Когда я вернулся, заходить к Деменковым не стал, позвонил Сергею по телефону и сообщил о достигнутой договоренности.
А на следующий день в школе меня ждал сюрприз: Валерке дома случайно попалась старая "Комсомольская правда" со статьей Лисы и моей фотографией. Естественно, что он всем об этом раззвонил и притащил газету в класс.
- Человеку будущего ура! - заорал он, как только мы зашли в класс.
- Ура! - нестройно поддержали его остальные.
- Вы что орете, как оглашенные? - поморщилась классная, зашедшая следом за нами. - Почему не на местах? Звонка не слышали?
- Ольга Владимировна! - сказал Валерка. - Смотрите, что я откопал!
- Я эту статью когда-то читала, - сказала она, взяв в руки газету. - Только прошло больше года, и я ее как-то с тобой не связала.
- И не нужно, - сказал я. - Там разрисован не я, а пример для подражания.
- А тебе, значит, подражать не нужно, - сказала она, сворачивая газету. - Учишься на пятерки, английский знаешь не намного хуже вашего учителя, пишешь книги и музыку, поешь, а теперь выясняется, что еще скромник, каких поискать. Точно, человек будущего. Так, закончили разговоры, все работаем!
На большой перемене ко мне подошел секретарь комсомольской организации школы.
- Что же ты молчал? - спросил он. - Актив…
- Ни слова больше, Валентин, - ответил я. - Не имею я возможности этим заниматься. От меня даже ребята из ЦК комсомола отстали, а та статья была их работой. На написание книг и песен нужно время, у меня его вечно не хватает, так что вы уж как-нибудь сами.
Он еще раз попытался меня уговорить, но я стоял твердо, и он наконец отстал. Мне для полного счастья еще не хватало комсомольской работы. Пятницу я перетерпел, а в субботу о старой публикации все дружно забыли.
День Победы встречали у нас. Этот праздник в нашей семье считался самым главным, поэтому и готовились к нему основательно. Оля позавтракала и убежала к подружке, Сергей праздновал с отцом, поэтому семь человек уместились за одним столом. Как всегда, включили телевизор и принялись есть. Родители произнесли несколько тостов, употребив на четверых полбутылки водки, Таня выпила чуточку вина, а мы обошлись лимонадом.
- Хорошо, что этот праздник наконец-то сделали выходным, - сказала моя мама. - Только с прошлого года его нормально отмечаем.
- Может сходим на площадь Победы? - предложила Надежда. - Погода хорошая.
- Конечно, сходите! - сказала Люся. - Смотрите, весь монумент завален цветами! Только мы с вами не пойдем, нужно готовиться к вечернему выступлению. Мы подготовили еще одну песню, о которой вы не знаете. Это сюрприз, поэтому вы нам будете мешать репетировать.
- Репетируйте, артисты, - сказал Иван Алексеевич. - Надя, пойдем собираться. Таня, ты с нами идешь?
- Иду, но не с вами, - ответила сестра. - Со стола убирать не будем?
- Пусть все стоит, - сказала мама. - Придем и еще посидим. Я только сейчас быстро помою тарелки. Вы выходите на улицу и подождите, мы долго не задержимся.
Минут через пятнадцать все ушли, и мы остались одни.
- Что мне нужно делать? - спросила Люся.
- Мне нужно, чтобы ты оголила грудь, - сказал я, видя, что ей страшно и решимость идти до конца тает на глазах.
- Пойми, - начал объяснять я. - Не будет ничего такого, чего бы мы с тобой уже не делали. Когда мы целуемся, я все равно ласкаю твою грудь. Просто сейчас это будет дольше и сильнее. Некоторым женщинам этого хватает, а ты, судя по тому что заводишься с полоборота, как раз из них.
- Может быть, в платье? - спросила она, становясь пунцовой от смущения.
- Ты бы еще предложила надеть зимнее пальто, - сказал я. - И валенки впридачу. В платье я тебя, скорее всего заведу, но не доведу до конца. И будешь ты потом бросаться на всех, кто в штанах. Ладно, я вижу, ты еще не готова. Отложим на другой раз.
- А когда будет этот следующий раз?
- На следующий День Победы, - ответил я. - Слушай, прекращай драться! Откуда мне знать? Сама видишь, что для этого нет условий.
Очень вовремя пришел Сергей, который принес свой второй рисунок. Я сделал пару замечаний и исправил ошибки в изображении конской сбруи, после чего начали собираться на улицу.
Приехали за нами за час до концерта. На этот раз мы ждали своего выхода в той комнате, где обычно репетировали. Это было гораздо удобнее, но концерта мы не слышали совсем.
- Зря вы, ребята, отказались от гимнастерок, - сказал Олег Астахов.
- Мы и так нормально споем, - ответил я. - А "Балладу о матери" петь в гимнастерке…
Что можно сказать о выступлении? После исполнения песни "На всю оставшуюся жизнь" нам долго аплодировали, а потом я ушел за кулисы, а они исполнили балладу. Таких аплодисментов я еще никогда не слышал. Все встали и хлопали, не жалея рук. Ведущий вывел меня обратно на сцену, как автора песни, а я стоял, принимая незаслуженную благодарность людей, и думал о том, что сделаю для Мартынова все, что смогу и не возьму у него больше ни одной песни.
Все хотели услышать песню еще раз, но Люся расплакалась и была не в состоянии петь. Вот не хотел я исполнять "Плот" сейчас…
- Большое спасибо всем вам! - сказал я в микрофон, и шум в зале начал смолкать. - К сожалению, Людмила сейчас не сможет спеть для вас вторично. Если вы не против, вам спою я. Песня называется "Плот" и посвящена всем создателям песен.
Я спел, мне хорошо аплодировали, но эти аплодисменты не шли ни в какое сравнение с тем, что досталось Люсе.
- Запомни этот день, - сказал я подруге, когда нас везли домой. - Не каждый профессиональный певец и не каждый год удостаивается таких оваций. Некоторые ждут их всю жизнь.
- Я этот день запомню по многим причинам, - шепнула она мне на ухо. - И эти овации среди них не главное.
- Выяснили, кто хотел перехватить управление нашим центром? - спросил Машеров. - Вряд ли председатель Комитета пошел бы на такое по собственной инициативе.
- Я думаю, что, скорее всего, это Суслов, - ответил Юркович. - Но никаких доказательств пока нет. Мы наращиваем свои возможности в Москве, но это долгое дело. Ясно, что за этим не стоит Брежнев, он бы действовал по-другому.
- И что гости?
- Пятеро вернулись в Москву, остальные включились в работу. Комитет на наши действия пока никак не отреагировал. А что по выписке для Ивашутина? Что-нибудь решили по Полякову?
- Уже передали по назначению, - сказал Машеров. - Убрали все по его будущим деяниям и оставили только уже совершенные грехи. Ему и этого на несколько расстрелов хватит. Самое паскудное, что сами же в его предательстве и виноваты!
- Вы имеете в виду историю с сыном?
- А что же еще! Пожалели какие-то четыре сотни долларов, чтобы спасти мальчишку. Он ведь и тогда не предал, хотя мог. Ему обещали вылечить сына, а он не изменил, заплатив его жизнью. Скотство, конечно, хотя Полякова не оправдывает. Ладно, наши прогнозы в Москву отправили?
- Как мы с вами и договаривались, все отправили с курьером военным бортом. Прогнозы за этот и следующий годы. Пусть пока убеждаются в их правдивости.
- А что по Павлову? Как Брежнев воспринял его смерть?
- По слухам был очень подавлен. Они ведь дружили, когда работали в Молдавии, да и после.
- Кто у вас следующий?
- Трапезников. Только нужно выждать. Я вообще пока своих людей из Москвы отозвал.
Глава 6
- Как ты думаешь, когда начнет меняться будущее? - спросила Люся. - Ты у нас уже давно.
Я притащил с кухни табуретку, и мы сидели за письменным столом в моей комнате и смотрели в окно. За окном гремела и хлестала дождем майская гроза.
- Наверное, оно уже меняется, только пока это мало заметно, - сказал я. - Меня никто не посвящает в свои дела. Но мне задают вопросы, а по ним тоже можно многое узнать. Наверняка моя идея с прорицателем пошла в ход.
- А для чего это? Разве так уж трудно уличить его во лжи?
- А как ты его уличишь, если все, что он говорит, сбывается? А выгода очень большая. Что может сделать Машеров, пусть даже и с командой? Очень мало. Допустим, ты знаешь, что в семьдесят втором году будет страшная засуха. Много ты сможешь сделать? Или падение Союза-1 с космонавтом на борту. Ты знаешь, когда это произойдет и причину аварии, но попробуй вмешаться, никому ничего не объясняя. Еще сложнее действовать за границей. Вот в ноябре следующего года возле Братиславы накроется ИЛ-18 компании ТАБСО. И как Машеров это преподнесет болгарам? А там погибнут все. И таких аварий достаточно. Предотврати, и выжившие люди начнут менять будущее. Или операции американцев во Вьетнаме. Об этой войне в газетах писали мало. Перечисляли число сбитых самолетов и жертвы в Северном Вьетнаме от американских бомбардировок. Но я уже много позже читал о ней, что там было и когда. А теперь на минутку представь, что ты знаешь, что тринадцатого декабря американская авиация в первый раз совершит налет на Ханой. Много американских самолетов вернется из этого вылета, если наши к нему хорошо подготовятся?
- Я все поняла. А сам Машеров?
- Я думаю, что работают в основном его доверенные люди. У него и в республике масса дел. Его ведь должны будут забрать в Москву не за красивые глаза, а из-за успехов Белоруссии. Он покажет себя прекрасным руководителем и хозяйственником. Брежневу он именно в этом качестве и будет нужен. А для этого нужно вкалывать здесь. Я в тетрадках много чего написал, но одна республика это не потянет, да и не будет быстрой отдачи. Самое малое должно пройти года три, а то и все пять. Ладно, об этом пусть болит голова у Петра Мироновича, она у него большая. Моя совесть спокойна: все записал и отдал в надежные руки. Да еще и разжевываю все вопросы в меру сил. Когда поедем за деньгами на телецентр? Самохин сегодня звонил. За показ наших номеров они нам что-то там должны. Дом офицеров заплатил, теперь заплатит телецентр…
- А центральное телевидение? Они ведь нас тоже показывали.
- Шаболовка? А кто их знает! Нам ведь никто ничего не платил, когда мы выступали год назад. А тебе что, нужны деньги? Так только скажи.
- Деньги лишними не бывают, - изрекла подруга. - Не нужны сейчас, пригодятся потом. Но у тебя я их брать не хочу.
- Тогда скажи, что нужно, и я куплю.
- Так можно, - согласилась Люся. - Пока ничего не нужно, но я буду иметь в виду. Деньги за вторую книгу когда получишь?
- Только после выхода книги, а она еще в наборе. Иллюстрации Сергея, кстати, утвердили. Из тринадцати рисунков взяли восемь. Так что он тоже заработает.
- Дурацкое число! - сказала подруга. - Я ему говорила нарисовать что-то еще или забрать один рисунок.
- Не знал, что ты суеверная. За весь немалый срок своей прежней жизни я ни разу не столкнулся ни с мистикой, ни с магией, поэтому я в них не верю. Тринадцать ничем не хуже любого другого числа.
- И что вы нам можете сказать, Мстислав Всеволодович? - спросил Суслов. - Что говорит наука?
- Известная нам наука однозначно утверждает, что этого не может быть в принципе, - сказал Келдыш. - Время необратимо. Но я не идиот, чтобы упрямо отвергать факты, если они противоречат тому, что я знаю. Если верно все то, с чем меня ознакомили, значит, имеет место перенос информации из мира будущего в наш. Как такое может происходить, я не имею ни малейшего представления, но некоторые выводы сделать могу.
- И какие? - спросил Брежнев.
- Прежде всего, это то, что информация передается целенаправленно и преднамеренно.
- Поясните, пожалуйста, - попросил Суслов.
- Мы имеем список предсказаний за три года, - сказал Келдыш. - Один год уже прошел, два еще будут. Если проанализировать, что предсказывается, увидим, что три четверти всех событий приходятся на Советский Союз. По другим странам только войны, перевороты, катастрофы и иные события, имеющие далеко идущие последствия. А по Союзу… Смотрите, четырнадцатого марта следующего года в СССР введена пятидневная рабочая неделя. Видели вы по другим странам подобные предсказания? А это говорит о том, что передается то, что наиболее полезно именно жителю нашей страны.
- Логично, - согласился Брежнев. - Я это тоже заметил.
- Теперь дальше, - продолжил Келдыш. - Передаются не образы и воспоминания, а набор данных, причем не любых, а самых важных и таких, которые легко проверить. Значит, это делается преднамеренно, чтобы дать нам преимущества. И тут есть одна тонкость. Представьте себе, что вы нашли способ такой передачи. Причин может быть много, даже какая-нибудь глобальная катастрофа. Но причинно-следственные связи еще никто не отменял. Мы начинаем пользоваться этими сведениями, и мир становится другим. И чем дальше, тем больше. Тот, кто нам передает эти сведения, может вообще не родиться, а сами сведения начнут терять свою истинность и ценность. Поэтому уже сам факт такой передачи должен менять реальность в будущем. Отсюда можно сделать вывод, что нас обманывают. Все сведения уже получены, а нам их теперь выдают небольшими порциями. И еще одно. В свете представленных мне данных я начинаю немного иначе смотреть на белорусскую инициативу. Речь идет о тех проектах, которые они протолкнули через Госплан. Сделали они это не без моей помощи, потому что все работы обещают грандиозный прорыв в некоторых областях техники. Не сейчас, а лет через пять-шесть. И таких тем много.
- Хотите сказать, что и научная информация оттуда? - спросил Суслов. - А для чего это скрывать, если они с ней все равно пришли к нам?
- Я, Михаил Андреевич, скорее поверю в машину времени, чем в то, что деревенский дед станет учить меня физике твердого тела!
- Действительно, - сказал Брежнев. - Продиктовать события легко, попробуй изложить научную теорию. Он хоть где-то учился?
- Старик – мужик умный, хоть порой и притворяется придурком, - сказал Келдыш. - Читать-писать он, конечно, может, но не более.
- Тогда зачем они вообще вышли на нас? - сказал Суслов. - Не хватило полномочий?
- Это-то как раз понятно, - сказал Брежнев. - Если за всем этим стоит Машеров, его возможности очень ограничены. Взять хотя бы данные по Вьетнаму. Если их грамотно использовать, может быть, войну сразу и не выиграешь, но потери американцев возрастут многократно. Большинство катастроф ему тоже не предотвратить, или сделать это очень сложно. Да и кто знает, что может случиться в более отдаленное время. Я думаю, нам не просто так выдают информацию мелкими порциями.
- Берите, что дают, а то не будет и этого, - сказал Суслов. - Так? Я попросил Семичастного, чтобы его люди взяли объект под контроль.
- И что? - полюбопытствовал Брежнев.
- Им указали на дверь. Сказали, что ничего не имеют против совместной работы, но контролировать ее будут сами.
- Я думаю, что у белорусов есть информация за большой промежуток времени, - сказал Келдыш. - По крайней мере, передача велась из достаточно удаленного от нас времени. Не верю я, что через десять или двадцать лет такое будет возможно. Скорее всего, это вообще не наш век.
- И о чем это говорит? - спросил Суслов. - Выкладывайте, Мстислав Всеволодович все свои соображения.
- Нам отдают вот это, - показал Келдыш на лежавшие на столе листы. - Дозированно подсовывают научно-техническую информацию, но ничего не говорят о нас самих. Ладно, я о своей роли в истории страны не слишком высокого мнения, но взять, к примеру, вас. Неужели судьба Генерального секретаря партии менее важна, чем переворот в Нигерии? Вы оба оказываете огромное влияние на развитие страны. Логично, если будет передана информация, связанная с ключевыми фигурами в партии и правительстве. Я трижды в последнее время встречался с Машеровым. Это, безусловно, очень умный и порядочный человек. Его не собирались выдвигать на повышение?
- Я говорил о нем с Мазуровым, - сказал Брежнев. - Он о Машерове очень положительно отзывается, но считает, что он на своем месте. Если его и возьмут в Москву, это будет не в ближайшее время. У меня такое же мнение.
- Значит, в ближайшие пять, а то и десять лет Машеров будет в Белоруссии и на союзные дела сможет влиять очень слабо, - сделал вывод Келдыш. - Используя полученную информацию только для себя, он смог бы очень много сделать для своей республики, а остальное реализовать, переехав в Москву. И никто ничего просто не узнал бы. В такое трудно поверить, даже имея доказательства, а для тех, кому эти доказательства не выложили, все сказанное будет просто бредом. Но он на такое не идет. Из этого я могу сделать вывод, что он просто не может ждать. Видимо, за этот период должны произойти масштабные и неприятные явления, с которыми нельзя справиться на региональном уровне. А прийти к вам и выложить все он по каким-то причинам не хочет. Скорее всего, - Келдыш замялся – он просто опасается кого-то в верхах и, наверное, имеет для этого основания.
- У вас еще есть что сказать? - спросил Суслов.
- Только одно. Я бы не верил всему, что может прийти из будущего. Во-первых, со временем оно поменяется, и часть информации потеряет свою ценность. А второе… Есть вероятность, что нам подбрасывают информацию, преследуя какие-то свои цели. Пока все верно и подтверждается. Скорее всего, так будет еще долго. А когда мы поверим в истинность того, что нам дают, и будем безоглядно применять на практике, могут подсунуть нечто такое, что скорректирует развитие страны в направлении, нужном не нам, а неизвестным благодетелям. Пользоваться надо, но с оглядкой на возможные последствия.
- Вот и субботу отучились! - сказал Сергей. - Еще два дня и лето!
Мы только что покинули школу и шли к калитке в школьной ограде. В нескольких метрах от нее на дороге, прижавшись к бордюру, стояла "Волга", рядом с которой меня дожидался Васильев.
- Подождите минуту, - сказал я друзьям и подошел к нему.
- Привет, - поздоровался он. - С тобой хотят поговорить. Садись в машину.
- Здравствуй, - поздоровался я в ответ. - Подожди, сейчас отдам портфель.
Я попросил Сергея отнести портфель и, обойдя машину, сел на переднее сидение.
- Не скажешь, кто жаждет со мной пообщаться? - спросил я.
- Тебя ждет полковник, - ответил он. - Будет важный разговор, поэтому отнесись к нему серьезно.
Приехали мы к знакомому дому, куда меня когда-то привозили на встречу с Машеровым.
- Иди, - сказал Виктор. - Ты знаешь, куда.
Дверь мне открыл Семен.
- Здравствуй, - сказал он мне. - Иди в правую комнату, Илья Денисович там.
- Садись, Лейтенант! - сказал полковник, когда я зашел в комнату.
- Здравствуйте, - поздоровался я. - А почему "лейтенант"?
- Сам же сказал, что имел воинское звание, вот мы тебе такое прозвище и взяли. Кто подумает, что речь идет о мальчишке?
- Я уже и здесь не мальчишка, - сказал я. - Зачем я вам понадобился?