Лира решила утопить свою печаль в работе, собираясь записать тончайшие нюансы погребальной церемонии тела, которая осуществлялась на открытой палубе корабля. Для церемонии потребовались факелы и немного специальной пудры, которая была у Тилла. Не желая участвовать в этом и даже смотреть, Хомат перетащил свою подстилку подальше. Он лежал, бормоча какие-то молитвы или заклинания. Менее интересуясь туземными ритуалами, чем жена, Этьен с комфортом отдыхал в кабине.
Неожиданно вбежала Лира. Увидев ее лицо, он прекратил чтение и уставился на жену. Она бросилась к нему, он обнял ее, чтобы успокоить.
- Что случилось, Лира, в чем дело?
Она не закрыла за собой дверь, и оттуда доносилось спокойное пение тела.
- Прощальный ритуал… - прошептала она, давясь словами.
Лира упала ничком, магнитофон, висящей на шее, вдавился ей в грудь. Любопытство побороло безразличие, и Этьен вышел из кабины посмотреть, что там происходит.
На палубе горели факелы, освещая то, что так не понравилось Лире. Его реакция не была такой резкой, как у нее. Не то чтобы ему понравилось увиденное, но поскольку у него не было никаких иллюзий относительно тела, происходящее на палубе вызвало у него меньшее отвращение и разочарование, чем у жены.
Тела были глубоко поглощены погребальный ритуалом, и только Тилл оторвался, чтобы приветствовать Этьена. Он выглядел озабоченным. С его рта и хобота капала кровь.
- Лира неожиданно покинула нас. Надеюсь, мы ничем не обидели ее?
Этьен проявил неожиданные для себя способности к дипломатии.
- Моя жена считает тебя и твой народ благородней многих. Но кое-что ей не понравилось.
Тилл дрогнул, его большие грустные глаза обратились к двери.
- Понятно, но ты относишься иначе?
- Я не одобряю, но и не осуждаю. Так же относилась бы и Лира, если бы она продолжала рассматривать это с научной точки зрения.
- Мне грустно, - продолжал Тилл. - Но это - неотъемлемая часть ритуала и должна быть сделано в тот же день, как можно скорее после смерти, в противном случае…
Этьен прервал его:
- Понятно, Тилл. - Он не мог оторвать глаз от сцены на палубе. - Только эти обычаи очень отличаются от тех, что приняты у моего народа.
- Я могу только посочувствовать. - Тилл сделал жест назад. - Друзья очень любили Уон. Нельзя даже подумать о том, чтобы отправить ее душу в загробный мир без надлежащего выражения любви.
- Мы относимся к этому делу так же, - сказал Этьен, правда, мы проявляем свою любовь скорее философски и не так спешим.
- Обычаи разные у всех людей. А теперь простите меня, я должен принять участие в обряде, или же душа Уон не найдет меня среди своих друзей.
- У тебя кровь на лице, - заметил Этьен.
Тилл вытер.
- Это результат ритуального контакта, - объяснил он. - Уон ударилась о палубу очень сильно.
Этьен покинул церемонию и вернулся в кабину, закрыв за собой дверь. Лира сидела на кровати, уткнувшись в ксенологическую программу, записанную на видеомагнитофон. Он сомневался, что она видела слова. Этьен сел рядом и обнял жену за плечи.
- Я понимаю твои чувства, - сказал он. - Крушение иллюзий всегда неприятно.
- Я возлагала такие надежды на них. Мне казалось, что они добиваются прогресса без технологических травм.
- Они достигли большого прогресса, - решил он сказать, к своему удивлению. - Но все же у них инопланетная культура, Лира. И мы должны об этом всегда помнить и относиться с научной точки зрения. Мы не можем слишком очеловечивать их культуру.
- Это - конец моих надежд.
- Я понимаю. Ты собираешься описать погребальные обряды тела так же детально и полно, как и все остальное. Если будет так, это докажет твою объективность. В противном случае вся твоя работа среди тела пойдет насмарку.
- Ты прав, конечно. - Лира взяла магнитофон и склонилась к Этьену. - У меня нет другого выбора, правда?
- Как у Лиры Редоул, есть. Но как у ксенолога, представляющего всех ксенологов Земли на этой планете, другого выбора у тебя нет.
Она кивнула, потом встала:
- Я поступила непрофессионально, убежав оттуда. Я чувствую себя уже лучше. Когда изучаешь что-то новое, не избежать одного-двух потрясений.
- Мне легче. От скал и камней редко бывают нервные потрясения.
Лира улыбнулась, не потому что он удачно сострил, а потому что он о ней заботился. Ей было это приятно.
- Мы всего лишь люди, Лира, земляне.
- Да, а тела - нет. На какой-то момент я забыла об этом. Я не буду больше забывать.
- Но не бросайся и в другую крайность. Что бы ты ни думала об их обычаях, они все равно хорошие ребята и наши друзья. Тилл остается тем, кем он всегда был, - умным и заботливым другом.
- С его точки зрения, да, Этьен, ты был прав, а я - нет.
Он отвернулся, тронутый ее признанием, как и каждый раз, когда одерживал победу в их маленькой семейной войне.
Лира двинулась к двери, бормоча:
- Кроме того, можно выдвинуть аргумент, что церемониальная некрофилия не большее варварство, чем полдюжины других погребальных ритуалов, наблюдавшихся среди древних погребальных культур. Среди канули, например. - Она замолчала и пошла выполнять свой научный долг.
Этьену было жаль жену, и в то же время он был рад, что не позволил ей нарушить дисциплину. Он решил что-нибудь сказать Тиллу, что если они с Лирой случайно погибнут, то хоронить их следует по земным, а не по иным обычаям.
Однако только через несколько дней Лира смогла заставить себя разговаривать с Тиллом и другими тела. Они чувствовали ее отношение и держались от нее подальше, что было не так просто на ограниченном пространстве корабля. Тела осваивали искусство рыбной ловли. То, чем они не могли заниматься на не сухопутном Оранге.
Теперь экспедиция находилась в пяти тысячах километров от станции. На такое большое расстояние в неизвестность исследователи еще не удалялись. Неизвестность, потому что спутник, готовивший фотограмметрическую карту Тсламайны, плохо описал этот район, сосредоточившись на густонаселенных районах около экватора и океана Гроаламасан.
Температура упала до такой отметки, что Хомат был вынужден надеть длинные одежды, чтобы нормально чувствовать себя. Большую озабоченность вызывало быстрое сужение Баршаягада. Высоченные отвесные скалы сближались над водой. Это сближение, а также быстрое течение заставили Этьена сбавить скорость. Казалось, что здесь довольно мелко, однако он не заметил белой воды, кроме того, сканер отмечал, что речное дно находится глубоко под килем.
Сейчас Этьену было трудно сосредоточиваться на таких вещах, его гипнотизировали стены каньона. Семь тысяч метров высотой! Все, что осталось от неба, была узенькая полоска высоко над головой, закрытая постоянными облаками серая лента.
Река все время изгибалась, и скалы, казалось, отрезали последнюю возможность к отступлению. Их судно казалось крохотным. Оно отчаянно сражалось со все убыстрявшимся течением. Редоулы теперь не могли довериться автопилоту и все время сами вели корабль. Они понимали, что если снизят скорость, пока будут спать, река может взять над ними верх и разбить корпус их корабля о гранитную скалу так же легко, как яичную скорлупу.
Глава одиннадцатая
Через два дня их скорость опасно снизилась. Лира вошла в кабину, протирая глаза, посмотрела внимательно на мужа и сказала:
- Этьен, мы больше не выдержим. Мы оба измучены и даже не знаем, сколько нам еще придется плыть.
Он покашлял в кулак:
- Я думал, что этот ужасный поток вот-вот начнет расширяться. Все непонятно, бессмысленно. Когда такое течение, то совершенно ясно, что впереди большой каньон, то есть огромное, широкое водное пространство. Но этого нет.
- Ну и какое у тебя там течение? - Лира полуулыбалась, полузевала, направляясь к приборам и желая выпить чашку настоящего эфиопского кофе. К сожалению, ближайшая чаш ка реального горячего стимулятора находилась за много световых лет от них.
- Сама посмотри. - Этьен нажал кнопку, не отводя глаз от реки.
Лира, моргнув, посмотрела на экран.
- Это невозможно, - сказала она тихо.
- Да, невозможно. Но тем не менее нам приходится преодолевать именно такое течение.
- А что, если включить реактивную тягу?
- Не искушай меня. Очень мило с твоей стороны предложить подобное, но это так рискованно. Реактивные двигатели предназначены для преодоления водопадов и для применения в других экстренных ситуациях, а не для обычного плавания. Мы посадим батареи, а кто знает, что ждет нас дальше вверх по реке. У нас нет никаких шансов, - пробормотал он. - Но мы не можем закончить все здесь. Мы зашли слишком далеко.
Лира оперлась на консоль:
- Я знаю, как много эта экспедиция значит для тебя, Этьен. Но она все равно не стоит наших жизней.
Он посмотрел на нее:
- Ты полагаешь, у нас есть жизнь?
Новый голос перебил их:
- Я слышал. Есть еще один путь. Я долго думал об этом и не считал это возможным, пока не увидел, на что способна ваша лодка духов.
Этьен, не оборачиваясь, спросил:
- Какой путь, Тилл?
- Ты видел трещину, прорезавшую восточную стену, мимо которой мы проследовали вчера?
- Нет, я был слишком занят, управляя лодкой, чтобы обращать внимание на окружающие нас красоты.
- А я любовался Баршаягадом, длинным, но все равно стоящим того, чтобы им любоваться. Так вот, там есть проход через восточную стену. Однажды я был там. Я подумал, что нет смысла говорить об этом проходе и отвлекать тебя от работы. Вы путешествовали на судне, а не пешком. Но сейчас я вижу, что должен сказать о другой возможности, или все кончится.
- Проход? Я не… Нет, подожди минутку, - пробормотала Лира. - Я видела, я думала, что это старое русло реки, стекавшей сверху.
- Это проход, Ученая Лира. Торговый путь.
- Куда же он ведет?
- Наверх. На верхнее плато. Не на Гунтали, ниже, хотя и выше, чем Турпут. Достаточно высоко, на пределе жизненной приспособленности тела. Выше, чем Топапасирут. Дорога пешая и более опасная, чем та, по которой поднимаются в наш Турпут.
- Насколько она опасней?
- Достаточно, чтобы помешать путешествию. Но она поднимается за Топапасирут.
Этьен махнул рукой в сторону узкого, невероятно глубокого каньона:
- А я думал, это и есть Топапасирут.
Тилл сделал удивленно-отрицательный жест.
- Нет. Если ты хочешь увидеть это, то оно дальше. Нам придется вернуться, чтобы этого достичь. Если, конечно, ты считаешь, что твоя лодка духов не способна идти дальше.
- Надо возвращаться, Этьен, - сказала Лира. - С каждым часом мы расходуем все больше сил для того, чтобы покрыть все меньшее расстояние. Можешь ли ты подсчитать, сколько нам еще проплыть, чтобы убедиться, что у нас нет больше сил?
- Скоро. Так ты говоришь, что есть путь вокруг Топапасирута, Тилл?
- Сверху, да. За ним - не знаю. Я не был там. Но я смотрел на Топапасирут. Если ты хочешь посмотреть на него, тебе нужно оставить судно.
- Оставить? Где?
- Вернись к трещине. Не думаю, что там есть бухта, но твоя лодка может подняться, как птица, из воды.
Этьен посмотрел на Лиру.
- Тебе принимать решение, Этьен. Ты же геолог.
- Однако не гидролог.
- Но продолжая плыть дальше и дальше, мы придем к гибели. Такая уж река.
Этьен взглянул на Тилла:
- Восточная стена, ты сказал?
Тела кивнул. Этьен повернулся к приборам. Не желая рисковать и разворачивать судно при таком течении, он поднял его над водой и повернул, плавно опустив на воду. Быстрое течение подхватило корабль. Он тратил энергию только на повороты.
- Это - наш лучший шанс, Этьен. Мы должны посмотреть, что наверху.
- Я знаю, каньон должен расшириться где-то дальше. Мне не нравится этот путь к арктическим широтам. Слишком много эрозии. Где-то там над нами геологическая аномалия.
- И у нее есть название. Не может ли это быть другой большой водопад, вроде Купайрагай над Турпутом?
- Нет, и в этом я уверен. Вода здесь не ведет себя так. Нет никаких признаков быстрого подъема. Фотограмметрические исследования были достаточно надежны. Вот что я не могу понять, так это усиливающееся течение. Но если Топапасирут - самая узкая часть каньона, надо посмотреть, как река выглядит дальше. Быть может, мы сможем пройти это место на реактивной тяге.
В середине дня они вернулись к тому месту, которое указал Тилл. Этьен с помощью воздушных крыльев снова поднял судно над водой и посадил его на берег подальше от воды.
Трещина, о которой говорил Тилл, оказалась проломом в Баршаягадской стене, по которому дорога уходила далеко вверх.
- Теперь мы будем подниматься, - сказал Тилл.
- И долго?
- Несколько дней, по крайней мере.
- Хомату это не понравится, - пробормотал Этьен, посмотрев вверх.
- А почему бы нам не оставить его следить за кораблем? - предложила Лира.
- Разумно. Мы оставим с ним одного из носильщиков. Не думаю, что Хомат будет сожалеть об упущенном шансе посмотреть на место рождения всех речных дьяволов.
- Я пойду с вами, а всех остальных оставлю здесь, поскольку не разделяю вашего доверия к маю, - сказал Тилл.
- Помощь Хомата неоценима, - ответил Этьен. - Без него нас бы вообще здесь не было.
- Я не доверяю его расе.
- На этот раз я думаю, что ты не прав, Тилл, - сказала Лира.
Этьен впервые услышал, как его жена оспаривает мнение тела. Тилл ответил жестом безразличия.
- Тогда я прикажу, чтобы Сувд остался с ним. Его рана почти зажила, и он последит за твоим имуществом… а заодно и за другим сторожем.
Они поднимались наверх, и по мере их подъема температура падала. Редоулы вынуждены были надеть одежду потеплее. Тилл и носильщики нацепили тоги с капюшонами. Поскольку встреч с деревенскими жителями, у которых можно было бы что-то купить, не было, весь запас продовольствия они несли на себе. На высоте пяти тысяч метров Лире стало трудновато дышать. При сгущенной атмосфере Тсламайны пять тысяч метров соответствовали трем с половиной тысячам метров на Терре или около того.
Когда путешественники поднялись достаточно высоко, облака вдруг разредились. Над ними выросла года, которая возвышалась над краем Гунтали. Они отдыхали, а Этьен разглядывал гору.
- Одиннадцать тысяч метров. В основном обледенелая, - заметил он.
- Аракунга, - сказал Тилл.
Этьен заметил, что теперь все тела надели теплую одежду. Они находились на высоте на две тысячи метров выше, чем Турпут, верхний предел для экологической зоны тела. Они могли подниматься выше, но им было уже не так удобно.
После нескольких дней подъема на восток они повернули на север. Этьен ожидал, что Тилл будет продолжать двигаться в этом направлении, но он ошибся. На второй день они Пошли на запад. Вечером Редоулы услышали гром. Они ожидали увидеть еще один водопад, который бы извергся в реку с пяти тысяч метров. Но Тилл вел их не к водопаду. Это был Топапасирут.
Наверное, это отец всех водопадов, думал Этьен, все еще не веря Тиллу, который отрицал это. На четвертый день грохот стал таким невыносимым, что им приходилось объясняться только знаками. Редоулы, правда, могли переговариваться через свои компьютеры на запястье, но тела объяснялись исключительно жестами. Вокруг стало очень сыро. Камни блестели от влаги. Стоял туман, небо же оставалось чистым.
Напрасно Этьен искал каких-либо следов ожидаемого им каскада. Когда наконец они достигли края, все стало ясно.
Шел дождь снизу вверх! Зажатый в узкой горловине Баршаягада, Скар вдруг делал резкий, неожиданный поворот с юга на запад. В результате быстро текущая река выстреливала в северный утес, который лежал у основания горы Аракунга на пять тысяч метров под их ногами. В результате брызги поднимались вверх на огромную высоту.
Тилл начал объяснять что-то жестами, но никак невозможно было описать этот удивительный вид внизу.
Этьен понял, что это и есть - Топапасирут, место рождения всех речных дьяволов. Тилл был более чем прав, когда настаивал, что ни одной лодке невозможно пройти через это место. Их судно тоже не смогло бы подняться на такую высоту.
На противоположной стороне каньона возвышалась колоссальная глыба, перед которой даже Аракунга казалась карликом.
- Промпадж! - прокричал Тилл в ухо Этьену.
- Четырнадцать тысяч двести метров, - проинформировал Этьен Лиру с помощью компьютера. - Невообразимая махина. Я думаю, два пика когда-то были ближе, чем сейчас. Смотри, как река изгибается к западу, прежде чем повернуть снова к югу! Тсламайна сейчас сейсмически стабильна. Но несколько эонов назад здесь, вероятно, был целый ад землетрясений. Видишь? - Он указал на отдельный слой в каньоне. - Эта секция сползла на восток. К югу отсюда земля двинулась на запад. В результате Скар сдвинулся с севера на восток на несколько километров. Как я рад, что не был тогда тут.
- А я не рада, что здесь сейчас, - ответила Лира. - Пойдем отсюда, здесь холодно и сыро.
Они сделали снимки, провели некоторые измерения, потом повернули обратно, оставляя за собой облака, склоны, Топапасирут, гром, дождь и гигантский массив, называемый Промпадж.
Ночью они сделали привал в маленькой пещере, чтобы обсушиться у большого костра. Этьен с интересом смотрел, как носильщики расчесывали друг другу мех. Редоулы мало разговаривали. Какой смысл говорить о том, что и так очевидно. Их экспедиция подошла к концу. Перед ними встала непреодолимая преграда.
Носильщики закончили расчесывать мех, оделись и снова собрались у костра погреться. Пока его товарищи ели, Тилл обратился к Этьену:
- Что будешь делать, Ученый Этьен? Может ли лодка духов преодолеть эту преграду, именуемую Топапасирут?
- Нет, - ответил грустно Этьен. - У нас есть другие машины, которые могут летать по воздуху и посрамить любую птицу. Но не здесь. Мы избрали путешествие по воде. Наш корабль - все, что у нас есть. Ты был прав, Тилл, я прошу прощения за то, что сомневался.
- Просто ты не видел Топапасирут, Этьен. Никто не верит, пока не увидит.
- Ну что ж поделаешь… - Лира была не так разочарована, как муж, хотя старалась по возможности выразить ему свое сочувствие. Если они не смогут продолжить путешествие, им придется вернуться обратно. А у нее еще так много работы среди тела. - Ты был остановлен геологическим феноменом, Этьен. Разве можно придумать более удачное завершение для отчета? Подумай о том, какую реакцию среди коллег встретит твое описание этого места. Может быть, когда-нибудь мы еще вернемся сюда на аэрокаре.
Этьен смотрел себе под ноги. Теперь он с решимостью поднял глаза.
- Они будут потрясены, но это не будет окончанием моего отчета.
- Этьен, - мягко сказала Лира, - мы не сможем преодолеть это. Все уже поняли.
- А меня и это не остановит.
Она вздохнула, откинувшись на спальный мешок:
- Может быть, ты согласишься со мной утром.
- Может быть.
Но Этьен не согласился, он не желал быть побежденным этой рекой Скар.
К Лире подошел Тилл:
- Что с Этьеном?
- Он чувствует себя несчастным, так как понимает, что не может идти дальше. А это означает, что его работа не будет завершена.
- Но это же не его вина. По реке через Топапасирут нельзя пройти… Просто невозможно. Это не то же самое, что быть побитым кем-то.