Теперь, все еще находясь в особом трансе, он занялся анализом окружающей действительности. Иоганн не нуждался в помощи глаз – волшебное чутье подсказывало: он лежит на теплой каменной поверхности, укрытый одеялом, но скованный, а рядом с ним сидит немолодой человек, причем маг, и все это происходит в помещении с высоким потолком и массой волшебных предметов.
Всезнайгель мысленно коснулся амулета, испускавшего красный свет в дальнем конце комнаты. Раздался хлопок – вещица взорвалась.
Иоганн на мгновение распахнул глаза, отмечая все, что увидел. Старик колдун, уставившийся туда, где лопнул амулет. Тусклое освещение. Фонарь наверху. Голые стены. Негусто. Ни помещения, ни мага пленник не знал.
– Ах, затейник, – тихо произнес старик. – Брось фокусничать. Ты очухался, я знаю.
– И что дальше? – сипло проговорил Всезнайгель.
– Ты предстанешь перед Вождем и Учителем.
Узник приоткрыл глаз:
– Кто это такие? Дункельонкель и?..
– И все. Он один, давший умереть дряхлому Зингершухерланду и воздвигнувший на его могиле Доцланд.
– Черное королевство? Вы так называете Черное королевство?
– Бедный, оставшийся в прошлом враг… – В голосе старика чувствовалась неподдельная жалость. – Мы не королевство. У нас нет короля. Мы больше, выше прежних гнилых устоев…
Седой колдун воодушевленно вещал, а Всезнайгель не слушал. "Ладно бы ты был желторотым юнцом, – подумал он. – Я бы понял, откуда эта адская одержимость".
Иоганн изучил внешность мага. Крепкий, песок не сыплется. Подбородок волевой, взгляд острый, лицо правильной формы. Одежда коричневая, просторная. На груди – талисман. Такой же, как у Марлен.
– …Но ты ни за что не встанешь на наш особый путь, – продолжал распинаться старик. – Ты слеп, ибо не замечаешь…
– Особый путь? – прервал пленник. – Куда?
– К процветанию волшебной нации, сверхчеловеческого гения. Ты по рождению маг, но отравлен ложью простолюдинов и их пейзанских правителей. Они говорят: тебе нельзя ими руководить, – а ты видишь, что ты все устроил бы намного лучше них.
– Подожди, подожди. Буллу о колдовском невмешательстве придумали и приняли маги, а не немаги, – утомленно возразил Иоганн.
– Наглая брехня и подтасовка! – Седой словно отмел аргументы взмахом руки. – Когда была принята булла, утвердившая нынешний Кодекс? Согласно всем источникам, во времена легендарного Зингершухера Дырявые Штаны. Как известно, он, покоритель и завоеватель, диктовал миру свои законы. Он был волшебником? Не был! Ему служили маги и пейзане, он всем приказывал, уразумел?
– Ну, если так интерпретировать… – со скрытой насмешкой протянул Всезнайгель.
– А как еще? О, это был великий пейзанин…
– Он не был крестьянином.
– Под пейзанами мы понимаем всех недочеловеков.
– Тех, кто не отмечен даром колдовать?
– Точно.
– А вы, значит, сверхлюди.
– Именно.
– А где же просто человек?.. Извини, я слишком слаб, чтобы продолжать нашу беседу.
– Да, ты слишком слаб, враг.
Старик наложил на Иоганна заклятье сна, но ушел не сразу. Его, мага высокого уровня, поразили способности Всезнайгеля. Еще вчера казалось, что пленник не выживет, а сейчас он был почти как новенький.
Покинув камеру, где спал Иоганн, седой колдун прямо в коридоре положил руку на кулон-пузырек и прошептал:
– Дункельонкель, откликнись.
Кулон потеплел. Маг услышал глухой голос Вождя:
– Я послал Адольфа. Пленный готов?
– Готов.
– Отлично, ты будешь награжден. Не тревожь меня больше.
Пузырек похолодел.
Вскоре прилетел черный громила. Он молча проследовал в поселковую тюрьму, взвалил на плечо Иоганна, подобно мешку с картошкой, и удалился.
Адольф не торопился: Вождь запланировал разговор с пленником на следующее утро.
Утро в Наменлосе, столице Наменлоса, выдалось солнечным. Король Томас Бесфамиллюр счел это добрым знаком. Сегодня монархи четырех королевств должны были решить судьбу военного союза.
Альбрехт Труппенплацкий и Генрих Вальденрайхский прибыли накануне. Томас успел побеседовать с каждым из них. Настрой обоих радовал. Даже король Труппенплаца, чью столицу недавно сровняли с землей, бодрился и рвался в бой.
Генрих наконец-то лично благословил брак золотоволосой падчерицы и Бесфамиллюра-младшего. Семейный ужин прошел душевно. Томас убедился: у Вальденрайха и Наменлоса общее будущее.
Вот почему нынешнее утро внушало королю Бесфамиллюру оптимизм.
Венценосного соседа из Дриттенкенихрайха Томас ждал назавтра. Безвольный Аустринкен-Андер-Брудершафт помешал бы переговорам. А вот подлинный властитель государства – Рамштайнт – должен был пожаловать с минуты на минуту. Тилль Всезнайгель заранее послал почтового голубя с сообщением о времени приезда.
Само имя Рамштайнта раздражало Бесфамиллюра. Договариваться с висельником, с жестоким убийцей, подчинившим себе не только дриттенкенихрайхских, но и часть наменлосских преступников, было унизительно. Скажи лет двадцать назад кто-нибудь молодому Томасу, что он пойдет на союз с главой бандитов, он рассмеялся бы, а то и поколотил фантазера. Однако юный рыцарь, гроза турниров, давно превратился в мудрого короля. Он понимал: Дункельонкель силен, его фокусы с армией гомункулусов, бомбежками и зеркалами – лишь начало. "Проворонили, – признавал король. – Хотя Всезнайгели предупреждали…"
Томас стоял у окна, когда в его покои вошел слуга и сообщил, что прибыла делегация Дриттенкенихрайха. Монарх распорядился разместить гостей, а через час созвать всех в тронный зал.
Глава 11. Коля Лавочкин в тылу врага, или Железный Ганс спешит на помощь
Коля рассудил так: покидать подземелье рискованно, ведь известный путь – туннель – длинный и темный, двигаться быстро не получится, и погоня, оснащенная факелами, мигом настигнет беглеца.
Оставалось затаиться под носом врага.
– Вскрыть ящик да залезть внутрь? – шептал солдат, шагая в глубь "квартала". – Нечем ломать, и заметно будет… Отыскать какой-нибудь тайничок-тупичок? А если не повезет? Местные-то знают помещение лучше тебя, Колян… Единственный выход – смешаться с двойниками, пробраться в казарму и не попадаться на глаза магам. Иначе проколюсь, как перед этим… Панцером. И где же чертов Всезнайгель?
Парень принял решение вернуться, пошел на размеренные звуки ударов и скрежета.
Между тем по рельсам пронеслись три дрезины с бойцами. Вероятно, кто-то толковый догадался-таки приказать обшарить туннель. Поиски вот-вот должны были переметнуться на половину, где прятался Коля.
Он ускорил движение. Далеко впереди уже маячил просвет. В сторону Лавочкина смотрел клон. Солдат резко прижался к стенке ящика.
– Блин! Оцепление же! – сквозь сжатые зубы проговорил парень. – Пойдешь прямо, начнется переполох. Или нет? Ты же в форме… Может, выманить на себя?
Солдат критически оценил меч.
– Тупой и кривой, да… Таким и убить можно, – пошутил рядовой.
Убивать не хотелось, не умел он убивать. Даже на тупые копии рука не поднялась бы.
– Увы, Колян, ты не герой боевика, – признал Лавочкин. – Здесь не отсидишься. Рискни и просто сделай вид, мол, так и надо. Давай!
Расстояние между парнем и часовым медленно сокращалось. Коля обливался потом, гомункулус безмолвствовал.
Наконец россиянин поравнялся с краем последнего ящика, замер, осматривая округу. Черные мундиры и колдуны крутились вдалеке, возле сборочного участка, где солдат наделал шума.
Лавочкин уверенно шагнул на открытое пространство.
– Тебя не должно быть здесь, – монотонно провякал постовой.
"Господи, какие вы все придурки!" – мысленно воскликнул солдат.
– Я исполняю приказ, – соврал он и побрел дальше.
Двигаться нужно было не спеша, не вызывая подозрений.
Коля начал переходить через широкие рельсовые развязки. Он ориентировался на зеленую будку, стоявшую впереди.
Как назло, из будки вышел офицер.
"Что делать?! Вдруг фюрерок дотошный? – запаниковал Лавочкин. – А, ничего! Ты дурачок из их армии, и точка".
Он нагло попер мимо офицера, сосредоточив внимание на усердном ковылянии.
– Стой! – скомандовал "фюрерок".
Солдат тормознул.
– Назови себя!
– ZZZ-135, – выдал парень, сообразив, что имя раздетого им часового лучше изменить.
– Куда идешь?
– Несу вещи Мангельштамму, – подражая дебильной манере гомункулусов, промолвил Коля.
– Хозяину Мангельштамму, урод, хозяину! – раздраженно бросил офицер.
– Несу вещи хозяину Мангельштамму, урод, хозяину, – медленно "исправился" Лавочкин.
– Прочь отсюда, чурбан! – "Фюрерка" чуть не колотило.
Что ж, его можно было понять: армия неразумных кукол кого угодно сведет с ума.
Солдат поковылял дальше. Когда брань офицера стихла, парень свернул к ангару. Дошел без приключений. Заглянул через приоткрытую дверь внутрь.
Огромная казарма. Тусклое освещение, ряды кроватей.
Часть коек пустовала, другая была заполнена гомункулусами. Чурбанам тоже требуется отдых.
Недалеко от входа располагался продолговатый бокс. Логика подсказывала, что там подсобка, столовая или туалет. Лавочкин шмыгнул туда.
Ему повезло: здесь устроили склад. Потолка не было, свет проникал беспрепятственно. Нагромождение кроватей, аккуратно сложенные горы скатанных матрасов…
Парень пробрался в самый дальний и почти неприступный угол, расстелил на полу матрас, лег и почти сразу заснул.
Самый благословенный вариант – спрятаться и спать, пока преследователи мечутся в твоих поисках.
На поверхности окончилась морозная ночь, и рядовой Лавочкин проснулся готовым свернуть горы.
Постоянный производственный шум уже стал привычным: долбят и долбят.
Коля перекусил, поглядел в карту Всезнайгеля. Мысленно пожелал Иоганну удачи.
"Теперь позаботимся о себе, – приступил к планированию солдат. – Они тут далеко не глупцы. Давным-давно обнаружили связанного ZZZ-065. Поняли, кто ходит в его робе. Осознали, что мне смешаться с клонами – раз плюнуть. И кордоны дырявые, и суматоха была. Значит, сейчас местные маги должны проверять каждого моего двойника. Вероятность запалиться чертовски высока. Одновременно я бы на их месте начал глобальный обыск. И что делать мне на моем месте? При таких раскладах безопаснее отсидеться, а не вылезать на тамошние просторы".
Лавочкин впервые обратил внимание на внешнюю стенку ангара. Материя! Аккуратно проковыряв дырочку, разведчик получил возможность подглядывать за обширным куском площадки с ящиками, между которыми бегал накануне. Сегодня возле них торчали усиленные посты, вдоль них блуждали черные фигуры.
Просматривался и железнодорожный путь, ведущий к туннелю. Солдат стал свидетелем прибытия поезда. Вчерашний это был состав или нет, Коля не знал. На паровозе не было никаких отличительных знаков.
Поезд прибыл порожняком – локомотив да пустые платформы. "Наверняка будут грузить ящики", – предположил Коля. Состав прокатился куда-то за ангар.
Рядом с ангаром прошагал офицер. За ним протопал отряд гомункулусов.
– Вот, елки-ковырялки, и сбежал в самоволку, – еле слышно проговорил рядовой. – Угодил в другую армию.
Вспомнилась байка про побег из тюрьмы некоего американского зэка. Хитрец воспользовался ротозейством охранников и спрятался в белье, которое стирали в местной прачечной. Узник полагал, что бельишко отвезут в больницу или еще куда-нибудь, а оказалось, шмотки были из соседней тюряги. Зэк вылез из контейнера и совершил ужасное открытие: он сменил одну клетку на другую.
Ситуация Лавочкина была не лучше. Пожалев себя, он продолжил мозговой штурм: "Итак, лучше пересидеть. Залечь, как говорится, на матрасы. Замаскируемся на всякий пожарный и отоспимся. А как спадет ажиотаж, двинемся дальше".
Стараясь действовать тихо, Коля построил вокруг себя высокую баррикаду из скатанных в рулоны матрасов. Теперь его не заметят, а если подойдут, то подумают, что матрасы навалены вплотную к внешней стене.
Впервые за многие дни рядовой Лавочкин предался чистому, ничем не омраченному дуракавалянию.
Он повалялся, поподглядывал за суетой врага, порылся в мешке Иоганна. Там, кроме карты и двух свитков, лежала толстенная книга. Солдат достал фолиант, раскрыл на титульной странице. "Происхождение и жизнеописание Николаса фон Зингершухера, прозванного соратниками Дырявыми Штанами", – гласило название.
– Тезка, значит, – хмыкнул солдат, перевернул страницу и начал чтение.
"На севере жила королевская чета Зингершухеров. Жили они в полном согласии и крепкой любви. Именно поэтому у них было двенадцать сыновей.
В то время государствами управляли женщины, а мужчины им подчинялись. Это была странная эпоха. Войн тогда почти не случалось, ведь если начнут враждовать женщины, то противостояние будет жесточайшим и беспощаднейшим.
Так или иначе, жены, а не мужья вершили судьбы мира.
Вот почему в один прекрасный день король сказал королеве:
– Любовь и госпожа моя! Если тринадцатый ребенок, коего ты родишь, окажется девочкой, то двенадцать мальчиков надо будет убить, чтобы у нашей наследницы осталась вся казна, коль скоро девочка обязательно станет королевой.
Супруга приняла доводы мужа.
Он повелел сколотить двенадцать гробов, насыпать в них стружек, положить по маленькой трогательной подушечке. Готовые гробы заперли в особой комнате, ключ от которой король отдал королеве.
С тех пор королева день-деньской сидела в светлице и плакала, ожидая следующих родов.
Младший сын, Николас, заприметил матушкину грусть. Он подглядел, как она проливает слезы, крутя в руках заветный ключ.
Мальчик дождался ночи, мать уснула, и он похитил ключ. Придя со свечкой к потайной комнате, он открыл дверь и узрел гробы. Самая крохотная домовина приходилась ему впору.
Дрожащий отрок стоял на пороге, пораженный ужасной догадкой, как вдруг ему на плечо легла рука, и громкий голос произнес:
– Ну, что тут у нас?
Николас был настолько напуган, что в нашей истории начало фигурировать его первое прозвище, связанное со штанами, – Зингершухер Мокрые Штаны.
Обернувшись, мальчик увидел фею-крестную…"
– Е-мое, неслабое же у паренька выдалось детство, – промолвил Лавочкин. – И фея изрядная шутница была… А родители вообще маньяки. Иван Грозный отдыхает.
Он перевернул несколько страниц, мельком ухватил, что юный Николас последовал совету феи и пустился в бега. Солдат полностью пропустил главу, в которой рассказывалось, как король с королевой заполнили одиннадцать гробиков, так как девчонка все-таки родилась.
Затем начались главы, раскрывающие личность Зингершухера с такой стороны, что сразу стало ясно: он был сыном, достойным своих родителей. Правда, ему ни разу не пришло в голову сначала нарожать роту сыновей, а потом запланировать и подготовить массовое детоубийство.
Чтение разозлило и утомило россиянина. Он отложил книгу, улегся на спину.
"Что за народ такой? – думал рядовой. – Помнится, Хельга Страхолюдлих спела балладу о своем предке-карлике. Полный отморозок. Эти вот Зингершухеры тоже… Убийца на убийце. Логики в преступлениях абсолютно никакой, галимая психиатрия. Впрочем, наши сказки, насколько я помню, тоже не отчеты общества пацифистов".
Постепенно Коля задремал.
Он проснулся, когда в подземелье раздался низкий протяжный гудок. Шум работ мгновенно стих. Бряцания железок и долбежки стало не хватать. Собственно, поэтому солдат и очнулся.
В казарме торопливо зашаркали ногами гомункулусы.
Лавочкин прильнул к дырочке.
На площадку выходили клоны, строились в каре под окрики офицеров. Несколько магов и Железный Ганс тоже присутствовали. Последними вышли гномы. Их конвоировали нормальные живые солдаты. Строй сомкнулся, скрывая руководителей от Колиного взгляда.
Парень озадачился. Эвакуация? Или готовят облаву?
Вскоре началось перестроение, и рядовой понял: колдуны проверяют каждого гомункулуса.
Тогда зачем вывели гномов?
– Чтобы они меня не спрятали, наверное, – предположил Лавочкин.
Тем временем осмотр личного чурбанского состава закончился. Трое офицеров, несколько "натуральных", как их окрестил Лавочкин, бойцов и старик Мангельштамм остались с подчиненными, а остальные разбились на группы и отправились прочесывать постройки. Даже Железного Ганса припахали.
"Пинцет тебе, Колян, – подумал парень. – Лишь бы все вверх дном не перевернули".
Он еще раз оценил заслон из матрасов. Вроде бы все в порядке. Теперь – затаиться и ждать.
Через несколько мучительно долгих минут входная дверь ангара скрипнула, и по казарме разнеслись звуки шагов.
– Проверять внимательно, не пропускать ни одного труднодоступного уголка, – раздался властный голос за стеной Колиной подсобки.
Лавочкин задержал дыхание. Он узнал тембр Панцера.
Дробь шагов то затихала, то становилась громче. Изредка досмотрщики тихо переговаривались. Затем кто-то зашел в подсобку.
Топ… Топ… Топ…
Парень вжался в пол, будто кот, прячущийся от собак.
Шуршание, приглушенные ругательства.
– Здесь никого, – звонко доложил боец. – Кровати да матрасы.
– Перевернуть там все! – приказал Панцер.
Вояка запыхтел, двигая кроватную гору. Дерево заскрипело, пирамида рухнула. Проверщик завизжал:
– Ой, нога! Ногу больно!
Он выскочил из подсобки.
– Что пейзане, что чурбаны, – раздраженно пробурчал колдун. – Сверху посмотрите! Вот ты, верзила.
Коля услышал, как к стеночке придвигают кровать. Он с ужасом уставился вверх.
Мелькнула мысль: "Все, приплыли!"
Над загородкой возникла рыжая косматая голова Железного Ганса.
Великан скользнул взглядом по подсобке и обнаружил беглеца. Укоризненно посмотрел ему в выпученные от ужаса глаза. Беззвучно усмехнулся.
– Нет, ваше магическое благородие, никого туточки не имеется, – отрапортовал Ганс.
Подмигнул рядовому, проговорил одними губами: "Жди здесь".
Парень мелко закивал.
Голова исчезла.
Обыск закончился, враги вымелись из ангара. Лавочкин облегченно вздохнул.
На площадке все так же толпились гомункулы, гномы и их охрана. Обыск переместился дальше, на сборочные участки.
Коле наскучило бесплодное подглядывание. Он продолжил чтение биографии Зингершухера.
Спустя четыре часа жители подземелья вернулись к обычному графику. Клоны притопали в казарму, улеглись, засопели. Рядового тоже потянуло в сон. И немудрено: время было позднее.
Где-то около полуночи в подсобку протиснулся рыжий верзила.
– Эй, Николас, – шепотом позвал он. – Это я, Ганс.
Солдат проснулся, выбрался из-за мягкой баррикады.
– Ну, ты и везунчик, – тихо сказал Железный Ганс. – Хорошо, я Панцеру подвернулся. На вот, поешь.
Громила дал парню кувшин с пивом и краюху хлеба. Лавочкин принялся за еду.