Все это время, пока они разговаривали, Джейк стоял на месте, но как только он направился на кухню, Кей увидела, что он сильно хромает, припадая на левую ногу и приволакивая ее.
- Джейк у нас хромой, - просто объяснил Сэм.
Потом он достал из обувного шкафчика, стоящего тут же в прихожей, мягкие смешные тапочки, сшитые из овчины и украшенные деревянными бусинами.
- Это тебе, - сказал он, - хотя я люблю ходить босиком. Напяливай, они теплые.
Ванная оказалась просторной комнатой с окном, завешанным плотной шторой. На полу и на стенах - керамическая плитка с замысловатым узором. Раковина у стены, медные, витые краны, унитаз со смешным высоким бачком и встроенный в угол душ. Там же, около душа возвышался до самого потолка пузатый металлический бак с топкой внизу.
- У вас все удобства, - заметила Кей.
Сэм удивленно глянул на нее. Очевидно, он не совсем понял, что она имела в виду. Кей не стала уточнять.
Здорово было, наконец, помыть руки и умыться после такого долгого пути.
Джейка они нашли на кухне. Это просторное помещение служило и кухней и столовой одновременно. Деревянная мебель, резная, тяжелая, овальный стол, застеленный полотняной скатертью - все показалось Кей милым и уютным. Часть кухни занимала массивная печь, которая топилась дровами. Перед печью пол был оббит железом, очевидно, чтобы не было пожара от случайно выскочивших из печки угольков.
- Электричество есть, а газа нет? - спросила Кей, оглядывая кухню.
- Да, газа у нас нет, к сожалению, - улыбнулся Джейк.
Несмотря на хромоту, Джейк действовал очень ловко. На столе уже стоял кофейник и большие розовые керамические кружки. На сковородке трещали толстенькие сардельки, а Сэм ловко нарезал белую длинную булку хлеба.
- У нас есть сардельки, сыр, масло, огурцы, домашнее печенье. Я думаю, что ты не откажешься от ужина, - сказал он.
- Не откажусь, - просто ответила Кей.
- Как тебя зовут? - Джейк обернулся и посмотрел ей в лицо.
У него были зеленовато-серые глаза в обрамлении пшенично-рыжих ресниц, и такие же, пшеничного оттенка прямые волосы с рыжеватым отливом. И веснушки. Веснушки везде - на лице, на шее, даже на руках. Россыпь коричневых маленьких капель. Джейк выглядел как самый обыкновенный рыжий парень.
Кей почувствовала какую-то неловкость от его пристального взгляда. Джейк смотрел на нее так, словно хотел заглянуть в ее сердце. Никто и никогда не смотрел на нее так.
Она не стала скрывать свое имя, вряд ли кто-нибудь станет разыскивать ее здесь за убийство.
- Мое имя Кей Ригс. Можно просто Кей.
- Меня можно звать просто Джейк, его - просто Сэм.
При этих словах Сэм заулыбался ей, широко и искренне. Чем-то он напоминал Кей ее брата, хотя совсем не походил на него. Разве что вот только глаза - такие же карие и круглые, как у Тома.
Поставив ужин для Кей, Джейк разлил кофе для всех, и они сели за стол. После рыжий парень сказал:
- Благодарим за еду, Создатель.
Кей удивленно посмотрела на него.
- Надо молиться? - спросила она.
- Здесь так принято, здесь все взывают к Создателю, - ответил Джейк, и сам задал вопрос, - Ты откуда пришла? То есть, я хочу спросить, по какой дороге ты пришла к городу?
- По обыкновенной дороге, из таких булыжников, как и здесь, в городе.
- Проходила ли ты мимо чего-нибудь необычного, - уточнил Джейк, - можешь описать дорогу?
- Там был мост через овраг, такой белый, каменный.
- Этот мост я знаю. Называется "Мраморный". Ты никого по дороге не встретила?
- На дороге? Абсолютно никого. Пустынная местность.
- Ну, хвала Создателю, что ты благополучно дошла до города.
Слова о хвале Создателю прозвучали легко, словно поговорка или присказка. Кто такой этот Создатель? Здешний Бог?
Бутерброды с колбасой и сыром показались Кей необыкновенно вкусными, может потому, что она была голодна, а может потому, что имели какой-то непривычный вкус домашней пищи. И печенье, посыпанное миндальной крошкой, и кофе с молоком тоже имели какой-то особенный вкус, и Кей это понравилось. Она и не заметила, как опустела ее тарелка. Джейк тут же положил еще бутербродов и ободряюще улыбнулся. Сам он ел лишь печенье, запивая его кофе. Лишь Сэм сидел чуть поодаль и грыз огурцы.
Неожиданно Кей вспомнила про загадочное слово, значение которого не могла понять.
- Что значит вот это слово? - и она, достав из кармана бляху-пропуск, показала ее Джейку.
Тот, глянув на бляху, сразу ответил:
- Такнаас. Название этого города. Откуда у тебя эта бляха?
- Так это просто название города. А я все думала, что оно может означать? Я прочитала это слово еще на мосту, на перилах, и никак не могла его понять. Этот пропуск мне дал какой-то всадник на черном коне. Он выезжал из города как раз в тот момент, когда я подошла к воротам. Меня ведь не пропускали стражи ворот. Всадник дал мне пропуск и посоветовал подняться на Зеленую улицу и найти какой-то Желтый дом. Но у меня что-то не получилось найти эту улицу, наверно потому, что уже слишком поздно. Может, вы мне подскажете, где она находится?
Джейк весело усмехнулся:
- Считай, что тебе повезло. Мой дом стоит на Зеленой улице, и, по-моему, он желтого цвета. Ты попала как раз туда, куда надо. И я знаю всадника, который отдал тебе свой жетон. Это - наш друг, Марк О'Мэлли. Все в порядке. В Такнаас действительно чужаки могут попасть, только имея проходную бляху этого города. По-твоему внешнему виду можно сразу понять, что ты - пришелец здесь. Марк понял, откуда ты, поэтому отдал тебе свою бляху и посоветовал найти мой дом. Я сам когда-то был пришельцем, и Марк также.
Он вздохнул и добавил:
- Кей, мне конечно, очень много надо тебе рассказать. Это - долгий разговор и серьезный. Поэтому я хотел бы отложить его до утра. Ты устала, и я тоже немного устал. Я тебе скажу только самое главное. Ты попала в другой мир. Это - параллельный мир. Я не могу объяснить тебе физическую сторону его существования, я просто не знаю, как такое может быть. Но это - еще один мир, сотворенный Создателем и населенный людьми. Кое-что здесь такое же, как у нас, а кое-что совсем другое. И я не знаю, как из него попасть обратно, в наш мир. Я сам живу здесь уже восемь лет, и мне здесь нравится. Думаю, что понравится и тебе. По крайней мере, я надеюсь, потому что, как ты, может, уже поняла, обратной дороги для тебя нет. И еще я хотел спросить у тебя, где произошла переброска, не было ли это у трех Придорожных Камней? Это три таких высоких и узких, как обелиски, камня.
- Да, именно возле трех камней я поняла, что что-то не так.
- Значит, все верно, - Джейк повернулся к молчавшему до сих пор мальчишке:
- Слышишь, Сэм? Легенды оказались правильными.
И, обратившись снова к Кей, пояснил:
- Здесь много разных легенд и преданий. Про эти камни, называемые Придорожными, рассказывали старые, знающие люди, что это - ворота, которые открываются в другой мир. Но неизвестно, когда и как это происходит.
Кей рассказала, что такие же камни стоят там, где она жила, в том мире, откуда она пришла, и рассказала, довольно коротко, как попала сюда, на эти странные холмы с травами-метелками и как дошла до города. Про смерть отчима она не распространялась. Она не собиралась рассказывать про свою прошлую жизнь. Зачем? Этим милым людям это совсем не нужно.
Джейк, выслушав все, пояснил:
- Это - древние камни. Они стоят тут с давних времен, но вот как они работают - никто не знает. Много людей проходило мимо них, но никогда ничего не происходило. Людей из другого мира, таких как я и ты, здесь называют май-нинос. Сэм и его родители тоже май-нинос, и тот человек, который дал тебе пропуск, Марк О'Мэлли, также. Мы стараемся держаться вместе. Потому что мы немного другие. Потому я предлагаю тебе остаться жить в моем доме. Ты не замужем, я не ошибся?
- Нет, я жила с родителями, училась в медицинском колледже, - нельзя сказать, что это было неправдой, ведь она действительно когда-то жила с матерью и отчимом.
- Это хорошо. В смысле, хорошо то, что ты училась в медицинском колледже. Видишь ли, я - лекарь, и помощник мне не помешает. Я буду рад, если ты согласишься работать со мной. Завтра мы сможем все обсудить, и я покажу тебе свою лабораторию. Ты наелась?
Тут Кей одолело смущение. Сидит на чужой кухне, ест чужую еду и даже спасибо не говорит. Она торопливо выдала слова благодарности и почувствовала, что по-глупому покраснела. Чтобы скрыть смущение, хотя все чувства наверняка можно было прочитать у нее на лице, спросила:
- Почему я понимаю здешний язык? Как такое может быть?
Джейк улыбнулся:
- Это просто. Здесь не было смешения языков. Знаешь Библейскую историю о Вавилонской башне? Это когда жители земли решили построить башню до неба и поклонятся в ней чужим богам. Они решили таким образом "сделать себе имя". И Создатель сошел к ним и смешал все языки. Вот с той поры и появились разные языки и разные народы.
- Да, я читала где-то.
- Так вот, здесь не было Вавилонской башни и не было смешения языков. Здесь существует только один язык, на котором говорят все жители. Только один для всех и на все времена. Поэтому, как только ты оказалась здесь, ты автоматически попала под здешний, скажем так, закон о языках. Я не знаю, как точнее выразится. Может, на нас перестает действовать Вавилонское смешение языков - не знаю. Со мной произошло то же самое, когда я оказался здесь.
Джейк замолчал, и на кухне стало тихо. Кей только слышала мерное тиканье настенных часов, висевших над столом. Что-то попытался сказать Сэм, но Джейк слегка толкнул его в бок, и тот умолк, насупившись.
Сэму давно хотелось вставить словечко, но ему это никак не удавалось. Джейк всякий раз останавливал его.
Кей задумалась, разглядывая толстую, розовую керамическую кружку с цветами на выпуклых боках. Если то, что сказал Джейк, не розыгрыш, то тогда это - самое удивительное и непонятное, что когда-либо ей приходилось слышать.
В это трудно поверить и не возможно себе представить, но мир, в который она попала, действительно существует. Как это ни кажется невероятным, но она действительно находится в довольно странном, если не сказать больше, городе, сидит в чужой кухне с малознакомыми людьми да еще и разговаривает с ними на языке, о котором еще вчера и не слыхала. Она даже не знает названия этого языка.
И Кей снова спросила:
- Как называется язык, на котором вы говорите?
- Он никак не называется. У него нет названия. Я ведь говорил, что здесь нет разных языков. Даже нет понятия "язык". Есть просто устная речь, разговор. И все. Может быть, это нелегко понять, но я думаю, что ты скоро привыкнешь.
Джейк говорил медленно, тщательно подбирая слова. Вообще, его речь была очень не торопливой. У него была своеобразная манера разговаривать, словно слова - это бусины, которые он, не спеша, нанизывал на нитку, стараясь создать определенный узор.
После ужина Джейк предложил Кей помыться и сказал, что принесет ей чистую рубашку.
- Я принесу тебе еще полотенце, а завтра мы сможем купить тебе все, что нужно.
- Спасибо, - ответила Кей.
Джейк велел Сэму отправляться спать и провел Кей в ванную. Он показал, как можно пользоваться горячей водой, а после принес стопку белья, чистого, глаженного и пахнущего душистыми травами. Кей забрала у него вещи и, глянув в его зеленоватые глаза с золотистыми ресницами, довольно резко сказала:
- Секса не будет.
Джейк спокойно ответил:
- Секса и не может быть. Завтра я тебе все объясню. Выкупаешься - поднимайся на второй этаж. Твоя комната с розовой дверью. Я иду спать, так что - спокойной ночи. Я надеюсь, что ты хорошо отдохнешь.
И он ушел.
Здорово было выкупаться после столь долгого пути, почувствовать на своем теле струи теплой, освежающей воды и вдохнуть запах душистого мыла. И здорово было надеть на себя свежую, чистую одежду с приятным запахом. Свое нижнее белье Кей выстирала и повесила тут же в ванной на веревку, протянутую около бака с горячей водой. На этой веревке уже висела парочка трусов и два полотенца.
Джейк принес ей серую хлопчатобумажную рубашку из мягкой фланели, со смешными деревянными пуговками, и длинные бежевые штаны со шнуром на талии. Может эта одежда и смотрелась на ней смешно, но зато в ней было удобно.
Второй этаж оказался мансардой - широкий и короткий коридорчик, застеленный зеленой ковровой дорожкой, небольшое окошко, закрытое маленькой шторкой в тон дорожки. Здесь было всего две комнаты, в одну вела бледно-зеленая дверь, а в другую - розовая. Потом Кей узнала, что комната за зеленой дверью принадлежала Джейку.
Ее собственная комнатка была маленькой, но очень уютной. Ее заполняли бледно-розовые тона: мебель, коврик на полу, покрывало на кровати и милые шторки с рюшками на полукруглом окне. Мебели стояло не много - неширокая кровать с полукруглыми деревянными спинками и вместительным сундуком для белья в ногах, маленькая тумбочка у кровати и узкий шкафчик с зеркалом на дверке. У окна - узкий письменный столик и лампочка с белым абажуром.
В комнате витал еле уловимый запах трав - каких, Кей не могла понять, но запах был приятно-горьковатый. Джейк упоминал что-то про экономку, которая уходит от них по вечерам, может это она прокладывает белье душистыми травами? Кей подумала так, когда убрала покрывало с кровати и, ложась в постель, почувствовала, что запах стал сильнее.
От усталости клонило в сон, но стоило лишь на мгновенье закрыть глаза, как появлялось лицо мертвого Риверса. Снова ложились на пол солнечные лучи, скрипела деревянная лестница, и пятился назад удивленный Том. А в руке наливалась тяжестью теплая бита.
Все ярко и близко. Все в ней, все в прошлом. Навсегда и необратимо.
Хотелось прогнать навязчивое видение, но сейчас, когда вокруг царили ночь и тишина, это удавалось с трудом. Вернее, совсем не удавалось. Пока Кей бродила по холмам, пока рассматривала странный город и ужинала в гостеприимном доме, мысли о содеянном меркли и отодвигались вглубь памяти.
Но теперь недавнее прошлое обрело силу и напоминало о себе, яростно и жестко. Тело Риверса, словно наяву, предстало перед Кей - запрокинутая голова, остекленевшие глаза. В стороне - труп несчастного щенка.
И глаза брата - испуганные, глубокие, страшные. Где сейчас Том? Можно с ума сойти от этих воспоминаний. Хорошо, если он добрался до тети, а если нет? А если тетя Агата отправила его обратно? Или он потерялся в большом городе?
Кей беспокойно ворочалась на кровати, но сна не было. Только тяжелые предчувствия и тревоги. Она не плакала, она не могла плакать. Что-то словно замкнулось внутри, остановилось и окаменело. Не слезы, а жар сжигал душу. Горел яростным огнем, давил знакомой болью. И ничего нельзя изменить, ничего!
Что она могла поделать? Кей вновь и вновь думала о том, как было бы здорово, если бы Том был сейчас с ней. Но разве она могла знать, что все получится именно так? Разве она могла помыслить, что попадет в другой мир, в сказочный город и найдет себе там приют?
Кей ведь считала, что ночью ее давно не будет в живых. Потому и отправила брата к родственнице. Обрекать на смерть Тома - это ужасно и жестоко, об этом не стоит даже мыслить.
Кей рывком села на кровати и провела рукой по лбу. Ее мокрые волосы рассыпались по плечам, оставляя влажные следы на ее шее. Кей показалось, что в комнате слишком душно, она встала и попробовала открыть окно. Это удалось, и в комнату ворвался поток свежего ночного воздуха. Кей взглянула на чуть дрожавшие ветки деревьев за окном и на усыпанное звездами небо.
Ну, что ж, по крайней мере, этот негодяй Риверс уже никогда не поднимет руку на ее брата. Кто знает, может мать, после этого убийства хоть о чем-то задумается. Хотя надежды мало.
Кей вспомнила, что Джейк за ужином говорил о каком-то Создателе. Хорошо, наверное, тому, кто во что-то верит. Он может надеяться. Ему есть на Кого надеяться. А ей надеяться не на Кого и не на что.
Кей вздохнула и легла в постель, подоткнув по бокам одеяло. Все-таки надо уснуть. И она закрыла глаза. Спокойной ночи тебе, милый братец.
Глава 4
Суэма. Рассказ Джейка
Высокая трава мягко обвивала ноги, качалась на ветру и оглушительно пахла. Светлые метелочки доставали до плеч, обступая со всех сторон и закрывая горизонт. Надо непременно выбраться из этих трав и найти Тома.
- Том! - закричала Кей, пытаясь высвободить ноги из гибкой травы.
Метелочки закачались, засветились на солнце. Густая растительность не хотела выпускать свою добычу.
Брат где-то тут, заблудился и не может найти дорогу. Надо найти его, во что бы то ни стало.
- Том! - снова закричала Кей, рванулась, раздвинула травы руками.
Вдалеке ей удалось увидеть спину брата - клетчатую рубашку и джинсы. Куда он бежит?
- Том! Остановись! - в третий раз закричала Кей.
Травы сошли с ума. Они хватали за ноги, лезли в лицо, щекотали ладони и замедляли движения. Она не сможет догнать брата, если будет так копаться. Надо прибавить ходу, надо торопиться. Быстрее!
И вдруг Том остановился, повернулся и сказал:
- Ты должна это сделать.
Он говорил тихо, почти шептал, но Кей слышала каждое слово.
- Ты должна это сделать, - повтори Том, повернулся и побежал прочь.
Кей бросилась за ним, дернулась, освобождая ноги, и проснулась.
За окном дрожали абрикосовые ветки, легкий ветерок слегка трепал занавеску.
Натянув до подбородка одеяло в клетчатом пододеяльнике, Кей поджала ноги, повернулась на бок и посмотрела на пол. На розовом ковре стояли тапочки из овчины и лежали брошенные, как попало, джинсы и футболка.
Это тоже сон? Теперь вся ее жизнь стала похожей на сон? Что она делает в этой комнате, в этом городе? Что это за мир такой странный?
Наверное, еще слишком рано, из окна тянуло прохладой, а часы на столе показывали начало восьмого. Пора вставать. Что принесет этот день?
Кей опустила ноги, подняла и внимательно оглядела джинсы. Не очень чистые, но другого ничего нет. Придется надевать их. Джинсы и футболка - вот и весь наряд. Это вам не платья с оборками.
В зеркало Кей смотреть не стала. Что она там не видела? Прямые, как солома, черные волосы? Или крупный рот? Не губы, а именно рот, большой и какой-то жесткий. Верхняя губа совсем тонкая, зато нижняя, более широкая, изгибается наподобие изгиба лука.
Вообще все в лице Кей было большим. Зеленые глаза, черные брови низкими уголками. Совсем не маленький нос. Мать говорила, что ее старшая дочь похожа на отца. На кого конкретно - не уточнялось. "Надо же было уродится похожей на этого придурка", - вот, примерно такие слова Кей частенько слышала от нее, вдобавок к сожалениям о не сделанном вовремя аборте.
Ну, что же, зато у Тома глаза были такие же, как у матери, темно-карие, выразительные, с длинными ресницами. Красивые глаза, грустные и глубокие.
Кей мало походила на брата. Но это не мешало им обоим любить и поддерживать друг друга.
Том говорил, что Кей красивая, но она-то знала, что это - милая добрая ложь. Красоты в ней не больше, чем - например - в бегемоте. Того тоже можно назвать по-своему красивым. Своя красота, так сказать. Только кому эта своя красота нужна?