Серёга лежал на мхе. Серая шерсть поблекла и беспорядочно торчала клоками. Красные глаза несмело выглядывали из-под опущенных век. Некогда покалеченная морда была кривее, чем обычно. Нос был сухой и горячий. Короче, полная трагедия организма.
– Скучно мне, Колючий, – выдохнул волк. – И скучно, и грустно, аж выть охота.
– Так ты повой, – предложил ёж.
– Мы, волки, летом не воем. Такой у нас порядок.
– Так кто ж тебя услышит? Ты же одиночка!
– Вот! Сыплешь соль на рану, издеваешься… – Серёга скорбно поглядел на друга.
– Прости, Серый, – сказал Колючий. – Я вообще-то по делу. Заодно отвлечёшься от грусти своей, развеешься. Слухай сюда. Ты у нас типа санитар. А тут какие-то новые звери возникли. Пёс их знает, вдруг они слабые и больные? Между прочим, енот ихний по-любому больной.
– Кстати, – волк открыл правый глаз, – ты сам пахнешь весьма нездорово.
– Так это как раз он меня и облил, енот этот чёртов!
– Колючий, не пугай меня. – Теперь Серый глядел на товарища обоими глазами. – Не вздумай заболеть и ослабнуть. А то ведь я клятву давал…
– Укуси тебя оса за язык! – Ежа аж передёрнуло от Серёгиных слов.
– Не ерепенься, шучу, – произнёс волк. – Будь другом, принеси лучше водички, а?
– Так уж и быть, спасу тебя, шутника.
Колючий сбегал к ручью, сорвал широкий лист лопуха, зачерпнул воды и притащил приятелю.
Серёга с немой благодарностью вылакал. В налитых кровью глазах появились огоньки.
– Рассказывай, что за новички.
Ёж, как мог, описал циркачей и свою с ними встречу. Волк внимательно выслушал, иногда задавая уточняющие вопросы и произнося ободряющие возгласы.
– Что ж, – сказал он, когда Колючий закончил. – Диагноз ясен. Петухом пусть занимается Василиса, а вот остальные, надо полагать, мои пациенты.
– Шишку тебе сосновую, а не пациентов! – раздался голосок лисы.
Она давно подслушивала разговор друзей и теперь вышла из укрытия.
– Ишь ты, вспомни о тебе – и здрасьте-пожалуйста, – усмехнулся Серёга. – Так что ты там протявкала про шишку?..
Василиса явственно почуяла угрозу и заулыбалась:
– Ты не злись, пожалуйста. Только эти звери – иностранные послы.
– Ну, Лисёнища, ты меня изумляешь, – проговорил волк. – Чего только не сочинишь, чтобы всё тебе досталось! Такой ерунды ты ещё никогда не выдумывала.
– Клянусь ближайшим курятником, не вру! Все они – важные персоны. Тот, который Колючего облил, вообще армией меня пугал. Кстати, Колючий, ты по-прежнему пахнешь незабываемо. – Лиса одарила ежа издевательской улыбкой. – Надо срочно позвать Михайлу.
– Где ж его взять-то? – спросил Серёга.
– Эх, темнота, – сказал Колючий. – Дятла надо слушать! Михайло Ломоносыч у нас в дальнем малиннике. Любит, старик, сладким побаловаться. Вот помню, в прошлом году он туристов на дерево загнал, весь сахар у них сожрал и сгущёнку початую вылизал. Потом, правда, долго порезы на языке залечивал, но говорил, что удовольствие того стоило.
– Брось балаболить, – призвала Лисёна. – В северном малиннике или южном?
Ёж почесал макушку, морщась от лёгкой боли – короткие колючки впивались в пальчики.
– Не помню. Надо Стук Стукыча попытать.
– Где ж его ловить прикажешь?
Колючий покровительственно похлопал Василису по спине:
– Держись меня, и будет тебе счастье. Ну-ка, пододвинься ближе.
Лиса подсела к ежу и волку, стараясь не обращать внимания на запах, исходивший от Колючего. Ёж склонил голову к собеседникам и зашептал:
– Вш-сш-кш-вш… Зш-нш-вш-кш… Тш-хш-сш…
– Чиво? – протянула Лисёна.
– Ничего! – ответил ёж и вновь зашептал, теперь разборчиво: – Чуете, как тихо стало?
Лиса и волк прислушались. Действительно, смолкли распевки птиц, щелчки, шорохи, даже ветер, казалось, замер. В этой неестественной тишине еле заметно захлопали маленькие крылья.
– Вот и наш стукачок, – обрадованно прошипел Колючий. – Так он и узнаёт все секреты…
– Эй, дятел! – крикнула Василиса. – Помощь нужна.
– ТУК! – раздалось откуда-то сверху.
– Вызванный нами дух готов сотрудничать, спрашивай, – перевёл ёж.
– Знаешь, где сейчас Михайло Ломоносыч?
– ТУК!
– Знает.
– Да я поняла, – отмахнулась Лисёна. – Он в малиннике?
– ТУК!
– В северном или южном?
– ТУК… ТУК-ТУК!!!
Лиса растерянно посмотрела на Колючего:
– Что он сказал?
– Учись задавать вопросы, – пробормотал ёж.
– Какой ёмкий язык! – подивилась рыжая.
– Это я тебе говорю: учись задавать вопросы. Он дятел, а не академик.
– А! – Лисёна хлопнула себя по лбу. – Эй, Стук Стукыч! Михайло-то в северном малиннике?
– ТУК-ТУК!
– В южном?
– ТУК!
– Спасибо! – Василиса повернулась к ежу и волку: – Что ж, побегу за нашим главой. А вы не вздумайте послов обижать! Ломоносыч из вас коврики понаделает, если оскандалитесь.
– Ежовый коврик – это модно, – негромко рассмеялся Серёга.
– Волчий – более классический вариант, лучше раскупается, – пробурчал Колючий.
– Ладно, боевая ничья, – примирительно сказал Серый.
Лисёна припустила к малиннику.
Друзья проводили её взглядами и, не сговариваясь, отправились к оврагу. Серёга хотел посмотреть на диковинных визитёров, а Колючий жаждал возмездия.
В стане беглых циркачей был военный совет. Собравшись в берлоге, петух, скунс, кенгуру и шимпанзе принялись обсуждать стратегию поведения. Случайно рождённую байку о том, что они заморские послы, звери признали очень удачной. Их самозваный статус давал им неприкосновенность и уважение. Случился небольшой конфликт, когда стали выяснять, кто придумал удачную ложь. Петер разочаровал всех, сказав, что впервые слово "посол" употребила сама Лисёна.
– Какие замечательные простаки, – добавил Петер. – Сами есть придумывайт неправда. Просто рай для обманщик.
– Не люблю афёры, – проговорил кенгуру. – Но у нас нет другого выхода…
Четвёрка решила и дальше выдавать себя за послов. Скунс призвал друзей быть понаглее. Эм Си с ним согласился, Петер предостерёг:
– Я просить вас не переигрывать! В конце концов, вы есть представители своих стран.
Ман-Кей поддержал петуха:
– Ты прав, приятель. Подумай о награде. Всем быть посолидней! Come on everybody!
Everybody не спорили.
– Теперь бы пожрать, – мечтательно протянул Вонючка Сэм.
Покинув берлогу, друзья принялись за решение продовольственной проблемы.
За ними следили волк и ёж.
– Да, – сказал Серёга. – Енот так и просится на операционный стол. Они, конечно, все странные, но он – особенно. Больной. На голову.
Ежа вполне устраивал этот не утешительный для скунса диагноз. Ни о чём не догадывающийся Сэм бродил по пологому склону оврага и рылся в земле, отыскивая деликатесных жуков.
Волк спросил:
– Так ты, Колючий, говоришь, это он вонючкой в тебя плеснул?
– Он, покойничек, – кивнул шпанёнок.
– Что-то мне не верится, что он посол. Послы обычно не бесчинствуют. Думаю, он шпион.
– Шпион?!
– Точно. Запах ему нужен для того, чтобы сбивать нас со следа…
– Постой-постой, Серый, – запротестовал ёж. – Этот запах сбивает не со следа, а с ног. А потом, наоборот, привлекает внимание. Мне кажется, весь лес знает, где я, так от меня несёт этой гадостью.
– Именно! – подхватил волк. – А где он сам?
– Да вот он. – Колючий ткнул лапкой в сторону склона и захлопал глазами. – Эй, он только что тут был!
Скунс пропал. На самом деле он просто скрылся за большим пнём, но Серёге было важно не это.
– Теперь, дружище, скажи мне, можешь ли ты взять его след?
Ёж принюхался и раздражённо зачихал:
– Нет, в нос сразу бьёт проклятый запах.
– Мне тоже, Колючий, мне тоже. – Волк наблюдал, как из-за пня высовывается деловая мордочка Сэма.
Мимо молодых сосёнок, в тени которых прятались Серёга с другом, пронёсся кенгуру. Гуру шпарил длинными прыжками, вытянув мордашку. Красные перчатки болтались на шее.
– Ничего себе, грызун-переросток, – прошептал волк. – Как на такого охотиться?
На противоположном краю оврага закукарекал, распеваясь, Петер.
– Чисто голосит, – оценил Колючий. – Небось консерваторию оканчивал.
– Ага, по классу мясных консервов. Лисёна наверняка уже придумала, как приготовить бедолагу.
По гладкому стволу стремительно спускалась дымчатая тень. У самой земли она остановилась, и наблюдатели узрели Эм Си Ман-Кея, недовольно поглядывающего вверх.
– Что за пародия на человека?! – поразился Серёга.
– Я и говорю, уроды жуткие, – голос Колючего сорвался на фальцетик.
Ёж и так не отличался красивым тембром, но тут похмельного волка вовсе скривило.
– Потише, заметят!
Справа зашевелились кусты. Колючий и Серёга залегли и скосили взгляды.
К сосёнкам вышел кабан. Молодой сильный секач. С клыками, с внимательными злыми глазками, с чёрным, слегка сопливым пятаком.
Кабан вызывающе хрюкнул и принялся озадаченно вертеть головой, дивясь на петуха, кенгуру, скунса и шимпанзе.
Те также заметили гостя. С минуту стороны оценивали друг друга, но когда Эм Си открыл рот, чтобы заговорить с секачом, тот демонстративно развернулся и удалился.
– Кто это был? – спросил Вонючка Сэм.
Циркачи не знали.
Зато знал Серый.
– Ну, если уж Таинственный Кабан явился поглазеть на послов, то всё серьёзно, – прошептал он на ухо Колючему.
– Так это и есть Таинственный Кабан? – очумело выдавил ёж.
– Точно. Тот самый. Пресловутый.
– Обалдеть…
Дальше друзья хранили молчание и изучали пришельцев. Артисты разбредались всё шире, только Петер держался у медвежьего логова. Петух испытывал смутное беспокойство, будто… будто…
– Будто кто-то наблюдает за нами! – сказал Вонючка Сэм, вернувшись к берлоге.
– Ты тоже есть чувствовать? Правда? – Петер с тревогой вертел головой. Серьги потешно болтались, хлопая петуха по щекам.
– Да. Словно страшный хищник затаился в засаде и выбирает момент для решительного прыжка.
Петер кинулся в берлогу, оглашая округу испуганными воплями.
Скунс рассмеялся. Стремительно прискакал Гуру Кен.
– Ну и дурень же ты, Парфюмер, – сказал он. – Зачем пугаешь певца? У него голос пропадёт.
– Вот и здорово, не будет утром будить. А то сегодня раскричался ни свет ни заря. Король оперы хренов.
– Химзавод пушной! – донеслось из логова.
– Эй, не спорьте. – Эм Си слез с очередного дерева. – Лучше вспомните о спорте. Сразитесь честно, и станет известно, кто прав, а кто нет. Как вам сюжет? А я лазал наверх, да видно рано – не нашёл ни одного банана. Зато натыкался без передышки на шишки, шишки, шишки… Шиш я тут поем, оголодал совсем.
– Сходи найди ягоды, – посоветовал кенгуру.
Шимпанзе кивнул и вразвалку отправился по ягоды.
– Слышь, Серый, – прошептал Колючий, – он что, медведь?
– Почему?
– Ну, наш-то Михайло Ломоносыч тоже любитель малины всякой…
Михайло Ломоносыч был старым, но весьма энергичным бурым медведем. По сути, он являлся всезверино избранным хозяином леса. Он следил за порядком, разрешал споры, руководил обороной от людей. Михайло помнил времена, когда люди вели себя по-человечески. Сейчас медведь-губернатор с грустью осознавал: лес если не вырубят, то сожгут. Постоянно приходилось объявлять так называемую браконьерскую тревогу и отслеживать пути эвакуации зверей из мест, куда забредали нелегальные охотники. Много было проблем у Михайлы. Именно поэтому он иногда позволял себе расслабиться. В молодости он даже хотел слетать на Луну, но расчёты не подтвердились, и астронавт-неудачник упал с дерева, сломав оба орлиных крыла и заднюю ногу. С возрастом Михайло отдыхал всё менее экстремально, может быть, излишне простовато.
Вот и сейчас он лакомился малиной и мычал под нос какой-то мотив.
Слуха у Михайлы Ломоносыча не было – редкому медвежонку не наступят на ухо родители. Лисёна издалека узнала эти немузыкальные звуки, прибежала на голос.
– Здравствуй, Ломоносыч! – поприветствовала она губернатора, сидящего в самых густых зарослях ягоды.
– Кто? Что? – воскликнул глуховатый медведь, чавкая. – А, это ты, Василиска! Ну, здорово живёшь. По делу прибёгла или просто составить компанию старику?
– Ой, по делу, Ломоносыч, – тяжко вздохнула лиса, демонстрируя, как она переживает из-за необходимости прервать медвежью идиллию.
– Ну, рапортуй, твою налево.
– К нам пожаловали иностранные послы.
– Ну и что? Чем иностранные ослы отличаются от отечественных?
– Да не ослы, а послы, – громко пояснила Лисёна и добавила тише: – Вот глухомань.
– Я всё слышу, не дерзи! – грозно проревел Михайло.
Василиса прикусила язык.
– Послы, стало быть… Откель?
– Один то ли из Австрии, то ли из Австралии…
– Точнее докладывай!
– Тогда из Австрии, – после недолгих колебаний выбрала лиса. – Кстати, боксёр. Второй из Америки, по должности, по-моему, скунс. Говорил что-то о сверхдержавности и сильной армии. Требовал к себе особого отношения.
– Вот гусь лапчатый! – Медведь стукнул лапой оземь. – Доходили до меня слухи об этих американцах, а тут и сам пожаловал.
– Третий, как я поняла, англичанин, но из Африки.
– Что-то ты мне мозги крутишь, Василиска. Смотри, не доиграйся, хитрюга. Спутать Англию с Африкой – это надо сильно постараться.
– Зря не веришь, – обиделась Лисёна. – Он действительно африканский англичанин.
– Угу, или английский африканец, – едко прокомментировал медведь.
– В любом случае ты такого зверя ещё не видел. Вылитый человек, только мохнатый. О четвёртом хочу рассказать поподробнее. Он петух. Гамбургский.
Михайло Ломоносыч засмеялся, запрокинув голову и хлопая себя по животу:
– Что, правда?
– Истинная. А чего смешного-то?
– Ну, стало быть, он тебя сильно достал, если ты его так обзываешь. Давай серьёзно. Кто он?
– Я же говорю – петух.
– Натуральный?
– Нет, искусственный, – огрызнулась лиса. – Настоящий, разумеется. Посол из Германии.
– Вот наглость, – вымолвил Медведь, и его глаза превратились в узкие щёлки. – Курёныша прислали! Надо будет нашим полномочным представителем у них назначить дятла. Уж он-то их задолбает…
– Ломоносыч, я с тобой полностью согласна и знаю, что нужно делать с петухом.
– Что?
– Я его убью! – Лиса замахала лапками на свирепеющего начальника. – Подожди! Никакого скандала. Несчастный случай. Ты направишь им соболезнования и пожелание того, чтобы больше домашних птиц не присылали. Дескать, у нас нравы крутые, климат суровый, вот и не вынес посол тягот государственной службы.
– Обдумаю, а пока веди к ним, – постановил медведь.
– С превеликим почтением, – залебезила Василиса. – До твоей берлоги путь неблизкий, но пойдём.
Михайло, начавший было выбираться из малинника, остолбенел:
– До моей берлоги?! Я не ослышался?
– Увы, нет. Именно там они и остановились.
– Кто разрешил? – в гневе проорал медведь.
– С-сами… – пролепетала лиса. – Они сами… Без спроса…
Губернатор сделал несколько глубоких вздохов.
– Бардак, – сказал он и пошёл к берлоге.
Лисёна засеменила следом.
Глава 6
Отчего-то отечественные животные испытывают к иностранным зверям странный пиетет. Складывается впечатление, что чужеземцы лучше знают, как нужно жить. Ещё бы! Они такие экзотичные. А этот, который Ман-Кей, невероятно ловко лазит по деревьям, блестя непонятным и оттого культовым знаком, висящим на шее. Петух, франт и щёголь, поёт настолько сладкозвучнее отечественных, что хочется лишить всех окрестных петухов этого гордого имени. Тушкан-переросток поразительно быстро и далеко скачет, отменно боксирует и говорит с мягким, еле заметным акцентом. Очаровашка. Енот, которого пришлые называют скунсом, пока себя не проявил. Но за ним, по слухам, стоит мощная страна с десятками тысяч таких же отважных енотов, готовых прийти на помощь гражданину. Тем более послу.
А послушаешь рассказы этих воистину замечательных гостей и сразу поймёшь: тут, в тамбовских лесах, разве жизнь? Вот там, в прекрасных странах…
– Я вышел один на дорогу, йо, сквозь смог мне светила блестят, и я постоял немного, послушал, как звёзды звенят. Come on, говорят, everybody, ведь чудно сейчас в небесах, и месяц висел, как в засаде, а я был в семейных трусах.
– Ох, разве у нас такое небо? Разве такие у нас туманы? – закручинилась Василиса.
Она сидела возле Михайлы Ломоносыча, а перед ними чинно расположились заморские послы. Первая официальная встреча в формате "четверо на двоих" была в самом разгаре. Иноземцы рассказывали о своих странах и заверяли тамбовчан в самых дружеских намерениях.
– Я вообще-то боксёр, – принял эстафету Гуру Кен. – Вы можете подумать, что это не самая частая специализация в дипломатии. Конечно. Просто Австралия сказала: "Надо!", и я ответил: "Да!" Я лично тренировал… тренировался у Кости Дзю. Поэтому меня выбрали послом в вашу страну. Я знаю, чего ожидать от вашего брата…
– И чего? – как бы невзначай спросил Михайло.
Простодушный кенгуру с готовностью пояснил:
– Если ориентироваться на Костю, то может прилететь как справа, так и слева, главное – дистанцию держать, я так понимаю.
– Дистанцию? Это хорошо, – степенно произнёс медведь-губернатор.
– А потом резко меняешь рисунок боя, используя тактические наработки предшественников, и резко атакуешь со средней… – не унимался чемпион.
– Камон Эврибадьевич, – обратился к Эм Си медведь. – Давай с тобой поговорим, как с самым ответственным кадром. Не с этим же вашим олимпийским резервом говорить! – Михайло кивнул на Гуру.
– Я не резерв, – задиристо сказал кенгуру, нервно покачиваясь на ногах и хвосте. – Я действующий чемпион.
– Ты действующий мне на нервы чемпион, – уточнил медведь. – Так на чём я?.. Ах, да! Вот вы, понимаешь ли, иностранная делегация. Это здорово. Давно пора укрупнять и углублять связи между зверьми всех стран. Но где гарантия, что вы не злоупотребляете нашим гостеприимством? Мы народ, бесспорно, доверчивый. Принимаем гостя, что называется, от всей души. Но если разочаруемся, карать будем тоже от всей души. Тут я тебе припомню цитату. Как говорят африканские крокодилы, сегодня ты у нас посол, а завтра – опа! – и на стол. Или, по словам моих американских коллег – медведей гризли, сегодня брешешь ты притворно, а завтра мы тебя с попкорном…
– У нас так не говорят! – запротестовал Вонючка Сэм.