Мы вошли в подземелье. Керосиновая лампа тускло освещала стены. Мадлена Дюшер, очень бледная, сидела в углу.
- Должно быть, совесть у нее нечиста, - сказал Мишель.
- Вставай и выходи! - грубо добавил он.
Затем мы освободили трех девушек из деревни. Когда мы поднялись на первый этаж, там уже был Луи с остальными членами Совета.
- Старик Хоннегер пришел в себя. Пойдем, надо его допросить.
Хоннегер сидел на поляне, рядом с дочерью. Увидев нас, он поднялся.
- Я вас недооценивал. Мне надо было привлечь на свою сторону инженеров, тогда мы завладели бы этой Планетой.
- А для чего? - спросил я.
- Для чего? Разве вы не понимаете, что это был единственный случай, когда человек мог бы взять в свои руки судьбу человечества. Через несколько поколений мы создали бы расу сверхлюдей.
- Это из вашего-то материала? - спросил я насмешливо.
- У моего сырья было все, что нужно: настойчивость, мужество, презрение к смерти. И на вас я тоже рассчитывал. Но я ошибся, думая, что смогу захватить власть без вас. Надо было сделать это вместе с вами.
Он склонился к плачущей дочери.
- Пожалейте ее: она ничего не знала о моих планах и даже пыталась нам помешать. А теперь прощайте…
Быстрым движением он что-то сунул в рот, пробормотал: "Циан"- и рухнул на землю.
- Ну что ж, одним подсудимым меньше, - сказал Мишель вместо надгробного слова.
Добровольцы уже грузили на машины трофеи: четыре автоматические пушки, шесть пулеметов, сто пятьдесят ружей и автоматов, пятьдесят револьверов и большое количество боеприпасов. Замок был настоящим арсеналом, но самой ценной из всех находок был маленький печатный станок, совершенно новый.
- Непонятно, что они собирались делать со всей этой техникой на Земле?
- Один пленный показал, что Хоннегер возглавлял фашистскую организацию, - ответил Луи.
- В конце концов, все к лучшему. Теперь будет чем встретить гидр.
- Кстати, с тех пор их больше не видели. Вандаль и Бреффор заканчивают вскрытие маленькой гидры; они ее положили в бочку со спиртом. Этот Бреффор просто незаменим! Он уже научил деревенских ребят лепить глиняную посуду, как это делают индейцы Южной Америки.
Когда мы вернулись в деревню, было четыре часа пополудни. Сражение продолжалось меньше дня. Я добрался до дому и заснул как убитый. Мне снилась моя старая лаборатория в Бордо, мой шеф говорил мне: "Желаю Вам получше провести отпуск. Я уверен, что там вы найдете немало интересного, что стоит изучить…" Какая ирония! "Интересные мелочи"- это оказалась целая планета!
Потом я увидел массивную фигуру моего кузена Бернара в дверном проеме, потом гору, срезанную где-то внизу, на сотни метров подо мной…
Часов в шесть вечера меня разбудил брат, и мы отправились к Вандалю. Он ждал нас в школе: перед ним на столе лежала наполовину препарированная гидра, распространяя удушливый запах спирта. То на доске, то на листах бумаги Вандаль делал зарисовки. Бреффор и Массакр помогали ему.
- А вот и ты, Жан, - встретил меня Вандаль. - Я бы отдал десять лет жизни, чтобы продемонстрировать этот образчик в нашей академии! Поразительная анатомия!
Он подвел меня к рисункам.
- Я только начал изучать этих животных, но уже узнал много интересного. Судя по целому ряду признаков, они относятся к самым низшим организмам. Система кровообращения очень проста. Сердце с двумя желудочками, кровь синеватая, одна сильно разветвленная артерия, а дальше кровь идет по лимфатическим путям и возвращается к сердцу по одной толстой собирающей вене. Подкожные полости играют очень большую роль. У гидр даже после смерти ничтожная плотность тела. Пищеварение внешнее; желудочный сок впрыскивается в добычу, а затем питательная масса всасывается в желудок-глотку. Кишечник предельно прост. Но вот что удивительно! Во-первых, нервные центры: у гидр они необычайно сложны и развиты, у основания щупалец в хитиновой оболочке расположен настоящий мозг, под ним находится любопытный орган, напоминающий электрическую батарею ската. Этот орган и сами щупальца снабжены богато разветвленными нервами. Глаза столь же совершенны, как у наших млекопитающих. Если выяснится, что эти животные в какой-то степени разумны, я не удивлюсь. И вторая интересная вещь - водородные мешки. В этих огромных перепончатых мешках, занимающих всю верхнюю часть гидры, четыре пятых объема занимает водород! И вырабатывается этот водород в результате разложения воды при низкой температуре. По пористому каналу в специальном щупальце вода поступает в особый орган, где происходит ее химический распад. Я думаю, что кислород переходит в кровь, ведь этот орган сплошь опутан артериальными капиллярами. Ах, если бы нам удалось разгадать секрет этого катализа воды! Когда водородные мешки наполнены, удельный вес гидры меньше веса воздуха и она свободно плавает в атмосфере. Мощный плоский хвост служит ей плавником, но главным образом - рулем. Передвигается она в основном за счет сокращения особых полостей, выбрасывающих воздух, смешанный с водой. Эта смесь с огромной силой вылетает назад через настоящие дюзы. Я возбудил током мускулы одной полости, поместив в нее железное кольцо. Посмотри, что с ним сталось!
Толстое железное кольцо было скручено восьмеркой.
- Сила мышц просто невероятная!
На следующее утро меня разбудил стук в дверь. Пришел посыльный от Луи. Он предупредил меня, что сейчас начнется суд над пленными, над теми, кто не был ранен, и что я как член Совета должен в нем участвовать.
Я вышел. Голубое солнце вставало над деревней.
Суд собрался в большом сарае, превращенном по этому случаю в зал заседаний. Трибунал состоял из членов Совета и общественных представителей, среди которых были Вандаль, Бреффор, мой брат Поль, Массакр, пять крестьян, Бевэн, Этранж и шесть рабочих. Члены Совета сидели за столом на возвышении, остальные расположились вокруг нас. Перед нами было свободное пространство для обвиняемых, а дальше скамейки для публики. Вооруженная стража охраняла все выходы. Председателем трибунала был избран мой дядя. Возраст и моральный авторитет давали ему на это все права. Прежде чем приказать ввести обвиняемых, он поднялся и обратился к собравшимся:
- Еще никому из нас не приходилось быть судьей. А сегодня мы члены чрезвычайного трибунала. У обвиняемых не будет адвокатов, потому что мы не можем терять время на бесконечные споры. Поэтому мы должны быть по возможности справедливы и беспристрастны. Два главных преступника мертвы, и я хочу вам напомнить, что на этой планете, где мало людей, нам дорог каждый человек. Но нельзя забывать о том, что по вине обвиняемых погибло двенадцать наших добровольцев, а три наших девушки были подвергнуты постыдным оскорблениям. Введите обвиняемых!
- Где Менар? - спросил я его шепотом.
- Он с Мартиной разрабатывал теорию катастрофы. Это очень интересно. Поговорим потом.
Один за другим в сарай вошли обвиняемые в сопровождении вооруженной охраны. Их было тридцать один человек. Иду Хоннегер и Мадлену Дюшер ввели последними.
Мой дядя снова заговорил:
- Вы все обвиняетесь в грабеже, убийствах и в вооруженном нападении, а в совокупности в государственной измене. Кто ваш руководитель?
Обвиняемые секунду колебались, потом вытолкнули вперед рыжего великана.
- Когда хозяев не было, я командовал за них.
- Ваше имя, возраст, профессия?
- Бирон Жан, тридцать два года. Раньше был механиком.
- Вы признаете себя виновным?
- А какая разница, признаюсь я или нет? Вы все равно меня расстреляете!
- Не обязательно. Вы могли заблуждаться. И потом вы были не один! Что привело вас на путь преступления?
- После этой заварушки патрон сказал нам речь. Он сказал, что деревню захватила, извините, всякая сволочь, что мы на другой планете и что нужно спасать цивилизацию. А потом, - он поколебался, - если все пойдет хорошо, мы будем жить, как сеньоры в старые времена.
- Вы участвовали в нападении на деревню?
- Нет. Можете спросить у других. Все, кто там был, убиты. Это были люди хозяйского сына. Сам хозяин тогда очень злился. Шарль Хоннегер говорил, что он захватил заложника, а на самом деле ему нужна была эта девка, за которой он давно бегал. Хозяин этого не хотел. Да и я тоже. Это Леврен его надоумил.
- А чего добивался ваш хозяин?
- Я уже сказал. Он хотел быть господином этого мира. У него в замке имелось много оружия. А потом у него были свои люди. Ну, мы. Вот он и рискнул. А нам куда было деться? Мы все в прошлом наделали глупостей. И хозяин знал, что у вас почти нет оружия. Он не думал, что вы его сделаете так быстро!
- Хорошо. Увести. Следующий!
Следующим был юноша, блондин, который выкинул белый флаг.
- Ваше имя, возраст, профессия?
- Бельтер Анри, двадцать три года. Студент Политехнического института.
- А вы-то каким образом очутились среди этих бандитов?
- Я знал Шарля Хоннегера. Однажды мы играли в покер, и я проиграл за вечер все свои деньги на месяц вперед. Он заплатил мой долг. Потом он пригласил меня в замок и спас мне жизнь. А потом произошла катастрофа. Я не одобрял ни планов его отца, ни его поведения. Но я не мог предать Шарля. Ему я обязан жизнью. Но в вас я не стрелял ни разу!
- Проверим! Следующий. Да, еще один вопрос. Что вы изучали?
- Я занимался аэродинамикой.
- Кто знает, когда-нибудь и это пригодится.
- Мне хотелось еще сказать… Ида Хоннегер… она сделала все, что могла, чтобы вас предупредить.
- Мы знаем, и мы это учтем.
Допрос продолжался. Здесь были люди почти всех профессий. Большая часть обвиняемых принадлежала к организации фашистского толка. Не знаю, что думали остальные, но я, честно сказать, был в затруднении. Многие из этих людей искренне раскаивались, а некоторые производили впечатление просто обманутых парней. Ясно было, что главных виновников не было в живых. Верность Бельтера другу вызывала даже сочувствие. Никто из обвиняемых не сказал о нем ничего плохого; наоборот, большинство из них подтверждало, что в сражении он не участвовал. Но вот вышел двадцать девятый. Он сказал, что его зовут Жюль Леврен, что он журналист и что ему сорок семь лет. Это был маленький худой человек с костлявым лицом. Луи заглянул в свои записи.
- Свидетели показали, что вы не принадлежите к подручным Хоннегера. Вы были в замке гостем, но некоторые думают, что вы и есть главный хозяин. Вы стреляли по нашим, этого вы не можете отрицать. Кроме того, свидетели жаловались на вашу жестокость.
- Это ложь! Я никогда не видел этих людей. Я ни в чем не участвовал. Я был простым приглашенным.
- Врет! - не выдержал доброволец, охранявший дверь. - Я его видел у автоматической пушки в середине. Той самой, которая прикончила Салавена и Робера. Три раза я целился в этого сукиного сына, да жаль не попал.
Многие в зале поддержали добровольца. Журналист пытался протестовать, но его выволокли наружу.
- Введите мадемуазель Дюшер.
Вид у нее был жалкий, несмотря на обилие косметики. Она казалась испуганной и растерянной.
- Мадлена Дюшер, двадцати восьми лет, актриса. Но я ничего не сделала.
- Вы были любовницей Хоннегера-старшего, не правда ли?
- И старшего, и младшего! - послышался голос.
В зале раздался смех.
- Неправда! - крикнула она, - О, это ужасно! Выслушивать такие оскорбления!
- Хорошо, хорошо. Прошу соблюдать тишину! С вами разберемся.
- Ида Хоннегер, девятнадцать лет, студентка.
Заплаканная и растрепанная девушка выглядела гораздо моложе актрисы.
- Что вы изучали?
- Право.
- Боюсь, что здесь вам это не пригодится. Мы знаем, что вы сделали все возможное, чтобы предотвратить несчастье. Жаль, что вам это не удалось. Но по крайней мере вы помогли трем захваченным в плен девушкам. Что вы можете сказать об остальных подсудимых?
- Я их мало знаю. Бирон был неплохим человеком, Анри Бельтер заслуживает снисхождения. Он сказал, что не стрелял, и я ему верю. Правда он дружил с моим братом…
Она всхлипнула…
- Мой отец и брат тоже не были злодеями, они были вспыльчивы и честолюбивы. Когда я родилась, родители очень бедствовали. Богатство пришло внезапно и вскружило им голову. Во всем виноват этот человек - Леврен. Это он подсунул моему отцу Ницше, и тот вообразил себя сверхчеловеком. Это он подсказал ему безумный план завоевания планеты! Он способен на все! О, как я его ненавижу! - Девушка разрыдалась.
- Садитесь, мадемуазель, - негромко сказал дядя. - Мы посовещаемся, но вам опасаться нечего. Для нас вы скорее свидетельница, чем обвиняемая.
Мы удалились за занавес. Обсуждение было долгим. Луи и крестьяне настаивали на суровых мерах. Мишель, мой дядя, кюре и я сам стояли за более мягкое наказание. Людей было мало, обвиняемые ничего не поняли и просто последовали за своими главарями. В конечном счете мы пришли к согласию. Обвиняемых ввели, и дядя прочел им приговор.
- Жюль Леврен! Вы признаны виновным в предумышленном убийстве, грабеже и насилии. Вас приговорили к смертной казни через повешение. Приговор должен быть приведен в исполнение немедленно.
Бандит не выдал своих чувств, только смертельно побледнел. Ропот пробежал среди подсудимых.
- Анри Бельтер. Вы ничего не сделали во вред обществу и признаны невиновным, но поскольку вы ничего не сделали для того, чтобы нас предупредить…
- Я не мог…
- Молчите! Итак, продолжаю… Поскольку вы ничего не сделали для того, чтобы нас предупредить, вы лишаетесь избирательных прав до тех пор, пока не искупите свою вину.
- Значит, я свободен?
- Да, так же, как и все мы. Но если вы хотите остаться в деревне, вам придется работать.
- О, лучшего я и не желаю!
- Ида Хоннегер. Вы признаны невиновной, но в течение десяти лет вы не можете быть избраны. Мадлена Дюшер! За вами не установлено никаких проступков, за исключением сомнительной нравственности и, скажем, сомнительных привязанностей, - в зале послышались смешки, - к главным преступникам… Прошу соблюдать тишину! Вы лишаетесь всех избирательных прав и прикрепляетесь для работы на кухне. Все остальные! Вы приговариваетесь к принудительным работам на срок не свыше пяти земных лет. Этот срок вы можете сократить примерным трудом и поведением. Вы лишаетесь пожизненно всех политических прав, но они могут быть возвращены тому, кто этого заслужит, совершив героический подвиг во имя общества.
Осужденные, которые опасались гораздо более тяжкого наказания, радостно загомонили:
- Спасибо, ребята! - крикнул Бирон. - Вы просто молодцы!
- Заседание окончено. Уведите осужденных!
Кюре подошел к Леврену, который захотел исповедаться. Зрители разошлись, одни довольные приговором, другие возмущенные. Я спрыгнул с помоста и направился к Бельтеру. Юноша утешал Иду.
- Взгляните! - сказал я дяде, проходя мимо него. - Теперь понятно, почему они так защищали друг друга.
- Где вы будете жить? - спросил я у молодых людей. - Дюшер придется спать при кухне, хочет она того или нет, а с вами дело другое. Возвращаться в наполовину разрушенный замок, куда могут прилететь гидры, было бы просто безумием. Здесь тоже много разрушений и люди живут тесно. Кроме того, нужно вам подыскать работу. Теперь праздность запрещена законом.
- А где он написан, этот закон? Мы хотим быть честными гражданами, но для этого нам нужно знать законы.
- К сожалению, кодекс еще не составлен. У нас есть только разрозненные тексты и постановления Совета. Кстати, вы же учились на юриста?
- Я заканчивала второй курс.
- Вот и для вас нашлось дело. Вы займитесь нашим кодексом. Я об этом поговорю в Совете. А вас Бельтер, я возьму к себе. Вы будете помогать мне в министерстве геологии. С вашей научной подготовкой я из вас быстро сделаю приличного геолога-разведчика. Жалованье - питание в столовой и крыша над головой. Такое же, как у меня.
К нам подошел Мишель.
- Если ты собираешься сманить Бельтера, - предупредил его я, - то ты опоздал. Я уже с ним договорился.
- Тем хуже для меня. Тогда я договорюсь с сестрой. Астрономия подождет. Кстати, они с Менаром спустились из обсерватории. Вечером он хотел познакомить нас со своими теориями.
Я взглянул на небо. Гелиос стоял еще высоко.
- Ну, до вечера не близко! Послушай, Мишель, если эта девушка поселится с твоей сестрой, это ее не очень стеснит? Потом мы ей что-нибудь подыщем.
- А вот и Мартина! Можешь спросить у нее самой.
- Сделай это за меня. Боюсь я твоей сестры-звездочета!
- Ты не прав. Она очень славная и относится к тебе хорошо.
- Откуда ты знаешь?
- Она мне сама говорила!
Мишель рассмеялся и отошел.
VIII. ОРГАНИЗАЦИЯ
После полудня в школьном зале состоялось заседание Академии наук Теллуса. Докладчиком был Менар. Присутствовали Мишель и Мартина, Массакр, Вандаль, Бреффор, мой дядя, все инженеры, кюре, учитель, Ида с Анри, Луи, мой брат, я и несколько любознательных жителей деревни. Менар поднялся на учительскую кафедру и начал доклад:
"Я хочу изложить результаты своих расчетов и наблюдений. Как вы уже знаете, мы оказались на другой планете - будем называть ее Теллус, поскольку это имя за ней утвердилось. Ее окружность по экватору составляет примерно 50 000 километров; сила тяготения на поверхности - около 0,9 земного тяготения. У Теллуса есть три спутника; расстояние до них вычислено мной пока очень приблизительно: до Феба, самого маленького, но который нам кажется самым большим, - около 100 000 километров; до Селены, превосходящей по величине нашу старую Луну, - около 530 000 километров; до Артемиды, которая больше Луны раза в три, - около 780 000 километров. Сначала я полагал, что наша планетная система принадлежит к числу систем с двумя солнцами. Но я ошибся. В действительности Соль, маленькое красное солнце, всего лишь очень большая, еще не остывшая планета на внешней от нас орбите. У Соля оказалось одиннадцать спутников. Гораздо дальше Соля есть другие планеты; они все вращаются вокруг Гелиоса. Сейчас период противостояния: когда заходит Гелиос, восходит Соль. Но некоторое время спустя, примерно через четверть теллусийского года, начнется период, когда мы будем одновременно видеть два солнца, потом - только одно, а иногда - ни одного, что будет гораздо удобнее для астрономических наблюдений."
Последнее Менар отметил с явным удовлетворением.
"Длительности дня и ночи были и остаются одинаковыми. Следовательно, мы на планете, ось которой имеет очень малый наклон к плоскости орбиты. Умеренная температура позволяет предполагать, что мы находимся где-то на сорок пятом градусе северной широты. Если принять склонение за нулевое, широта обсерватории будет равна сорока пяти градусам двенадцати минутам.
А сейчас я изложу вам единственную более или менее разумную гипотезу катастрофы, гипотезу, которую мне удалось разработать. Она пришла мне в голову сразу же после того, как мы оказались на Теллусе.