В этом выпуске серии "Клуб "Золотое перо"" научно-фантастические романы широко известного англоязычным любителям фантастики американского писателя Роджера Желязны "Создания света, создания тьмы", "Остров Мертвых", "Этот бессмертный". В основе произведений, пронизанных мифами различных народов, - поведение человека при освоении космического Нового Света, его творческое самоосуществление.
Содержание:
Создания света, создания тьмы… 1
Остров мертвых 29
Этот бессмертный 59
Роджер Желязны
Создания света, создания тьмы…
Создания света, создания тьмы…
Поколения исчезают, уступая место новым,
и так было со времени наших предков.
Те, кто строят здания,
не имеют больше места.
Что сделали с ними?
Я слышал слова Имхотепа и Хардедефа,
чьи речи так любят повторять люди.
Где теперь их место?
Их стены обвалились,
их домов не существует,
как будто их не было вовсе.
Никто не возвращается оттуда,
чтобы сказать нам, где их место,
чтобы сказать нам, как им живется,
чтобы сказать нам, как успокоить сердце,
пока мы сами не отправимся за ними.
Так празднуйте и оставайтесь молодыми!
Смотрите, человеку не дано
забрать туда с собой свои владенья.
Смотрите, кто ушел туда, назад
не возвратится.
Харрис
И вот, вошел он туда с Волшебной Палочкой в одной своей руке и Стаканом в другой, а с ним множество Чудовищ с головами диких Зверей. Они шли и страшно шумели, с факелами в руках.
Мильтон
Людская одежда - железо,
А тело - подарок небес.
Лицо как закрытая книга,
И жадное сердце как бес.
Блейк
Прелюдия в Доме Мертвых
Человек идет в канун Тысячелетия в Доме Мертвых. Если вам удастся окинуть взглядом огромную комнату, по которой он идет, вы ничего не увидите. Слишком темно для глаз, чтобы что-нибудь различить.
И в это темное время мы будем называть его просто "человек".
Для этого есть две причины: во-первых, он полностью подходит под такое описание - мужчина, модель - человек, ходит прямо, на двух ногах, большие пальцы рук отстоят в стороны, обладает и другими характерными признаками человека, и во-вторых, потому что имя его было отнято у него.
И пока что нет причин заострять на этом вопросе внимание.
В правой руке человек держит посох своего Господина, и тот направляет его в темноте. Он тянет его то в одну сторону, то в другую. Он обжигает его руку, его пальцы, его отстоящий большой палец, если только нога его хоть немного уклонится от предназначенного пути.
Когда человек приближается в темноте к определенному месту, он поднимается на семь ступенек к каменному помосту и три раза стучит своим посохом.
И тогда появляется свет, туманный и оранжевый, рассеивающийся к углам. Он освещает огромную пустую комнату.
Человек переворачивает посох и засовывает его в углубление в камне.
Если бы у вас были уши в этой комнате, вы бы услышали звуки крылатых насекомых, кружащихся вокруг вас, - удаляющихся, возвращающихся.
Но только человек слышит их. Здесь присутствуют еще больше двух тысяч людей, но все они мертвы.
Они выходят из прозрачных прямоугольников, которые сейчас появляются в полу, выходят недышащие, неморгающие, в горизонтальном положении, отдыхают на невидимых катафалках на высоте двух футов, их одежда и кожа всех возможных цветов, а их тела - всех веков. У некоторых из них есть крылья, у некоторых - хвосты, у других имеются рога, а у третьих - длинные когти. У четвертых есть абсолютно все, а у пятых встроены механизмы, хотя у шестых их нет вовсе. Многие из них выглядят как обычные люди - вообще без всего.
На человеке надеты желтые брюки и рубашка без рукавов того же цвета. Пояс и плащ черные. Он стоит рядом со светящимся посохом своего Господина и смотрит на мертвых.
- Вставайте, - говорит он. - Все вы!
И слова его смешиваются с жужжанием в воздухе и повторяются вновь и вновь, не как эхо, затихая, а настойчиво и решительно, с силой электрического сигнала тревоги.
Весь воздух заполнен звуками и наэлектризован. Раздаются стоны и скрип суставов, затем дыхание.
Шуршание, звон, кряхтение, они садятся, они встают.
Затем звуки и движение прекращаются, и мертвые стоят, как незажженные свечи, перед своими раскрытыми могилами.
Человек сходит с помоста, стоит мгновение перед ними, потом произносит:
- Следуйте за мной!
И идет обратно тем же путем, которым пришел, оставив посох своего Господина дрожать светом в сером воздухе.
Вот он подходит к высокой женщине с золотистой кожей - самоубийце, смотрит в ее невидящие глаза и спрашивает:
- Ты узнаешь меня?
И оранжевые губы, мертвые губы, сухие губы шепчут:
- Нет.
Но он смотрит еще пристальней и говорит:
- Ты знала меня?
И воздух гудит его словами, потом она отвечает снова:
- Нет!
И он проходит мимо нее.
Тогда он спрашивает двух других: человека древнего веками, у которого часы встроены в левую кисть, и черного карлика с рогами и копытами и хвостом козла. Но оба говорят:
- Нет.
И они пристраиваются к нему и идут сзади, и следуют за ним из этой огромной комнаты в другую, где под каменным полом находятся другие мертвые, не слишком ожидающие, чтобы их вызвали в канун его Тысячелетия в Доме Мертвых.
Человек ведет их. Он ведет мертвых, которых вызвал к движению, и они следуют за ним. Они следуют за ним по коридорам, и галереям, и залам, вверх, по узким витым лестницам, и вниз, по широким прямым лестницам, и они приходят, наконец, в Большой Зал Дома Мертвых, где его Господин принимает подданных.
Он сидит на черном троне из отполированного камня, а слева и справа от него стоят металлические чаши с огнем. На каждой из двухсот колонн в этом высоком Зале пылает факел, мигая, и дым с искрами завивается и уходит вверх, становясь, наконец, серой частью плывущего облака, которое полностью покрывает потолок.
Господин не двигается, он смотрит на человека, который идет, приближаясь, по Залу с пятью тысячами мертвых за его спиной, и глаза его сверкают красным огнем, когда он смотрит, как человек идет вперед.
Человек простирается у его ног и не двигается, пока к нему не обращаются.
- Ты можешь приветствовать меня и подняться, - слышатся слова, каждое из которых - резкий горловой звук посредине выдоха.
- Хайль, Анубис, Господин Дома Мертвых! - говорит человек.
И встает.
Анубис слегка наклоняет свою черную морду, клыки в его рту белы. Красная молния, его язык, высовывается, опять исчезает во рту. Потом он встает, и тени скользят вниз по его голому человеческому телу.
Он поднимает левую руку, и жужжащий звук раздается по всему залу: он разносит его слова сквозь мигающий свет и дым.
- Слушайте, вы, те, кто мертв, - говорит он. - Сегодня вы будете развлекаться ради моего удовольствия. Пища и вино пройдут между вашими мертвыми губами, хотя вы не почувствуете их вкуса. Ваши мертвые желудки удержат все это внутри вас, а ваши мертвые ноги будут танцевать. Ваши мертвые рты будут говорить слова, которые не будут иметь для вас значения, вы будете обнимать друг друга и ничего при этом не испытывать. Вы будете петь для меня, если я пожелаю. Вы опять ляжете, когда я велю вам.
Он поднимает правую руку.
- Пусть начинается пир, - говорит он и хлопает в ладоши.
И тогда из-за колонн выдвигаются столы, заставленные едой и напитками, и в воздухе слышится музыка.
Мертвые двигаются, чтобы повиноваться ему.
- Ты можешь присоединиться к ним, - говорит Анубис человеку и вновь садится на свой трон.
Человек подходит к ближайшему столу, слегка закусывает и выпивает стакан вина, мертвые танцуют вокруг него, но он не танцует с ними. Они издают шумы, которые являются словами без смысла, он не слушает их. Наливает второй стакан вина, и глаза Анубиса смотрят, как он пьет его. Он наливает третий стакан вина, держит его в руках, отхлебывает из него по глоточку и смотрит в него неотрывным взглядом.
Он не может сказать, сколько проходит времени, пока Анубис не говорит:
- Слуга!
Он встает, поворачивается.
- Приблизься, - говорит Анубис, и он делает это.
- Ты можешь подняться. Ты знаешь, какая сегодня ночь?
- Да, Господин. Это - канун Тысячелетия.
- Это канун твоего Тысячелетия. Сегодня ночью мы празднуем годовщину. Ты служил мне в Доме Мертвых полную тысячу лет. Ты рад?
- Да, Господин…
- Ты помнишь мое обещание?
- Да. Ты сказал мне, что если я буду верно служить тебе тысячу лет, ты отдашь мне мое имя обратно. Ты скажешь мне, кем я был на Средних Планетах Жизни.
- Прости меня, но я этого не обещал.
- Ты?..
- Я сказал тебе, что дам тебе имя, какое-то имя, а это совершенно разные вещи.
- Но я думал…
- Мне все равно, что ты думал. Ты хочешь получить имя?
- Да, Господин…
- Но ты предпочел бы свое старое? Ты это хочешь сказать?
- Да.
- Неужели ты действительно думаешь, что кто-нибудь вспомнит твое имя после десяти веков? Неужели ты считаешь, что был такой важной персоной на Средних Мирах, что кто-нибудь отметил твое имя, что оно могло иметь для кого-нибудь значение?
- Я не знаю.
- Но ты хочешь получить его обратно?
- Если это можно, Господин.
- Почему? Почему ты его хочешь получить?
- Потому что я ничего не помню о Мирах Жизни. Я хотел бы знать, кем я был, когда жил там.
- Почему? Зачем тебе это?
- Я не могу ответить тебе, потому что не знаю.
- Из всех мертвых, - говорит Анубис, - одному тебе дал я полное сознание, чтобы ты служил здесь мне. Ты это знаешь. Может быть, поэтому ты чувствуешь, что в тебе есть нечто такое особенное?
- Я часто задумывался, зачем ты это сделал.
- Тогда разреши мне успокоить тебя, человек. Ты - ничто. И был ничем. Тебя не помнят. Твое смертное имя ничего не значит.
Человек опускает глаза.
- Ты не веришь мне?
- Нет, Господин…
- А почему? Я забрал воспоминания твоей жизни, потому что они не причиняли бы тебе ничего, кроме боли. А сейчас позволь мне продемонстрировать твою безликость.
В этом зале более пяти тысяч мертвых из многих веков и мест.
Анубис встает, и голос его доносится до каждого присутствующего в зале.
- Слушайте меня, личинки! Поверните свои глаза к этому человеку, который стоит перед моим троном! Повернись к ним лицом, человек!
Человек поворачивается.
- Знай, человек, что сегодня ты не носишь того тела, в котором спал еще прошлой ночью. Сейчас ты таков, как тысячу лет назад, когда пришел в Дом Мертвых. Мои мертвецы, есть ли кто-нибудь из присутствующих здесь, кто может выйти и сказать, что знает этого человека?
Девушка с золотистой кожей выходит вперед.
- Я знаю этого человека, - говорит она оранжевыми губами, - потому что он говорил со мной в другой комнате.
- Это я знаю, - говорит Анубис, - но кто он?
- Он тот, который говорил со мной.
- Это не ответ. Иди и обнимайся вон с той розовой ящерицей. А ты что, старик?
- Со мной он тоже говорил.
- Это я знаю. Ты можешь назвать его?
- Не могу.
- Тогда иди и танцуй на том столе и поливай свою голову вином. А ты что скажешь, негр?
- Этот человек разговаривал и со мной.
- Ты знаешь его имя?
- Я не знал его, когда он спросил меня…
- Тогда сгори! - вскрикивает Анубис, и огонь падает с потолка, вырывается из стен, и от негра остается один лишь пепел, который затем медленно движется по полу мимо ног танцующих и превращается в пыль.
- Ты видишь? - спрашивает Анубис. - Никто не может назвать тебя именем, которое ты когда-то носил.
- Вижу, - отвечает человек, - но этот, последний, хотел еще что-то сказать…
- Такую же бессмыслицу! Ты никому не известен и никому не нужен, кроме меня. И только потому, что ты хорошо знаешь искусство бальзамирования и иногда можешь сочинить неглупую эпитафию.
- Благодарю тебя, Господин.
- Какую пользу принесут тебе здесь твои воспоминания и твое имя?
- Наверное, никакой.
- И тем не менее ты хочешь получить имя, и я дам его тебе. Вытащи свой кинжал.
Человек вытаскивает кинжал, который висит у него с левой стороны.
- А теперь отрежь свой большой палец.
- Какой, Господин?
- Сойдет и левый.
Человек закусывает нижнюю губу, и глаза его сужаются, когда он водит лезвием по суставу большого пальца. Кровь течет на пол. Она стекает с лезвия ножа и скапливается каплями на его кончике. Он падает на колени, но продолжает резать, и слезы текут по его щекам и смешиваются с кровью. Он тяжело и часто дышит, и с уст его срывается рыдание.
Затем…
- Готово, Господин, - говорит он. - Вот.
Он роняет кинжал и протягивает свой большой палец Анубису.
- Мне он не нужен! Брось его в огонь!
Своей правой рукой человек бросает большой палец в жаровню. Он шипит, трещит и сгорает.
- А сейчас сложи горсткой свою левую руку и собери в нее кровь.
Человек делает это.
- А теперь подними ее над головой, пусть кровь протечет тебе на лоб.
Он поднимает руку, и кровь течет на его лоб.
- А теперь повторяй за мной: "Я крещу себя… Оаким, из Дома Мертвых"…
- Оаким, из Дома Мертвых…
- Именем Анубиса…
- Именем Анубиса…
- ОАКИМ…
- ОАКИМ…
- Посланником Анубиса на Средние Миры…
- Посланником Анубиса на Средние Миры…
- …и те, что за ними…
- …и те, что за ними…
- А теперь слушайте меня, о мертвые! Я объявляю этого человека Оакимом. Повторите его имя!
- О А К И М! - слышатся слова из мертвых губ.
- Быть по сему! Теперь у тебя есть имя, Оаким, - говорит он. - А следовательно, необходимо, чтобы ты почувствовал рождение своего имени, чтобы ты ушел измененный этим событием, о мой поименованный!
Анубис поднимает обе руки над головой и опускает их.
- Продолжайте танцевать! - приказывает он мертвым.
Они вновь начинают двигаться под музыку.
В зал въезжает телоразделочная машина, а за ней следует машина, заменяющая члены.
Оаким отворачивается от них, но они подъезжают к нему и останавливаются.
Первая машина высовывает зажимы и держит его.
- Человеческие руки слабы, - говорит Анубис. - Пусть их уберут.
Человек кричит, когда видит, как лезвия начинают жужжать. Затем он теряет сознание. Мертвые продолжают свой танец.
Когда Оаким приходит в себя, то видит: серебряные руки висят по обеим сторонам, холодные и бесчувственные. Он сжимает пальцы.
- А человеческие ноги медленны и способны уставать. Пусть те, что он носит, будут заменены никогда не устающими металлическими.
Когда Оаким очнулся во второй раз, он стоит на серебряных колоннах. Он шевелит пальцами ног. Язык Анубиса выскакивает вперед.
- Положи свою правую руку в огонь, - говорит он, - и держи ее там, пока она не раскалится добела.
Музыка льется повсюду вокруг них, а пламя ласкает его руку, пока она не становится такой же красной, как и само пламя. Мертвые разговаривают на свои мертвые темы и пьют вино, вкуса которого не чувствуют. Они обнимают друг друга без всякого удовольствия.
Рука раскаляется добела.
- А теперь, - говорит Анубис, - возьми свой член в свою правую руку и сожги его.
Оаким облизывает губы.
- Господин… - говорит он.
- Сделай это!
И он делает это и падает без чувств, не успев довершить дело до конца.
Когда он вновь открывает глаза и смотрит вниз, на себя, видит: он весь состоит из сверкающего серебра, без признаков пола и сильный. Когда он дотрагивается до своего лба, слышится звон металла о металл.
- Как ты себя чувствуешь, Оаким? - спрашивает Анубис.
- Я не знаю, - отвечает он голосом странным и хриплым.
Анубис делает знак, и ближайшая сторона разделочной машины становится зеркалом.
- Посмотри на себя.
Оаким смотрит на сверкающее яйцо - свою голову, желтые линзы - свои глаза, сияющую бочку - свою грудь.
- Люди могут начинать и кончать самыми разнообразными путями, - говорит Анубис. - Некоторые начинают так, как машины, и медленно завоевывают свою человечность. Другие могут кончить машинами, медленно теряя человечность в течение всей своей жизни. То, что потеряно, всегда может быть возвращено. То, что найдено, всегда может быть потеряно. Что ты, Оаким, человек или машина?
- Я не знаю.
- Тогда разреши мне запутать тебя еще больше.
Анубис делает знак - и руки и ноги Оакима отпадают в стороны. Его металлическое туловище звякает о каменный пол, катится, потом останавливается у самого трона.
- Теперь ты лишен подвижности, - говорит Анубис.
Он вытягивает вперед свою ногу и дотрагивается до крохотного выключателя на затылке Оакима.
- Теперь у тебя отсутствуют все чувства, кроме слуха.
- Да, - отвечает Оаким.
- А теперь к тебе делают подсоединение. Ты ничего не чувствуешь, но голова твоя открыта, и сейчас ты станешь частью машины с мониторами, которая поддерживает весь этот мир. Смотри на него, на весь!
- Я смотрю, - отвечает он, и осознает каждую комнату, коридор, зал в этом всегда мертвом, не бывшим живым мире, который никогда и не был миром, миром сделанным, а не созданным звездным взрывом и животворящим огнем, сколоченным и соединенным, склепанным и сваренным, изолированным и украшенным не морями, землями и воздухом, но смазкой, металлом и камнем и стенами энергии, висящими в ледяной пустоте, где не светит никакого солнца, и он ощущает расстояние, вес, давление, материалы и тайное количество мертвых. Он осознает только поддерживающие волны движения, проходящие сквозь Дом Мертвых. И он течет вместе с ними, познавая бесцветный цвет восприятия.
Затем Анубис опять говорит:
- Ты знаешь каждую тень в Доме Мертвых. Ты глядел через все самые сокровенные глаза.
- Да.
- А теперь посмотри, что лежит за всем этим.