Юз хрипел, брызгал слюной, брыкался, пытаясь освободиться. Охранник броском из лужи схватил автомат, перекатился по земле и навёл его на Геннада.
- Отставить, - негромко прозвучало с порога. В дверях особняка стоял седой жилистый старик в парчовом халате. Лицо его было каменным и властным.
- Что здесь происходит?
Юз, наконец, перестал брыкаться, только шумно дышал и вращал налитыми кровью глазами, вывернув голову к стоящему за спиной Геннаду.
- А вы кто такой? - спросил Геннад.
- Владелец имения Сивер Юз, - всё тем же негромким голосом проговорил старик.
- А это кто?
Геннад надавил стволом на подбородок лже-Юза.
- Мой сын. Сивер Юз-младший. Так что здесь происходит? - не меняя интонации, повторил старик.
- Оскорбление должностного лица при исполнении служебных обязанностей, - усмехнулся Геннад.
Юз-старший махнул рукой охраннику. Тот опустил автомат и поднялся с земли.
- Я тебе сколько раз говорил, что власти нужно уважать, - сказал Юз-старший сыну и вновь обратился к Геннаду: - Вы можете предъявить документы?
- Кхм…
Геннад повертел пистолетом у лица Юза-младшего.
- Мне кажется, что при таких тылах, - Юз-старший кивнул в сторону ворот, - это излишне.
Геннад скосил глаза. У ограды, широко расставив ноги и взвалив на плечо реактивное ружье, стоял Мавриж. Ствол ружья был направлен на крыльцо. Что у Маврижа было с Юзами, из-за чего он отказался зайти во двор, неизвестно, но, по читавшейся на лице у околоточного решимости в случае чего без колебаний пустить парочку ракет, было видно, что ненавидел он обитателей особняка люто.
Геннад отпустил Юза-младшего и показал удостоверение старику.
- Из столицы? - Брови старика взлетели. Он бросил гневный взгляд на сына, и Геннад заметил, как тень недоумения и растерянности скользнула по лицу Юза-младшего.
- И что привело к нам господина статс-лейнанта?
- Я должен допросить вашего сына в качестве свидетеля.
- Свидетеля? - вновь удивился Юз-старший. - Свидетеля чего?
В старике ощущалось какое-то внутреннее напряжение, которое он умело скрывал. Связывало Юзов и околоточного что-то такое, чего в имении опасались. Искренне сожалея, что он и намёком не в курсе этой связи, Геннад протянул фотографию.
- Ваш сын встречался с этим человеком. Мне необходимо выяснить подробности встречи.
Старый Юз глянул на фотографию и передал её сыну.
- Сопляк… - не сумел он скрыть облегчения.
Юз-младший растерянно уставился на снимок.
- Кто это? - спросил он.
- Я приношу извинения за поведение моего сына, - сказал Юз-старший. Это просто недоразумение. Власти мы уважаем… Да чего стоим на пороге? Прошу в дом. Я надеюсь, мы загладим инцидент.
- Просим, просим… - вторил за отцом Юз-младший. Он угодливо кланялся, махал руками, чуть ли не шаркая ногой. Превращение Юза-сына из крутого парня в подобострастного полового выглядело отвратительно.
Геннад оглянулся на Маврижа, всё ещё стоявшего у изгороди с базукой на плече, пожал плечами и шагнул в дом.
Как и ожидал Геннад, убранство дома отличалось крикливым богатством и столь же вопиющей безвкусицей. Всё здесь было рассчитано не на удобство обитателей, а на то, чтобы поразить возможных гостей достатком хозяев.
Юз-старший провёл Геннада в столовую, усадил за накрытый стол.
- Прибор гостю, - бросил он прислуге.
Тотчас перед Геннадом появилась тарелка, вилка, нож.
- Угощайтесь, чем бог послал, - широко развёл руками хозяин.
Геннад окинул взглядом стол. Бог хорошо позаботился о хозяевах особняка. Блюда на столе словно сошли с иллюстраций поваренной книги доперелицовочного времени. И всё это в фарфоре, в хрустале, со столовым серебром с вензелями.
- Вынеси Маврижу, - приказал Юз-старший, наливая рюмку. Прислуга поставила рюмку на поднос и вышла.
- Очищенная, - проговорил хозяин, наливая гостю прозрачную жидкость из графина. - Так сказать, за знакомство.
- Благодарю, но я недавно отобедал, - спокойно отказался Геннад. Кроме "крекера", которым его угостил Палуч, сегодня в желудке у него ничего не было, но принимать угощение от антипатичных ему людей было не в правилах Геннада.
- Батя! - предостерегающе воскликнул Юз-сын.
Лицо Юза-старшего снова окаменело. Он сел на стул напротив статс-лейнанта и внимательным неподвижным взглядом уставился на него.
- Обедайте без меня, - усмехнулся Геннад. - Я не помешаю вопросами.
Он повернулся к Юзу-младшему.
- Тридцать третьего дня летней гекатоды на вашем лесовозе в качестве кочегара работал этот человек. Кто он?
Юз-младший наморщил лоб, глядя на фотографию, затем расплылся в улыбке.
- А! - вспомнил он и, наконец, окончательно расслабился.
Залпом опрокинул в себя рюмку, рукой схватил клёцку, обмакнул в сметану и целиком отправил её в рот.
- Был такой, - хохотнув набитым ртом, проговорил он. - Я тебе, батя, рассказывал. Еду я, значит, по просеке из вырубки, а он стоит на обочине и так это ручкой мне машет. Голосует. Как на трассе. Ну, я ему и дал, чтобы в чужие владения не забирался. Шугнул как следует и заставил пахать на меня кочегаром.
- Кто он?
- А бог его знает. - Аппетит у Юза-младшего был просто нецензурный, а столовых приборов для него как бы не существовало. Он брал куски с блюд руками, откусывал, клал рядом с собой на скатерть и тут же запускал пятерню в следующее блюдо. Разноцветные соусы живописными разводами расплывались перед ним на скатерти. - Показал он мне какой-то документ. Из столичного института, что ли. Так я его ему в морду швырнул.
Геннад покосился на Юза-старшего. К свинскому поведению сына за столом он относился с аристократической невозмутимостью, задумчиво вращая в руках так и не пригубленную рюмку.
- Что он там делал?
- Да откуда мне знать?! Стоял и голосовал. Ну, я его и…
- Это я уже слышал, - оборвал Геннад. - При нём что-нибудь было?
- При нём? - Юз-младший вытаращился на статс-лейнанта. - Было! Рюкзак был. Я в него кинематическим зарядом ка-ак шарахнул - во фейерверк был! Все его удочки так и разлетелись!.. Ба! Да он же там рыбу ловил! Говорит, у меня в рюкзаке удочки, палатка… Только идиоту придёт на ум в Клешне рыбу ловить!
- Клешня - это что? - попросил уточнить Геннад.
- Озеро на старице. Я как с вырубки ехал, так следы на песке видел. Я на просеку справа выехал, а его следы слева появились, как раз с тропки на Клешню.
- Значит, вы его как увидели, так "шугнули" и "определили" к себе на лесовоз кочегаром?
- Ну да. Пусть не шастает по чужим владениям.
- А ваш кочегар куда подевался?
Юз-младший поперхнулся.
- А там на вырубке одного лесовика бревном насмерть придавило. Так я своего кочегара на рубку поставил. Заказчику лес нужен, а они, скоты, еле шевелятся… Думал, до хутора дотяну, а здесь уж найму кого.
Врал Юз-младший беспардонно. Даже стажеру-следователю было бы ясно. Но к разыскиваемому Таксону это отношения не имело.
- Ладно. И на том спасибо.
Геннад встал. Очень ему не хотелось говорить "спасибо".
- Кстати, от Клешни до кордона далеко?
Вопрос неожиданно оказался "в точку". Юз-младший так и застыл с открытым ртом и протянутой над столом рукой. Старик выпрямился на стуле и поставил рюмку на стол.
- Вёрст десять будет… - медленно, с расстановкой холодным тоном сообщил он.
Геннад кивнул и ретировался. Кажется, он невзначай нащупал то, огласки чего так боялись в имении. Несомненно, что Юзы контактировали с забугорцами. Этим можно объяснить и отсутствие кочегара на лесовозе. Но, если Таксон и пришёл оттуда, то не по установившемуся каналу с Юзами.
В сопровождении охранника Геннад покинул дом, пересёк двор и вышел за ворота. При виде статс-лейнанта Мавриж взобрался на передок телеги и, подождав, пока Геннад усядется, тронулся с места.
Когда они подъехали к лесу, Мавриж неожиданно обернулся и спросил отстранённым голосом:
- Отобедал с ними?
- Нет.
Тогда околоточный достал из-за пазухи лепёшку, разорвал её и половину протянул Геннаду. И по тому, как Мавриж стал уплетать свой кусок лепешки, Геннад понял, что он тоже не принял юзовского угощения.
- Что у тебя с Юзами? - спросил он.
Мавриж только повёл головой, не желая отвечать.
- Может, помочь?
- Я сам, - мрачно ответил околоточный.
Вряд ли его дело было связано с контактами Юзов с забугорцами. Здесь что-то личное. А там - чем чёрт не шутит! Геннад вспомнил застывшую над столом после его вопроса руку Юза-младшего и капающий с неё на скатерть красный соус.
- У тебя дома карта питомника есть? - без всякой надежды спросил он.
Мавриж бросил на него сумрачный взгляд, полез в карман и достал сложенную в несколько раз потёртую карту.
"Ого!" - изумился Геннад. Вот уж чего не ожидал он, так это карты у околоточного и, тем более, что она сейчас при нём. Видно, далеко зашли отношения Маврижа с Юзами. Он вспомнил лицо околоточного, когда тот стоял за оградой и держал на плече реактивное ружье. Чуть ли не до боевых действий. Но сама карта поразила ещё больше. Это была компьютерная распечатка аэросъёмки с масштабом один к тысяче.
Он нашёл на карте Клешню. Действительно, до кордона от озера около десяти верст. В озере не было ничего примечательного, а вот красный крестик, обведенный разноцветными концентрическими кругами, верстах в тридцати от озера на север вдоль кордона привлёк внимание Геннада.
- Это что? - спросил он.
Мавриж посмотрел на карту.
- А! - пренебрежительно сказал он. - Летом забугорцы здесь что-то взорвали. Комиссия из Столицы приезжала…
- Карта у тебя от них?
Околоточный молча кивнул. Похоже, столь длинная фраза, исчерпала отпущенное ему природой на сегодня время на разговоры.
Геннад вновь обратился к карте. Красный крестик вызвал у него смутное беспокойство. По словам Контибель, она встретилась с Таксоном на следующий вечер после взрыва. Ночью взрыв, а днём лесовоз Юза подбирает Таксона на дороге. Так, вот дорога с лесоразработки, а вот еле приметная тропка от озера… Геннад прикинул расстояние, которое пришлось пройти Таксону. Если Юз подобрал его где-то здесь, то выходить от озера нужно было ранним утром. А если он шёл от места взрыва? Нет, не получается. Взрыв произошел на севере, недалеко от юзовской лесоразработки. В принципе, за ночь до озера от места взрыва можно дойти. По прямой. Но здесь лес, болота… Да и зачем всю ночь идти вдоль кордона, а затем поворачивать на запад? Зачем делать такой крюк? Заблудился? Заблудившийся человек столько бы не прошёл… Тем более, по болотам. Однако в случайное совпадение этих факторов верилось с трудом.
Геннад вздохнул и вернул карту. Нужно будет обязательно поднять из архива дело о взрыве в Крейдяном лесу. Если оно не засекречено.
Весь обратный путь они с Маврижем молчали. Впрочем, как и весь предыдущий. Но чувство товарищества, возникшее после съеденной пополам лепешки, соединило их взаимным молчаливым доверием.
В Крейдяное въехали, когда уже вечерело. Геннад слез у хаты Палуча, попрощался с околоточным. Мавриж сдержанно кивнул, и телега медленно покатила дальше, увозя неожиданно обретённого товарища. Безобразного, со звериным лицом, но который оказался Геннаду ближе, чем обитатели особняка на хуторе с человеческими лицами.
Палуч уже вернулся со службы, хозяйка накормила всех густой растительной похлебкой и, как не отказывался Геннад, собрала в дорогу небольшой узелок с провизией. Палуч проводил их с Контибель на поезд, посадил в вагон и пожелал всего доброго.
Они пожали друг другу руки и расстались. И Геннад подумал, что, несмотря на воцарившуюся в мире жестокость, сохранились в людях теплота и участие. Даже жена Палуча, вначале принявшая Контибель чуть ли ни в штыки, при расставании расчувствовалась и погладила девочку по голове.
Геннад застелил обе полки, закрыл купе, разделся и забрался на верхнюю. И только тогда обратил внимание, что Контибель стоит возле умывальника, боясь пошевелиться.
- Ложись спать, - мягко сказал он. - И погаси лампу.
Он отвернулся к стене и сразу заснул.
Разбудило его среди ночи прикосновение маленьких холодных рук. На стыках стучали колеса, вагон раскачивало. Контибель сидела рядом на полке и гладила его. Почувствовав, что Геннад проснулся, она прильнула к нему и поцеловала.
- Я пришла к тебе, - сбивчиво зашептала она. - Возьми меня… Я постараюсь не кричать… А ты не обращай внимания. Только не отдавай меня в тюрьму…
Геннада словно ударили. Он оторвал от себя худенькое голое тельце.
- Послушай… - хрипло выдавил он.
- Не отдавай меня в тюрьму… - беззвучно заплакала Контибель.
Геннад отстранил её, спрыгнул с полки и зажёг масляную лампу. Затем взял на руки плачущую девочку, уложил на нижнюю полку, укрыл одеялом.
- Слушай, девочка, - сказал он, садясь рядом, - ты ведь мне в дочки годишься…
Она замотала головой, подтягивая одеяло под самый подбородок.
- Я тебе не нравлюсь как женщина, да? - всхлипнула она.
- Ну-ну, - против воли усмехнулся он. - Какая ты женщина? Ты девчонка. - Он ласково вытер ладонью слёзы с её щек. - Забудь о том, что было в доме мэдам. Хочешь, я расскажу тебе сказку?
Контибель замерла, уставившись на него во все глаза.
- Тебе мама в детстве рассказывала сказки?
Девочка неуверенно кивнула.
- Вот и хорошо. А теперь представь, что ты маленькая девочка, а я, скажем, твой отец. Сижу рядом и рассказываю сказку.
Зрачки Контибель расширились, заполнили все глаза, застыв в неподвижности. Тяжёлый был взгляд, не верящий.
- Тогда слушай, - проговорил Геннад, старательно избегая её взгляда. - Жила-была маленькая девочка…
С трудом вспоминая сказку о красном башмачке, он повёл неторопливый рассказ и вдруг где-то посередине с ужасом понял, что нельзя рассказывать ей эту сказку. Какой ещё прекрасный принц?! Видывала она их, "принцев", во всей красе! Он скомкал середину сказки, лихорадочно перебирая в памяти полузабытые святочные истории, пока, наконец, не нашёл нужную - сказку о временах года. Прекрасный принц сразу после бала превратился у него в чванливого избалованного мальчишку, пожелавшего на Новый год иметь букет весеннего первоцвета, фея-крестница - в Весну-девицу; и уже спокойно довёл повествование до счастливого конца, где каждый получил своё. Принц - урок на всю жизнь не приставать к маленьким девочкам, злая тётка-мачеха превратилась в сторожевую собаку, а девочка зажила тихо и счастливо в уютном домике с названным отцом - добрым старым отставным солдатом.
- А так бывает? - совсем по-детски спросила Контибель. Она не уснула. Может, мать и рассказывала ей на ночь сказки, но это было так давно, что наивная история потрясла её душу.
- Это было давным-давно, в сказочные времена, - сказал Геннад, аккуратно заправляя под неё одеяло. - А теперь спи.
- А ты был солдатом? - внезапно спросила Контибель.
Что-то кольнуло сердце Геннада.
- Я и сейчас солдат, - сказал он.
- Да? А почему ты не в форме?
- Потому, что служба такая. Форма висит дома. Спи.
Контибель заворочалась в постели, устраиваясь поудобнее. Она слушала сказку замерши, и тело её затекло.
- Тётку-мачеху жалко. Зачем её превратили в собаку? Они ведь с девочкой хорошо жили… Я тоже у своей тетки полы мыла, посуду…, на огороде, в хлеву помогала… И тётя меня не сильно ругала… И била редко…
"Конечно, - горько подумал Геннад, - и такая жизнь мёдом покажется, если после неё попадёшь в публичный дом".
- Всё, - мягко сказал он. - Будем спать. Закрывай глаза. Завтра рано вставать. Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, - прошептала Контибель и послушно закрыла глаза. Но Геннад понял, что она ещё долго не уснёт. Вернулось к ней так и не прожитое детство.
Он погасил лампу и забрался на свою полку. Но спать не смог. Тревога за судьбу маленького человека навсегда вошла в него, разбудив глубинное, подсознательное чувство отцовства, до определённой поры дремлющее во всех нормальных мужчинах. И тогда впервые в жизни у него начало болеть сердце.
Всё утро в Бассграде Геннад потратил на то, чтобы снять для Контибель подходящее жильё на несколько дней, пока он будет здесь работать. Перебрав около пяти квартир, сдававшихся в найм, он оставил девочку у благообразной глуховатой старушки и заспешил в центурию.
- День славный, статс-лейнант, - радушно встретил его каптейн Мишас в своём кабинете. Лицо начальника информационной службы расплылось в улыбке, он встал из-за стола.
- Славный, - коротко бросил Геннад, стремительно пересёк кабинет и сел напротив. - Садитесь, каптейн. По вашему лицу вижу, что меня ждут хорошие новости.
- Да, - довольно кивнул каптейн. - Нашли мы вашего человечка. Кстати, это вам из Столицы.
Он подвинул по столу распечатанный конверт. Геннад взял конверт и вынул из него два листка. Сопроводительное письмо агента Стасо и монохромный снимок отпечатков пальцев лейб-физика Таксона.
- Почему конверт вскрыт?
- Наша канцелярия… - извиняясь, развёл руками каптейн Мишас. - Но, благодаря этим отпечаткам, мы и вышли на разыскиваемого.
Геннад недоумённо поднял брови.
- Не понял?!
Каптейн Мишас поперхнулся и в растерянности вытаращил глаза.
- Так они же принадлежат разыскиваемому…
"Вот тебе, внучек, и калачик… - ошеломлённо подумал Геннад. - Два калачика. Идентичных…"
Он перечитал сопроводительное письмо, осмотрел снимок с двух сторон. Как он и просил, Стасо не сообщал о принадлежности отпечатков пальцев лейб-физику. "Неужели клон?" - пронеслась в голове догадка. Работы по клонированию велись лет пятьдесят назад. Потом их то ли засекретили, то ли они были прерваны из-за отсутствия финансирования в начале Перелицовки… Скорее всего, первое. Иначе, откуда Диславл мог знать имя (как указано в ориентировке - "предположительное") человека, которого он ждал и не дождался тридцать седьмого числа летней гекатоды на Южном вокзале Столицы?
Геннад поднял холодные глаза на каптейна.
- Каптейн Мишас, да?
- Так точно! - вскочил с места и вытянулся во фрунт начальник информационной службы. Взгляд Геннада опёк его.
- Эти "пальчики" были высланы вам вместе с ориентировкой на розыск ещё летом. Что, необходим был мой приезд, чтобы вы зашевелились?
- Но… гм… - просипел каптейн. - Сами понимаете… Мы тогда искали труп. Кто мог поверить санитару морга, что покойник с такой раной… Потом, ведь акт медэкспертизы о смерти…
- Бумажкам мы верим больше, - процедил Геннад. - Ладно. Оставим это пока. Где сейчас находится фигурант?
- Он работает на точке кабельного телевидения. Владелец, некто Петруз, поручился за него при регистрации в центурии. Тогда же с него сняли "пальчики".
- Как его зовут?
- Таксон. Разве я не говорил? Таксон.
"Таки Таксон, - подумал Геннад. - Ну, а как же иначе? Клон лейб-физика…" Похоже, игра шла на самом высоком уровне.
- А что, когда снимали "пальчики", не могли сверить с ориентировкой?
Каптейн совсем увял.
- Дело к тому времени закрыли… Кто бы мог подумать? При регистрации нанимаемых на работу мы сверяем отпечатки их пальцев только с отпечатками преступников…