За северной Околицей начинались электрические поля, где трудились батраки и преступники, выращивая молекулярные накопители, необходимые для существования цивилизации. За южной Околицей тоже расстилались поля, только росли на них кукуруза и рапс. На востоке и западе до самой границы цивилизации тоже что-то колосилось и искрило, в самой границе существовали проходы, ведущие в другие деревни, хутора и села. Среди батраков и каторжников бытовало поверие, что некоторые проходы ведут в города роботов, где все не так, как у людей, а вот как - никто не знал, потому что те, кого ловили, никаких роботов не видели, только рассказывали о странных местах, безлюдных, утыканных металлическими строениями и смертельно опасных. Человеку там нечего было есть, кроме того, его в любую секунду могло убить нечто невидимое, ощутимое только в последний, смертный момент, убить походя, не заметив. За рассказчиками и слушателями приезжали на диковинных механических животных диссиденты-инквизиторы и забирали с собой. Только ведь слухи и легенды - такая штука, что полностью выжечь их невозможно никаким каленым железом. Хоть кто-нибудь из слушателей, да останется, а там, глядишь, он уже не слушатель, а рассказчик! Всех в инквизицию перевозить - солярки не хватит. Тем более что добывать ее сложно, месторождений осталось всего ничего, и каждое - под особым контролем.
Так что на Околице обитало человеческое отребье. Те, кому посчастливилось вернуться с полей, и те, кому предстояло туда отправиться. Именно на северной Околице и жил преступный изобретатель, по чью душу отправился Тупи. Надо сказать, из всех Околиц северная была самая беспокойная, ведь именно из нее в человеческие поселения просачивались всякие запрещенные артефакты. Например, поющие и говорящие штуковины, в которые вставляется электрический накопитель, после чего из них слышны разнообразные, иногда прельстительные звуки, похожие на человеческую речь или пение. Обитатели Околицы называли их "гавкалками", иногда "матюгальниками", потому что временами устройства издавали отнюдь не прельстительные, а воистину непотребные вопли, противные даже заскорузлым душам обитателей Околицы. Или портативные калькуляторы, которые на черном рынке всегда шли нарасхват. Поскольку инквизиция считала эти устройства зародышами искусственного разума, использование их каралось каторгой, то есть ссылкой на те же поля, а сами устройства гуманно уничтожались, то есть обесточивались и сжигались в муфельных печках. Все, за исключением тех, которые забирали себе отцы-диссиденты. Контрабанда, однако, процветала, несмотря на усилия инквизиции. Но вернемся к Тупи, тем более что его тряская механическая скотинка уже доскакала до северной Околицы.
Дом извращенца-изобретателя мало отличался от других домов. Разве что рос как-то кривовато, но Тупи удивился бы, если бы дом рос правильно и равнобоко, как у порядочных людей. Климат на северной Околице засушливый, да это и хорошо, иначе накопители не стали бы плодоносить, а попросту разрядились бы от влаги. Накопителям нужно солнце. Дом же необходимо регулярно поливать, да и удобрять не мешает. Удобрялись человеческие дома живущими в них человеками, но вот полив требовался специальный, а вода здесь была привозная. Проезжая по улочкам северной Околицы, Тупи отметил, что многие дома вообще завяли, следовательно, жители их погибли или ушли куда-то, да так и не вернулись, что для дома одно и то же. Без человека дом живет от силы несколько месяцев, это каждому известно. Если же в большой дом, которому для существования нужно много удобрений, вселялся одиночка, дом болел, загнивал и со временем умирал от бескормицы. Маленький же домик изобретателя стоял, хоть и криво, но все-таки не выглядел совсем уж вялым - значит, нарушитель никуда не делся. И если он не шастает в поле по своим преступным делам, то наверняка сидит дома. Тупи спешился, заглушил железную кобылу, оправил рясу и ударил клюкой в покрытую грубой корой дверь.
- Что надо? - донесся из-за двери недовольный голос. - Если за гавкалками, то приходи завтра. Я сегодня в проход еще не лазил, моргалка барахлит.
"Ага, вот и состав преступления, - внутренне возликовал Тупи. - Глупы эти изобретатели, однако! Сам себя и сдал, даже не поинтересовался, кто за дверью. Впрочем, умные люди не изобретают, умные работают или служат. Служить, однако, много приятнее. Интересно, что это за моргалка такая?"
- Проходник я, - отрекомендовался Тупи. - Меня к тебе Паяльщик направил, сказал, ты поможешь проход найти.
Паяльщика Тупи брал лично, лично же заклеймил позором и отправил батрачить на дальний южный хутор, на лесоповал. Что делать, цивилизации людей тоже нужна энергия, а где ее взять, если не в урановых лесах?
- Скажи пароль, - потребовал голос.
- Эмиттерный переход, - выпалил Тупи, надеясь, что пароль не изменился.
- Эп-пэ-эн или пэ-эн-пэ? - строго спросили из-за двери.
- Ай-жи-би-ти, - стараясь не ошибиться, с трудом выговорил Тупи.
Пароль не изменился, потому что дверь расплела замковые корни и отворилась.
- Ну, входи, брат, - сказал высокий бородатый человек с запрещенным паяльником в правой руке. - Чего это ты в диссидентскую рясу вырядился?
- Конспирация, - важно ответил Тупи и прошел в дом.
- А-а, - понимающе протянул хозяин, переложил воняющий канифолью паяльник в левую руку и протянул правую гостю. - Войцех меня зовут, если не знаешь.
"Право же, эти изобретатели - чистые дети, вон и кобылка моя дизельная стоит, на таких только отцы-диссиденты катаются, а он какому-то паролю верит!" - подумал Тупи, проходя в округлую комнату и усаживаясь на каповый стул.
- Тупак, - отрекомендовался он вслух. - Покажешь проход?
- Сейчас не могу, - развел лапищами хозяин. - Моргалка барахлит. Вот починю - и пойдем. Только зачем тебе проход, ты же все равно за ним без моргалки ничего не увидишь? А второго комплекта у меня нет, деталей не хватает, понимаешь. Вот схожу к роботам, затарюсь полупроводниками, допаяю вторую моргалку, тогда и отправимся. Только за проходом передвигаться осторожно надо, стоптать могут. Роботы, они же железные и нашего брата в упор не видят. Носятся, как оглашенные, искры от них во все стороны, того и гляди зашибут. Остерегаться следует.
Преступник так и сыпал информацией, с каждым словом прибавляя себе минимум по году каторги на стронциевых плантациях. Впрочем, там, говорят, и года не живут, так что этому Войцеху в сущности было уже все равно, только он об этом еще не знал. Но надо же, к роботам ходит, как в пивную! Нет, это определенно необходимо разъяснить! Прежде всего, конечно: не встречалась ли правонарушителю беглая секс-робыня, та самая, у которой запрещенный БИОС, потом найти способ ее провести через проход, ну а после - после можно голубчика и на плантации укатать. Оформление дозволительных бумаг на Пылкую Розу тоже времени потребует, но тут уж никуда не денешься, без бумаг сам рискуешь на поле оказаться. Своих, конечно, посылают куда полегче. На рапс или домовую рассаду на грядках окучивать, но и это несладко. Да и вылететь из диссидентов легко, а вот обратно…
- А как она работает, твоя моргалка? - будто невзначай спросил Тупи.
Изобретатель охотно пустился в объяснения. Он нежно тыкал пальцем в некое устройство, напоминающее шапку-ушанку, и вещал на полупонятном птичьем языке, каким всегда пользуются эти полоумные.
- Вот здесь - датчики излучения, а это - управляемые оптические фильтры, вот они, вроде очков. А это вот - акустические фильтры. Система входит в резонанс с эфирной активностью, а фильтры работают в противофазе, то есть устройство адаптивное, как ты понял. Гипнотические колебания эфира компенсируются во всей области спектра процентов на восемьдесят. Перед глазами немного рябит, но зато видно, что там, за проходом.
- И что там? - поинтересовался Тупи, уловив последнюю фразу.
- Город роботов! - восхищенно воскликнул Войцех. - Целый город роботов, представляешь?
- Но роботов же нельзя увидеть или услышать! - возразил Тупи.
- Не нельзя, а не позволено отцами-диссидентами! - уточнил хозяин. - Правда, и механизмы нас тоже в упор не замечают. Все, кроме какой-то робобомжихи.
- Какой-такой робобомжихи? - насторожился Тупи.
- Есть там одна, Ламповой Розой зовут, - сказал Войцех. - Занятная дамочка, между прочим. Рассказывает, что некогда принадлежала человеку, была его секс-робыней. Только верить ей или нет - не знаю. Пьет по-черному.
- Разве роботы пьют? - удивился Тупи. - Они же по натуре механизмы?
- Еще как! - взмахнул паяльником Войцех. - Подключаются к импульсному напряжению - и готово! А которые совсем алкаши, как эта Роза, так те и вовсе чистый синус хлещут. Ходят потом, как зюзи, не хуже людей!
"Эх, Роза, Роза… Была ты Пылкой, стала Ламповой! - с непонятной тоской подумал Тупи. - Наверное, придется тебя все-таки выключить от греха подальше! Хорошо, что у меня в обрезе картечь из редкоземельных магнитов, так что - бах - и все, больно не будет! Может, оно и к лучшему".
- Послушай, Войцех, - сказал он вслух. - А не выпить ли нам за встречу? Чем мы хуже роботов!
Хозяин ненадолго задумался, потом вздохнул и отложил паяльник.
- Ну что же, - неуверенно протянул он. - Моргалка почти готова, верхнюю панель осталось закрыть, так что можно и выпить. Только у меня, к сожалению, ни сучка ни задоринки в кармане. Все на детали ушло.
- Да брось ты, я угощаю, - великодушно сказал Тупи. - Где тут у вас заведение поприличнее?
6.
Единственным приличным заведением на Околице оказался трактир с жизнерадостным названием "Благодарный упокойник", и располагался этот "Упокойник" аккурат напротив домишки Войцеха. Когда они проходили мимо дизельной кобылки диссидента-инквизитора, изобретатель пробормотал что-то вроде: "Поршня пригорели, солярка-то вон как из глушака капает", а больше ничего не сказал. Может, не знал, что таким транспортом пользуются исключительно правозащитники, а может, только сделал вид, что не знал. Впрочем, Тупи было на это наплевать. Несмотря на то что Околица - место опасное, брат-диссидент чувствовал себя защищенным от неприятных неожиданностей. Правозащитники - это сила!
На подступах к трактиру у брата-инквизитора, однако, появилось какое-то неприятное предчувствие. Да и как, скажите, ему не появиться, если справа от гостеприимно раззявленных дверей красовалась точно такая же, как у самого Тупи, дизельная лошадка да еще с наездником! На изрядно побитой ржавчиной механической скотине восседал редкозубо осклабленный скелет, обряженный в дырявую рясу правозащитника. Композиция изображала, очевидно, того самого упокойника, который невесть за что благодарен трактирщику на всю оставшуюся смерть.
Похоже, сочтя обитателей Околицы простаками, Тупи слегка погорячился.
- Шагай, братец, не стесняйся, - подтолкнул его в спину Войцех. - Выпьем по кружечке "Бешеного таракана", а там, глядишь, тебя и на откровенность потянет. Сам же предложил выпить. И правильно, сухая душа - пустыня, а сбрызнешь чуток - она и расцветет.
Чувство защищенности и вовсе испарилось, оставив на донце души кисло пахнущую лужицу страха, в которой судорожно барахталась мыслишка о коварстве аборигенов Околицы.
- А налей-ка нам с братом-инквизитором по махонькой, - сказал Войцех толстому трактирщику. - Для душевного общения.
Бармен кивнул и принялся с проворством древней барышни-телефонистки дергать краны-соски, растущие прямо за стойкой из стены трактира, добывая ингредиенты для знаменитого коктейля.
- Попробуешь "Бешеного таракана", приготовленного Бедным Билли, и умирать можно, - дружелюбно заметил Войцех.
Диссиденту-инквизитору заметно подурнело, но он сдержался и гордо изрек:
- Все равно я вам ничего не скажу!
- Расскажешь как миленький, - усмехнулся Войцех и подвинул к нему граненую емкость с багровой жидкостью. - Ну, за откровенность!
"Бешеный таракан" щекотно скользнул в горло и рассыпался на множество маленьких проворных "тараканчиков", которые шустро побежали по жилам, приятно карябая их лапками. Захотелось петь, затем плясать, потом совершить что-нибудь, и только после третьей порции фирменного напитка Бедного Билли Тупи потянуло излить душу. Впрочем, закалка у отцов-диссидентов была что надо, поэтому душу Тупи излил, но дозировано и не без умысла.
- Да, я диссидент, - печально стенал он, - да, я правозащитник, да, я инквизитор. Но я приехал сюда в надежде обрести утерянное. Ведь не особенно и скрывался, неспроста даже дизельку свою на самом виду оставил. Заметил?
- Ну, - насмешливо сказал Войцех. - За придурка меня держал, вот и оставил. И чего это ты тут потерял?
- Любовь! - бухнул Тупи и уронил слезу в багровую жидкость.
- Чего-чего? - удивился Войцех. - Какую еще любовь?
- Первую, - уже рыдая, признался Тупи. - И ее же единственную!
Войцех насмешливо посмотрел на него, потом глотнул из емкости и, не скрывая удивления, сказал:
- Ты смотри, какая воля к жизни! Надо же, после трёх "Бешеных тараканов" врет! Уважаю! Только кто же на Околице любовь-то ищет? Может, правду скажешь, приехал, мол, крамолу искать, жизнь людям портить, да вот обмишулился, не на таковских напал!
- Частично, конечно, вру, - печально признался диссидент. - Но не совсем. То есть вообще-то ты все правильно понял, только и ее проклятую тоже ищу. Братья-правозащитники на меня за эту самую любовь даже епитимию наложили.
- Какую еще епитимию? - задрал пропахшие паяльной жидкостью брови Войцех.
- Чтобы все веселые дома в центре обойти и в каждом отметиться! - с некоторой гордостью сказал Тупи. - И таким образом любовь изжить.
- И как? - заинтересовался Войцех. - Все обошел?
- Не все, - признался Тупи. - Тяжело это, дорого и вообще неполезно ни для организма, ни для души. Чай, епитимию не на казенные исполнять полагается, а на свои. Но побывал во многих. Точнее, по-настоящему епитимию исполнил только в одном, а в остальных так, отметился. Но любовь в себе так и не изжил.
- И кто же эта счастливица? - с иронией спросил изобретатель. - Небось одна из ваших свихнувшихся на правах любителей секса с земноводными сестер-диссиденток?
Тупи сморщился и замахал руками, словно поперхнулся фирменным напитком Бедного Билли.
- На сестер-диссиденток разве что законченные мазохисты западают. Нет, я влюбился в очаровательную секс-робыню! Это, я скажу тебе, нечто! Ни одна человеческая женщина и пятки ее тефлоновой не стоит! Ах, Пылкая Роза!
- Но обыкновенные люди не могут видеть роботов! Не дозволено! - изумился изобретатель. - Я тоже не видел, пока моргалку не изобрел.
- Как бы не так! - пьяно возразил Тупи и выложил на стол штуковину, которую предусмотрительно изъял из стола наставника-диссидента, когда тот помер.
Изобретатель бережно взял устройство и долго его рассматривал, после чего завистливо вздохнул.
Тупи отхлебнул багровой жидкости их граненой кружки, чтобы было не так страшно, потом спросил:
- Как видишь, диссиденты тоже кое на что годятся. Верно?
- Все равно ты извращенец! - констатировал Войцех, задумался, а потом добавил: - Да еще и вор вдобавок! Что же мне с тобой делать?
Но Тупи не ответил. Он спал. Ему снились полчища бешеных тараканов, набежавших в двухсветный высокий зал, где он выплясывал запрещенный к танцеванию рок-энд-роб в обнимку с Пылкой Розой. Тараканов приходилось давить, они неприятно хрустели под каблуками, оставляя после себя карамельное электронное крошево. Тупи с ужасом подумал, что это не просто тараканы, а робоканы, они вполне могут оказаться разумными, и, топча их, он, видный правозащитник, самым недвусмысленным образом попирает права потенциально разумных созданий. И самое стыдное, что ему было на это совершенно наплевать.
7.
- Вот что, - сказал Войцех диссиденту-инквизитору на другой день. - Потопаешь со мной в проход. К роботам. Я тебя так и так туда бы уволок, ведь не чучело же из тебя делать. А там - если сгинешь, то, так сказать, естественным образом, а если нет - все равно меня не заложишь, потому что сам вместе со мной урановые сосны валить отправишься. Или все-таки заложишь?
Отец-инквизитор промычал что-то невнятное. "Бешеный таракан", судя по всему, решил обосноваться у него в голове. И, похоже, навсегда.
- Вот и хорошо, - заключил Войцех. - Сейчас навьючим тюки с товаром на твою механическую скотинку и тронемся.
- С каким таким товаром? - простонал Тупи. - А как же я?
- А мы с тобой, братишка, пешочком пойдем, - ответил Войцех. - А насчет товара - тебе знать ни к чему. А то трактир переименовывать придется.
- При чем здесь трактир? - насторожился Тупи.
- Да так…. Был "Благодарный упокойник" - станут "Благодарные упокойники".
- За что это я должен быть тебе благодарен? - возмутился отец-инквизитор. Потом спохватился и сказал: - Не надо переименовывать, я согласен.
Впрочем, особого секрета из груза Войцех не делал. Дорога к проходу вилась средь полей с фрактальными кустами, аккуратно подпертыми палочками. На ветвях то тут, то там вспыхивали на солнце продолговатые плоды молекулярных накопителей, похожие на помидоры сорта "дамские пальчики", только полосатые. Кое-где копошились селяне, не то батраки на службе государства, а может быть, просто каторжники. Разницы на расстоянии не ощущалось никакой. Тупи подумал, что работенка на плантациях в общем-то не бей лежачего, поэтому не удивительно, что Войцех и ему подобные типы с Околицы плевали на правозащитников-инквизиторов. Дальше Околицы все равно не сошлют. Войцех, казалось, угадал его мысли, потому что нахмурился и сказал:
- Думаешь, здесь всегда такое благорастворение? Ошибаешься, господин диссидент! Не видел, что делает с человеком случайно разрядившийся накопитель киловольт этак на пятьдесят? Вот и хорошо, что не видел, а они, будь неладны, когда созреют, через один чпокают. А если его вовремя не сорвать или не заземлить, то и каждый. Сейчас-то ничего, не поспели еще помидорчики, а как поспеют - только держись. По всей Околице воняет озоном да горелым мясом.
Тупи не знал, что ответить, поэтому счел за благо промолчать. И правильно сделал: Войцех с разгона сболтнул кое-что интересное.
- Вот комплектик ремонтный везем одной робочке, то-то Ламповая Роза обрадуется комплектику! И программки нелицензионные. Если служба лицензирования эти программки обнаружит, нам электретные поля земляничными полянами покажутся! Так что, правозащитничек мой бравый, подельники мы с тобой, и не любят нас официальные лица ни с этой стороны прохода, ни с той. Зато неофициальные относятся неплохо.