же время жеребец заржал и устремился вперед в яростном вызове. Но его отделяла от кобылы почти вся долина, и он остановился, чтобы послать остальной свой гарем подальше от опасности, прежде чем броситься на помощь подруге. Кобыла хотела последовать за табуном, но невидимая угроза теперь явно находилась между ним и свободой. Она повернулась и поскакала назад, к развалинам, где ее поджидал Форс. Она дважды пыталась прорваться к своим подругам, но оба раза была вынуждена вернуться назад, на прежний курс. Форс намотал веревку на локоть. Ему оставалось только ждать и довериться умению Люры. Но секунды, которые он провел за этим занятием, показались ему неимоверно долгими. Наконец кобыла с побелевшими от ужаса глазами пронеслась сквозь брешь в каменной кладке. Форс заарканил ее и, не теряя времени, обмотал веревку вокруг ржавой стальной балки, выступающей из кирпичной стены. Сердцевина металла была еще достаточно прочна, чтобы выдержать даже бешеные рывки перепуганной лошади. Визг разъяренного жеребца, с грохотом несущегося на выручку, потряс Форса. Он мало знал о лошадях, но мог себе представить, что сейчас он в опасности. Но жеребец так и не добрался до развалин. Из кустов прямо ему на голову прыгнула Люра, и вцепилась острыми когтями. Жеребец заржал, как бешеный, кусая зубами и брыкаясь копытами. Но Люра была словно молния из светлого меха, скрывающего стальные пружины мускулов, и ее никогда не оказывалось там, куда жеребец наносил удар. Еще дважды она попадала в цель грозной, снабженной острыми когтями лапой, прежде чем жеребец сдался и помчался обратно в долину, вслед за табуном. Кобыла жалобно заржала ему вслед. Он было повернул назад, но Люра была тут как тут, и ее предупреждающее рычание снова заставило его скакать прочь, орошая траву своей кровью.
Форс слабо прислонился спиной к куче щебня. У него была кобыла, что и говорить! Но с веревкой вокруг шеи, с веревкой, которая держала ее, несмотря на все рывки и брыкания. Это была не домашняя лошадь, уже объезженная и приспособленная для верховой езды. А как он, с больной ногой сможет покорить обезумевшее от страха животное? Он закрепил веревку, уныло глядя на ободранные ладони. Как раз сейчас-то он и мог приблизиться к ней. Может быть, было бы неплохо дать ей часок-другой, чтобы привыкнуть к своему пленению, попытаться завоевать ее доверие. Но избавится ли она когда-нибудь от своего страха перед Люрой? Это было еще одной проблемой. Она должна была быть решена, он не мог дальше двигаться на одной ноге и, разумеется, не собирался просить приюта в лагере степняков, чтобы таким образом попасть в руки Ярла. Он верил, что сам мог проложить свою дорогу в Нижних Землях, и теперь пришло время доказать это.
Через некоторое время кобыла прекратила попытки освободиться и стояла с опущенной головой, по ее покрытым потом конечностям и бокам пробегала нервная дрожь. Форс оставался там, где был, но теперь он начал говорить с ней, используя мурлыкающий тон, которым он подзывал Люру. Затем он решился приблизиться к ней на несколько шагов. Она вскинула голову и захрапела. Но он продолжал говорить с ней ровным и монотонным голосом. Наконец он подошел достаточно близко, чтобы коснуться ее грубой шкуры, и, когда он сделал это, он чуть не подскочил. На ее шкуре был виден мазок-другой почти стертой краски! Значит, это была лошадь какого-то степняка Значит, это была лошадь из прирученных табунов. Форс трудом сглотнул. Такая удача показалась ему сверхъестественной Теперь, видя это, он осмелился погладить ее по морде. Она задрожала от его прикосновения, затем издала тонкое, почти вопросительное ржание. Он похлопал ее по плечу, и тогда она игриво ткнула его носом. Форс засмеялся и потянул ее за свисавшую между глаз потрепанную челку.
- Так значит, ты все вспомнила, старушка? Пай-девочка!
Оставалась еще проблема с Люрой, и ее надо было разрешить как можно быстрее. Он отвязал веревку и мягко подтянул кобылу. Та достаточно охотно последовала за ним, грациозно выбирая себе дорогу среди куч битого кирпича. Почему она не учуяла запаха кошки на его одежде? Может быть, его смыл дождь… Но она не показывала никакого страха, когда он управлял ею. Он вторично свистнул по-птичьи, после чего обмотал повод вокруг небольшого дерева. Ответ на его призыв донесся из нижней части долины. Люра явно преследовала табун. Поджидая ее, Форс стоял и разговаривал со своей пленницей. Наконец он рискнул отереть ей бока пучком травы. Затем он почувствовал, как она дернулась и задрожала. Он обернулся. Люра сидела на открытом месте, аккуратно обмотав хвост вокруг передних лап. Она зевнула, высунув свой острый красный язык и зажмурив глаза, словно ее очень мало интересовала кобыла, с которой ее товарищу по охоте вздумалось так глупо нежничать.
Кобыла рванулась назад, на всю длину веревки, глаза ее снова побелели. Люра не сочла нужным заметить этот открытый ужас. Она неторопливо поднялась и потянулась, а затем направилась к лошади. Кобыла задрожала и испустила пронзительный визг Форс попытался побудить Люру отступить. Но большая кошка обошла пленницу кругом, оценивающе оглядывая ее со всех сторон Кобыла снова опустилась на все четыре ноги замотала головой, поворачиваясь, чтобы все время следить кошкой. Казалось, что она была очень озадачена, когда нападение, которого она ожидала, не произошло.
Может, между животными тогда произошел какой-то обмен мыслями. Форс так никогда и не узнал этого. Но когда Люра закончила свой осмотр, она безразлично отвернулась, и кобыла перестала дрожать. Однако прошло больше часа, прежде чем Форс соорудил из веревок уздечку, а из одеяла - подобие седла. Он залез на кирпичи и сумел перебросить свою здоровую ногу через спину кобылы. Она была великолепно обучена степняками, которым когда-то принадлежала, и ее шаг был таким ровным, что как бы ни был Форс неуклюж и неопытен в верховой езде, он смог удержаться в седле. Он направил кобылу на дорогу, которая привела его в долину, и они снова выехали на раскинувшиеся вокруг поля. Несмотря на покалывание и зуд в ране, Форса охватило ощущение экзальтации и счастья. Он обезопасил себя от жителей Айри, ограбив Звездный Дом Он посмел вторгнуться в Нижние Земли, провел одну ночь в центре развалин маленького городка, пересек реку, благодаря своему собственному умению, успешно наблюдал за происходящим лесного озера, встретился лицом к лицу с жестоким кабаном, от которого иногда бежали даже самые лучшие охотники-горцы, а теперь под ним была лошадь, в руках - оружие, а перед ним - открытая дорога. Он сочтен непригодным для Звезды, отброшен в сторону Советом, да? Его ровные зубы блеснули в усмешке, несколько похожей на боевой оскал Люры. Ну, они увидят, что сын Лэнгдона, Беловолосый Мутант, так же великолепен, как и лучшие из них! Он докажет это всему Айри.
Люра пристроилась позади них, и кобыла сделала шаг в сторону, словно она все еще была не слишком довольна тем, что большая кошка смела подходить к ней так близко. Форс, погрузившийся в свои грезы, теперь обратил свое внимание на окружающее. Среди кустов были разбросаны кучки щебня, скелеты старых зданий, и, совершенно неожиданно, копыта кобылы стали издавать звуки другого рода. Она выбирала себе дорогу по плитам, на которых были установлены длинные прямые линии ржавых рельсов. Форс потянул за узду. Руины впереди становились все плотнее и выше. Городишко, может даже и довольно большой. Что-то в этих руинах обеспокоило его Фермы, заросшие кустарником, что-то ему напоминали. Он снова испытал то неприятное чувство, которое поразило его, когда он оказался на дороге, рядом с останками колонны разбитых машин. Теперь он вытер руки о жесткую гриву кобылы, словно ему хотелось стереть с них что-то неприятное.
Но он еще ни к чему здесь не прикасался. Тут были миазмы зла, пробивающиеся подобно туману даже сквозь ровный моросящий дождик.
Туман. Это был настоящий туман! Он увидел, как перед ним плыли грязно-белые спирали, окутывая перемешанные кучи гниющего дерева, кирпича и камня от обвалившихся стен. Землю накрывал плотный туман, более густой, чем у них в горах, густой и какой-то пугающий. Его пальцы оставили гриву лошади и погладили больную ногу. Последовавший за этим укол боли заставил его непроизвольно вскрикнуть. Этот туман, как он считал, означал конец его сегодняшнему путешествию. Теперь ему нужно было найти безопасное место, где он мог бы разжечь костер и приготовить еще одну порцию лекарства для своей раны. И он хотел укрыться на ночь от дождя.
Ему не нравились эти руины, но сейчас в них могло находиться то, что его интересовало, в чем он нуждался, и было разумнее углубиться в них. Но он заставил кобылу двигаться медленным шагом и правильно сделал. Потому что скоро перед ними в мостовой разверзся провал - зияющая черная дыра, обрамленная рваными зубцами сломанного бетона. Они пошли в обход, держась на таком расстоянии от осыпающегося края провала, как им позволяли развалины. Форс начал жалеть, что покинул тот сарай на ферме. Он не мог больше не обращать внимания на постоянную боль в ноге. Наверное, было бы лучше отдохнуть там денек-другой. Но если бы он это сделал, то не ехал бы сейчас верхом на кобыле. Он тихо свистнул и пронаблюдал, как ее уши встали торчком в ответ на это. Нет, чтобы иметь такую лошадь, стоит даже перетерпеть эту сверлящую боль.
Еще дважды мостовую пересекали провалы, и последний из них был таким огромным, что был похож на небольшой кратер. Когда Форс медленно объехал его кругом, он пересек полосу глинистой, плотно примятой земли, выброшенной из его темного нутра. Она была, похоже, хорошо утоптанной, здесь явно проходила тропа. Люра понюхала ее и зарычала, затем шерсть у нее на загривке встала дыбом, и она, сплюнув, громко зашипела. Кто бы там ни проложил эту тропу, она считала его врагом. Любое существо, которому Люра, не побоявшаяся сразиться с дикой коровой, со стадом бродячих свиней или жеребцом, давала такое определение, Форс не хотел бы встретить в своем нынешнем состоянии калеки. Он отпустил повод и позволил кобыле идти быстрее.
На некотором расстоянии от кратера они достигли небольшого холма, на котором стояло здание из белого камня с крышей. На склоне холма не было ничего, кроме низких кустов, и из здания, как считал Форс, можно было наблюдать почти за всей прилегающей территорией, самому оставаться незамеченным. Он разочаровался, обнаружив, что крыша покрывала только часть здания, а центр его был открыт всем стихиям - это был маленький амфитеатр, в котором ряды широких сидений спускались к квадратной платформе. Однако по периферии этого амфитеатра имелись небольшие комнаты под крышей, и в одной из них он и устроился. Он привязал кобылу к одному из столбов, образующих подход со склона холма, и, кроме того, угостил ее из своего запаса сушеным зерном, которое ей очень понравилось. Ее можно было стреножить и пустить пастись, но Форс вспомнил о той утоптанной тропинке у кратера и не стал этого делать.
Вода от дождя скопилась в выбоинах мостовой, и Люра жадно напилась из одной из таких луж, в то время как кобыла шумно пила из другой. Из застрявших среди столбов-колонн нанесенных ветрами веток Форс развел костер, устроив его за стеной таким образом, чтобы его нельзя было увидеть снизу Вода в котелке закипела, и он, мучась от боли, начал перевязывать рану на ноге. Бальзам действовал, потому что, хотя плоть и была пораженной, но чистые, без следов нагноения края раны уже затягивались, хотя, несомненно, шрам останется навсегда.
Люра не сделала ни шагу, чтобы поохотиться, хотя она должна была уже проголодаться. С того времени как они обогнули кратер, она держалась к нему поближе и теперь лежала рядом с костром, задумчиво глядя на пламя. Он не заставлял ее идти на охоту. Люра была более приспособлена для дикой жизни, чем любой из людей, и если она решила не охотиться, значит для этого у нее была веская причина. Форс хотел лишь узнать, кого она так ненавидела и чего так боялась. Эти ненависть и страх доходили до него, когда они обменивались мыслями, но существо, которое возбудило в ней такие эмоции, оставалось неизвестным.
Они легли спать голодными, потому что Форс твердо решил использовать оставшееся зерно для того, чтобы еще крепче привязать к себе кобылу Форс поддерживал небольшой огонь. Некоторое время он прислушивался, надеясь услышать бара банный бой, который слышал прошлой ночью. Но было тихо. Дождь наконец перестал, и юноша услышал шорох насекомых в траве снаружи дома. Послышался шелест ветерка в листве деревьев на склоне холма. Он обеспокоил Форса, этот легкий, печальный шелест. Люра тоже не спала. Он почувствовал, что она встревожена, прежде чем услышал поступь ее лап и увидел, что она двинулась к двери. Он пополз за ней, стараясь не тревожить больную ногу. Люра остановилась на наружном портике здания и смотрела в черноту руин разрушенного городка. Затем он увидел то, что привлекло ее внимание - крошечную красную точку на севере, выдававшую мерцание пламени костра. Так, значит, здесь были и другие жители! Степняки, как правило, держались подальше от развалин, помня о прежних днях, когда радиация была смертельной. А Чудища - разве они владели тайной огня? Никто не знал, насколько они были глупы или умны и была ли у них какая-нибудь, хотя бы и извращенная, цивилизованность.
Ему ужасно захотелось привести кобылу, сесть на ее спину и преодолеть расстояние до того костра. Костер и товарищ в этом беспокойном месте мертвецов - как их хотел иметь сейчас Форс! Но прежде чем он успел наполнить свои легкие воздухом, он услышал… низкий хор из тявканья, лая, воя, который поднимался все выше и выше, пока не стал озвученным бедламом. Шерсть на спине Люры под его рукой встала дыбом. Она шипела и рычала, но не трогалась с места. Крики были слышны на некотором расстоянии - в направлении огонька. Какой бы зверь ни издавал эти звуки, он ими привлекал других. Форс содрогнулся. Он ничем не мог помочь тому, кто развел этот костер. Конец наступит задолго до того, как он доберется туда через руины. А теперь… теперь уже там, внизу, была только чернота! Приветливое красное мерцание огонька исчезло.
Форс выполз на утреннее солнце. Спал он плохо, но был доволен тем, что рана его затягивалась. Впервые после того, как он встал на ноги, ему стало лучше, и он без особых усилий мог вывести кобылу попастись на склоне холма. Люра занялась делом еще до того, как он поднялся, на это указывала тушка жирного индюка. Он сварил ее и съел, понимая, что теперь он должен сесть на кобылу и проехать через развалины городка к тому месту, где горел костер, исчезнувший в ночи. А ему не хотелось ехать туда. И потому, что ему не хотелось этого делать, он быстро подготовился, поспешно собрав свои припасы. Люра вернулась и уселась на солнышке, вылизывая свой мех. Но она немедленно встала на ноги, когда Форс влез на кобылу и повернулся к центру руин. Под цокот копыт они въехали в выжженный район, где когда-то бушевал всепожирающий огонь. Там, среди закопченных камней, росли цветы: желтые, белые, голубые. А сорняки с рваными красными листьями оккупировали подвалы и старые погреба. Кошка и лошадь медленно пробирались через это запустение, пробуя почву при каждом своем шаге. На противоположной стороне выжженного пространства они увидели последствия ночной битвы. Черные птицы выпархивали почти из-под их ног. Птицы пировали на останках, доставшихся им от более могучих хищников. Форс спешился и захромал по притоптанной траве, нехотя осматривая место, на котором все это произошло. На запятнанной кровью земле лежали две хорошо обглоданные кучи костей. Но черепа в этих кучах не принадлежали человеку. Таких длинных узких голов с ужасными желтыми зубами он никогда раньше не видел. Тут перед его глазами блеснул металл, и он поднял сломанное копье. Древко его было обломлено неподалеку от наконечника. Но это копье он видел раньше! Оно принадлежало рыбаку с островка. Форс обошел все поле боя, но, за исключением копья, не нашел никаких других следов охотника. Люра выказывала к этим костям сильное отвращение, словно исходивший от них запах в высшей степени оскорблял ее. А теперь она встала на задние лапы и вопросительно обнюхала верхнюю часть кучи кирпичей и камней. Теперь он понял, что здесь произошло. Охотник не был захвачен врасплох нападением из темноты. У него было время забраться туда, где эти ночные твари не могли атаковать его все разом, и был в состоянии отбиваться от них сверху, а убитых и раненых разрывали зубами и когтями их собственные сородичи А он, должно быть, уцелел, поскольку его костей здесь не было.
Форс последний раз попинал кирпичи, просто так, для уверенности. Из-под носка его ноги выкатилось что-то круглое. Он поднял маленький, хорошо отполированный барабан, сделанный из черного дерева, с натянутой поверху шкурой, отполированной почти до металлического блеска. Сигнальный барабан! Форс машинально постучал по его поверхности, и его поразил низкий, пульсирующий звук, разнесшийся эхом по руинам городка.
Он поехал дальше, захватив барабан с собой. Для чего - он сам не знал. Просто он был заворожен этим сигнальным устройством, неизвестным его народу.
Через полчаса руины остались позади. Форс рад был снова выбраться на открытую местность. Все утро лошадь шла ленивым шагом, и Форс высматривал следы, которые мог оста вить охотник. Он был уверен, что этот человек направлялся на север; так как барабан был потерян, он не ждал больше никаких сигналов.