Увидев, что зверь уже выбежал на поляну, я сообразил, что добраться туда вовремя и схватить то, что должно было лежать поблизости, я уже не успеваю. И все же, думал я, может быть, мне удастся перехватить и остановить эту тварь.
Но, оказавшись на поляне, волк поддал газу. Я мог видеть то, к чему он направлялся, яснее, чем все остальное вокруг. Я крикнул, надеясь отвлечь его, но это не сработало. Мой финишный спурт оказался слабоват. И тут я увидел на земле возле порога то, что искал… Но было уже слишком поздно. Как раз в этот момент зверь опустил голову и схватил зубами плоский прямоугольный предмет - даже не сбавив при этом размашистой рыси.
Я остановился и отвернулся. В тот миг, когда волк нырнул вперед, я в падении выронил оружие и кувыркнулся, стараясь закатиться куда-нибудь подальше.
Я ощутил мощный толчок беззвучного взрыва, потом все схлопнулось и разбежались несколько слабых ударных волн. Я лежал, мысленно матерясь, пока не утихла встряска. Потом я встал и подобрал клинок.
Ночь вокруг меня вновь стала нормальной. Звездное сияние. Ветер в соснах. Не было нужды поворачиваться - хотя я это сделал на всякий случай, - чтобы узнать, что светящийся проход в другой мир, к которому я мчался всего лишь мгновение назад, теперь исчез, не оставив и следа.
Я поплелся обратно на стоянку и некоторое время успокаивал Дымка. Потом натянул сапоги и плащ, забросал землей угли костра и повел коня к дороге.
Там я сел верхом, мы минут сорок ехали вверх по дороге к Янтарю, и там я разбил новый лагерь - под белым, как кость, ломтем луны.
Остаток ночи прошел без неприятностей. Меня разбудили свет и пересвист утренних птиц в сосняке. Я позаботился о Дымке, быстро позавтракал остатками провианта. Как сумел, привел себя в относительный порядок и через полчаса уже был в пути.
Утро выдалось холодное. Над головой простиралось чистое небо, далеко слева плыли гряды кучевых облаков. Я не торопился. Я решил ехать верхом, а не козыряться в основном потому, что хотел узнать чуть больше о местности вокруг Янтаря, и, несколько менее, из-за желания побыть одному и спокойно поразмыслить. Если принять во внимание, что Джасра в плену, Льюк в санатории, а Колесо-Призрак занят бог знает чем, то складывалось впечатление: главные опасности для Янтаря или для меня на время неактуальны. Можно сделать небольшую передышку. Я чувствовал, что на деле приблизился к положению, когда сам смогу все уладить с помощью Льюка и Джасры - нужно только разузнать побольше. И я был убежден, что с Призраком-то я после этого сговориться сумею - раз уж последняя наша беседа была преисполнена оптимизма…
Дел невпроворот. Прочие концы можно увязать и позднее. Провинциальный маг вроде Шару Гаррула беспокоил меня только в связи со всем остальным. Дуэль с ним затруднений не вызовет, надо только выкроить на это пару свободных минут… хотя уже то, что он вообще что-то против меня имел, выглядело достаточно странным.
И потом, существо, которое было Винтой… Я не видел в нем реальной угрозы, но несомненно, это была тайна, лишавшая меня покоя и, видимо, непосредственно касавшаяся моей безопасности. Этот вопрос тоже следует уладить, когда у меня появится уйма свободного времени.
Беспокоило меня предложение Льюка раскрыть информацию, жизненно важную для безопасности Янтаря, только после спасения Джасры. Я поверил ему и все еще верил, что слово он сдержит. Хотя оставалось подозрение, что он будет тянуть с расчетом, пока не станет слишком поздно что-то предпринимать… Строить домыслы - занятие, разумеется, бесполезное; узнать, к чему ведется подготовка, невозможно. Не было ли само предложение, - независимо от того, правду говорил Льюк или нет, - частью военных действий, ударом в психологической войне? Льюк всегда был более хитер, чем могло показаться по его грубоватой внешности. Чтобы понять это, мне самому понадобилось довольно много времени, и забывать об этом я не собирался.
Я чувствовал, что пока могу скинуть со счетов дело о синих камнях - тем более что я планировал избавиться вскорости от всех следов их воздействия. С этим проблем нет, разве что на всякий случай мысленно завязать на память узелок, для вящей бдительности - хотя именно в таком состоянии я и пребываю.
Так что осталось приспособить в общую картинку случай с волком.
Ясно, что зверь был не обычным, да и намерения его никаких сомнений не оставляли. Но кое-какие моменты нашей встречи были ясны гораздо менее. Кем или чем он являлся? Действовал он по своей инициативе - или был чьим-то агентом? Если второе, то кто его послал? И наконец - ради чего?
Его неуклюжесть наводила на мысль - я и сам играю в эти игры, - что это был скорее оборотень, чем реальный волк с магически приобретенной речью. Большинство людей, мечтающих превратиться в какую-нибудь мрачную зверюгу - после чего порвать кому-нибудь глотку, разорвать кого-нибудь в клочья, изувечить и, может быть, даже переварить, - большей частью склонны упиваться мечтами о том, сколь это будет шикарно, и обычно забывают о грубой прозе. Стоит обнаружить, что ног у вас теперь четыре, а не две, что центр тяжести у вас расположен где-то не там, где нужно, что органы чувств ведут себя совершенно непривычно, и уже вовсе не так просто немедленно обрести грациозность движений. Такое существо гораздо уязвимее, чем можно полагать по наружности. И определенно, такое существо даже близко не сможет приблизиться по боевым качествам и эффективности к настоящему зверю со звериным жизненным опытом. Нет. Я в таких случаях предполагаю скорее тактику запугивания, нежели что-то другое.
Как бы то ни было, способ, которым зверь пришел и ушел, - вот что заставляло меня воспринять эту угрозу всерьез. Он задействовал Козырные Врата, которые соорудить не так-то просто - и лучше вообще не сооружать, если без этого можно обойтись. Установить козырной контакт с каким-то отдаленным местом, а потом сливать бездну энергии, поддерживая существование таких ворот, - это эффектная показуха. На создание ворот, которые простоят минут пятнадцать, требуется такой расход энергии и сил, что адская скачка покажется прогулкой по скверику. Такая затея может надолго истощить все ресурсы. И все же противник пошел именно на это. Причина его расточительности меня не беспокоила - скорее беспокоил факт случившегося. Потому что способны на сей подвиг были только прошедшие Образ или Логрус. Человеку, который просто нашел колоду, такого не суметь.
Это значительно сужает поле поиска.
Я попытался соотнести оборотня с его поручением. Первое: он меня отыскал и…
Конечно. Я вдруг вспомнил растерзанных собак в роще возле Лесного Дома и следы большой собакоподобной твари. Значит, зверь засек меня еще раньше и наблюдал, выжидая. Он преследовал меня, когда я выехал вчера вечером, и вышел на сцену, только когда я разбил лагерь. Он создал - или ему создали - Козырные Врата для отступления, но возможность погони не предусматривалась. Значит, он пришел меня убить. И невозможно установить, есть ли тут связь с Шару Гаррулом, тайной Льюка, синими камнями и миссией меняющего тела существа. Придется оставить неподвязанной еще одну провисшую ниточку. И сосредоточиться на главном…
Я догнал и обогнал колонну фургонов, направляющихся в Янтарь. Меня самого пару раз обогнали какие-то всадники. Ни одного я не знал, хотя каждый из них меня поприветствовал. Слева продолжали собираться тучи, но пока ничего похожего на бурю не намечалось. День оставался прохладным и солнечным. Дорога опускалась и снова поднималась, и так несколько раз - хотя в результате я все больше забирался вверх. В большой и шумной гостинице я остановился перекусить, наскоро, но сытно поел и не стал задерживаться. Дорога стала ровнее, но прошло еще много времени, прежде чем на вершине Колвира, искрящегося в полуденном свете, я увидел дальний отблеск Янтаря.
По мере того как солнце шествовало по небесам, движение становилось все оживленнее. Я продолжал строить планы и предаваться вольным размышлениям. Дорога сделала несколько поворотов, маршрут пролегал меж скал - но Янтарь почти все время оставался виден.
По дороге я никого не встретил и уже за полдень добрался до Восточных Ворот, оставшихся еще от старой крепостной стены. Я проехал по Восточной Виноградной и остановился у городского дома Бэйлей, где когда-то бывал на вечеринке. Я передал Дымка груму у конюшни на заднем дворе, и, похоже, они оба были счастливы увидеть друг друга. Сам я обошел дом, подошел к парадной двери и постучал. Слуга известил меня, что барона нет, поэтому я представился и передал послание Винты. Слуга обещал передать сообщение, когда хозяин вернется.
Разделавшись с этим долгом, я продолжил путь по Восточной Виноградной пешком. Ближе к горе, но там, где уклон не стал еще ясно ощутим, я уловил запах готовки и решил не откладывать обед до возвращения во дворец. Я остановился и стал озираться в поисках источника ароматов. Его я обнаружил в проулке по правую руку, там дорога выходила на большую площадь с фонтаном в центре, в котором вставший на дыбы медный дракон, покрытый роскошной зеленой патиной, писал в бассейн розового камня. Дракон был обращен мордой к расположенному в подвальчике ресторану под названием "Яма". Еще десять столиков стояли на улице, огражденные изгородью из медных колышков, по периметру которой были расставлены растения в горшках. Проходя мимо фонтана, я увидел в чистой воде огромное количество экзотических монет, включая юбилейный четвертак США. Я прошел за загородку, открыл дверь и уже собрался спуститься по лестнице, когда услышал, что меня окликают по имени.
- Мерль! Давай сюда!
Я оглянулся по сторонам, но не узнал никого из тех, кто сидел за четырьмя занятыми столиками. Затем, когда мой взгляд вновь прошелся по ним, я заметил, что человек постарше за угловым столом справа от меня улыбается.
- Билл! - воскликнул я.
Билл Ротт поднялся из-за стола - больше для демонстрации, чем отдавая дань какой-то формальности, как я понял. Сразу я его не узнал: теперь он отпустил седую бороду и усы. К тому же он был одет в коричневые штаны с серебряной отделкой по внешним швам, уходящие в пару высоких коричневых сапог. Рубашка его была серебристого цвета с коричневым кантом, а на кресле справа от него лежал свернутый черный плащ. Широкая черная перевязь брошена поверх плаща, а на ней - средних размеров клинок в ножнах.
- Совсем натурализовался, не так ли? Вдобавок немного похудел.
- Верно, - сказал он, - и думаю о том, чтобы после выхода на пенсию переехать сюда. Мне этот городок по нраву…
Мы сели.
- Ты уже заказал? - спросил я Билла.
- Да, но вон официант на лестнице - давай-ка я его для тебя отловлю.
Он так и сделал - и заказал и на мою долю.
- Твой тари стал заметно лучше, - сказал я после всей суеты.
- Практики много, - отозвался он.
- Чем занимаешься?
- Ходил по морям с Джерардом. Был в Дейге и в одном из лагерей Джулиэна в Ардене. Еще посетил Ратн-Я. Изумительное место. Беру уроки фехтования. А Дроппа показал мне весь город.
- Все городские бары, так будет верней.
- Ну, не все. В общем-то, я здесь именно поэтому. Он владеет половиной пая в "Яме", и я обещал ему, что в основном буду питаться здесь. Впрочем, место неплохое. Когда ты вернулся?
- Только что, - сказал я, - и у меня для тебя есть еще одна длинная история.
- Это хорошо. Твои рассказы обычно причудливы и запутанны, - заметил он. - В самый раз для холодного осеннего вечера. Ну что ж, послушаем.
Я говорил в течение всего обеда и еще долго после того, как он закончился. Затем вечерняя прохлада прогнала нас оттуда, и мы направились во дворец. В конце концов я завершил свое повествование за горячим сидром перед камином в одной из малых комнат восточного крыла.
Билл покачал головой.
- Ты действительно ухитряешься грузить в кузов по самые борта, - сказал он наконец. - У меня вопрос.
- Ну?
- Почему ты не привел Льюка сюда?
- Я уже говорил…
- Это не причина. Ради неизвестно какой информации, которая, по его словам, важна для Янтаря? И ты собрался подцепить Льюка и вытащить из него эту информацию?
- Все совсем не так…
- Он - торговец, Мерль, и он продал тебе кучку дерьма. Вот что я думаю.
- Ты не прав, Билл. Я его знаю.
- Да, вы давно знакомы, - согласился он. - Но насколько хорошо? Мы, помнится, это уже проходили… Все, чего ты не знаешь о Льюке, явно перевешивает то, что ты о нем знаешь.
- Он мог пойти куда угодно, но пришел ко мне.
- Это входило в его планы, Мерль. Он хочет через тебя пробраться в Янтарь.
- Не думаю, - сказал я. - Это не в его стиле.
- А я думаю, что он воспользуется любым средством, которое подвернется под руку… или любым человеком.
Я пожал плечами.
- Я ему верю. Ты - нет. Вот и все.
- Видимо, так, - сказал он. - И что ты намерен делать теперь - ждать, что будет дальше?
- Есть у меня один план, - сказал я. - Льюку я верю, однако это еще не значит, что я не собираюсь подстраховаться… Но у меня к тебе вопрос.
- Да?
- Предположим, я привел его сюда, Рэндом решил, что факты неоднозначны, и пожелал устроить слушание дела - ты взялся бы защищать Льюка?
Глаза его распахнулись, а затем Билл улыбнулся.
- Что за слушание? - спросил он. - Я же не знаю, каковы здесь процедуры ведения дел.
- Как внук Оберона, - объяснил я, - он подпадает под Закон Дома. Рэндом сейчас - глава Дома. От него будет зависеть, забыть ли обо всем, вынести ли скорый приговор или назначить слушание дела. Как я понимаю, такое слушание может быть официальным или неофициальным - это уж как Рэндом захочет. В библиотеке есть книги по этому вопросу. Но у человека всегда есть право на защиту, если он того пожелает.
- Конечно, я возьмусь, - сказал Билл. - Редкий случай обогатить практику. Но тут может возникнуть конфликт интересов, - добавил он. - Я же работаю на Корону.
Я прикончил сидр, поставил стакан на каминную полку и зевнул.
- Ну, мне пора, Билл.
Он кивнул.
- Пока это все чисто гипотетически, так? - спросил он.
- Да, конечно! - сказал я. - Все может закончиться слушанием моего дела. Доброй ночи.
Билл внимательно смотрел на меня.
- Ну… та страховка, о которой ты упомянул, - сказал он. - Наверное, это несколько рискованно, да?
Я улыбнулся.
- Насколько я понимаю, я тебе помочь не смогу?
- Это точно.
- Ну, удачи.
- Спасибо.
- Завтра увидимся?
- Может быть, днем, попозже…
Я пошел в свою комнату и прилег. Прежде чем пойти на дело, которое я задумал, нужно передохнуть. Не помню, снилось ли мне что-нибудь…
Когда я проснулся, было еще темно. Приятно сознавать, что по крайней мере будильник у меня в голове работает нормально.
Было бы здорово перевернуться на другой бок и снова дать храпака, но я не мог позволить себе такую роскошь. Предстоящий день был расписан по минутам. И, согласно расписанию, я встал, умылся и оделся в свежее.
Затем отправился на кухню, где приготовил себе чай, тосты и яичницу с чилли, луком и чуточкой перца. К этому я добавил фруктов из Снелтерса - давненько я их не пробовал.
Я вышел через заднюю дверь и прошел садом. Было темно, безлунно и сыро, лишь несколько полос тумана обшаривали невидимые тропинки. Я пошел по дорожке, которая вела на северо-запад. В мире стояли тишина и спокойствие, и мыслям своим я позволил течь так же - тихо и спокойно. Этот день пройдет под девизом: "Всему свое время", и я хотел начать его с нужным душевным настроем.
Я выбрался из сада через брешь в изгороди и направился по крутой тропе, в которую влилась моя дорожка. Первые несколько минут она неторопливо забирала вверх, потом сделала резкий поворот и тут же стала еще круче. Я задержался на одном из выступов и оглянулся - отсюда можно было различить темные очертания дворца, несколько окон были освещены. Высоко вверху пряди перистых облаков медленно превращались в собранный граблями звездный свет в небесном саду, над которым навис Янтарь. Мгновением позже я отвел глаза. Идти было еще порядочно.
Я добрался до гребня. На востоке, за лесом, который я только что пересек, я сумел рассмотреть слабую полоску света. Торопливо миновал три массивные ступени, воспетые в песнях и историях, и начал спускаться по северному склону. Путь, которым я шел, становился все круче и круче и вывел меня на северо-восточный склон. После этого тропа вновь полого пошла вниз. Я прошел поворот на северо-запад - тропа опять стала круче, потом опять пошел легкий участок, и я знал, что дальше дорога будет еще легче. Высокий отрог Колвира у меня за спиной заслонил отблески предрассветной зарницы, которую я видел. И передо мной и надо мной раскинулась усеянная звездами ночь, стирающая очертания всего мира, кроме ближайших валунов. И все же я интуитивно знал, что иду правильно, - единожды я уже проходил этим путем, хоть и задержался там тогда совсем ненадолго…
Мили за две до вершины, приблизившись к нужной точке, я сбавил шаг и принялся озираться по сторонам. Это было урочище с высокими отвесными стенами, в плане слегка напоминающее след лошадиного копыта, и когда в конце концов я нашел его, то не торопясь пошел туда. Во мне нарастало странное ощущение. Я никогда не хотел предвосхищать свои реакции; но когда-нибудь этим следует заняться.
Зайдя внутрь - стены урочища поднимались по обе стороны от меня, - я вышел на тропу и двинулся по ней. Тропа вела вниз, к паре тенистых деревьев, а затем между ними - туда, где стоял низкий каменный павильон, вокруг которого буйно разрослись кусты и травы. Ясно было, что почву сюда привезли, чтобы можно было рассадить растения, но потом о зеленых насаждениях забыли, и место выглядело заброшенным.
Я уселся на одну из каменных скамеек, стоящих перед павильоном, и стал ждать, когда посветлеет небо. Это была гробница моего отца - кенотаф, выстроенный давным-давно, когда считалось, что он умер. Его потом здорово веселила возможность посещать свою могилу. Теперь, конечно, этот мавзолей мог иметь и более зловещий смысл. Теперь он мог быть настоящим. Была ли в этом некая ирония? Я так и не смог решить для себя этой задачки. Хотя оказалось, что я волнуюсь сильнее, чем ожидал. Мой путь сюда - не путь паломника. Я пришел сюда в поисках мира и покоя, которые нужны таким колдунам, как я, для того, чтобы развесить парочку заклинаний. Я пришел сюда…
Наверное, это рациональное объяснение. Я выбрал это место потому, что - настоящая это гробница или нет, - но на ней начертано имя Корвина, и она воссоздает во мне ощущение его присутствия. Хотел бы я узнать его получше… но кенотаф может оказаться единственной связью с моим отцом, и ближе мне к папе уже не подойти. Я вдруг понял, почему доверился Льюку. Он был прав - там, в Лесном Доме. Если бы я узнал о смерти Корвина и знал, кто виновен в его гибели, уверен - я отбросил бы все и попер бы выставлять счета и взыскивать по ним, и я закрыл бы счет и подписал бы его кровью. Даже если бы я не знал Льюка так, как знал, мне было легко поставить себя на его место. Осуждать его я не мог.