Я чуть было не шлепнулась прямо на ровном месте, рассмотрев поразительно яркую и живую картинку, которую случайно зацепила, приняв за долгожданную добычу. Это тоже была своего рода добыча, но к расследованию убийств она никакого отношения не имела… Зато имела отношение ко мне, прямое и непосредственное! Да как он смеет?! Что этот… этот маньяк себе позволяет! Мне плевать, с кем он там спит, но мысленно лапать меня, словно какую-то девку… представляя себе все это в таких отвратительно-непристойных подробностях…
Я стиснула зубы, чувствуя, как темнеет в глазах, а рука сама собой тянется к пистолету. Эру! Я же его сейчас убью!
Так. Спокойно, леди, спокойно. Мысль не считается оскорблением, ты помнишь об этом? Помнишь, я тебя спрашиваю?! Спокойно! Отпусти рукоятку… вот так… молодец, умница. А теперь выдохни и расслабь, – балрог тебя отдери, свою перекошенную рожу! Зараза! Какие балроги, девочка, тебя тут кое-кто другой употребить собирается. По прямому назначению, так сказать. Чтоб не шибко-то задирала нос и не забывала, что ты всего лишь ноги в комплекте с задницей, и нечего тут себе воображать…
Ох. От кого угодно могла ожидать такой подлянки, но от него?.. Что ж, впредь умнее буду. Да. Непременно. А теперь расцепить зубы, пока я их в порошок не искрошила.
И тут капитан лорд ап-Телемнар сделал то, что ему делать категорически не следовало. Он догнал меня и схватил за локоть. И снова назвал этим ***дским "солнышком"! Только теперь я уже абсолютно точно знала, что именно означает эта кличка в его устах…
И тут меня прорвало. Я отдернула руку и сдавленно зашипела, как масло на сковородке:
– Никогда, ни при каких обстоятельствах не смейте называть меня этой позорной кличкой! Я, балрог вас подери, офицер, а не девица для услуг, каковой вы меня, похоже, считаете. Если честь женщины для вас ничего не значит, вспомните хотя бы про честь мундира, – перевела дух и припечатала, уже не заботясь о том, этично слушать чужие мысли или нет. В конце концов, я же не специально подслушивала! – И приберегите ваши… фантазии для тех, кому они будут интересны. Мысли не являются оскорблением, потому я не нуждаюсь в ваших извинениях, можете не трудиться. Однако я надеюсь, что подобную тему нам с вами больше поднимать не придется.
А вот смотрела я при этом на него совершенно напрасно. Он не то чтобы рассвирепел… но, в общем, если бы я сама не была так разъярена, то непременно испугалась бы.
– Мне совершенно не за что извиняться, миледи, – холодно ответил Эрин… хотя нет, пожалуй, капитан лорд ап-Телемнар, нехорошо при этом щурясь. – Меньше надо совать нос туда, куда не просят. Миледи!
Ах вот, значит, как?! Я еще и виновата?! А то, что я тут вообще-то, работаю – это уже не в счет? Здорово. Просто отлично. Какого балрога?! Он влез с этими своими… фантазиями не просто не вовремя, он мне этим вмешательством всю настройку сбил, к вражьей бабушке! Столько труда дракону лысому под хвост! Я ему что, ментальный сканер на ножках?!
– Фонить на весь лес меньше надо! – ощерилась я. – Настройку мне сбивать не надо, когда я работаю! Понятно вам? Милорд!
– Главное, чтобы вам понятно все было. Миледи!
О-о! Вот как? Ну ладно, мне уже все понятно, абсолютно все. Более чем. Нет, я этого не скажу. Хочешь оставить за собой последнее слово? Да подавись!
И на этом наша содержательная беседа завершилась. Все. Воистину абзац. Полный.
"Мне-то все ясно. Главное, чтобы тебе все было понятно. Миледи!"
Надо было не шипеть, а сразу со всего маху дать Эринрандиру раскаленной сковородкой по морде. Ну а чего мелочиться-то? Эффект вышел примерно одинаковый. Бородатый анекдот про "рыбоньку" всплыл в памяти сам по себе. Во времена, когда Эрин был юн и невинен, доступных девушек именовали совершенно другим словом. Может быть, более грубым, но вполне однозначным. Кто виноват, что ныне в моде эвфемизмы, а капитану ап-Телемнару как-то недосуг следить за современными тенденциями словесности.
Казалось бы, ну как еще можно трактовать совершенно искренние слова и поступки? Если не нравится прозвище, которое придумано исключительно из любви и нежности, то надо об этом честно сказать сразу, а не накручивать себя, медленно, но уверенно двигаясь в направлении нервного срыва.
Так может поступить только женщина. Раздуть скандал из-за мелочи, такой незначительной, что на нее нет смысла обращать внимания. Все перекрутить, обвинить, заклеймить и к тому же обидеть на ровном месте, ни за что.
Что же касается мыслей… В любом другом случае Эрин бы устыдился и непременно извинился, но сейчас с таким же успехом можно просить прощение за то, что он нормальный мужчина с четко сформулированными пристрастиями в сексе. Вполне, кстати, здоровыми, без извращений и излишеств.
А не лезь в голову к взрослому мальчику, если не хочешь увидеть себя в его мыслях… хм… не совсем одетой. Маленькая ханжа!
Но учинять душераздирающую сцену в стиле бесконечных любовных сериалов для домохозяек, а уж тем паче выяснять отношения, Эрин не стал. В конце концов, женские капризы были, есть и будут. Ему и не такое устраивали, но все как-то обходилось без драки и мордобития. Хотя, конечно, дико обидно…
Поэтому, кратко высказавшись по затронутой теме, энчечекист демонстративно отстранился, сомкнул внутренние щиты и поторопился нагнать Зарина. Эмоции эмоциями, а дело делом. Он будет беситься в свободное от работы время, а сейчас главное – это работа.
Гном уже начал поглядывать на обменивающуюся "любезностями" парочку с нескрываемым удивлением. Ему в легкой джинсовой курточке стоять на месте и ждать окончания беседы было холодновато.
– Чё случилось-то? – спросил Зарин, обеспокоенный видом напряженных желваков на скулах Эрина.
– Не обращай внимания. У мыслечтецов очень тонкая душевная организация, – как бы нехотя бросил эльф.
– Хорошо сказано. У нас это дело называется "бабьи фокусы", – хмыкнул гном. – Повезло тебе, коллега, с мыслечтецом оно сподручнее работать, не спорю. Хотя и приходится терпеть закидоны.
– Приходится, – нехотя согласился следователь.
– А я и думаю, чего это Ытхан прислал не одного тебя, а еще и малявку. А она у нас мыслечтица, – рассуждал вслух гном. – Это обнадеживает.
– Ты только не проговорись никому.
Эринрандир осторожно покосился на идущую чуть позади напарницу. Невозмутима, собранна и надменна, глядит мимо и игнорирует. Ну и правильно! Главное, чтобы у него самого хватило терпения.
– Обижаешь, ап-Телемнар! Как можно? Думаешь, приятно знать, что сам не в состоянии разобраться?
– Ладно, ладно. Ты теперь еще обидься, – фыркнул Эрин. – Совсем хорошо будет. – И чтобы отвлечь соратника от скользкой темы доверия-недоверия, добавил: – А как ты сам думаешь, что здесь происходит?
Зарин не на шутку призадумался, накручивая на палец прядь ухоженной смоляной бороды и хмуря густые брови.
– Ты смеяться не будешь? – с сомнением в голосе спросил он.
– Делать мне больше нечего.
– Точно? Ну ладно. Мне почему-то кажется, что в нашем лесу завелось чудовище. Слишком уж гастрономические у него способы убийства, не находишь? Одного понадкусывали, двоих выпили.
– Чудовище?
– А почему нет? Вампирюги пиндостанские вывели в секретных лабораториях эдакую помесь удава, паука и пираньи. Химерное животное.
– Размером с буйвола, – добавил Эрин, вспомнив состояние тел мертвецов с открученными головами, и тоже задумался: – Странно то, что токсикология не показала наличия чего-то напоминающего желудочный сок. Если брать за основу физиологию паука, то он впрыскивает в парализованное тело жертвы жидкость, разлагающую ткани, а потом высасывает питательный раствор.
– Ну вот!
– Нет. У насекомых хитиновый панцирь, который не растворяется соком. А вот почему не растворилась кожа наших жертв, мне не понятно. Паучья аналогия тут не совсем уместна. Скорее трупы выглядят именно так, потому что в тело наших магов проник… ну, скажем, паразит, который сожрал их изнутри.
– А как проник?
– Э-э-э-э… О! Через глаза проник. У лешего и сирена нет глазных яблок.
Гном почесал в затылке:
– Возможно, ты и прав, ап-Телемнар. Тогда моя теория с чудовищем рушится.
– Пожалуй… А может быть, и нет. Вдруг это несколько чудовищ?
– Которые охотятся на магов?
В избирательность вкусовых пристрастий химерных тварей Эрин как-то не верил. Тупая скотина уже давным-давно переключилась бы на местных жителей или хотя бы на их домашних животных. Какая разница, чье мясо жрать, если очень хочется? Мыслей ап-Телемнар читать не мог, но отчетливо чуял присутствие злой воли.
– Я бы сказал, что чудовищ кто-то специально натравливает на магов, – заявил эльф. – А вот скажи мне, в самом Колдубинске много чародеев, кроме целителей естественно?
– На учете состоят трое местных, – отрапортовал Зарин. – Маха Барабос, медведица-оборотень, работает главным заводским технологом, дроу Сулема Кранн-Тецц – аптекарша, и орк Мудухатар – шаман общего профиля. Да! Еще есть Эфа Горыниевна с ученицей. Прикинь, старая ведьма пригрела девчонку-иномирянку!
Капитан ап-Телемнар хмыкнул. Известно, гоблинши – женщины непредсказуемые, у них что в голову стукнет, то и будет.
– Почему же – три? Ведь получается, что четыре или даже пять магов, если считать ученицу.
– Эфа живет не в городе, у нее в лесу домик маленький. Там она и обитает. Говорит, так ближе к природе.
– В этом лесу? – вскинулся Эрин.
– Да. Тут не очень далеко.
– Интересно. А они с ученицей ничего такого не заметили?
– Вроде бы ничего особенного.
– Странно, – молвил эльф и поежился.
Эрин бы через три дня повесился на самой высокой березе, до того неуютно он себя чувствовал в этом проклятом лесу.
– А вот мы и пришли, – объявил Зарин и показал на крошечную ложбинку между двумя ясенями. – Тут мы отыскали эльфа.
И пока Нолвэндэ бродила вокруг, исследуя эмоциональный фон, Эринрандир прислонился спиной к дереву и закрыл глаза, чтобы вид напарницы не будил в нем глухой гнев и раздражение. Не время злиться, совсем не время. К балрогам эмоции, когда есть о чем серьезно подумать.
Например, о ведьме-отшельнице, которую не тронул художественный руководитель творящихся здесь злодеяний. Почему так вышло? Она ведь могла стать первой из жертв. И о чем это говорит? О том, что Эфа Горыниевна может быть как непосредственно причастна к убийствам, так и не иметь к ним никакого отношения. И тогда выходит – преступления направлены не против всех магов, а лишь против пациентов МЛТП.
Эрин закурил и стал изучать страничку в папке, посвященную профилакторию. Прелюбопытнейшее это заведение, надо сказать. Гораздо более затейливое, чем может показаться на первый взгляд. Уединение зачастую способствует развитию скрытых наклонностей, а относительная безнаказанность толкает на воплощение их в жизнь. Знаем мы эти заброшенные хутора, тайные скиты и прочие способы спрятаться от посторонних глаз.
"В этом лесу спятить проще простого, – подумалось Эринрандиру. – Мы с Нол тут всего полчаса, а уже успели поссориться. А если пожить здесь несколько месяцев? Полгода? Год? Она меня пристрелит?"
Неприятное это чувство – все время держать ментальную защиту, а еще противнее – не доверять своему напарнику. Хотя ни о какой эротике речь уже не шла, но Эрину все равно не хотелось облегчать Нол жизнь – помогать в ее исследовании. Просто из вредности. А то еще смутит ненароком своими грубыми размышлениями на тему женского коварства и ханжества. Она у нас самая правильная и умная? Тогда вперед за орденами!
Чувствуя, что снова начинает закипать, Эрин подозвал жестом гнома и попросил рассказать о персонале МЛТП. И тут выяснились несколько прелюбопытных деталей из жизни целителей запойных магов. Текучки персонала в "Елочках" не наблюдалось. Все лекари работали там уже не первый год, и никто не торопился сменить место жительства. А ведь приходилось круглые сутки сосуществовать вместе. Персонал жил в отдельном блоке прямо на территории профилактория. Получалась эдакая замкнутая община. В таких омутах черти как раз и водятся. Главврач, как оказалось, слыл чуть ли не садистом. Больные же время от времени жаловались на суровый режим, частенько строчили жалобы, а порой сбегали, чтобы попроситься в другое заведение.
– В какое, например? – полюбопытствовал эльф.
– В "Подсолнухи". Там, говорят, и климат лучше, и персонал душевный, – пояснил Зарин. – Мне тут один прямо-таки дифирамбы пел подсолнуховцам.
"А-атличное название! – ядовито ухмыльнулся капитан. – Кое-кому бы там нервишки полечить не мешало".
– Ну и что удалось обнаружить? – требовательно спросил он у напарницы самым холодным и официальным тоном, на который был способен.
После столь бурной в эмоциональном плане беседы я, как это ни странно, довольно быстро успокоилась. Не то чтобы перестала злиться… хотя да, и это тоже. Перестала. Вероятно, выплеснув столь долго копившуюся агрессию, я попросту исчерпала свой лимит раздражительности на сегодня, а потому была сейчас спокойна, словно хинтайский танк. И, совсем как тот танк, неповоротлива. Не в движениях – в мыслях. Они текли теперь плавно и чуть замедленно, и чем дольше мы шли по лесу, тем легче и спокойней становилось их течение. Удивительно, но мне почему-то было уже хорошо. Вот только спать снова захотелось, но пушистая, мягкая усталость, от которой сами собой закрывались глаза, вовсе не казалась чем-то неприятным или неожиданным. Что тут удивительного? Позлилась, поорала – теперь отхожу от вспышки. Все нормально. А может, это лес меня успокаивает? Мне же всегда становится значительно проще переносить внезапные неприятности, стоит лишь выбраться в лес – любой. А этот лес особенный. Он не просто прекрасный, он… дивный. Да! Вот это слово. Дивный лес.
Когда гном объявил вдруг, что мы пришли, я чуть было не споткнулась от неожиданности – настолько это место было светлым и приятным. Ясени, чуть склоняющиеся друг к другу над маленькой ложбинкой… мягкая зелень мха у их корней, уже свободных от снега… солнечный луч, запутавшийся в ветвях. Как… волшебно. Как спокойно. Как тихо… тихо-тихо, ни шороха, ни звука… Лишь резкие голоса и дыхание двоих чужаков нарушают гармонию этого места.
Где же тот страх, то молчание, что я чуяла совсем недавно? Где тяжесть? Ушла… Странно, так странно это… но теперь разве я должна анализировать? Я ошиблась там, по дороге, приняв собственный непокой за окраску ментального фона. Я больше не боюсь – и в лесу страха нет тоже…
Я вдруг поняла, что если бы у меня был выбор, я бы хотела уйти именно здесь. Этот уголок леса дышал покоем и… жизнью. Здесь не было места страху, ярости, страсти, ненависти. Здесь была жизнь, мирно спящая до поры…
А вот смерти здесь не было вовсе. Я замерла, досадливо морщась. Несчастный эльф погиб именно здесь? Это точно? Потрясла головой, не замечая, как начинаю слепо кружить на этом пятачке, словно вынюхивающая след ищейка. Что-то не так… нет, не может быть, чтобы здесь произошло убийство! Здесь не пахнет насилием и болью! Здесь лишь сон и возрождение… Как чудесно.
Закрыв глаза, я остановилась меж двух деревьев и коснулась ладонью одного из стволов. Ясень был теплым, теплым… хотелось прижаться к нему щекой и потереться о кору, тихо мурлыкая. Обхватить его руками и застыть… заснуть… заснуть…
– …удалось обнаружить?
Я отреагировала на то, что прежде казалось мне лишь каким-то далеким, отчасти враждебным рокотом. Оказывается, это голос? Его источник виделся каким-то темным, холодным и… острым пятном среди золотистого, мягкого света этого места. Что за нелепое колючее создание, откуда оно взялось?
Я моргнула раз, другой – и поняла, что ко мне вообще-то обратились с вопросом. А, да это же наш доблестный милорд! Отчего-то он смотрелся здесь и сейчас не более уместно, чем какое-то подземное существо, выползшее на свет. Неприятное зрелище. Хладнокровная, жесткая… тварь вроде дровского боевого ящера. Но я его не боюсь. Я вообще ничего не боюсь… мне нечего бояться здесь.
– Леди Анарилотиони, вы оглохли? Мы тут уже полчаса. Вы обнаружили хоть что-нибудь?
– Убийство точно произошло именно здесь? – ответила я вопросом "а вопрос, повернувшись к гному. – Вы уверены, что это было на этом месте?
– Чего? – Зарин выпучил глаза. – Леди, здесь лежал труп со свернутой шеей!
– Хм… – Я покачала головой. – Странно. Видите ли, любое подобное действие – в нашем случае убийство – оставляет определенный след в, скажем так, эмоциональном поле. След насилия, боли, смерти, активных действий убийцы, наконец…
– Ближе к делу, сударыня, – холодно прервал меня Эринрандир. – Не надо цитировать нам учебник.
Я выгнула бровь и поморщилась:
– Ближе так ближе. Здесь нет следов насильственных действий одного живого существа по отношению к другому. Ни в ментальном поле, ни в эмоциональном. Здесь вообще нет следов насильственной смерти. Поэтому я повторяю вопрос: вы уверены, что убийство произошло именно здесь?
– Это подтверждают результаты экспертизы. А ваши… видения не подтверждены пока ничем.
Гном мудро помалкивал, только головой вертел между мной и эльфом.
– Ну что ж, – я пожала плечами, – получается тогда, что либо наш труп умер здесь сам, естественным путем, либо убийца не оставил никаких не-вещественных следов. Либо я недостаточно компетентна, чтобы это обнаружить.
– Вещественных тоже не оставил, – тихонько буркнул себе в бороду Зарин.
– То есть вы беретесь утверждать, – с ледяной издевкой процедил Эринрандир, – что жертва сама свернула себе шею, не испытывая при этом никаких неприятных ощущений?
– Вы это сказали, не я. – Чуть поморщившись, я ответила так равнодушно и спокойно, что сама себе удивилась. – Мне более нечего добавить. Разве что, – я отвернулась и продолжила уже тише, скорее для себя, чем для них, – разве что мне стоит тут задержаться. Или прийти еще раз? Так, чтобы не было… отвлекающих факторов… Хм… – Я забормотала еще тише, забывая о слушателях: – В третьем диапазоне пси-волна нестабильна, возможно, если отсечь помехи…
– Пошли отсюда, – встрял Зарин. – А то "Елочки" закроются. Леди, вы идете?
– А? – Я натолкнулась на раздраженный и нетерпеливый взгляд напарника и вяло удивилась его агрессии. Что это с ним? – Идите-идите, я сейчас…
– Лейтенант Анарилотиони, следуйте за мной. Немедленно, – прошипел Эрин.
Злится… Странно. С чего бы это? Почему-то теперь мне наша стычка по дороге сюда казалась какой-то поразительно мелкой и несущественной. Идти за ним следом категорически не хотелось. Я бы лучше еще немного побыла здесь… послушала, что скажет мне этот спящий, но удивительно чуткий, дивный лес… Крайне неохотно, ощущая почти физическую боль от расставания с этим местом, я все-таки подчинилась. Ничего, я еще найду время, чтобы вернуться сюда. Обязательно.