- Можете это расценивать как мою наиболее оптимистическую оценку. Если нам не удастся задействовать еще ряд дополнительных факторов, то наши шансы станут настолько исчезающе малы, что будет вообще бессмысленно их обсуждать.
- О каких факторах идет речь? - спросил командующий.
- О пятой колонне, - засмеялся Император, - о пятой колонне.
- Не понимаю, - растерялся командующий. - Какое-то новое оружие, Ваше высочество?
- Вы верно ухватили суть, госпожа Канамеко, - сказало Божественное Дитя. - Наше новое, тайное оружие.
Сработал аппарат голосовой связи, отрывая Императорское Око от воспоминаний. Запел предупреждающий звонок, и усталый голос секретарши произнес:
- Господин Императорское Око, к вам на прием просится начальник мобилизационного штаба господин Усаги.
- Пропустите и приготовьте чай, пожалуйста.
- Да, господин Императорское Око. Чай господину Усаги подавать?
- Да.
Могучая дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель проскользнул маленький человечек. Он несколько боязливо оглядел кабинет, а точнее - громадный зал с невозможно высоким потолком и стрельчатыми мозаичными окнами. Свет снаружи дробился на крохотных кусочках разноцветного стекла и окрашивал пустые белые стены в пастельные тона. К столу Императорского Ока вела длинная зеленая ковровая дорожка, и господин Усаги, тихонько вздохнув, заковылял к виднеющемуся вдали массивному столу.
Императорское Око вполглаза наблюдал, как человечек преодолевает путь, и продолжал перебирать мобилизационные предписания. Лицо господина Императорское Око изволило хмуриться, и весь его вид предвещал выпадение на лысую головенку господина Усаги как минимум сезонной нормы осадков в виде начальственного раздражения, начальственного гнева и прочих громов с молниями.
Словно предчувствуя неизбежную экзекуцию, начальник мобилизационного штаба ковылял неспешно, преувеличенно припадая на хромую ногу и стоически морщась от вроде как боли.
"Сейчас ты у меня получишь, - хмуро думал Императорское Око, - сейчас ты у меня так получишь, что вылетишь из кабинета без всякой хромоты. Ты меня знаешь, старый лис, никакой ревматизм тебе не поможет, никакой геморрой".
Подойдя к столу, господин Усаги вежливо покашлял.
- Садитесь, - хмуро пробурчал Императорское Око, демонстративно не поднимая головы и что-то отмечая чернильной ручкой на предписных листах.
Садиться, естественно, было некуда. В единственном на весь зал кресле восседал сам Императорское Око. Поэтому нелюбезное приглашение присаживаться означало лишь то, что посетителю дозволяется говорить.
Господин Усаги боязливо пристроил папочку на краешке начальственного стола, трепетно ее расшнуровал, достал кипу листов с загнутыми от ветхости уголками, прокашлялся, освобождая горло от скопившегося там страха, и начал нудно перечислять плановые и реальные цифры призванных резервистов по районам и префектурам Киото.
Начальник мобилизационного штаба имел профессионально поставленный усыпляющий голос опытного гипнотизера. Любая фраза, любое слово, любой звук, произнесенный господином Усаги, вне зависимости от содержания произнесенного наводил столь смертную тоску, что обычные люди должны были со стульев валиться, охваченные неодолимым приступом дремы. Но Императорское Око к обычным людям не относился и слушал доклад внимательно.
- Таким образом... мы можем сказать... учитывая число зарегистрированных резервистов... но, имея в виду... что означает...
Вновь приоткрылась дверь, каблуки секретарши бодро застучали, внося толику живинки в сгустившуюся предгрозовую атмосферу, ловкие руки составили с подноса на стол чайники, чашки, вазочки с конфетами и печеньем.
Посмотрев поверх вороха бумаг на дымящийся чай, господин Усага уже более бодрым голосом заключил:
- Наш анализ показал, что если в самое ближайшее время не предпринять необходимых мер, то недоукомплектация только по спецификации военно-воздушных сил будет составлять тридцать четыре и шесть десятых процентов.
- Можете угощаться, - Императорское Око кивнул на чашки и с некоторым удивлением обнаружил, что каким-то неведомым ему чудом так долго лелеемый гнев куда-то незаметно испарился. Господин Усаги еще раз продемонстрировал свои умения опытнейшего царедворца.
- Благодарю вас, господин Императорское Око, - начальник мобилизационного штаба аккуратно запихал бумаги в папочку, завязал тесемки и осторожно взял чашку с блюдцем.
Императорское Око вежливо подождал, пока господин Усаги отхлебнет чай, и спросил:
- Каковы будут ваши рекомендации, господин Усаги?
Усаги торопливо сглотнул горячий напиток, поморщился, на его глазах выступили слезы.
- Я бы рекомендовал, господин Императорское Око, интернировать всех пилотов гражданских линий.
Императорскому Оку показалось, что он ослышался:
- Интернировать? Заключить под стражу, как военнопленных? Я правильно вас понял, господин Усаги?
- Да, господин Императорское Око. Интернировать и предложить выбор - содержание в лагере до завершения военной компании с весьма туманными перспективами на освобождение, либо подписание волонтерского контракта, предусматривающего соответствующее вознаграждение и все такое прочее. Волонтерам можно пообещать свободный переезд их семей в Киото.
Императорское Око потер подбородок. Предложение господина Усаги можно было оценить как гениальное. Все-таки Императорское Око не ошибся, назначая на столь собачью должность такого хитреца, как Усаги. Ничто не заставляет столь беззаветно отдаваться своей работе, как угроза угодить под резцы пыточной машины.
Он отпил из хрупкой фарфоровой чашки зеленый чай и наконец-то соизволил улыбнуться. Господин Усаги с облегчением вздохнул. Гроза миновала.
18
- Где мы? - спросила шепотом Сэцуке.
Тэнри нащупал в кармане фонарик, достал его и включил. Стало немного светлее. Они находились в узком коридоре, который длинными уступами спускался куда-то вниз. Лампы, укрепленные вдоль прохода, не работали и покрылись напластованиями серой пыли.
Банг! Банг! Банг!
В закрытую дверь ритмично застучали.
- Стреляют, - сказал Тэнри. - Наверное, из пулеметов. Интересно, а ракеты у них есть?
- Может, уйдем подальше? - предложила Сэцуке.
Банг! Банг! Банг! Но массивная дверь невозмутимо, со всей своей стальной многотонной надежностью закрывала проход.
Тэнри посветил фонариком под ноги. Пол так же устилал плотный ковер пыли, на котором четко отпечатывались их следы. Запустение. Коридором не пользовались много лет. Вентиляция работала не в полную силу, и воздух имел металлический привкус.
- Делать нечего, - пожал плечами Тэнри, - пойдем.
- А ты дверь закрыл? - внезапно спросила Сэцуке.
- Я ее и не открывал, - беззаботно ответил Тэнри.
Шаги и голоса звучали приглушенно, словно тонули в толстом покрывале.
- Как же мы попали сюда? - удивилась Сэцуке. - Разве не через дверь?
- Правильнее будет сказать - СКВОЗЬ дверь, - усмехнулся Тэнри. - Я это иногда умею.
- Проходить сквозь двери? - Сэцуке показалось, что Тэнри врет, хотя ведь она и в правду не видела, чтобы дверь открывалась. Все произошло удивительно быстро - мгновение, и они с Тэнри уже здесь!
- Ну, да. Не только сквозь двери, конечно. Сквозь стены тоже можно.
- По-моему, ты придумываешь, - Сэцуке даже остановилась. - Никто не может проходить сквозь стены.
Тэнри поднес фонарик к своему подбородку, отчего лицо превратилось в жутковатую маску, и зловеще произнес:
- Никто не может, кроме меня.
- И как ты это делаешь?
Тэнри посветил на стены, потолок, пол.
- Ты просто не представляешь себе, Сэцуке, сколько здесь всяких дыр. Почему-то люди их не видят, а я вижу. Некоторые из дыр настолько велики, что в них легко протиснуться. Иногда встречаются проходы, сквозь которые могла бы проехать целая машина. Я не знаю, почему все так устроено.
- Здесь тоже есть дыры?
- Есть, но небольшие. Поэтому нам лучше идти пока по коридору, а там посмотрим, что делать.
Уклон коридора становился все круче. Уступы сокращались до тех пор, пока не превратились в обычные ступеньки. Теперь Сэцуке и Тэнри спускались вниз по лестнице. Навстречу дул теплый ветер, и вообще стало настолько жарко, что пришлось снять с себя куртки и тащить их в руках.
Глаза то ли постепенно привыкали к полумраку, то ли действительно посветлело, но уже без особых затруднений можно было разглядеть стены прохода, смонтированные из стальных плит, навесной потолок, где сквозь редкие отверстия виднелись сплетения проводов и узких труб.
- Ты когда-нибудь был здесь, Тэнри? - спросила Сэцуке.
- Здесь - нет, но в подобных коридорах был. Тут бесконечные лабиринты заброшенных переходов. При большом желании можно здорово потеряться.
- А если без желания?
- Что - без желания? - не понял Тэнри.
- Без желания можно потеряться?
Тэнри помолчал, а затем успокаивающе сказал таким тоном, каким взрослые разговаривают с симпатичными, но надоедливыми детьми:
- Мы не потеряемся, Сэцуке, не бойся.
- Я и не боюсь, - соврала Сэцуке.
Тэнри нащупал ее руку и сжал ладонь. Пол под ногами дрогнул.
- Что это?! - испуганно воскликнула девочка.
Стальные стены загудели, встречный ветер сменился на противоположный, плотные клубы пыли взметнулись в воздух.
- У тебя есть платок?! - крикнул Тэнри, прикрывая рот рукой. От пыли в горле запершило. - Дыши сквозь него!
Сэцуке расстегнула сумочку, нащупала аккуратно сложенный платок, вытащила его и закрыла нос и рот. Дышать стало немного легче.
У самого Тэнри никакого платка не было, поэтому он просто натянул на лицо горло своего вязаного свитера.
- Они, наверное, взорвали дверь! - громко сказал Тэнри, стараясь перекрыть низкий металлический гул, пронизывающий до самых внутренностей. Хотелось плотно зажать уши, только чтобы вибрация не вгрызалась в перепонки, не хватала дрожащими костлявыми пальцами за горло и не наматывала внутренности на громыхающий в торжественном марше барабан.
Гул постепенно стихал, а пыль оседала. Ветер опять переменил направление, воздух очищался. Тэнри прислушался. Ему показалось, что оттуда, откуда они шли, доносится какое-то стрекотание.
- Кто взорвал дверь? - спросила Сэцуке. Пыль, прилипшая к ее потному лицу, украсила его темными извилистыми полосками грязи.
- Те, кто за тобой охотятся, - сказал, отплевываясь, Тэнри. - Упорные ребята, стальную дверь взрывом вскрыли. На поиск шифра времени не было.
- Какого шифра?
- От замка. Каждый замок здесь имеет специальный шифр. Нажимаешь кнопки, дверь и открывается.
- А почему ты думаешь, что они охотятся за мной?
Тэнри посветил ей в лицо фонариком. Сэцуке закрылась ладошкой от яркого света.
- Потому что ты притянула аниму, - сказал Тэнри. - Я не знаю, как ты это делаешь и как вообще после такого можно остаться... нормальным человеком.
- Убери фонарик, - тихо сказала Сэцуке, но Тэнри продолжал светить ей в лицо, как будто хотел внимательно его рассмотреть. - Убери фонарик! - закричала девочка.
- Извини.
- Мне страшно.
- Нам надо идти.
- Мне очень страшно, - пожаловалась Сэцуке.
- Нам надо идти, - упрямо повторил Тэнри. - За нами наверняка погоня. Не знаю, что они от тебя хотят, но лучше не попадаться им в лапы.
Сэцуке бессильно села на ступеньку. Ее обесточили. Кто-то нашел кнопку и отключил ее энергопитание, точно она была каким-то бытовым прибором. Тостером, например. Не хотелось двигаться, не хотелось думать. Хотелось вот так сидеть и ждать. Словно это могло помочь переступить каким-то образом волшебную линию, отделяющую зрителя от того, что происходило на экране. Словно каким-то невообразимым злым чудом Сэцуке против своей воли оказалась вовлечена в странное, опасное, зловещее представление и, более того, превратилась в одну из главных героинь фильма ужасов.
- Это все сон, это все мне снится, - шептала себе Сэцуке. - Сейчас я проснусь, я хочу побыстрее проснуться...
Тэнри принюхался. Ему показалось, что в пропыленном воздухе появился ощутимый привкус чего-то резко пахнущего. Беспокоящий, опасный запах.
- Сэцуке, нужно быстрее идти!
- Не мешай мне, Тэнри, я сейчас проснусь... мне не нравится этот сон...
Тэнри потряс Сэцуке за плечо:
- Это не сон, Сэцуке, не сон. Прошу тебя, вставай!
- Отстань...
- Сэцуке!
- Нет...
- Вставай! - заорал Тэнри, подхватил Сэцуке под руки и рванул вверх, поднимая ее на ноги. - Некогда сопли распускать!
Сэцуке открыла глаза. Их лица были совсем близко. Тэнри отчаянно зажмурился и впился в губы Сэцуке долгим поцелуем.
- Ты что? - тихо спросила Сэцуке, все еще ощущая вкус соприкосновения губ - нечто пряное, пыльное и смущенное.
- Так лучше?
Сэцуке прислушалась к собственным ощущениям. Действительно, как-то сразу полегчало. Ощущение страшного сна осталось, но отступило в тень, притаилось напуганным огнем хищником. Теперь он всегда будет сидеть там, взрыкивая, нетерпеливо помахивая хвостом, вонзая когти в землю и ожидая мгновения, когда наконец-то сможет сделать свой решающий смертельный прыжок.
А Тэнри смотрел на губы Сэцуке - полные, четко очерченные, слегка потрескавшиеся. Надо же. Почему он это сделал? Словно кто-то подтолкнул его изнутри. Сказал: "Так надо, Тэнри, надо!" И ведь это не было неприятно. Даже наоборот, очень и очень приятно.
Тэнри вспомнил, как он однажды целовался с Агатами. По ее инициативе, естественно, исходя из совершенно непонятных ему соображений. Скорее, это был даже не поцелуй, а некий эксперимент, потому что через десять секунд такого вот слияния (Тэнри специально засек время) Агатами бегом рванула в ванную чистить зубы и полоскать рот. А в промежутках между отплевыванием воды и пасты, кричала сквозь запертую дверь, чтобы Тэнри больше никогда не смел такого делать. Как будто Тэнри был виновником всей этой глупости.
Тяжелый запах все сильнее ощущался в воздухе. Имелся в нем привкус свинца и одновременно чего-то едкого, цепкого, проникающего в голову, повисающего на мыслях студенистыми наростами, как водоросли на днище корабля, которые мешают судну полностью отдаться набранному в паруса ветру, волочась позади длинными, гниющими отростками и замедляя его ход.
Сэцуке схватилась за горло и закашляла.
- Трудно дышать.
- Они пустили газ! - внезапно догадался Тэнри. - Они пустили сюда газ, чтобы усыпить нас! Ты можешь идти быстрее?
- Теперь могу, - кивнула Сэцуке.
- Вещи придется бросить здесь.
Сэцуке аккуратно положила на ступени куртку, шарф, шапку и перчатки.
- Я готова.
- Тогда побежали! Я постараюсь найти какой-нибудь выход отсюда.
И они побежали.
Бежать вниз, куда устремлялся узкий коридор, пробитый в металлическом чреве мир-города, было легко. Достаточно войти в тот ритм, когда ноги сами совершают все необходимые движения, перескакивая со ступеньки на ступеньку. Словно живешь на последнем этаже высотного дома, где отключили лифт, но тебе надо обязательно попасть на улицу. Потому что на улице хорошо, потому что там греет солнышко, веет ветерок, несущий все запахи лета, ходят улыбающиеся люди в светлых одеждах, подставляя теплу побледневшие за зиму лица, шеи и руки.
Вот только здесь, в конце лестницы, не ждет тебя необъятный простор, потому что с каждым шагом ты все больше погружаешься в таинственные недра мир-города, незваным гостем, а то и вовсе паразитом незаконно проникаешь в его стальные глубины, механические внутренности, в сцепление шестеренок, чье вращение и обеспечивает жизнь тех, кто остался наверху.
Но постепенно усталость брала свое. Тэнри держал Сэцуке за руку и тащил за собой. Он слышал ее тяжелое дыхание, однако останавливаться все равно было нельзя, потому что запах не отступал, он преследовал их по пятам, растекаясь по коридору не видимой, но плотной, тягучей рекой, поднимаясь все выше и выше, чтобы совсем скоро затопить проход, захлестнуть Тэнри и Сэцуке с головой и тогда... Что будет тогда?
- Ты молодец! - ободряюще выдохнул Тэнри. Как же обманчива легкость спуска по ступеням! Ноги все сильнее наливались свинцом, по спине скатывались крупные, едкие капли пота.
- Стараюсь, - ответила с трудом Сэцуке. Сколько они уже бегут? Час? День? Год? Темнота внизу, темнота вверху, темнота впереди, темнота позади. Кажется, что они совсем не двигаются, а стоят на месте. Иногда, чтобы оставаться на одном месте, надо очень быстро бежать, вспомнила Сэцуке фразу из какой-то книжки.
Лишь луч фонарика бледным пятном скачет со ступеньки на ступеньку, нетерпеливым поводырем поджидает их впереди, забирается на стены и потолок, любопытным щенком обнюхивая однообразие запустения.
А зверь, который притаился в темноте за кругом света, вновь готов к прыжку, ведь теперь у него есть союзник - зловонная река, грозящая подхватить их усталые мысли и навсегда унести в страну бесконечных кошмаров.
Только теперь Сэцуке заметила, что больше нет никакого коридора, что вокруг простирается уже хорошо знакомая ей страна мертвых - бесконечность, наполненная ледяными бренными оболочками, ставшими ненужными пустыми вместилищами душ, освещаемая лишь яркими созвездиями. Но вот и холодные, бледные тела почувствовали близость тепла жизни, близость того, о чем они так долго томились.
Миллиарды рук прорастают сквозь потрескавшуюся почву и пытаются ухватиться за ноги Сэцуке, поймать ее в капкан вялых пальцев, повалить, обнять, прижаться к ней стылой кожей, обтягивающей сухие кости...
Кошмар. Кошмар наяву.
- Уйдите! - кричит Сэцуке. - Оставьте меня в покое! Вы мертвые, мертвые, мертвые!
И тогда Тэнри прижимает Сэцуке к себе, втискивается в узкую щель, продирается сквозь горячие и липкие ленты, пролезает сквозь нечто густое, вязкое, обжигающее, думая лишь о том, чтобы не выпустить Сэцуке, чтобы удержать ее, не потерять, но затем наступает долгожданное освобождение, в лицо бьет ледяной воздух, опора под ногами исчезает, и они вдвоем начинают падать в золотистую бездну.
19
Когда Бензабуро в своем отчете дошел до появления в баре "Крученые титьки" господина Марихито собственной персоной, он впал в задумчивость. Служебная честность и добросовестность требовали, чтобы сей факт нашел наиболее подробное отражение в отчете. С другой стороны, имелась большая доля вероятности, что явление почтенного господина Марихито в злачном притоне было лишь игрой воображения самого Бензабуро, наглотавшегося то ли неизвестного наркотика, то ли вполне банального виски, и тогда столь скандальная подробность могла быть расценена как попытка бросить тень на незапятнанную репутацию глубокоуважаемого господина Марихито.
Но при этом нельзя отрицать и такую, пусть и пренебрежительно малую вероятность, что один из големов, потребив контрабандную аниму, надел на себя личину шефа полиции и теперь свободно разгуливает в ней по городу, безнаказанно творя всяческие гнусности и одновременно компрометируя незапятнанную репутацию все также глубокоуважаемого господина Марихито.