Чтимая Матра, перед ней взятая в плен Преподобная Мать из первого Рассеивания. "Приветствуем вас, Преподобная Мать. Нам бы хотелось, чтобы вы поприсутствовали при небольшой демонстрации нашей силы". Интерлюдия сексуальной демонстрации, за которой следует показ физической скорости Чтимой Матры. Затем - отказ в меланже и инъекция основанного на адреналине заменителя пополам с гипно-наркотиком. В гипнотическом трансе. Преподобная Мать подвергалась сексуальному кодированию.
Это в сочетании с избирательной агонией, вследствие отказа в меланже, (по предположению Белл) могло заставить жертву отказаться от своего происхождения.
Помогите нам, Парки! Так исходные Чтимые Матры все были Преподобными Матерями? Решимся мы опробовать эту гипотезу на самих себе? Что об этом можно узнать от этой пары в не-корабле?
Два источника информации лежали тут же на виду у бдительного взора Общины, но ключ к ним еще простояло отыскать.
Женщина и мужчина, которые перестали быть партнерами для производства потомства, перестали быть друг для друга утешением и поддержкой. Прибавилось нечто новое. Ставки головокружительно возросли.
В проигрывающейся на рабочем столе записи комкамер Мурбелла сказала что-то, что привлекло внимание Великой Матери.
- Мы, Чтимые Матры, сами сделали это над собой! Невозможно винить в этом кого-либо другого.
- Ты слышала? - потребовала ответа Беллонда.
Одрейд резко тряхнула головой, чтобы помощница не отвлекала ее от записанной перепалки.
- Ну обо мне-то ты этого не можешь сказать, - возразил Айдахо.
- Пустая отговорка, - обвинила его в ответ Мурбелла. - Тлейлаксу закодировали тебя поймать в ловушку первую же из тех, на кого наложен Отпечаток, как только ты с ней столкнешься.
- И убить ее, - поправил Айдахо. - Вот что входило в их намерения.
- Но ты даже не пытался убить меня. Не то чтобы у тебя что-нибудь получилось.
- Что тогда… - Айдахо остановился на полуслове, бессознательно бросив взгляд на глазок записывающей ком-камеры.
- Что он там собирался сказать? - набросилась Беллонда. - Нужно выяснить!
Но Одрейд молча продолжала наблюдать за пленной парой на корабле. Мурбелла проявляла удивительное понимание ситуации.
- Ты думаешь, ты поймал меня в результате случая, в подготовке этого ты никак не замешан?
- Вот именно.
- Но я вижу в тебе нечто, что принимает все целиком и полностью! Ты не просто следовал закодированным установкам. Ты старался изо всех сил!
Взгляд Айдахо стал непроницаемым. Он запрокинул голову, потянулся.
- Это выражение Ментата! - обвиняюще воскликнула Беллонда.
Все чувства, все логические выводы Одрейд подтверждали заключение Беллонды, но предстояло еще вытянуть это признание из Айдахо. Если он Ментат, почему утаивать эту информацию?
По причине иных вещей, подразумеваемых этими способностями. Он боится нас и по праву.
- Ты импровизировал, улучшал то, что сделали с тобой Тлейлаксу, - с презрением продолжала Мурбелла. - В тебе есть нечто, что не жаловалось, что бы ни случилось!
- Так вот, как она обходится с собственным чувством вины, - задумчиво сказала Беллонда. - Ей нужно верить в то, что это правда, или Айдахо не удалось, бы заманить ее в ловушку.
Одрейд поджала губы. Проекция показывала, что выпад Мурбеллы только позабавил Айдахо.
- Возможно, для нас обоих это было одинаково.
- Ты не можешь винить Тлейлаксу, а я не могу винить Чтимых Матр.
В кабинет вошла Тамейлан и опустилась в кресло подле Беллонды.
- Вижу, вас это тоже заинтересовало, - она указала на фигурки проекции.
Одрейд отключила проектор.
- Я осматривала наши акслотль-автоклавы, - сказала Тамейлан. - Этот проклятый Скитейл утаил важнейшую информацию.
- Но в нашей первой голе нет никаких недостатков, так ведь? - потребовала ответа Беллонда.
- Ничего, что могли бы найти наши врачи Сук.
- Нужно же Скитейлу оставить что-то себе для дальнейших сделок, - мягко проговорила Одрейд.
Обе стороны разделяли некую фантазию: Скитейл платит Бене Джессерит за спасение от Чтимых Матр и убежище в Доме Ордена. Но каждая Преподобная Мать знала, что что-то еще руководило последним Мастером Тлейлаксу.
Умны, умны, Бене Тлейлакс. Гораздо умнее, чем мы подозревали. И они запачкали нас своими акслольтавтоклавами. Само слово "автоклав" - еще один из их обманов. Мы рисовали себе контейнеры с нагретым жидким аммонием, каждый автоклав - фокус сложнейшей техники для дублирования (тонким, постепенным и контролируемым способом) работу чрева. Конечно, это и есть автоклав! Но взгляните, что он содержит.
Решение Тлейлаксу было прямолинейным: использовать оригинал. За много миллионов эонов природа уже это выработала. Все, что требовалось от Бене Тлейлакс, это добавить свою собственную систему контроля, собственный способ сдублировать информацию, хранящуюся в клетках.
"Божественный Язык", как называл это Скитейл. Язык Шайтана было бы более уместно.
Обратная связь. Клетка управляет своим собственным чревом. Во всяком случае это более или менее и делает оплодотворенная яйцеклетка. Тлейлаксу только утончили процесс.
Одрейд позволила себе вздохнуть, что привлекло резкие взгляды ее помощниц. У Великой Матери новые неприятности?
Меня беспокоят откровения Скитейла. И взгляните, что сделали с нами эти откровения. О, как мы отпрянули от "унижения". Затем рационализация. И мы знали, что это рационализация! "Если нет другого пути. Если это производит так отчаянно необходимые голы. Возможно, удастся найти добровольцев." Нашлись! Добровольцы!
- Витаешь в облаках! - проворчала Тамейлан. Она бросила взгляд на Беллонду, начала было что-то говорить, но передумала.
Лицо Беллонды превратилось в пустую маску, выражение часто сопровождающее ее приступы дурного настроения. Голос прозвучал не громче гортанного шепота:
- Я решительно настаиваю на том, чтобы устранить Айдахо. А что касается этого монстра с Тлейлакс…
- К чему, внося подобное предложение, прибегать к эфемизмам? - потребовала Тамейлан.
- Так убейте его! А Тлейлаксу следует подвергнуть всем методам убеждения, какие мы…
- Перестаньте вы обе! - приказала Одрейд.
Она на мгновение прижала ладони ко лбу и, глядя в полукруглое окно, увидела, что за ним идет снег пополам с дождем. Контроль Погоды все чаще допускает ошибки. Это не их вина, но нет на свете ничего, что люди ненавидели бы больше, чем непредсказуемое. "Хотим, чтобы все было естественно!" Что бы это ни значило.
Когда на нее находили подобные мысли, Одрейд начинала тосковать по существованию, ограниченным приятным ей порядком: время от времени прогулками по фруктовым садам. Ими она наслаждалась во все времена года. Тихий вечер с друзьями, приливы и отливы любопытной беседы с теми, к кому она испытывала теплые чувства. Привязанность? Великая Мать могла позволить себе многое - даже любовь к ближним. И вкусная еда с напитками, отобранными за великолепный букет. И этого ей хотелось. Как прекрасно было бы играть на ощущениях неба. А потом… да, потом - теплая постель с нежным компаньоном, столь же чувствительным к ее нуждам, как она к его.
Конечно, большая часть этого невозможна. Ответственность! Что за огромное слово! И как оно давит!
- Я проголодалась - произнесла Одрейд. - Приказать, чтобы сюда подали ленч?
Беллонда и Тамейлан разом уставились на нее.
- Но ведь еще только половина двенадцатого, - пожаловалась Тамейлан.
- Да или нет? - настойчиво спросила Одрейд.
Беллонда и Тамейлан молча обменялись взглядом.
Среди Бене Джессерит (и Одрейд это знала) существовала поговорка, что дела Общины идут глаже, когда удовлетворен желудок Великой Матери. Это лишь немногим преувеличивало действительность.
По интеркому Одрейд набрала код своей личной кухни:
- Ланч на троих, Дуана. Что-нибудь особенное. На твой выбор.
Ленч, когда он был сервирован, состоял из блюда, которое доставляло Одрейд особое наслаждение, - запеченная телятина с овощами. Дуана новыми травами придала ей тонкий оттенок чуть иного чем обычно вкуса: чуть-чуть розмарина в телятину, овощи непереварены. Восхитительно.
Одрейд наслаждалась каждым кусочком. Остальные двое с трудом запихивали в себя еду.
Не в этом ли одна из причин, почему Великая Мать я, а не одна из них?
Пока алколиты убирали остатки ленча, Одрейд вернулась к одному из своих излюбленных вопросов:
- Какие слухи ходят в общих комнатах и среди послушниц?
Она вспомнила, как в дни собственного послушничества впитывала в себя каждое слово старших женщин, ожидая великих откровений, но слыша лишь мелкие сплетни о Сестре такой-то или о последних проблемах проктора Х. Впрочем, время от времени барьеры рушились и попадалась важная информация.
- Слишком многие послушницы говорят о том, что хотели бы отправиться в Рассеивание, - излишне резким голосом проговорила Тамейлан. - Я бы сказала, крысы покидают тонущий корабль.
- В последнее время всколыхнулся интерес к Архивам, - внесла свою лепту Беллонда. - Сестры, из тех, кто что-то предчувствуют, приходят за подтверждением - сильно отмечены ли гены такой-то и такой-то послушницы печатью Сионы.
Одрейд это показалось интересным. Их общий предок Атридес из эонов Тирана, Сиона Ибн Фуад аль-Сейефа Атридес, одарила своих потомков способностью, прячущей их от поисков тех, кто обладает даром предвидения. Каждая, кто имела право свободно перемещаться по Дому Ордена, разделяла эту защиту предков.
- Сильно отмечены? - переспросила Одрейд. - Они сомневаются, что те, о ком они спрашивают, защищены?
- Они нуждаются в подтверждении, - проворчала Беллонда. - А теперь могу я вернуться к Айдахо? У него и есть генетическая отметка, и у него ее нет. Это меня беспокоит. Почему некоторые его клетки не несут маркера Сионы? Что сделали с его клетками Тлейлаксу?
- Дункан знает, в чем опасность, и он не склонен к самоубийству, - ответила Одрейд.
- Мы не знаем, что он такое, - пожаловалась Беллонда.
- Вероятно, Ментат, и все мы знаем, что это может означать, - сказала Тамейлан.
- Я понимаю, почему мы держим Мурбеллу, - не дала себя отвлечь Беллонда. - Ценная информация. Но Айдахо и Скитейл…
- Достаточно! - оборвала ее Одрейд. - Сторожевые псы могут лаять слишком долго!
Беллонда нехотя умолкла. Сторожевые псы. Внутренний термин Бене Джессерит для обозначения постоянного наблюдения Сестер друг за другом, чтобы все видели, что никто не проводит свои дни впустую. Очень утомительно для алколитов, но не более чем часть повседневной жизни Преподобных Матерей.
Однажды Одрейд объяснила это Мурбелле, они тогда были одни в сером голом помещении для бесед на некорабле. Стояли почти прикасаясь друг к другу, глядя друг другу в лицо. Глаза на одном уровне. Вполне неформально и по-дружески. Если, конечно, исключить сознание того, что со всех сторон тебя окружают глаза ком-камер.
- Сторожевые псы, - сказала тогда Одрейд, отвечая на вопрос Мурбеллы.
- Это означает взаимную слежку. Не раздувай этого больше, чем это есть на самом деле. Мы редко придираемся. Может хватить простого слова.
Мурбелла - овальное лицо перекошено от отвращения, широко поставленные зеленые глаза смотрят напряженно - очевидно, подумала, что Одрейд имеет в виду какой-то особый сигнал, слово или поговорку, какие Сестры используют в подобных ситуациях.
- Какого слова?
- Проклятье, да любого! Какое покажется подходящим. Это как взаимный рефлекс. Мы делим общий "тик", который нас не раздражает. Мы даже приветствуем его, поскольку он не дает нам бездельничать.
- И если я стану Преподобной Матерью, вы станете сторожить меня?
- Мы сами этого хотим. Без этих сторожей мы были бы слабее.
- Звучит угнетающе.
- Мы так не считаем.
- Мне это кажется возмутительным, - она взглянула на поблескивающие линзы на потолке. - Как и эти проклятые ком-камеры.
- Мы заботимся о своих же, Мурбелла. Как только ты станешь Бене Джессерит, тебе гарантирована пожизненная поддержка.
- Комфортабельная ниша, - фыркает она.
- Нечто совершенно иное, - Одрейд говорила мягко. - Всю твою жизнь то одно, то другое бросает тебе вызов. Ты расплачиваешься с Общиной Сестер до предела своих способностей.
- Сторожевые псы!
- Мы всегда тактичны по отношению друг к другу. Некоторые из нас, те, что обладают властью, временами могут быть авторитарны, даже фамильярны, но только такое обхождение тщательно отмерено в соответствии с требованиями момента.
- И никогда по настоящему теплы или нежны?
- Таково правило.
- Привязанность, может быть, но не любовь?
- Я объяснила тебе правило, - реакция ясно читалась на лице Мурбеллы: "Так вот оно! Они потребуют, чтобы я отказалась от Дункана!"
- Так значит у Бене Джессерит нет любви? - каким печальным был ее голос. Надежды для Мурбеллы тогда еще не было.
- Любовь случается, - ответила ей Одрейд, - но мои Сестры относятся к ней как к отклонению.
- Так значит то, что я чувствую к Дункану, отклонение?
- И Сестры попытаются вылечить это.
- Лечить! Применить корректирующую терапию к зараженным!
- Любовь рассматривается в Сестрах как знак разложения.
- Я вижу признаки разложения в вас!
Как будто проследив ее мысли, Беллонда насильно вырвала Одрейд из задумчивости:
- Эта Преподобная Мать никогда не свяжет себя с нами! - Беллонда стерла с угла рта оставшуюся от ленча каплю соуса. - Мы только тратим попусту время, пытаясь научить ее нашим обычаям.
- По крайней мере, Белл больше не зовет Мурбеллу "шлюхой", - подумала Одрейд. - Прогресс.
~ ~ ~
Все правительства испытывают проблему с набором кадров: власть привлекает патологических личностей. Дело не в том, что власть развращает, а в том, что она обладает магнетическим притяжением для тех, кто готов поддаться этому развращению. У подобных людей наблюдается тенденция упиваться насилием, обстоятельство, от которого они быстро становятся наркотически зависимыми.
Миссионария Протектива. Текст QIV (декто)
Ребекка, как ей было приказано, стояла на коленях на выложенном желтой плиткой полу, не решаясь поднять глаза на Великую Чтимую Матру, такую далекую, такую опасную. Уже два часа Ребекка ждала здесь почти в самом центре гигантского зала, в то время как Великая Чтимая Матра и ее двор поглощали ленч, поданный раболепными прислужниками. Ребекка тщательно рассмотрела манеры слуг и теперь соревновалась с ними.
Ее глаза все еще болели от трансплантантов, которые рабби дал ей меньше месяца назад. Эти глаза выставляли на всеобщее обозрение голубой ирис и белую склеру, ничем не выдавая Агонию Спайса в ее прошлом. Защита была лишь временной. Менее чем за год и эти трансплантанты выдадут ее совершенной голубизной.
Но боль в глазах представляла сейчас, насколько она могла судить, наименьшую из ее проблем. Органический дозатор сдабривал ее кровь отмеренными дозами меланжа, скрывая зависимость. По приблизительной оценке запаса должно хватить на два месяца. Если Чтимые Матры продержат ее дольше, отсутствие наркотика окунет ее в агонию, по сравнению с которой праздником покажется изначальная. Из непосредственных проблем самым опасным было присутствие Иных Воспоминаний, отмеряемых ей меланжем. Если те женщины засекут их, это, безусловно, возбудит подозрения.
Ты все делаешь правильно. Потерпи. Это проснулась Иная Память из бесчисленных жизней с Лампадас. Голос мягко перекатывался в ее голове. Звучал он похоже на голос Луциллы, но Ребекка не была в этом уверена.
За месяцы, что прошли с Разделения, которое возвестило себя как "Глашатай твоей Мохалаты", голос этот стал знакомым. Этим шлюхам не сравниться с тобой в знании. Помни это, и пусть это придаст тебе смелости.
Присутствие в ней Иных, которые не отвлекали ее внимания от того, что происходило вокруг, наполняло ее благоговением. Мы называем это Подобием Потока, - говорил Глашатай. - Подобие Потока умножает твое сознание. Когда она попыталась объяснить это рабби, реакцией на ее слова был гнев.
- Ты поражена нечистыми мыслями!
Они сидели поздней ночью в кабинете рабби. "Украсть время из отпущенных нам дней", называл это он. Кабинет находился под землей, стены его были увешены полками с древними книгами, ридулийскими кристаллами, свитками. Комнату защищали от зондирования лучшие устройства с Икс, которые потом модифицировали, чтобы улучшить, собственные люди рабби.
Ей было позволено сидеть возле его стола, в то время как он откинулся на спинку старого кресла. Светящийся шар на низкой подставке отбрасывал теплый желтый свет на его лицо и бороду, отблескивал на очках, которые он носил едва ли не как символ своей службы.
Ребекка изобразила смущение.
- Но вы же говорили, что от нас требуется спасти эти сокровища с Лампадас. Разве Бене Джессерит не обошлись с нами по чести?
В его глазах она заметила беспокойство.
- Ты ведь слышала, как Леви говорил вчера, о чем здесь расспрашивали. Почему ведьма-джессеритка пришла к нам? Вот что их интересовало.
- Но в истории, что мы сочинили, нет противоречий и она внушает доверие, - протестовала Ребекка, - Сестры научили нас таким вещам, сквозь которые не в состоянии проникнуть даже ясновидение.
- Не знаю… не знаю… - рабби печально покачал головой. - Что есть ложь? Что есть правда? Не приговариваем ли мы себя своими собственными устами?
- Но ведь этому погрому мы противостоим, рабби! - это обычно укрепляло его решимость.
- Козаки! Ты права, дочь моя. Козаки существовали во все времена, и мы не единственные, кто почувствовал их кнуты и мечи, когда они въезжали в наши селенья с убийством в сердцах своих.
Странно, подумалось Ребекке, как ему удается создать впечатление того, что эти события произошли совсем недавно, что он видел их собственными глазами. Никогда не забыть, никогда не простить. Лидице был вчера. Что за мощь хранится в памяти Тайного Израэля. Погром! В продолжительности своего существования сила столь же мощная, как то присутствие Бене Джессерит, что поселилось теперь в ее сознании. Почти. Именно этому сопро-тивляется рабби, сказала она самой себе.
- Боюсь, ты была забрана от нас, - сказал рабби. - Что я с тобой сделал? Что я наделал? И все во имя чести.
Он оглядел инструменты на стене кабинета, которые сообщали данные о ночной аккумуляции энергии от ветряных мельниц, расположенных по всем угодьям фермы. Инструменты говорили, что там наверху монотонно гудят машины, запасая энергию назавтра. Это был подарок Бене Джессерит: свобода от Икс. Независимость. Что за странное слово.
- Эта вещь. Иные Воспоминания, кажется мне очень сложной, и всегда казалась, - сказал он, не глядя на Ребекку. - Память должна нести с собой мудрость, но не делает этого. Вот как мы управляем своей памятью и вот куда прилагаем свои знания.
Он оглянулся, посмотрел на нее, но его лицо утопало в тени.
- Так что говорит тот, внутри тебя? Тот, о котором ты думаешь как о Луцилле?
Ребекка видела, как нравится ему произносить имя Луциллы. Если Луцилла может говорить через дщерь Тайного Израэля, значит, она еще жива и никто ее не предавал.
Прежде чем ответить, Ребекка опустила глаза: