Уяснить удалось следующее: Керит в захребетье едет какие-то военные разногласия улаживать по поводу неудачного похода против вахлаков. А вот Чисимет Гишевич – птица поважнее. На дальнем северо-западе есть, говорят конфиденциальные источники, какой-то Совет Мудрых, и испытывает сейчас этот Совет маленькие затруднения глобального характера. Чисимет в качестве официального посланца "туда, не знаю куда" должен разобраться в обстановке и выяснить, с какого боку приозерцам можно приткнуться, и чего тут можно урвать.
Ох уж этот Великий Воин, пардон, Маршал! Вахлаки по горам бегают буквально под носом, а он в континентальную политику лезет. Лазил один такой – Большие джунгли покорять, а сейчас от него что – Старая дорога да Нежитое городище. Я видел записи, которые в Нежитом сделаны – даже на экране жутко смотреть. А ребята, что туда на вертолете летали, так вообще страху натерпелись. Они там то ли сдуру, то ли с испугу в Бродячего Цепного Сторожа из гранатомета пальнули, а он в ответ их поубивать решил. Хорошо, они ему удачно попали, и сил у него не хватило, но все равно, эта аэро-гоп-компания правильно сделала, что убралась из Нежитого со скоростью максимальной. С уроженцами Больших, а тем паче Сплошных джунглей шутки плохи. Наши спецы с базы пытались их на расстоянии щупать, да бестолку. Да и вообще, колдовство – оно колдовством и останется, хоть ты его "узконаправленной концентрацией остаточного активностного поля" обзови, хоть "скачкообразным распределением субэнергетических уровней в дробно-мерных областях пространства".
Ну да ладно. С Маршалом я попрощался, на базу все измерения за этот день перегнал – датчиков на нас понавешали! – и выслушиваю прощальное слово шефа.
– Пассажиров придется взять, – говорит шеф, – на довольствие поставьте, но намекните, что лучше, конечно, есть свое. Можете считать их членами экипажа, у меня все, Серчо привет. – И связь кончена. Я потом в гостинице Серчо с кровати разбудил, рассказал что и как, вплоть до привета – он смолчал, ну а мне и вовсе сказать нечего, спать хочу и могу, а значит буду.
Утро выдалось чудесное. Солнце только-только над горизонтом поднялось, но уже печет, август месяц все же. Во дворе нашего отеля куры местные переругиваются.
Наша команда у колодца моется, а я уже готов, стою, жду, и тут же Керит с Чисиметом при полном параде со Знахарем беседуют. Прямо во дворе и откушали, чем староста послал, а вскоре он и сам заявился, одурелый, но довольный. Дрон его выспрашивает насчет Редколесья, а староста держится героем, но ничего толкового не говорит. Он, мол, там с кем-то сражался, победоносно, конечно, но ничего не знает. И вообще, не стоит нам туда ходить, а лучше по воздуху перелететь. Не верит он, что коробка наша летать не способна, и все тут. Да еще и готов обидеться, что скрытничаем.
Попрощались к танку подошли – а на броне Пьеро как убитый развалился, только носом не по-убитому свистит. Перед тем, как внутрь лезть, Серчо лично каждого тестером проверил и себя не пожалел, потом Пьеро растолкали и внутрь увели, на койке досыпать. Посчитала машина результаты, на ЦП выдала, и Серчо объявляет:
– У всех нормально, Знахарь фонит немного, а что касается гостей, то тут наш компьютер в затруднении находится.
Керит понял, о чем речь идет, уверяет:
– Мы сами удивлены не меньше вашего. Но не бойтесь. Мы еще никому своим присутствием несчастья не приносили, а зато помочь сможем как-нибудь.
Вот это мне не понравилось. Я в Восточном походе с этими народными умельцами встречался, с колдунами то есть. Все себе на уме, и понять их трудно, даже от нашего Знахаря можно ожидать подвоха. А эта парочка с неясным фоном наверняка не кустари какие. И какого им с нами вздумалось? Шли бы своим ходом, а кто мешать вздумал – в порошок бы стерли, и все дела. Нет же, ногами шевелить лень, напросились сюда.
Но – мой голос совещательный, а Серчо ухом не ведет и дает команду трогаться. По Малым джунглям я вести буду, а далее Пьеро за рычаги возьмется, как раз выспится.
Деревня позади осталась, и снова кустарник под гусеницами, снова коробка колыхается и кренится. Вообще-то система стабилизации у нас хорошая стоит, но если даже сейчас ее включить на такой уровень, как нужно, то через час насосы дойдут до такого состояния, что потом их уже не включишь никогда. В башне опять Дрон сидит, его потом Сергей сменит, а пока что занят он. У меня на пульте то и дело всякая всякость вспыхивает, до того он усердно занимается, и это хорошо.
Когда идешь в места типа этого редколесья, надо, чтобы все датчики-генераторы и прочая маготехника работали как часы и даже лучше, и вот гоняет Сергей тесты да контроли, а у меня на экране то теневики прибрежные, которые и к озеру-то не суются, то просто поля самых разнообразных концентраций и напряжений, словом, все как надо. Серега в этом деле спец – он и в Четвертой экспедиции был, когда наши впервые с реальными потусторонними делами встретились. Очень резво тогда всю магию свели к взаимодействию вульгарных физических явлений да полей, изученных и неизученных, и вовремя, а то ученые-материалисты уже в предынфарктном состоянии были, ну потом, конечно, оклемались. Правда, основную часть приборов все равно здесь и настраивать, и монтировать пришлось, но тут уж и Сергей постарался, и бербазовская команда, да и Знахарь здорово помог.
Кстати, Знахарь сейчас у меня за спиной стоит, горизонт на правом экране оглядывает, а потом спрашивает: "Сколько еще?" – но таким тоскливым голосом, что мне его прогнать захотелось. Однако отвечаю по-человечески – часа за полтора доберемся. Он вздыхает и ни с того ни с сего начинает напевать очередную былину, Я слушаю с пятого на десятое, а потом увлекаюсь, смысл интересный.
Когда-то сплошные Джунгли занимали равнину до тех мест, где Красный хребет в море уходит, а в горах Хребта мелкие племена жили. Один из вождей объединил какую-то их часть, стакнулся с духами предгорий (никто не ведает, чего ему это стоило) и начал баталию с применением огня, топора и бактериологических средств – так я понял фразу: "Уносили лианы в деревню, заставляли болеть, затем на куски рубили, а куски к лапам лесных птиц привязывали". Оттеснили джунгли аж до самой реки – как раз той, которая из этих трех истоков начинается – и посчитали дело сделанным. А потом – вождь помер, в горах вахлаки объявились, стену строить пришлось, а джунгли тем временем оправились и обратно на восток двинулись. И не сами по себе они растут, а есть там некое царь-дерево, а остальная нежить – так, на побегушках. И царь-дерево эти Три Истока бережет сильно.
Я не утерпел, да на центральный пост Серчо все и выложил, а он мне на это отвечает:
– Три Истока – место нехорошее, это и так известно, а уж царь-дерево там или король-скала – роли не играет. Ты бы, чем сказки слушать, дорогу бы получше выбирал, а то прешь впрямую. Я-то ничего, а в жилотсеке экипаж, небось, уже бока потирает да за шишки держится!
Я внял и поосторожнее стал держать, благо мне рельеф-картинку на правый экран тот же Серчо вывел. А местность меняться потихоньку начинает. Кусты еще растут, но пореже, не таким сплошным ковром, и земля меж ними начинает просвечивать. Хребет почти вплотную виден, до него, кажется, рукой подать, и вот – первое дерево, и еще впереди виднеются.
– Стоп, – это Серчо говорит, а я уже заранее притормозил. Смена состава. За рычаги лезет Пьеро, в башню – Сергей, а мы с Дроном – в жилотсек, к пассажирам да Знахарю в компанию. Дипкурьеры нервничают, а Чисимет не выдерживает:
– Нам бы лучше на крыше ехать сейчас. И виднее, что вокруг, да и привычнее. Только вой свой уберите, сейчас это ни к чему.
Ругнул я себя, что фон выключить забыл, для Пьеро на этот счет распоряжение крикнул и на свое место полез. Задача у меня архиважная – глядеть в правый стеклоблок, а голос подавать только в случае крайнего случая. Знахарь в левый смотрит, да еще ему и выносной экран стоит, чтобы вперед обзор имел наш консультант. Дрон у Серчо на подхвате на центральном посту сидит – все вроде по местам. Верхний люк открыт, так что наши рыцари в него в любой момент спрыгнуть могут.
Постояли так чуток и двинулись. Я в свое окошко на природу любуюсь – а природа своеобразная. Голая почва, деревья толстые, торчат редко, между самыми ближними метров по десять, но там, наверху, они, наверное, кронами переплелись, потому что полумрак стоит, даром что день солнечный. Листья и прочее – это там, наверху, а здесь – ни травинки, ни зеленинки, только дымка между стволами. Сверху голос – Керит сообщает, что мы здесь очень не ко двору; тоже мне, открытие. Я вот безо всяких приборов тоже чую, что на нас тут во все глаза глядят, причем весьма неодобрительно.
Ну его, этот стеклоблок! Спрашиваюсь у Серчо, беру винтовку, пару обойм в карман и лезу наверх. Говорят, скоро будет у нас нормальное оружие, с лазерными прицелами и зарядами на жидком метателе, а пока приходится вот с этим железом чуть ли не полувековой давности ползать. Тишина наверху могильная. Даже хруст земли и полязгивание гусениц мгновенно глохнут. Чисимет головой вертит, вдаль глядит, и я хочу спросить, что, мол, видишь, но не успеваю.
Рушится на нас сверху что-то, и из земли одновременно какая-то змея поднимается, весьма впечатляюще. То, что сверху, мне глаза застит и ногу придавливает, и тут же еще один рывок, и коробка останавливается, как наткнувшись на что-то. Я падаю вбок, палю два раза наугад вверх, а затем дергаю ногу, высвобождаюсь, откатываюсь по крыше, а потом падаю вниз – прямо на Чисимета, он уже на земле. Перед ним корявый корень серого цвета, корень стоит горбом поперек дороги, и Чисимет его рубит своим мечом, и довольно успешно. Керит на крыше тоже орудует мечом, сражается со здоровенной веткой – она на нас упала, и сейчас не просто лежит на крыше сверху, а еще и шевелится, и листья то распустит, то сбросит.
Танк разворачивается резво на месте, обойти изрубленный корень, а он в сторону разворота распухает, не ползет туда, а именно растет. Из люка, уже веткой полузаросшего, слышится крик "Па-а-берегись!" – я хватаю Керита за шиворот его пятнистой куртки и тащу вниз, попутно закрывая глаза рукой. Из люка вылетает кислотная граната и рвется прямо в гуще ветвей. Эта гадость сразу съеживается и цепенеет, а Керит вырвался и снова рубить ее полез, пока Чисимет все с корнем воюет. Серчо по внешним динамикам:
– Все вниз!
Керит куски ветки с крыши ногами поспихивал и в люк валится, потом я, а как Чисимет погрузился, Пьеро такой рывок устроил – мое почтение. У Керита руки пожжены, и я его заставил их спецраствором вымыть, ничего, обойдется.
Теперь танк прет галсами и скорость все время меняет. Серчо по экрану, а Чисимет в люк визуально определяет, куда не надо ехать, ну а разведкой корней Дрон занят. С деревьев время от времени падают эти самые ветки, одну Пьеро даже переехал, и все чем-то похоже на бомбежку, только шуму никакого. Корни из земли лезут медленней, и мы их успеваем либо объезжать, либо переваливать. Я Чисимета по ходу дела научил орать "Воздух!" – теперь точно бомбежка.
Так около четверти часа продолжается, а потом Знахарь говорит, что впереди вроде чисто и можно ехать спокойнее. Керит то же самое подтверждает, и Пьеро впрямь поменьше егозить стал, но все равно чувствуется – начеку он. Раз так по тормозам дал, что я в стенку въехал и, что самое обидное, зря.
И снова все тихо, как до всей этой катавасии. Керит страдает, хотя я ему руки и намазал мазью из аптечки, и разъяснил терпеливо, что есть кислотная граната, а потом – и погромче, чтоб Чисимет тоже слышал – как вести себя при применении нами огнестрельного оружия – от пистолетов до пушки. Вроде поняли, все тут все с первого раза понимают… до тех пор, пока это понимание в деле приходится проверять, и тут-то выясняется, что на самом деле до понимания ой как далеко.
Серчо с центрального поста:
– Алек, времени уже час. Смени Пьеро.
На этот раз он делать доклада, слава богу, не стал, просто передал рычаги и уполз, замучился, видать; уселся я, и дальше дело пошло. Серчо на экран мне все что надо вывел, и работать можно спокойно. Вот это дерево с дуплом справа давно дохлое, разве что от старости обвалиться может; слева наоборот, рощица весьма активная, и от нее держаться подалее надо. А вокруг нас, метров на восемьсот до, собралась непонятная компания, нематериальщина, полуматериальщина, и главное – не разберешь кто. Как на карусели вертятся. Керит тоже их чует, говорит: "Тут можно в неудобное положение попасть" – выбрал же слово! Знахарь не согласен, считает, что нас тут слишком боятся, ну а я веду как ни в чем не бывало – приказа никакого не было. Серчо с ЦП организует мне карту с нашим курсом – только треть редколесья прошли, скоро первый ручеек покажется, второй мы обойдем, а третий опять переходить придется. Кстати, и рельеф на понижение идет, вот и вода в оптике блеснула, ручей по ложбинке течет, вода цвета грязноватого, дно в камнях. Я уже к самому бережку танк подвинул – и раз, рывок, в перископе темно, и движение тормозится, гусеницы впустую крутятся. Я их останавливаю и ору в жилой отсек:
– Эгей, что там видно в блоки?
– Ничего не видно, – Пьеро отвечает. И через паузу: – И люк не открыть.
Слышу – Сергей башню повернуть попытался – тоже не идет. Влипли, наконец; Серчо этими словами ситуацию и охарактеризовал. Я фон врубаю, Дрон – А-колебания, но безуспешно. Серчо по округе шарит – везде черно, только в радиолокации местность видна, а в чем дело – никаких намеков. Температура еще наверху до сорока градусов скакнула, и все. Я гусеницы туда-сюда помотал – впустую, решение принял и на ЦП высказал. Серчо не против, благо вода рядом есть. Чисимет рядом сидит, никого не слушает, злится, что с крыши согнали – уж очень в свой меч верит. А Серчо уже подготовительные мероприятия проводит – люки герметизирует, на стеклоблоки заслонки опускает, оптику мне прикрыл, а затем объявляет по внутренней трансляции:
– Всем быть спокойно. Без моей команды танк никому не покидать – слышите, пассажиры? Пьеро, готовь защитный костюм и шланг с насадкой. Чисимет, Керит, еще раз повторяю – никаких самостоятельных действий не предпринимать!
В жилом отсеке повозились и затихли. Все наготове. На экране по-прежнему черно. Я даже представить не могу, что у нас там, за бортом, творится. Говорю:
– Внимание, я начинаю! – и снимаю защитный кожух со спецпульта, а потом впервые не на тренажере, а в реальности вывожу "звездочку" на режим максимального излучения – прощай, экономия! – и открываю створки биологической защиты. А для пущего эффекта еще и пар стравливаю. Наружный радиометр мгновенно выдает переполнение, а левый экран – он на это сейчас и настроен – светлеет. По нему ползут пятна и пузыри, как если на дождь через стекло смотреть, только тут все в оранжевых тонах и "капли" по стеклу гораздо медленней ползут. А затем – медленно мы начали оседать вниз, плавно так, как на гидродомкрате. Только я про "плавно" подумал, как – бац, и оставшиеся полметра до земли мы просто упали. Я башкой об наглазник перископа долбанулся, а из центрального поста вопль – не иначе кто-то язык прикусил. Экран, который к видео подключен, очищается, и на нем я вижу все ту же ложбинку и тот же ручей, а мы на берегу стоим. Вокруг нас – то ли лужа, то ли болотце небольшое растекается и булькает. Дал я малый вперед и ручей переехал. Деревце по дороге одно зацепил – оно как столбик из детских кубиков рассыпалось, да и остальная растительность не лучше. Я уж и на глаз вижу, как порыжело да посерело все, а на экране – Серчо мне снова режим поменял – ни одного жизнеспособного, здесь теперь долго расти ничего не будет. Я створки, конечно, уже прикрыл, вверх по течению прошел, водички из ручья поднабрал и весь фильтр тиной забил, чистить придется. Серчо приказывает еще на километр по ручью пройти и застопорить. Идем так минут десять, и затем стоянка – прямо посреди ручья. Пьеро уже одет и лезет в кормовой шлюз, за дело принимается. Пока он черной работой занят, Знахарь на пару с Серегой шаманят. На нас тут, оказывается, такое воздействие было, что без брони мы б и до вечера не досуществовали, да и с броней тоже в общем-то не мед. Чисимет с Керитом сами собой занимаются, ну и славненько, Знахарь и так, видать, на пределе. Пьеро уже обратно в шлюз залез, почистился и сюда забрался. Знахарь уже висит, как наволочка, и пришлось Кериту работать. Чисимет, весь бледный, говорит:
– Я знаю, что сейчас с нами случилось, но знаю только по рассказам и слухам. Но чтобы можно было от всего спастись, да еще и целыми-невредимыми уйти – такого спокон веков не было, так что я даже не знаю, как вами восхищаться!
Похвала, конечно, приятна, а насчет покона веков – может, он и не врет, сам свидетель. На побережье я встречал таких – на вид сорок лет, а говорит – тысяча. А жители подтверждают: не знаем, мол, как насчет тысячи, но отец мой его видал, и дед видал, и прадед с детских лет помнил… Мне другое интересно: что же это за образование такое было в самом деле? Но Чисимет объяснить отказался – ушли и ладно. Серчо окликает:
– Хватит базара! Не отвлекайся, нечисть опять вокруг завивается!
Вовремя сказал, а то я и вправду за разговором на экран глядеть перестал. На нем опять карусель мельтешит, нападения вроде не готовится, но на нервы действует. В лесу уже смеркается, а ведь времени – часов семь всего, на равнине небось еще день вовсю, а ходу по Редколесью нам еще часов семь-восемь, если не задержат снова. Я уже порядком замотался, когда ко мне Пьеро на смену приполз, да и вся наша смена отдыхать отправилась. В жилотсеке полная дезорганизация. Сергей, Знахарь и даже пассажиры вповалку спят и ничего не чуют, и я их понимаю. Сам-то я только наговоры творить умею, выше пятого порядка не забираясь, а после каждого устаю жутко. Серчо, правда, не спит, но лежит молча, и у меня никакой охоты разговаривать нету. Кемарю я, изредка в стеклоблок заглядываю, а там – темень, и вся картина чем-то напоминает купе в ночном поезде, даже покачивание похожее. А среди ночи – вопль. Затем еще один, переходящий во всхлипывающее дыхание. Я вскакиваю, бьюсь головой в потолок и оглядываюсь вокруг. Ну конечно! Знахарь сидит у борта, держится за щеку рукой, а напротив Серега без штанов – зашивать собрался, а между ними валяется подушечка с иголками. Я представляю себе весь ход событий и начинаю смеяться: есть у Знахаря такая привычка – во сне что ни попадя под голову тащить, а просыпаться ему лень. Вот и сунул себе под щеку иголки, а теперь страдает. Залепили Знахарю щеку пластырем, Сергей ему за завтраком лишнюю порцию какао пообещал – вроде бы инцидент исчерпан; а заодно – нет худа без добра – несчастный Знахарь сыграл роль будильника, даже Серчо проснулся.
За окном – темнота. С моей стороны – малые джунгли, только пореже, чем до сих пор встречались, а у Серчо и Хребет на фоне неба виден, прошли редколесье значит. Дрон на центральном посту храпит, а Пьеро в кокпите, голова на груди, а руки на рычагах. Все имеющиеся системы обнаружения разнообразных угроз включены, так что придраться не к чему. Серчо подумал и дал добро спать до рассвета и до сигнала настоящего будильника.