- Робинтон еще недостаточно взрослый, чтобы стать учеником такого мастера, как вы. Но в качестве ведущего дисканта он, несомненно, подпадает под юрисдикцию цеха. Однако, - довольным тоном заявил Дженелл, - я думаю, ему пойдут на пользу занятия с матерью. Можно не сомневаться, что именно великолепные педагогические способности Мерелан позволили мальчику достичь таких высот. - Мастер-арфист любезно поклонился Мерелан. - И, конечно же, он будет продолжать заниматься с Кьюбисой. Не станем же мы лишать Робинтона возможности пройти общий курс учебы лишь из-за того, что у него прекрасный дискант, верно? Ты замечательно сегодня выступил, Робинтон.
На этот раз Дженелл лучезарно улыбнулся самому Робинтону, собственническим жестом взъерошил мальчику волосы, а потом успокаивающе хлопнул его по плечу.
- Я думаю, кое-кто из нас - во всяком случае, за себя я ручаюсь - охотно будут присматривать за подготовкой Робинтона - до тех пор, пока он не достигнет возраста ученика, - сказал Дженелл, а затем вдруг вздохнул. - Ну, а когда голос у него начнет ломаться, мы посмотрим, какими еще талантами он обладает.
Робинтон растерянно заморгал, но тут Дженелл, пользуясь тем, что стоит спиной к Петирону, лукаво подмигнул мальчику.
- Спасибо, мастер-арфист. Я постараюсь вас не подвести, - сказал Робинтон в наступившей тишине.
Мастера, переговариваясь, начали подниматься со своих мест. Мерелан подошла к Робинтону и положила руки ему на плечи, показывая, что довольна им.
- Кстати, Петирон, тут барабанщики передали сообщение из Айгена, - Дженелл взял мастера композиции под руку и повлек за собой прочь из комнаты. - Они жаждут еще раз услышать концерт, который вы сыграли для них в прошлом году. Он мог бы стать неплохим дебютом для вашего сына. Неудивительно, что он делает такие успехи - с его-то родителями. Вы должны им гордиться… - долетел его голос уже из коридора.
- Иногда может показаться, будто мастер-арфист дремлет, - обычным своим холодным тоном заметил мастер Оголли, - но на самом деле мало что ускользает от его взгляда. Верно, Мерелан? С новым летним расписанием я остался без учеников - как раз тогда, когда они мне больше всего нужны. Роби, у тебя не найдется несколько часов, чтобы помочь мне копировать рукописи?
Роби вопросительно взглянул на маму. Мерелан кивнула.
- Ты же сама знаешь, Мер, у мальчика прекрасный почерк. Может, ты бы пришел ко мне уже сегодня, после обеда? - нетерпеливо добавил Оголли, обращаясь к Робинтону.
- Обязательно приду, - отозвался Робинтон.
Он лишь обрадовался этой просьбе: теперь у него был законный повод до вечера не возвращаться домой. За обедом Роби сел за детский стол - чтобы оказаться подальше от отца. Потом он отправился к мастеру Оголли и скопировал произведение, которое Лондик пел в прошлом году, а заодно запомнил его. Лучше уж сидеть у Оголли. Чем меньше он попадается на глаза отцу, тем меньше его раздражает.
Лишь став взрослым, Робинтон оценил, какой ловкий заговор сплели обитатели Дома арфистов, спасая талантливого мальчишку от безжалостного стремления Петирона к совершенству. Он очень обрадовался, когда "установленный порядок" потребовал, чтобы после своего двенадцатого дня рождения Робинтон перебрался жить в комнаты учеников. К этому моменту он уже два года работал с Петироном в качестве солиста - и, похоже, раздражал отца все сильнее, несмотря на все старания. Это уже стало бросаться в глаза окружающим, и не раз другие певцы громко хвалили Робинтона - так, чтобы Петирон услышал. А тот ограничивался скупым кивком.
Робинтон знал, что его переселение расстроило маму, и все-таки твердо верил, что теперь ей станет полегче. Слишком уж было ясно: отец ждет не дождется, когда же Робинтон их покинет. И потом, ему все равно было проще, чем прочим ученикам: Робинтон всю жизнь провел в цехе, и ему не грозила тоска по дому. Он знал, что ему будет не хватать материнской заботы, но ему не терпелось побыстрее перебраться в ученическую спальню.
- Мальчик будет жить в каких-нибудь двух сотнях шагов отсюда, - сказал Петирон, глядя, как Мерелан заботливо собирает вещи Робинтона. Потом он заметил среди вещей свернутые в толстую трубку ноты. - А это что такое? - с подозрением спросил он.
- Кое-какие упражнения Роби, - с безразличным видом ответила Мерелан и попыталась спрятать ноты.
- Упражнения?
- Ну, какие-то классные работы, - с нарочитой небрежностью повторила Мерелан.
Петирон выхватил свиток и развернул его. Точнее, он попытался было, но тонкий пергамент, как это часто бывает, тут же выскользнул у него из пальцев и снова свернулся трубочкой. Петирон раздраженно пробормотал что-то себе под нос. Мерелан взяла себя в руки и тихонько перешла в комнату Роби, чтобы уложить его вещи в сумку.
Роб так надеялся, что сможет переехать к ученикам без лишних неприятностей… И зачем только отец сегодня весь день сидит дома? Неужели у него нет дел в цехе?
- Упражнения? Упражнения! - Петирон сердито уставился на супругу, затем взглянул сквозь дверной проем на сына. Из-за привычки хмуриться на его продолговатом лице уже успели образоваться глубокие морщины. - Да это же копии тех нелепых мелодий, которые поют ученики!
Робинтон не видел лица матери, поскольку та быстро встала, явно собираясь отнять у Петирона ноты. Петирон застыл, переводя взгляд с жены на сына и обратно, - и впервые ему открылась истина.
- Ты! - он возмущенно ткнул свернутыми нотами в сына. - Это ты написал!
Прежде Робинтон отмалчивался, но на этот раз решил сказать правду.
- Да… Это упражнения, - услышал он свой голос словно со стороны. Петирон нахмурился еще сильнее. - Вариации…
- Вариации, которые все мастера используют во время занятий! Вариации, которые постоянно играют музыканты! Эта чепуха, эти дурацкие песенки, которые всякий может сыграть и спеть! Бесполезная чушь! Так вот чем вы занимаетесь у меня за спиной?!
- Поскольку ты слышал песни Роби, которые мастера использовали во время занятий, и слышал, как музыканты их играли, ты не можешь утверждать, что это делалось у тебя за спиной, - спокойно отрезала Мерелан и забрала у мужа свиток с нотами.
- Он сочиняет?
- Да, он сочиняет. Сочиняет песни.
Мерелан не стала напоминать Петирону, что тот уже однажды видел ранние работы сына. Она искренне надеялась, что муж не вспомнит, когда он впервые услышал эти очаровательные, полные радости мелодии - творения Робинтона.
- Он вырос в цехе арфистов. Его со всех сторон окружает музыка. Его родители - мастера цеха. Странно было бы, если б Роби при этом оказался лишен слуха и музыкального чутья - ты не находишь? На мой взгляд, то, что он сочиняет музыку и хорошо поет, совершенно естественно. Или тебя это удивляет?
Петирон застыл, ошеломленно глядя то на жену, то на сына. Мерелан туго свернула ноты и спрятала их.
- Ты скрыла от меня, что у него хороший слух, прекрасный дискант и что он пишет музыку?
- Никто. Ничего. От тебя. Не скрывал. Петирон! - напряженно произнесла Мерелан, подчеркивая каждое слово, и внезапно выругалась, чем повергла в изумление не только сына, но и мужа - Петирон привык, что супруга всегда держит себя в руках. - Ты просто… просто не желаешь ни видеть, ни слышать ничего вокруг себя. А теперь хоть раз в жизни поступи, как положено отцу, - отнеси сумку в ученическую спальню. Она тяжеловата для Роби.
И Мерелан повелительно указала сперва на набитую сумку, а затем на окно комнаты, в которую должен был перебраться Робинтон.
Не сказав ни слова, Петирон взял сумку и вышел.
Робинтон подхватил две сумки поменьше, перебросил ремень одной через плечо и уже шагнул вперед, когда мать, оглянувшись на дверь, остановила его.
- Задержись на минутку, радость моя. - На лице Мерелан читались печаль и страдание. - Мне не следовало так говорить. Мне не следовало выходить из себя, хоть он меня и довел. Но я не могу больше за твой счет угождать его раздутому самомнению.
- Все в порядке, ма. Я все понимаю.
Мерелан погладила сына по щеке - Робинтон вытянулся за последнее время и почти не уступал ей в росте- и печально покачала головой. В глазах у нее стояли слезы.
- Вряд ли, милый. Но у тебя доброе и великодушное сердце. Оставайся таким всегда, Роби. Это дорогого стоит…
А потом Мерелан отпустила его, и он отправился в ученическую комнату. С отцом он не встретился, но сумка ждала его у кровати. Робинтон принялся распаковывать вещи. Ему хотелось до появления остальных учеников сглотнуть ком в горле, избавиться от ощущения потери - как будто от него ушло что-то важное…
* * *
В новом классе Робинтона было двадцать шесть человек. Они занимали три комнаты, и Робинтон попал в ту, где жили шестеро; в общем, ему повезло: в их комнате было чуть попросторнее, чем в прочих. К вечеру Робинтон встретился с новыми товарищами - и на них пришли посмотреть старшие ученики. Их староста Шонегар - высокий, хорошо сложенный парень из Керуна - принялся многословно расписывать новичкам традиции, сопряженные с их нынешним статусом, и то и дело ударяясь в воспоминания о том, как он сам был младшим. Робинтон старательно сохранял на лице подобающее выражение. Среди всего прочего, Шонегар заявил, что каждому из новичков необходимо в одиночку провести ночь в Вейре, чтобы доказать свою храбрость.
- Арфистам приходится сталкиваться с самыми разными трудностями. Быть арфистом - это не только петь песенки в холдах для увеселения жителей. В их жизни немало опасностей, - с самым серьезным видом произнес Шонегар, - и вы должны доказать, что способны справиться с ними.
- Но Вейр пустует вот уж несколько сотен Оборотов, - подал голос самый тощий из новичков, Гродон, и судорожно сглотнул. В глазах его светилась тревога.
- Мы все через это прошли, малый. И ты тоже должен, - твердо заявил Шонегар. Он взглянул на Робинтона и слегка приподнял бровь, узнав его. - Все должны.
Робинтон неоднократно репетировал вместе с Шонегаром - у того был хороший второй тенор. Но, что было гораздо важнее, Шонегар отличался справедливостью и действительно поддерживал порядок среди учеников. Хотя его должность старосты не была официальной, мастер Дженелл всячески поощрял Шонегара. Тот не позволял ученикам задирать друг друга и удерживал их от дурацких выходок.
Когда новички принялись рассказывать друг дружке о своих семьях, Робинтон предпочел промолчать и не говорить, что сам он родился здесь - но это было очевидным. Робинтон надеялся, что у него все-таки появится друзья, хотя он и сын мастеров цеха. К счастью, теперь, когда Роби поселился вместе с остальными учениками, его прирожденная скромность и доброе сердце сослужили ему хорошую службу. Гродон первую неделю ужасно тосковал по дому, и Роби выпрашивал у Лорры всякие вкусности, чтобы смягчить его тоску. Фалони - смуглый парнишка с выгоревшими на солнце волосами - приехал из Айгена. Загорелый Шеллайн - из Нерата, а Леар - из Тиллека. Леар чрезвычайно радовался, что теперь ему не придется, как всей его родне, становиться рыбаком. Джеринт, темноволосый мальчик из южного Керуна, проводил большую часть времени, тихонько наигрывая на дудочке. Робинтон сразу заметил, что играет он действительно хорошо.
Десять дней спустя, вечером, когда в цехе уже погасили светильники, Шонегар пришел в спальню к новичкам, и получилось так, что Робинтон все-таки выделился из всех.
- Ну, кто первым проведет ночь в Вейре? - спросил старший ученик и строго оглядел свои жертвы, уже улегшиеся в кровати.
Все, кроме Робинтона, забились под одеяла, пытаясь спрятаться.
- Пожалуй, я бы хотел развязаться с этим побыстрее, - заявил Робинтон, откидывая одеяло.
- Молодец, Роби, - одобрительно сказал Шонегар. Робинтон тепло оделся, прихватил куртку и приготовился идти.
Шонегар и два его помощника, ожидавших в коридоре, провели Робинтона по боковой лестнице, а потом через черный ход вывели его из цеха в холд. Снаружи их поджидал еще один из старших учеников; он сторожил пятерых скакунов. Робинтону всегда было любопытно, как же ученики успевают за ночь побывать в Вейре и вернуться, причем так, чтобы мастера не заметили их отсутствия. Теперь все стало ясно. Впрочем, Роби лишь обрадовался, узнав, что ему не придется пешком топать до Вейра по длинной дороге, ведущей к тому же в гору. Это, пожалуй, страшнее, чем всю ночь просидеть одному в Вейре. Слишком много на ночной дороге тоннельных змей. Да и вообще, мало ли кого там можно встретить.
Стараясь не шуметь, они прошли через огромный двор Форт-холда, мимо загонов для животных, а потом Шонегар провел спутников через тоннель, прорубленный в скале - одно из чудес, сотворенных Предками, - и ведущий в соседнюю долину. Когда тоннель остался позади, ученики сели на скакунов - теперь их уже не могли услышать в холде - и направились по дороге вверх, к Форт-Вейру. По пути им пришлось преодолеть еще один тоннель, прорубленный Предками при помощи их потрясающей техники. Для Робинтона эта часть пути была самой тяжелой; хотя Шонегар вез с собой светильник, тоннели внушали Робинтону страх.
А потом вдруг они очутились под открытым небом, на дне чаши Вейра. Робинтон сразу разглядел в слабом лунном свете вход в нижние пещеры и в несколько отдельных вейров.
- Если хочешь, можешь развести огонь в нижних пещерах, - сказал Шонегар, жестом приказав Робинтону спешиться.
Один из учеников рассмеялся.
- Если, конечно, найдешь хоть какое-нибудь топливо.
- Оставайся здесь, - строго сказал Шонегар. - Мы вернемся за час до рассвета. Спокойной ночи.
И с этими словами он ушел и увел с собой остальных, а Робинтон, спотыкаясь, побрел к зияющему чернотой входу в нижние пещеры, где некогда обитало множество жителей Вейра.
Его шаги разносились в неподвижном ночном воздухе негромким эхом. Робинтон плотнее закутался в куртку. Ну и холодно же здесь - прямо как в Промежутке! Впрочем, больше всего Робинтон жалел, что не припрятал что-нибудь за ужином и не прихватил с собой. Когда поешь - всегда чувствуешь себя как-то лучше.
Вскоре Робинтон оказался под сводчатой крышей нижних пещер. Но единственное, что ему удалось рассмотреть в темноте, - это ряд очагов, протянувшихся вдоль внешней стены.
- Да уж, топлива тут точно не найдешь, - фыркнув, произнес он. - Да и огонь разжечь нечем.
Надо будет добыть спичек, подумал он, и раздать остальным ребятам, чтобы они, когда придет их очередь, не остались без света. И надо глянуть - может, удастся притащить для них трут. Светильник - даже самый маленький - под курткой не спрячешь. А даже самый тусклый огонек лучше этой непроглядной тьмы. Хотя тут все-таки не так темно, как в Промежутке.
Но откуда-то снаружи в пещеры все-таки проникал свет, и Робинтон отправился на разведку. Он предусмотрительно отыскал в архиве план Форт-Вейра и изучил его - и посоветовал своим товарищам по комнате сделать то же самое, когда у них начнутся уроки чистописания. Поэтому ему вскоре удалось обнаружить лестницу, ведущую на уровень, где располагались вейры младших королев. Там должно быть теплее, ибо в королевские вейры тепло поступает прямо из сердца горы - точно так же, как и в Форт-холде и Доме арфистов. Никто не знал, как этого добились, но именно благодаря подземному теплу обитателям холда и цеха никогда не приходилось мерзнуть, даже в самые суровые зимние месяцы. Робинтон порадовался, что его испытание пришлось на начало осени.
Парнишка дважды споткнулся, пока поднимался по лестнице; ступени были достаточно широкие, чтобы он мог поставить ногу, но немного неровные. Вход в первый вейр Роби обнаружил, едва не свалившись в него - он шел, держась правой рукой за стену, а стена вдруг исчезла.
Уже в самом вейре он чуть было не упал еще раз - когда искал внутреннее помещение, служившее спальней королеве. Забравшись внутрь, Робинтон ощутил странный пряный запах, такой… такой драконий!
Куда же подевались все обитатели Вейра? Предположений существовало множество. Некоторые, например, считали, что все всадники вернулись туда, откуда в давние времена пришли Предки. Но если это правда, почему же больше никто не прибыл на Перн? Ведь там, на родине Предков, наверняка бы заинтересовались перинитскими драконами!
Робинтон стукнулся голенью о край драконьего ложа, заработал ссадину и остановился, потирая больное место. Воцарилась тишина, и в этой тишине отчетливо послышался шорох: тоннельные змеи удирали прочь из вейра. По крайней мере, Робинтон очень надеялся, что они именно убегают. Он решил, что забрался достаточно далеко, и присел на каменный выступ - а тот неожиданно оказался покатым. Очевидно, под весом огромных драконьих тел в камне образовывались вмятины. Робинтон осторожно провел рукой по пыльному камню и представил чудесных животных, некогда спавших здесь. И эта мысленная картина успокоила его. Робинтон улыбнулся и устроился поудобнее, лицом к тусклому свету, сочащемуся из коридора, прислонился спиной к стене и положил голову на руки. Надо не забыть поблагодарить Фаллонера за экскурсию по Бенден-Вейру. Несмотря на то, что Форт пустовал - ни людей, ни драконов, - он все же оставался Вейром, а значит - самым безопасным местом на свете. Здесь до сих пор пахло драконами - и пылью. Но драконами все-таки больше. Робинтон задремал, слыша сквозь полусон тихое шуршание тоннельных змей. Но он не беспокоился: вряд ли змеи осмелятся заползти туда, где спали драконы.
Проснулся он, когда уже начинало светать; его разбудили чьи-то громкие крики. Когда Робинтон вышел из вейра, Шонегар энергично замахал рукой, приказывая немедленно спуститься.
- Роб, где ты был? Нам надо скорее возвращаться в холд, пока взрослые не хватились скакунов. Мы уже давно тебя ищем.
- Там, в вейре, тепло, - отозвался Робинтон и зевнул.
- Извини, что нарушили твой сладкий сон. Быстро в седло. Нам надо пошевеливаться! - Шонегар смерил мальчика хмурым - но в то же время уважительным- взглядом и бросил ему поводья. - И запомни: никому ни слова. Остальные должны сами через это пройти.
- Так тут же нет ничего плохого, - с улыбкой сказал Робинтон.
- Смотри мне, Робинтон: чтобы я не слышал, что ты кого-то о чем-то предупреждаешь! - повторил Шонегар и сжал кулак.
- Хорошо, не буду.
Робинтон и вправду не собирался никому ничего рассказывать. Он только сунет ребятам спички и трут, да и все.