– Он. Больше некому. Свадьба не должна состояться! Он погубит мою маленькую девочку! Ландграф, что мне делать?
– Ну, знаете… я тоже не семейный психолог. Надо во всем разобраться, а на это нужно время.
– Тебя убьют.
– А, плевать… Меня каждодневно убивают, привык. Какие у нас планы на ближайшее время?
– Сейчас придут звать на обед. Ха! Представляю их кислые рожи, когда они найдут лорда Скиминока живым!
– Они выдадут себя, – кивнул я. – В любом случае нас здесь хотя бы трое.
– Двое. Дракон заснул – и добудиться его сложно. Веронику в расчет не бери. Магическую поддержку я тебе обеспечу, но от ножа в спину, увы, могу и не уберечь.
– Длинноносый жених в курсе того, что вы неадекватно относитесь к их скоропалительному браку?
– Еще бы! При первой же встрече я почти превратила его в жабу, но там было столько колдунов среди его поганой родни… Никакой возможности довести до ума начатое заклинание. Он меня боится!
– Значит, уважает. Итак, идем на обед и действуем по обстановке. Надеюсь, нас не отравят. Я хочу спровоцировать мерзавца на какой-нибудь агрессивный шаг, и тогда, возможно, у Вероники откроются глаза.
– Сомневаюсь… – Верховная ведьма протянула мне костяное кольцо, изображающее рыбу, держащую во рту розу: – Надень на мизинец левой руки. Так, теперь никто не сможет тебя заколдовать. Или принести вред с помощью предметного колдовства. А насчет нашей влюбленной крошки… Боюсь, что, даже увидев тебя на полу, в луже крови, а рядом Зингельгофера, вбивающего в твою спину зазубренный меч, она сама придумает ему оправдание!
За нами пришли. Шестеро стражников в шипастых шлемах топтались у входа. Горгулия Таймс взяла меня под локоток:
– Идем, ландграф. Бежать ты уже не успеешь. Я постараюсь помочь сделать твою кончину пышной и запоминающейся.
Нас проводили в мрачный, праздничный зал. Там уже сидела толпа народу. Внешнее убранство было не в пример богаче, чем в моей комнате. Полно гобеленов, изображающих сцены расправы гоблинов над рыцарями, ведьм над юными девами, упырей над невинными младенцами. В центре на стене – большой барельеф из черного мрамора: рогатое, козлоподобное существо, восседающее на троне из человеческих костей. Рожа настолько мерзкая, что поневоле жалеешь об отсутствии стакана святой воды – выплеснуть в морду гаду! Огромные люстры по сто свечей. На полу ковры, мебель из червленого дуба, ручная работа очень высокого качества. Столы стоят в два ряда, а за ними уже вовсю обжираются гости. Я почувствовал приступ душной тошноты – здесь явно было в ходу человеческое мясо. Верховная ведьма поддерживала меня, шепотом советуя смотреть в потолок. Нет, господа-товарищи! Свадьбы не будет. Я сейчас еще немного полюбуюсь, и будут похороны. Одна большая братская могила. Пусть мне будет хуже, пусть я замучаюсь рыть такую глубокую яму, но ради святого дела можно и могильщиком потрудиться. Типажи для фильмов ужасов придется вербовать в другом месте. Наш приход ознаменовался ревом радости и недовольства.
– Да это же не настоящий ландграф! – пьяно рыгнул один разжиревший боров с кольцом в ноздре и ветвистыми рогами.
Я не отказал себе в удовольствии цапнуть его за чуб и дважды припечатать пятачком в салат. Присутствующие загоготали, им моя остроумная шутка понравилась. Нас усадили на почетное место – прямо напротив стола невесты и жениха. Под похоронную музыку в зал вошли новобрачные. На Зингельгофере был традиционный черный костюм, увешанный магическими камнями, волосы смазаны жиром, а роскошный плащ поддерживали сзади двое уродливых карликов. Длинноносая практикантка из Тихого Пристанища красовалась в ошеломляющем шелковом платье зеленого цвета с глубоким декольте, разрезом до бедра и волочащимся шлейфом. Голову невесты вместо традиционной фаты украшал венок из чертополоха с черной кружевной вуалью. По-моему, она даже разорилась на некоторую косметику – одна бровь была намазана гораздо гуще другой. Все загомонили и встали, подняв кубки за здоровье молодых. Горгулия Таймс принюхалась к содержимому моего бокала и тихо приказала:
– Не пей. Сделай вид и выплесни через левое плечо.
Нет проблем! На старом коврике позади меня образовалось обгорелое дымное пятно. Что же за кислоту они туда подлили? Милый бес вновь наполнил мой кубок. Меж тем молодые сели в центре. Гости, несколько недоуменно поглядывая в мою сторону, вновь занялись привычным чавканьем. Мне тоже поставили блюдо с тушеным мясом, но никакая сила не заставила бы меня его попробовать… Верховная ведьма нервно грызла орехи, доставая их из мешочка на поясе. Может, тоже из боязни яда в вине?
– А что это наш геройский ландграф ничего не ест? – язвительно поинтересовалась некая жирная дура напротив.
"Так ведь пост, матушка! До первой звезды нельзя-с…" – едва не брякнул я, но вовремя прикусил язык. Так мог ответить Александр Васильевич, но здесь предполагались иные манеры. Если, конечно, хочешь, чтобы тебя уважали.
– В приличном обществе не подают на стол непрожаренную мертвечину! Э-э-эх! – Блюдо по диагонали полетело через весь зал. – Интеллигентные люди не пьют на свадьбах перекисшую бурду! – Содержимое моего кубка с шипением выплеснулось в наглую физиономию заботливой дамы.
Виз-гу-у-у-у… Ну, судя по тому, как с ее носа лохмотьями сползла свиная кожа, кислота была соляной! Ненавижу себя, когда вынужден изображать подобное хамло за праздничным столом… Вы думаете, хоть кто-нибудь возмутился? Черта с два! Все подумали и залились счастливым хохотом. Вероника кланялась присутствующим и с улыбкой поддакивала:
– Да, да. Тот самый ландграф! Лорд Скиминок всегда такой остроумный.
– Не горячись. Пока все нормально, – похлопала меня по руке Горгулия Таймс. – Действуй по настроению. Но если ты хоть на миг обнаружишь страх, – они разорвут тебя на кусочки!
– Атмосфера явственно накаляется. Мне тоже кажется, что без традиционной драки не обойтись! У нас такие свадебные обычаи… Так вы говорите, магией меня не тронут?
– Нет. Хочешь проверить? Вон в углу коричневый колдун шестой степени готовит на тебя покушение. Только не дергайся…
Оба-на! Точно! Козлобородый недомерок, слюняво шевеля губами, взглядом двигал под потолком залы чугунную бадью с кипящим супом. Ведер пять, не меньше. Посудина замерла над моей головой. Поганый колдунишко гадко улыбнулся и опустил глаза… О, каких волевых усилий мне стоило не спрятаться под стол! Бадья рухнула вниз, мягко упала на невидимую преграду – магия! – и, не пролив ни капли, мигом отфутболилась через весь зал, где опрокинулась прямо на лысину озадаченного злопыхателя. Я читал, что несработавшее заклинание, возвращаясь, бьет по своему же хозяину… Дикий вопль потонул в дружном гоготе присутствующих! Коричневый колдун шестой степени изображал жалкое подобие ошпаренного куренка. Господи, что за дикое веселье?! Шутов у них нет, что ли? Хотя… судя по тому, как я веселю общество…
– Ну все, ландграф. Сейчас оно начнется, – тихо вздохнула моя соседка.
Зингельгофер встал со своего места и обратился к присутствующим с высокопарной речью:
– Дамы и господа! Цвет и оплот Темной Стороны! Сегодня, в светлый день моей свадьбы, я хочу представить всем мои подарки для будущей жены!
Те же уродцы стали вносить в зал сундучки с драгоценностями, дорогие ткани, изящные безделушки, хрустальные зеркала, слоновую кость и черное дерево. Да, сюда бы еще швейную машинку и лобзик. Натуральный кружок "Умелые руки". Потом какие-то пузырьки, банки, бутылки с непонятными жидкостями, коробки с порошками и снадобьями. Сплошная химия! Но как загорелись глаза Вероники! Знал, сволочь, чем прельстить ее экспериментаторскую натуру.
– А теперь я хочу показать обществу тот бесценный дар, что принесла на свадебный алтарь моя драгоценная рыбка. Это – голова тринадцатого ландграфа!!!
Все разом замерли. В наступившей тишине неестественно радостно зазвенел серебристый смех Вероники:
– Вы не поняли его, милорд! Это шутка!
Молчание стало еще тягостнее. Все поняли правильно. Вот только эта наивная дурочка еще пыталась улыбаться гостям, заглядывала в лица, подмигивала, совершенно искренне недоумевая, почему же никто с ней не смеется? Бедная девочка… Она ему верила! В ее годы и… такое испытание.
– Моя несравненная супруга обещала, что заманит к нам на Темную Сторону нашего злейшего врага. Уверен, все разделят мое шумное восхищение ее талантом перевоплощения! Будучи настоящей ведьмой по крови, она прошла хорошую школу лицедейства в пансионате Тихого Пристанища. Она умело воспользовалась нужными струнами в характере страшного лорда Скиминока. Взгляните сами! Вечный противник, бесчеловечный убийца, подлый предатель, кровавый мародер, склочный скандалист – вот он! Один! Без друзей! Без глупого дракона! Берите его! Моя послушная жена принесла эту желанную жертву на черный алтарь нашей любви!
– Эй, зятек! А меня ты не хочешь брать в расчет?! – побагровевшая Горгулия Таймс с мягкой медвежьей свирепостью поднялась с кресла. – Я тоже гость твоего дома. Мы с ландграфом старые друзья. Это я дала ему Кольцо Защиты. Прежде чем ты убьешь его, твоим холопам придется убить меня.
– От смерти еще одной тещи мир ничего не потеряет! – широко улыбнулся гнусный жених.
Вся зала взорвалась свистом и хохотом! Только теперь я обратил внимание, сколько оружия было припрятано под юбками, плащами, шкурами и прочей декорацией. Вероника, бледная как полотно, смотрела на меня круглыми от ужаса глазами.
– Это неправда! Он так шутит, милорд! Это же шутка! Зачем вы… Якобс, ну скажи милорду, что ты пошутил… Пожалуйста!
На сей раз грянул гром аплодисментов. Зингельгофер взял невесту за руку и театрально раскланивался перед восхищенной публикой. Юная ведьма стояла столбом.
– Что он с ней делает? – потерянно прошептала Горгулия Таймс.
Весь зал аплодировал стоя. Я подбирал слова для гневного монолога, но в голову лезли лишь грязные ругательства. Какие-то остатки здравого смысла говорили о том, что не стоит ронять себя до уровня этой мрази. Живи весело и умри храбро! Пока со мной был Меч Без Имени, я не испытывал страха. Это тоже своего рода магия. Меч, как символ Креста, взятый за лезвие, рукоятью вверх, казался олицетворением кротости и смирения, готовности прощать и взывать к милосердию. Но, перевернувшись, сверкая неотразимостью клинка, он мог быть воплощением неотвратимого возмездия!
Нечисть взялась за оружие. Верховная ведьма Тихого Пристанища медленно выудила из декольте увесистый молоток. Якобс Зингельгофер принял от подскочившего карлика длинную рапиру:
– Итак, я приглашаю всех освятить наши брачные узы предсмертным хрипом тринадцатого ландграфа!
– Не-е-е-т! – Вероника бросилась на своего возлюбленного с недвусмысленным желанием – расцарапать ему физиономию, но негодяй ловко поймал ее в захват, заломив девчонке руки.
– Дорогая! Ты переигрываешь! Еще слово, и мы все можем подумать, что тебе жаль его. Не уверяй меня, что голова лорда Скиминока дороже нашей любви. Иди к себе! Жди меня на черном брачном ложе. Сегодня наконец мы насладимся друг другом… – Этот гад страстно поцеловал теряющую сознание бедняжку.
От омерзения юная ведьма очухалась, взвизгнула и попыталась укусить его за нос. Зубки лязгнули, как стальной капкан. Зингельгофер презрительно улыбнулся, а потом влепил ей такую пощечину, что пламя у факелов задрожало.
– Вероника-а-а!
Я пришел в себя, прыгая по столам с Мечом Без Имени в руках и быстро продвигаясь к зубастому молодожену…
Э-э-э-эх! Размахнись рука, раззудись плечо! До Зингельгофера я не добрался… Брошенный кем-то нож рукоятью разбил мне нос, а что, если б угодил острием?! Разномастная кодла дружков жениха с воем встала на его защиту. Ну и рожи! В страшном сне не приснится… А приснится, так проснешься седой и заикой. Это я тут ко всякому привык. Меня рогами не напугать, клыками не удивить, когтями… Фу, фу, ну и когти! Раз царапнет – стопроцентное заражение крови. Маникюр здесь не в моде. Они их хоть когда-нибудь чистят? Не обращайте внимания на мою болтовню. Так, мысли вслух, чтобы отвлечься. На самом деле Меч Без Имени уже в полной мере расплатился с шестерыми негодяями. Есть что-то романтичное в свободной трактирной драке… А когда все на одного – тут, ребятушки, и вправду весело. Безучастных нет! Танцуют все! Посуда летит из угла в угол вперемешку с копьями, ножами, топорами и коваными звездами. Целят, ясное дело, в меня. Но не попали пока ни разу. С пьяных глаз подстрелить бегающего ландграфа – это вам не муху табуреткой огрести! Вопрос – куда же все перелетное добро падает? Верно. На голову противоположной половины. И им до меня после этого есть хоть какое-то дело?! Как же! Они с ревом лезут бить именно того незадачливого вояку, который, целясь в меня, попал им арбалетным болтом в ухо! Теперь представляете, что творилось в общем зале? Нечисть гвоздила сама себя, от души круша в капусту встречного-поперечного. Я исхитрился забиться в уголок у камина и никому особенно не мешал. Горгулия Таймс размахивала молотком, как бог Тор в женском обличье. Она не пропадет, а вот Вероника? Трое бугаев под предводительством предателя Якобса уносили ее, завернув в скатерть. Нет! Так легко вы не уйдете! Маневрируя между группами зверствующих драчунов, я ловко вырвался к выходу и погнался за похитителями.
– А ну стоять, мафиози хреновы! Оружие на пол, все арестованы! У вас есть право на один телефонный звонок своему адвокату. Также должен предупредить – все, что вы сейчас скажете, может быть использовано против вас в суде…
Они не оценили юмора. Двое выхватили мечи и попытались меня задержать. Меня! Тринадцатого ландграфа Меча Без Имени! Через минуту я продолжал погоню, оставив позади два теплых трупа. На повороте Зингельгофер повернул рукоять в стене, и пол под моими ногами принял вертикальное положение. Летел я недолго, а ударился больно. Наступила темнота… Это пол, ставший потолком, мягко захлопнулся надо мной. Сначала в горячке погони я даже попытался встать. Потом передумал. Болел бок, наверняка здорово содрано колено, снова пошла кровь из носа – в общем, лучше полежать. Я закрыл глаза – все равно ничего не видно – и отключился. Пришел в себя от прикосновения к щеке чего-то мокрого и холодного. Обычная вода. Наверное, подается по скрытым трубам. Я встал. Мысли были короткими. Яма, камера, склеп – ну, то место, куда меня заманили, – три шага в длину и два в ширину. Пол и стены чугунные, ни одного намека на дверь, лаз, вход, выход. Самое паршивое, что вода прибывала. Вы понимаете, что это значило? Я, например, сообразил не сразу. Помнится, именно так гробили злых разбойников в сказке про Али-Бабу. Их заливали в кувшинах горячим маслом. Здесь холодная вода, но от этого не легче. Когда до меня в полной мере дошел смысл реальной угрозы стать синим утопленником – было уже по колено. Я немного поругался, поорал, поугрожал неизвестно кому и, прихрамывая, бросился обстукивать рукоятью стены. Ничего! Оставалось впасть в панику или покончить жизнь самоубийством. Просить пощады не у кого. Помощи ждать неоткуда, а вода колыхалась на уровне пояса. Мне не было страшно – я злился! О, какая черная злоба переполняла мою светлую душу! Я ненавидел всех и вся! Веронику – за ее глупость, Горгулию Таймс – за то, что потакала глупой девчонке. Раюмсдаля – за то, что живой и ищет Зубы. Кролика – за то, что спит, скотина! Зингельгофера – у-у-у!.. Попадется он мне! В какой-то невероятной ярости я рубанул мечом по стене и не особенно удивился, когда Меч Без Имени ушел в нее по рукоять…
Сквозь образовавшееся отверстие брезжил слабый свет. Хладнокровно и методично я расширил мечом дыру до приемлемых размеров, отмахивая в стороны солидные куски чугуна. Магия! Какой еще меч в мире способен на такое?! Я уважительно поклонился и запечатлел благодарные поцелуи на серебристом клинке. Говорят, что именно так танкисты после боя целуют свой танк. Холодная вода несколько охладила мой пыл. Надо было выбираться отсюда. Я пролез в дыру и, мокрый как мышь, зашлепал по освещенному факелами каменному коридору. Куда? Куда выведет. Светло, крыс нет, опасности не видно, можно гулять спокойно. Вот только холодно и пыльно. Судя по всему, здешние слуги не особенно утруждают себя уборкой. Техперсонал хуже некуда… Стоп! Почему, собственно, мне так холодно? Сквозняк! Где-то рядом выход на свежий воздух. Я прибавил шагу, слегка кривясь от боли в распухшем колене. Голова трещала от одной нехристианской мысли: догоню – убью! Коридор разделился на три прохода. Выбрать нужный не составляло труда – я чувствовал движение сквозняка всем телом. Ага, вот она, заветная дверь. Снизу пробивалась узкая полоска света. По-видимому, проходом пользовались не так уж часто, но дверь была вычищенной, без пыли и паутины. Добрый, надежный дуб, обитый полосами железа. Я прикинул, где может быть засов, и рубанул мечом. М-да… Невероятное оружие! Казалось, что масло режется с большим шумом. Ну, все… Где тут мой любимый Зингельгофер?! У меня к нему ма-а-ленькое дельце… Я прижался к стене – с противоположного конца спешил по коридорчику лысый остроухий слуга с банным полотенцем в руках. Годится. Он свернул за поворот, и я в три прыжка бросился ему на спину.
– Одно слово – изрублю, как морковку в щи!
– Свирепый ландграф… – ошарашенно прошептал лысый, ненавязчиво пытаясь уйти в обморок. Баста, карапузики! Не выйдет.
– А ну, вставай! Где Вероника?!
– А… я… н-не могу знать.
Пришлось крепко приложить его затылком о стену. Куда пропали мои природная жалость и сострадание?
– Я скажу… она… они в спальне…
– Веди! При первой же попытке предательства – попросту снесу с плеч твою безволосую тыкву. Все понял?
– Так точно, милорд!
Мелкорослый служака исправно повел меня долгими переходами, минуя стражу и людные места. Спустя полчаса мы были на месте, но у входа в спальню почему-то толпилась куча народа.
– Слушай, а служебный вход есть?
– Да, милорд, как прикажете…
Мы еще поплутали, и он таки вывел меня к маленькой дверце в узком, замаскированном коридорчике. Лысый жалобно поглядел на Меч Без Имени, готовясь к смерти.
– Снимай пояс.
– Да, лорд Скиминок! – понял он, радостно расстегивая пряжку.
– И какой-нибудь платок в рот засунь в качестве кляпа.
– Нет платка, можно носок?
– Можно. – Я связал ему руки его же поясом и усадил в уголке. Убить не позволяло воспитание, а так у парня не будет проблем с наказанием за предательство. Пусть подождет здесь. Я прислушался к тому, что происходит за дверью, мягко нажал на нее плечом и оказался позади балдахина. Ну, знаете, у них были в моде эдакие подобия туристической палатки над кроватью. Плотная парчовая ткань давала великолепную слышимость и нулевую видимость объекта. Покрутившись, я нашел в ней маленькую дырочку… О небо! Дьявол и преисподняя! Бог и все его архангелы! Белая гвардия и компартия Уругвая! Что там творилось…
Спиной ко мне стоял совершенно голый Зингельгофер, обращаясь с торжественной речью к целой толпе свидетелей, окруживших кровать и пускающих слюни от предстоящего зрелища. Перед негодяем лежала привязанная за руки и ноги Вероника. Юная ведьма была в длинной ночной рубашке из красной ткани, рот завязан черной лентой, а глаза сверкали бешенством! Любитель монологов упоенно кланялся присутствующим: