- Строй пьяниц, пусть выбитые ворота телегами закрывают, за забором выстраиваются. Парней я по крышам рассажу, часть вон там укрою, у дровяника. Латников не больше, чем нас. Они идут крестьян гонять. Как во двор втянутся, мы их как кур перестреляем. И крестьяне еще надавят, телами завалят. Когда всех прикончим, железо местным раздадим. Пусть лорд их по лесу и полям гоняет. С оружием в руках они не сразу побегут, нам день-другой выиграют…
- Понял, - осклабился тиорен и поспешил к десятку, распределять людей на позиции…
На пыльном чердаке скотного двора кисло пахло сеном и не убранным с утра навозом. Два стрелка тихо перешептывались, разглядывая в щели подошедший к забору отряд:
- Ты смотри, ничего не боятся, как на парад выстроились!
- А чего им бояться? Вон горлодеры в портки наложили и уже бы по полю скакали, как зайцы… С кольями стоят, лишь потому что наших мечей и стрел боятся больше, чем латников. Пока боятся больше. А как кровь польется, так и побегут…
- Ничего. Баронские обрубки на забор не полезут, и мало их, чтобы окружить и держать нас в осаде. Сейчас телеги крючьями растащат и во двор полезут. Говорят, во время бунта за каждую голову им звонкой монетой платят. Чтобы бунтовщиков уничтожали, а не по деревням баб брюхатили.
- Не знаю, меня в дружину не брали, - хохотнул первый из стрелков, поправляя тетиву.
- О, что я говорил! - обрадовался второй, втыкая перед собою пятую пернатую смерть. - Полезли… Начинаем?
- Подожди, не спугни… Седой сказал, по приказу… И никто не уйдет…
- Куда им уйти?.. Вон поле и дорога… Хорошо, что мы не побежали, не люблю стрелы спиною ловить…
- Никто не любит… Заткнись и смотри лучше. Наши от правого столба у ворот и на дороге. Как закончим, так и парням поможем…
Выбросив за щиты длинные багры, солдаты медленно выволокли пару телег за ворота, спихнув их в глубокий снег. Пятеро бойцов остались снаружи, страховать выход, остальные пошли внутрь. Узкая колонна, укрывшись за щитами, ощетинилась копьями и медленно втянулась во двор. Перепуганные крестьяне попятились, видя перед собою неумолимых убийц, закованных в броню доспехов. Миг-другой, и протрезвевшая толпа побежала бы, не пытаясь даже постоять за себя. Но в отличие от перепуганных хлеборобов, внимательные глаза наемников видели другое: потертые доспехи, щербатые щиты, нечищеные шлемы со следами ржавчины. Похоже, в гости наведались не латники барона, а наспех сколоченное ополчение из ближайшего городка, куда примчались гонцы перепуганных эггендомов. И в отличие от профессиональной дружины, эти вояки также быстро побегут со всех ног, когда встретят перед собою не безоружного крестьянина, а настоящего воина.
Приподнявшись в стременах, Хаваскатт вдохнул морозный воздух и проорал, не щадя голоса:
- Отомстим!!!
Щиты дрогнули от неожиданности, а затем со всех крыш, из-за спин замерших крестьян ударили стрелы. Где-то злые стальные наконечники вгрызались в окованное дерево, но большая часть попала в не прикрытые ничем лица, вцепилась в горячие тела, пробивая теплые куртки с редко нашитыми бляхами. Строй смешался.
Не дожидаясь, пока солдаты повернут, командир наемников тронул коня вперед и закричал в перекошенные от страха лица:
- Чего ждете, братья?! Бей их, бей! Они уже бегут!!!
Толпа с кольями в руках медленно шагнула вперед. Если бы солдаты прикрылись, сплотили ряды, если бы метнули хотя бы одно-другое копье навстречу - то крестьяне побежали бы без оглядки. Но разорванный строй беспорядочно шагнул назад, показав свой страх. Стрелки продолжали убивать ополченцев, не жалея стрел, и вслед за попятившимся противником пошел опьяненный будущим успехом вал. Пошел, подхватив животный крик:
- Отомстим!!!
С уханьем толпа вломилась в смешавшуюся группу солдат.
Наемникам даже не пришлось обнажать мечи, как почти две сотни крестьян смяли ополчение. У забора еще возились, пытаясь свалить крошечную группу людей, не глядя тыкающих копьями, а остальных уже молотили вовсю, без разбора, топча и чужих и своих.
Хаваскатт подъехал ближе к воротам и указал мечом на крошечный очаг сопротивления. Больше десяти стрелков безнаказанно расстреляли с крыш остатки противника и стали спускаться. К командиру подскочил залитый чужой кровью баткарл. Он все же не утерпел и успел где-то влезть в гущу потасовки.
- Сколько их на улице? - спросил Хаваскатт, убирая меч в ножны.
- Трое. Было пятеро, но двоих ребята сняли, остальные удирают.
- Два десятка за ними. Добить. Разведать дорогу и назад. Будем уходить.
- Понял, сделаем.
- Как местные закончат, пусть оружие разбирают, сжигают все дотла и по домам.
Посмотрев на груду тел, где еще кричали раненые, седовласый убийца насмешливо скривил рот:
- А ты хотел все бросать и бежать… От кого?.. Нет, мы не только всю добычу возьмем, мы еще и домой без потерь вернемся… Только так…
ГЛАВА 4
Блэтэлла, вторые эндрегты, третий день
(18-й день 3-го месяца)
Ранним утром, в рассветных сумерках, Хейдер вскочил с кровати, услышав разъяренные крики от околицы. Накинув на себя легкую куртку с короткой кольчужной рубашкой поверх, обнажил меч и вывалился из сеней на улицу. Мимо еще спящего дома к окраине деревни бежали спешно собравшиеся крестьяне. Кто-то щеголял добытыми вчера трофеями, кто-то просто подпоясался и тащил лук и стрелы или на скорую руку смастеренное копье. Повернув вслед за ними, бастард помчался к разгорающейся схватке.
Потеряв в сожженном поместье четвертую часть ополченцев, командир городской стражи встал перед выбором: или возвращаться назад, склонив голову под тяжелую длань лорда, или попытаться ответить ударом на удар и хоть как-то выправить положение. Решив, что первая неудача была случайной и отряд просто попал в засаду, он приказал переночевать в лесу и ранним утром атаковал одну из мятежных деревень. К несчастью незадачливого командира, наемники заставили крестьян наладить охрану, и задремавший было хлебороб на крыше сарая успел все же поднять тревогу.
Теперь у низкого плетня кипела драка. Не имея возможности сбить в глубоком снегу какое-либо подобие строя, ополченцы дрались поодиночке, медленно пробиваясь вперед. Отмахиваясь от них копьями и мечами, крестьяне орали от страха и пятились. Там, где на одного солдата приходилось по три-четыре противника, отступление прекращалось и сменялось беспорядочными атаками. Сугробы во многих местах были залиты кровью. То с одной стороны, то с другой хлопали луки, и тогда кто-то или вскрикивал, или падал молча в снег.
Проскочив в первые ряды, Хейдер достал ближайшего ополченца и, открыв на сегодня счет личным жертвам, закричал:
- Отходим к домам, отходим! Там перегородим дорогу и укроемся! Пока стрелки не начали нас выбивать! За заборы, перегораживай дорогу!
Пока бастард раздавал приказы, еще один солдат попытался его атаковать. Повернув корпус, Хейдер пропустил холодную сталь копья слева от себя, ткнув походя в открытое бедро противника мечом. Подхватив выпавшее у раненого врага оружие, бросил копье суматошно мечущемуся молодому парню в распахнутой шубе и еще раз прокричал:
- За заборы! Укрываемся! Пусть штурмуют и теряют людей!
Выкрикивая непристойности в адрес ополченцев, деревенские откатились назад, к ближайшим домам. И пока командиры солдат надрывали глотки, формируя подобие строя, крестьяне успели спрятаться от вражеских стрелков за заборами и крошечной баррикадой, успев выкатить и перевернуть на главной улице несколько телег.
К замершим у забора защитникам подбежал, согнувшись, Хаваскатт. Осторожно глянув в узкую щель, он обернулся, нашел глазами Хейдера и спросил:
- Сколько их и как атакуют?
- Я видел чуть больше сотни, - ответил молодой мужчина, вытирая пот. - Пытаются атаковать строем, но хватит их до ближайшего забора. Прямо не пройти, а дорога узкая, в любом случае придется перестраиваться и сбиваться в кучу.
- Мои ребята подстрелили еще одного вон там. Но в лесу никого нет. Похоже, сил у них не хватает окружить деревню полностью.
- Но и нам по сугробам на конях не пробиться.
- Именно так. Поэтому нам надо не просто их отбросить от деревни. Нам надо их уничтожить полностью, как и вчерашний отряд.
- Думаешь, они полезут также без оглядки?.. Вряд ли будут впустую терять людей. Я боюсь, потопчутся на околице и начнут жечь дома. А потом двинутся дальше, по пепелищу.
Наемник еще раз глянул в щель и пробормотал:
- Согласен. За щитами они пересидят наш обстрел, а сами могут долбить хоть все утро зажженными стрелами… Придется их заставить атаковать. Спрячем часть людей у церкви. Там есть хитрый подвал, второй выход из которого неплохо замаскирован. И отправим детей и женщин вон туда, в кустарник и дальше, в лес. Пока не рассвело, с жердинами сойдут за отряд, отправленный для атаки с тыла. Сами отойдем к середине деревни.
- Поверят? - засомневался Хейдер.
- Я бы поверил. Враг отходит, часть отправляется в обход. И ты либо разрешаешь врагу уйти, либо атакуешь… Как в деревне начнется схватка, так засадной отряд и ударит с тыла. Без семей крестьяне станут драться смелее, а не станут оглядываться каждый миг за спину…
Поправив перевязь с оружием, командир наемников коротко отсалютовал бастарду:
- Командуй… Вам надо продержаться не более четверти хинка. Беспокойте их стрелами, можешь запалить телеги, как они двинутся. И отводи потихоньку людей. Мы ждем вас за площадью.
Спешно выстраивая оборону, убийца готовил своих людей к отчаянной схватке. И неважно, как тебя на самом деле звали: Сэвинделлер или Хаваскатт. Отряд наемников заперли в деревне. Бросать награбленное и уходить без лошадей в засыпанный снегом лес - верная смерть, только отложенная на будущее. Надо было уничтожить глупого противника, посмевшего вцепиться в хвост волку, уничтожить и удирать из этих мест. И если для этого потребуется пожертвовать всей деревней, он сделает это с легкостью. Но заставит ополченцев заплатить за каждый убитый десяток крестьян хотя бы одним солдатом. Один к десяти - терпимая цена, если за тебя умирают другие…
Первая полусотня медленно подошла к площади через вымершую деревню. За спиной жарко занимались огнем брошенные избы. Впереди ждала неизвестность. Заметив, как часть крестьян двинулась в лес, командир скомандовал наступление. Он не мог ждать, пока противник проберется по сугробам к нему за спину. Видимо, передовой отряд так и погиб, позволив бунтовщикам заманить себя в ловушку. Следовало немедленно выбить остатки жалких лесорубов из деревни и закрепиться во второй половине деревни. Тогда можно будет передохнуть и затем вернуться обратно с докладом о победе. Бежавшие в лес не посмеют атаковать. Какой смысл терять людей в поле под беспощадными стрелами.
Оставив вторую полусотню прикрывать тылы, командир ополченцев разместил за спинами атакующей пехоты три десятка наскоро обученных лучников и приказал двигаться дальше. Еще разок ударить, и амбарные крысы побегут. Пусть у него не отлично подготовленные латники, но он справится с проклятыми крестьянами и такими силами.
Тонкая нить солдат, прикрывшись щитами, осторожно двинулась вперед. С другой стороны площади засвистели, закричали крестьяне, и навстречу полетели стрелы. Вытянутое овалом свободное пространство делило деревню почти пополам. Нападавшим надо было или оставаться на уже пылающей половине, или идти вперед. Обрушив ответный град стрел, цепь наступавших шагнула раз, другой и побежала в атаку.
Половина наемников укрылась на чердаках и за заборами. Как только солдаты рванулись в бой, началась охота за вражескими лучниками. Что пехота, она завязнет на какое-то время, штурмуя заборы и воюя с рассвирепевшими крестьянами. Пылающие дома лучше всего заставляют хвататься за оружие и искать чужую глотку. Но вот поймать в конце столь удачного похода стрелу совершенно не хочется. Поэтому раз за разом взгляд находит человека с луком и посылает в него свою стрелу. Раз за разом…
Пока за спиной яростно кричащих солдат падали убитые стрелки, пока первые бойцы валили хлипкие заборы и врубались в слабо организованную толпу, за наспех осмотренным сараем вспучился сугроб и из подвала на свет выбрались тридцать воинов во главе с Хаваскаттом. Объяснив своим головорезам, что удрать с добычей можно лишь после победы, седовласый командир повел их в атаку. Не дробя свой крохотный отряд, наемники атаковали застывших на краю площади вражеских командиров. Молча, без лишнего шума, неожиданно и неотвратимо.
Командир ополченцев успел обернуться и даже попытался выставить перед собою щит, как широкое копье ударило его в лицо. Вслед за главным стратегом на холодный снег повалились помощники и подхалимы, обещавшие защищать "великого главнокомандующего" ценой жизни. Расправившись с командованием, наемники сцепились с остатками лучников. Услышав звуки схватки за спиной, солдаты на мгновение замерли. В растерянности они смотрели, как на площадь выбегают люди в черном, стремительно выстраиваясь перед ними для атаки. Казалось, что победа уже была у них в руках. Казалось, что доблестное городское ополчение уже покрыло себя неувядаемой славой, уничтожая баранов в полушубках, неумело машущих мечами и копьями. Но неожиданно все изменилось. На площади сгрудились остатки тыловой полусотни, а среди поваленных заборов застыли атакующие вперемешку с разорванной на части линией крестьян.
Секунду в воздухе не было слышно ни звука, а потом озверевшие от крови люди заорали и вцепились в глотки друг другу. Началась свалка, в которой рубили, кололи, душили голыми руками и не давали пощады никому. Часть наемников, расстреляв все стрелы, прыгали на головы противнику и устраивали вакханалию смерти. И уже неважно, что сюда они приехали за добычей. Неважно, что можно было подождать немного, завалив телами крестьян округу, вымотав врага и заставив его потерять еще солдата-другого. Уже никому не было дела до награбленного золота и пушнины. Наемники убивали, рубили, кромсали, получали в ответ удары копьями и мечами, но шли вперед. Гудернар мог быть доволен: в его честь приносились обильные жертвы. Пощады никто не желал…
Через хинк все закончилось. Полторы сотни ополченцев были истреблены полностью. Из деревенских бойцов осталось чуть больше сорока, по большей части раненых. Наемники потеряли человек двадцать. За мятежниками осталось поле битвы, усыпанное трупами, с пылающими избами и холодным снегом, который вновь валил с небес…
Вечером, собрав остатки отряда, Хаваскатт тыкал острием кинжала в спешно нарисованную карту:
- Часть селян уходит вот сюда. Здесь, рядом с болотами, они укроются в урочище. Женщины и дети. Туда же уходят жители остальных деревень. Мы вместе с самыми крепкими парнями пойдем на юг, вот сюда. Север, как я понимаю, перекрыт. И это лишь первый отряд, который двинул против нас лорд Лэксеф. Единственный способ оторваться от его псов - это добраться до Стинкадских болот и оттуда уже мимо отрогов Огаттеслутас уйти на запад, в Тайстаджерн.
Хейдер внимательно слушал наемника и задумчиво разглядывал чернильные линии рек, болот, изгибы лесов и тайных троп.
- А что с крестьянами? С теми, кто пойдет с нами? Они тоже пойдут на запад? - спросил он.
- Нет. Они погонят часть скота, покажут ищейкам, будто все деревни двинулись южнее. По дороге мы постараемся поднять еще несколько йортов. Не только местные страдают от поборов и бесчинств лорда и его приспешников. Думаю, мы сможем собрать неплохой отряд. Этот отряд закрепится на болотах и дождется, когда король пришлет своих людей для наведения порядка. Его величество всегда выслушивает обе стороны. Можешь быть уверен, крестьян никто не тронет.
- После того, что мы здесь сотворили? - Голос бастарда был еле слышен.
- Мы лишь ответили ударом на удар, - отмел любые сомнения убийца. Помолчав, закончил: - Там, укрыв людей на болотах, мы двинемся на запад. Наша работа выполнена… Пора собираться. Выходим прямо сейчас.
Подождав, когда Хейдер и большая часть наемников вперемешку с крестьянами вышли на улицу, Хаваскатт посмотрел глаза в глаза оставшимся четырем десятникам и усмехнулся:
- Конечно, мы дойдем на юг вместе с крестьянами. Кто еще будет прикрывать наши спины?.. Конечно, мы будем гнать часть скота и сменных лошадей. Иначе что мы будем есть и как будем прорываться по болотам домой… И разумеется, мы обязательно взбаламутим все земли, по которым будем идти. Потому что чем больше парней с кольями будут на каждой лесной тропинке ловить ополчение и латников, тем нам лучше… Да и добыча в богатых домах еще не собрана… А я собираюсь разграбить и спалить все богатые поместья отсюда и до самого Вэрделэда!
О том, что он собирается бросить остатки отряда в какой-нибудь гибельной битве, командир предпочел промолчать. Потому что искать беглых преступников, поднявших на дыбы целую провинцию, будут без отдыха. А если этих мерзавцев порубят на куски доблестные латники или конные разъезды, то и поиски не понадобятся. Поэтому Хаваскатт звал своих бойцов на юг, обещая сбить погоню со следа и провести тайными тропами на запад. Сэвинделлер собирался похоронить всех среди гибельных непроходимых болот, бросив тело молодого бастарда среди павших бойцов отряда. Чтобы исчезнуть затем незримой тенью, затеряться на просторах королевства, как он делал уже неоднократно…
Решительно свернув карту, седой мужчина поднялся и снял с крюка теплую шубу:
- Выходим, пока расчищенная нами дорога не перекрыта латниками или кем похуже… Хоп-хоп, ладошка, ключик, кулачок… Хоп-хоп…
Расхохотавшись, тиорены двинулись вслед за командиром. На юг…
- Именем короля! - кричали стражники, расчищая себе дорогу через толпу, запрудившую улицу.
Народ беззлобно ругался и расступался. Что за собачья работа у парней? Пока горожане отмечают последний день отдыха, завершивший тяжелую трудовую неделю, городской страже приходится нести службу, следить за порядком и таскаться по холодным улицам, не смея и носу показывать в какой-нибудь кабачок.
За спинами крепких солдат уверенно шагал закованный в железо кривоногий молодой мужчина. Не обращая внимания на толпу, он пытался сообразить, ради чего отец спешно вызвал его во дворец. В краткой записке было буквально несколько слов: "Немедленно ко мне". Письмо доставлено с городской стражей, а не гвардейцем короля. Значит - это не война. Но все же что-то достаточно спешное и важное…
Перестав ломать голову над загадкой, мужчина аккуратно переступил через еще свежую конскую лепешку и сплюнул под ноги:
- Пороть надо жулье из градостроительной гильдии, совсем за столицей не смотрят…
- Именем короля! - надрывались солдаты, пробиваясь к замку через веселую толпу.
Что поделаешь, кому-то приходится выполнять и эту собачью работу…
Звякнул кувшин о край золотого кубка, и вино щедро полилось в сосуд, наполняя воздух ароматами лета. Отхлебнув, Гудернар неодобрительно покосился на брата, который развалился в кресле рядом с жарким огнем.