* * *
Адолин тряхнул головой, приходя в себя. Хлопнув по забралу, он поднял его и глотнул свежего воздуха, чтобы в голове прояснилось.
Сражение. Они сражаются. Он услышал крики людей и невероятной силы блеяние, от которого тряслись камни. Запах гнили. Запах крови большепанцирника.
Скальный демон! вспомнил он. Еще не полностью придя в себя, Адолин призвал Клинок и заставил себя встать на четвереньки.
Монстр находился совсем недалеко, темная тень на сияющем небе. Адолин упал недалеко от его правого бока. В глазах прояснилось, и он увидел короля, лежащего ничком, его Доспехи треснули от удара, полученного раньше.
Скальный демон поднял огромный коготь, собираясь ударить им вниз. Адолин внезапно осознал, что сейчас произойдет величайшее несчастье. Короля убьют на самой обыкновенной охоте. Королевство рассыплется, кронпринцы разделятся, тонкая ниточка, которая еще держала их вместе, будет перерезана.
Нет! подумал Адолин, потрясенный и еще не отошедший от удара, и попытался вскочить на ноги.
И тут он увидел отца. Далинар бросился к королю, двигаясь со скоростью и грацией, с которыми человек - даже в Доспехах Осколков - двигаться не способен. Он перепрыгнул каменную полку, потом пригнулся, уворачиваясь от когтя. Быть может, другие воины считают, что в совершенстве владеют Клинком и Доспехами Осколков, но Далинар Холин… да, иногда он доказывал им, что они еще дети.
Далинар выпрямился и прыгнул - все еще двигаясь вперед, - и пролетел в дюймах от второго когтя, который разнес на куски каменную полку за ним.
Все заняло мгновение. Один вздох. Третий коготь неотвратимо падал на короля, и Далинар заревел, прыгая вперед. Он выронил меч - тот ударился о землю и растаял, - скользнул под падающий коготь, поднял руки и…
И поймал его. Он согнулся под ударом, упал на колено, воздух зазвенел от удара хитина о Доспехи.
Но он поймал его.
Отец Штормов! подумал Адолин, видя отца, стоявшего над королем и согнувшегося под огромным весом чудовища, намного большего его самого. Потрясенные лучники и Садеас опустили сверхлук. У Адолина перехватило дыхание.
Далинар держал коготь, не уступая силой чудовищу, маленькая фигура в темном серебристом металле, который, казалось почти светился. Зверь над ним заревел, и Далинар издал в ответ могучий вызывающий рев.
И в это мгновение Адолин сообразил, что видит его, Терновника, того самого человека, рядом с которым он всегда хотел сражаться. Броня на перчатках и плечах Далинара начала трескаться, паутинка света побежала по древнему металлу. Адолин наконец-то сумел заставить себя двигаться. Я должен помочь.
Клинок Осколков возник в руке, он пополз в сторону и полоснул по ближайшей ноге. Воздух разорвал треск. Оставшиеся ноги не смогли удержать гигантский вес, особенно сейчас, когда зверь так хотел раздавить Далинара. Все правые ноги треснули с отвратительным хрустом, брызнул фиолетовый ихор, и монстр завалился на бок.
Земля задрожала, Адолин едва не упал с колен. Далинар отбросил в сторону безвольный коготь, из трещин в Доспехах лился Штормсвет. Рядом с ним с земли вскочил король - он упал буквально несколько секунд назад.
Элокар, качаясь, постоял на ногах, глядя на упавшего демона. Потом повернулся к дяде, Терновнику.
Далинар благодарно кивнул Адолину, потом резко указал на то, что заменяло чудовищу шею. Элокар кивнул, призвал Клинок и глубоко вонзил его в плоть скального демона. Зеленые глаза твари потемнели и съежились, в воздухе поплыли клубы дыма.
Адолин подошел к отцу, глядя, как Элокар погружает меч в грудь скального демона. Теперь, когда зверь умер, Клинок мог отрезать его плоть. Фиолетовый ихор хлынул струей, Элокар бросил меч и и сунул руку в рану, разыскивая что-то усиленными Доспехами руками.
Наконец он вырвал гемсердце зверя - огромный драгоценный камень, росший внутри всех скальных демонов. Комковатый и неограненный, но совершенно чистый изумруд величиной с голову человека. Самое большое гемсердце из всех, которые видел Адолин, а ведь даже маленькое стоило целого состояния.
Элокар поднял ужасный трофей в воздух, вокруг него появились золотые спрены славы, и солдаты разразились триумфальными криками.
Глава четырнадцатая
День получки
Вначале я хочу уверить тебя, что элемент находится в безопасности. Я нашел для него хороший дом. И, как ты мог бы сказать, защищаю его как собственную шкуру.
На следующий день после решения, принятого в сверхшторм, Каладин позаботился о том, чтобы встать раньше остальных. Он сбросил одеяло и пошел по помещению, наполненному завернутыми в одеяла телами. Он чувствовал не возбуждение, а решимость. Решимость сражаться снова.
Сражение он начал с того, что открыл дверь солнечному свету. За спиной послышались стоны и проклятия, проснулись голодные мостовики. Каладин повернулся к ним, уперев руки в бока. Сейчас в Четвертом Мосту насчитывалось тридцать четыре человека. Число менялось, но, чтобы нести мост, требовалось по меньшей мере двадцать пять мостовиков. Одним человеком меньше, и мост завалится. Иногда такое происходило и с большим числом.
- Встать и выстроиться, - крикнул Каладин командирским голосом. И сам поразился властности, прозвучавшей в нем.
Люди замигали затуманенными глазами.
- Это означает, - проревел Каладин, - выйти из барака и построиться в ряд. Вы сейчас сделаете это, шторм вас побери, или я вытащу наружу каждого, одного за другим!
Сил слетела вниз, уселась на плече и с интересом наблюдала. Некоторые из мостовиков сели, озадаченно глядя на него. Другие опять завернулись в одеяло и повернулись к нему спиной.
Каладин глубоко вздохнул.
- Значит, так тому и быть.
Он вошел в барак и выбрал жилистого и сильного алети по имени Моаш. Каладину нужен был пример, и исхудалые мостовики вроде Данни или Нарна не годились. Моаш как раз завернулся в одеяло, собираясь уснуть.
Каладин схватил Моаша одной рукой и поставил на ноги. Моаш закачался, едва не упав. Он был еще молод, примерно одногодок с Каладином, с ястребиным лицом.
- Шторм тебя побери! - рявкнул Моаш, освобождаясь от захвата.
Каладин ударил Моаша в живот, не очень сильно, но точно, выбивая из него воздух. Потрясенный Моаш задохнулся и сложился вдвое, и Каладин, шагнув вперед, закинул его себе на плечо.
Каладин едва не упал под такой тяжестью. К счастью, носить мосты было тяжелой, но эффективной тренировкой. Конечно, мало кто из мостовиков проживал так долго, чтобы воспользоваться ее плодами. Не способствовало закалке и то, что между забегами бывали непредвиденные перерывы. И это было очень плохо - бригады проводили время, разглядывая свои ноги или занимаясь случайной работой, а потом бежали многие мили с мостом.
Он выволок пораженного Моаша наружу и положил на камень. Весь лагерь уже встал, плотники стучали топорами в плотницкой, солдаты ели или тренировались. Остальные бригады мостовиков еще спали. Им часто разрешали поспать, если не надо было нести мост прямо с утра.
Каладин оставил Моаша и опять вошел в низкий барак.
- Если понадобится, я сделаю то же самое с каждым из вас.
Не понадобилось. Потрясенные мостовики вывалились на свет, мигая и щурясь. Большинство было обнажено по пояс, только в штанах по колено. Моаш поднялся на ноги, потирая живот и глядя на Каладина.
- В Четвертом Мосту начинается новая жизнь, - сказал Каладин. - Во-первых, никто не будет спать слишком много.
- И что мы будем делать взамен? - спросил Сигзил. Темно-коричневая кожа и черные волосы - значит, он макабаки, из юго-западного Рошара. Единственный безбородый мостовик, и, судя по акценту, из Азира или Имули. Иностранцы часто попадали в бригады мостовиков - те, кто не сумел устроиться, часто становились крэмом армии.
- Замечательный вопрос, - ответил Каладин. - Мы будем тренироваться. Каждое утро, перед дневной работой, мы будем бегать с мостом и вырабатывать выносливость.
Большинство членов бригады помрачнели.
- Я знаю, о чем вы думаете, - сказал Каладин. - Разве наша жизнь и так не тяжела? Разве мы не должны расслабиться в те короткие мгновения, когда это возможно?
- Да, - сказал Лейтен, высокий толстый человек с курчавыми волосами. - Так оно и есть.
- Нет, - рявкнул Каладин. - Забеги с мостом изнуряют нас только потому, что мы бездельничаем большую часть времени. Да, я знаю, нам дают случайную работу - обыскать расщелины, почистить сортиры или выскрести полы. Но солдаты не ожидают, что мы будем усердно работать, они хотят, чтобы мы были заняты. Работая, мы помогаем им, но не себе.
- Мой главный долг, как бригадира, помочь вам остаться в живых. Я ничего не могу сделать со стрелами паршенди, но я кое-что могу сделать с вами. Я могу сделать вас сильнее, и, когда мы побежим последний отрезок, под стрелами, вы сможете бежать быстро. - Он встретился глазами с каждым человеком в линии, один за другим. - Я собираюсь сделать так, чтобы Четвертый Мост больше не потерял ни одного человека.
Люди недоверчиво глядели на него. Наконец здоровенный человек из заднего ряда захохотал. Коричневая кожа, огненно-рыжие волосы, почти семь футов роста, могучая грудь, большие руки и ноги. Ункалаки - обычно называемые рогоедами, - группа людей из середины Рошара, около Джа Кеведа. Прошлой ночью он назвался Камнем.
- Да ты сумасшедший! - сказал рогоед. - Безумец, который вообразил, что он наш главарь.
Он снова зашелся животным смехом. Остальные присоединились к нему, покачивая головами в ответ на речь Каладина. Несколько спренов смеха - серебристых, похожих на мелкие рыбешки, - начали кругами носиться вокруг них.
- Эй, Газ, - позвал Моаш, прикладывая ладони рупором ко рту.
Невысокий одноглазый сержант недалеко болтал с солдатами.
- Что там еще? - недовольно прокричал он в ответ.
- Вот этот хочет, чтобы мы тренировались в переноске мостов, - крикнул Моаш. - Должны ли мы делать то, что он говорит?
- Да ну, - Газ махнул рукой. - Бригадир может отдавать приказы только в поле.
Моаш посмотрел на Каладина.
- Похоже, что ты можешь идти штормом, приятель. Если, конечно, не собираешься избить всех тех, кто тебя не слушается.
Строй распался, одни вернулись в барак, другие потащились в столовую. Каладин остался один.
- Не слишком хорошо прошло, а? - сказала Сил с его плеча.
- Да, не слишком.
- Ты выглядишь удивленным.
- Нет, только разочарованным. - Он посмотрел на Газа. Сержант подчеркнуто отвернулся от него. - В армии Амарама я брал к себе необученных людей, но никогда тех, кто открыто отказывался подчиняться.
- А какая разница? - спросила Сил. Ответ казался очевидным, и все-таки она смущенно вскинула голову.
- В армии Амарама люди знали, что могут оказаться в намного худшем месте. Я мог наказать их. Эти мостовики уже на дне. - Вздохнув, он разрешил напряжению схлынуть. - Мне еще повезло, что я вывел их из барака.
- И что ты будешь делать теперь?
- Не знаю. - Каладин посмотрел туда, где стоял Газ, продолжая болтать с солдатами. - Нет, знаю.
Газ заметил подходящего Каладина, и на его лице появилось выражение настоящего ужаса. Он оборвал разговор и быстро пошел прочь, огибая кучи с бревнами.
- Сил, можешь выследить его, для меня?
Она улыбнулась, превратилась в тусклую белую линию и помчалась по воздуху, оставляя за собой медленно исчезающий след. Каладин остановился там, где только что стоял Газ.
Через какое-то время Сил примчалась обратно и вновь обернулась девушкой.
- Он прячется между двумя бараками. - Она показала где. - Он скорчился, ожидая, когда ты пройдешь мимо.
Улыбнувшись, Каладин неторопливо обошел бараки. В переулке он нашел скорчившуюся в тени фигуру, глядевшую в другом направлении. Каладин подкрался к нему и схватил Газа за плечо. Газ взвизгнул, повернулся и замахнулся. Каладин легко перехватил его кулак.
Газ с ужасом смотрел на Каладина.
- Я не собираюсь врать! Шторм тебя побери, но у тебя нет власти нигде, кроме как в поле! Если ты опять придушишь меня, клянусь, я…
- Успокойся, Газ, - сказал Каладин, освобождая сержанта. - Я не собираюсь бить тебя. По меньшей мере пока.
Низкий человек отскочил назад, потирая плечо, и поглядел на Каладина.
- Сегодня третий день недели, - сказал Каладин. - День получки.
- Ты получишь свои деньги через час, как и все.
- Нет. Они уже у тебя, я видел, как ты говорил с курьером.
Он протянул руку.
Газ заворчал, но вынул из кармана мешочек и отсчитал сферы. Крошечные, с неуверенным светом в середине. Бриллиантовые марки, каждая стоит пять бриллиантовых обломков. На один осколок можно купить ломоть хлеба.
Газ взял четыре марки, хотя в неделе было пять дней, и протянул их Каладину, но Каладин оставил руку открытой, ладонью вперед. - Еще одну, Газ.
- Ты сказал…
- Сейчас.
Газ подпрыгнул, потом протянул еще одну сферу.
- У тебя странный способ держать свое слово, лордишка. Ты обещал мне…
Он замолчал, когда Каладин взял протянутую им сферу и вернул обратно.
Газ от удивления промолчал.
- Не забывай, откуда она берется, Газ. Я сдержу свое слово, но не ты оставляешь себе часть моей зарплаты. Я даю ее тебе. Понял?
Газ смутился, но взял сферу у Каладина.
- Эти деньги перестанут доставаться тебе, как только со мной что-нибудь случится, - сказал Каладин, пряча остальные четыре сферы в карман. Потом шагнул вперед и навис, как башня, над низеньким сержантом. - И помни о нашей сделке, Газ. Не переходи мне дорогу.
Однако Газ не собирался сдаваться. Он сплюнул в сторону, темный плевок повис на каменной стене и странно медленно потек вниз.
- И не подумаю врать ради тебя. Если ты думаешь, что одна паршивая марка в неделю дает тебе…
- Я ожидаю от тебя только то, что сказал. Какие работы сегодня у Четвертого Моста?
- Ужин. Чистить и вылизывать.
- А мост?
- Послеполуденная смена.
Значит, утром делать нечего. Бригада займется тем, чем всегда: потратят полученные деньги на игру или шлюх, возможно для того, чтобы на пару часов забыть свою несчастную жизнь. Они вернутся после обеда и будут ждать на складе, не понадобится ли бежать с мостом. А после ужина будут скрести горшки.
Еще один потерянный день. Каладин повернулся и пошел к складу.
- Ты не сможешь ничего изменить, - крикнул Газ ему вслед. - Эти ублюдки стали мостовиками не просто так.
Каладин продолжал идти. Сил слетела с крыши и приземлилась ему на плечо.
- У тебя нет власти, - продолжал орать Газ. - Ты не какой-нибудь командир взвода в поле. Ты - проклятый штормом мостовик. Слышишь меня? Если у тебя нет ранга, у тебя нет и власти!
Каладин вышел из переулка.
- Он ошибается.
Сил прошла по воздуху и повисла перед его лицом, он продолжал идти. Она вздернула голову и внимательно посмотрела на него.
- Власть не идет от ранга, - сказал Каладин, ощупывая сферы в кармане.
- А откуда?
- От человека, который дает ее тебе. Это единственный способ получить ее. - Он оглянулся назад. Газ еще оставался в переулке. - Сил, ты ведь никогда не спишь, верно?
- Спать? Спрен? - Она поразилась самой идее.
- Не присмотришь ли за мной по ночам? Я хочу быть уверен, что Газ не прокрадется ночью в барак и не попытается что-нибудь сделать. Например, убить меня.
- Ты думаешь, что он решится?
Каладин задумался.
- Нет, скорее всего нет. Я знал дюжину людей вроде него - мелкая душонка, имеющая каплю власти и упивающаяся ею. Газ - негодяй, но не хладнокровный убийца. Кроме того, ему и не нужно ничего со мной делать - он подождет, когда меня убьют во время забега с мостом. Тем не менее осторожность не помешает. Приглядывай за мной, если можешь. И буди, если мне будет угрожать опасность.
- Конечно. А что, если он обратится к более важным людям? Скажет им убить тебя?
Каладин скривился.
- Тут я ничего не могу поделать. Но не думаю, что он осмелится. Тогда он будет выглядеть слабаком перед своими начальниками.
Кроме того, головы рубили только тем мостовикам, кто отказывался бежать на паршенди. Если ты бежал, тебя не убивали. На самом деле предводители армии, похоже, колебались, надо ли вообще убивать мостовиков. Только один человек был осужден на смерть за то время, пока Каладин был мостовиком, и они привязали дурака к столбу, оставив его сверхшторму. Нескольких человек лишили зарплаты за потасовку, а пару высекли за то, что они слишком медленно бежали.
Минимальные наказания. Похоже, предводители наконец что-то сообразили. Мостовики живут настолько безнадежной жизнью, что, толкни их немного сильнее, - они перестанут носить и дадут себя убить.
К сожалению, отсюда следует, что, даже получив власть, Каладин не сможет никого наказать. Он должен подтолкнуть их как-то иначе. Он пересек склад леса, где плотники строили новые мосты. Поискав, Каладин нашел то, что хотел, - толстую перекладину, ожидавшую, когда ее присоединят к переносному мосту. К одной из ее сторон уже была прибита рукоятка для мостовика.
- Могу я занять ее? - спросил Каладин у проходящего мимо столяра.
Человек почесал облепленную опилками голову.
- Занять?
- Я останусь на складе, - объяснил Каладин, поднимая перекладину и кладя ее на плечо. Она оказалась тяжелее, чем он ожидал, и он мысленно поблагодарил свой плотный кожаный жилет.
- Они постоянно нужны нам… - сказал столяр, но не слишком уверенно и не остановил Каладина, который ушел с перекладиной.
Он выбрал ровную каменную аллею прямо перед бараками и стал ходить из одного конца склада в другой, неся доску на плече и чувствуя, как поднимающееся солнце припекает кожу. Он ходил вперед и назад, назад и вперед. Он бежал, шел и опять бежал трусцой. Он занимался с перекладиной на плече, поднимал ее в воздух, нес на вытянутых руках.
Он гонял себя до седьмого пота и несколько раз чуть не упал, но всегда находил в себе силы и продолжал. И он шел и бегал, стиснув зубы от боли и усталости, и считал шаги, чтобы сконцентрироваться. Помощник плотника, с которым он разговаривал, привел надсмотрщика. Тот поскреб голову под шапкой и какое-то время глядел на Каладина. Потом пожал плечами, и оба ушли.
Вскоре он привлек маленькую толпу. Рабочие со склада, несколько солдат и много мостовиков. Некоторые из других бригад хихикали и отпускали шуточки, но члены бригады Четвертого Моста держались более сдержанно. Многие не обращали на него внимания. Другие - седой Тефт, юный Данни и еще кое-кто - стояли открыв рот, как если бы не верили собственным глазам.
Их взгляды - потрясенные и враждебные - поддерживали Каладина, помогали ему продолжать. Он должен выплеснуть из себя раздражение, кипящий внутри горшок злости. Злости на себя, потерявшего Тьена. Злости на Всемогущего, сотворившего этот мир, в котором одни купаются в роскоши, а другие умирают, перенося мосты.