- Ты, девица, говори, да не заговаривайся! - насупился государь. - Вот отправлю вместо церкви в острог, узнаешь, как с царем пререкаться.
Сонька почувствовала, что перегнула палку. Изобразив кроткий взор и трепетание груди, она прижалась париком к могучему плечу и нежно залепетала:
- Салтанушка, ты не нервничай. Это всё проклятая эмансипация да привычка к демократическим свободам. Я ж таблетку по истории обществоведения еще в первом классе глотала, ты подумай, сколько времени прошло! Имя последнего президента не смогу вспомнить, не то что определение абсолютной монархии и ее, так сказать, традиции. Ты уж извини, если чем обидела. Только я к чему веду: богатыря тебе родить обещала? Обещала. Вот мне и не терпится скорее делом заняться да слово свое сдержать!
Она томно вздохнула и стряхнула тонким пальчиком пылинку с царского воротника. Салтан смягчился:
- Занятные ты слова произносишь, красавица, я и половины не разумею. И где только нахваталась? Ну да ладно, в главном ты права. С наследником нам задерживаться не следует, это дело ответственное. - И он неожиданно подмигнул Соньке.
Как ни старалась невеста ускорить процесс, церемония венчания была проведена со всей ответственностью. Митрополит обстоятельно махал кадилом, певчие заливались самозабвенными руладами, а набившиеся в тесное помещение бояре обильно потели в своих парадных одеждах. Бабариха, бледнея от собственной наглости, то и дело благословляла царя, Ткачиха с Поварихой неудержимо зевали, переминаясь с ноги на ногу, а изнемогающая от раздражения невеста изо всех сил пыталась сохранить величественный вид.
Подумать только, на дворе июнь месяц, а ее обрядили как капусту: сначала исподняя рубаха, из простого полотна, затем верхняя рубаха - побогаче, из шелков да с вышивкой; следом понева - что-то вроде юбки, обмотанной вокруг фигуры и закрепленной на шнурке; сверху… в общем, к чему перечислять: весь наряд, с каменьями да крученой золотой канителью, тянул килограммов на пятнадцать. Больше всего Соньку возмутил бобровый воротник, пристегнутый ей поверх одеяния в последнюю минуту. Во всём этом великолепии юная модель смотрелась как мраморный монолит: этакая глыбина без намека на фигуру. Эх, где ж ты, осиная талия окружностью в пятьдесят пять сантиметров, где пупок с пирсингом?! Не наглотайся Сонька таблеток по истории костюма - ни за что б не позволила нацепить на себя всё это барахло.
Салтан тоже принарядился. Сколько рубах он нацепил по торжественному случаю, Сонька не знала, визуально же царское облачение состояло из платна - сшитого из золотых тканей длинного балахона с широкими рукавами и застежкой встык; круглого воротника под названием бармы, на который были нашиты жемчуга, каменья да небольшие иконки; и золотой тюбетейки с собольей опушкой и крестом сверху. Грудь государя также украшал массивный крест. Смотрелся Салтан великолепно, такого и впрямь не жалко затащить в опочивальню. Впрочем, у Соньки были заботы поважнее, чем секс с давно почившим царем…
Наконец пытка венчанием закончилась. Салтан подхватил младую супругу под локоток и без лишних проволочек увлек в пиршественную залу. Столы уже ломились от чипсов… в смысле, чудных яств. Кравчие и чарошники сновали меж гостей, обнося их хмельными напитками. Стремительно пьянеющая Бабариха называла невесту дочуркой, в умилении промокая глаза платочком. Утратившие всякую чинность бояре наперегонки опустошали золотые блюда с невиданными доселе кушаньями, утирая бороды от майонеза и кетчупа, а Салтан аппетитно хрустел воздушной кукурузой. Вероятно, именно тогда вошел в обиход речевой оборот, выражающий полный восторг от принятия пищи: "Аж за ушами трещит!"
Ткачихе с Поварихой, как положено, поднесли "мед-пиво". То самое, неоднократно поминаемое в сказаниях русского народа. Какая же это оказалась гадость! Все три Соньки искренне сожалели, что не имеют усов, по которым легендарное угощение могло бы спокойно стекать, не попадая в рот.
- Сюда бы шампанского, - вздыхала Повариха. - Вот был бы фурор!
- Шампанское в бочку не перельешь, все пузырьки сбегут, - печально качала головой Ткачиха.
"Сестры" скорбно пригубили медок.
- Ладно, хватит киснуть, - решительно встряхнулась Повариха. - Как тебе вон та тарелочка?
- Хороша, - признала Ткачиха, оглядев золотое блюдо с раскинувшей крылья жар-птицей. - Но лучше брать чашки, на них камешков больше, дороже сдадим.
Она поскребла ногтем праздничный кубок, удаляя присохшую к рубину соринку.
- Предлагаю расстелить нашу "скатерку" под столом и скидывать в нее всё, до чего дотянемся.
- Еще не хватало - дома с грязной посудой возиться! Лучше подождем, когда местные служанки всё перемоют, и заберем прямо из кладовки. Оптом. - Повариха сладко вздохнула.
Меж тем пир набирал обороты. Музыканты наяривали на жалейках да балалайках, голоса гостей звучали всё громче, разомлевшие бояре от избытка светлых чувств смачно целовались и хлопали друг друга по широким спинам, с разных концов просторной залы периодически доносилось удалое пение, а самые резвые из пирующих пустились в пляс. Вспотевшая и уставшая царица с неприязнью рассматривала раскрасневшиеся физиономии. Наконец ее терпения иссякло:
- Салташ, может, хватит париться в этой духотище? Пойдем в спаленку, скинем с себя всё это барахло, примем душик… черт, с душем-то у вас напряженка.
- Тигрица! - промурлыкал Салтан, не расслышавший конца фразы. Он решительно поднялся из-за стола. "Честные гости" почувствовали величие момента и быстро мобилизовались, чтобы проводить новобрачных в опочивальню. Младая царица, не удержавшись, подмигнула "сестрицам", и те дружно захихикали.
- О, "на кровать слоновой кости" повели, - шепнула Повариха.
- Какая там кость, самая натуральные нары! - фыркнула Ткачиха.
- Не привередничай, сам-то Пушкин там не лежал, откуда ж ему знать.
- А Салташа - душечка, - мечтательно закатила глазки Ткачиха. - Жаль, не удалось толком замужем побыть.
- Эй, не расслабляйся, пора за дело, - ткнула ее в бок "сестра". Они выбрались из-за стола и решительно взяли в оборот захмелевшую Бабариху.
- Ну, матушка, перекусила маленько, теперь нужно отрабатывать свалившееся счастье.
Бабариха слегка побледнела и предприняла попытку скрыться под столом, но любезные "дочурки" тряхнули ее столь непочтительно, что пришлось старушке поумерить прыть. С тяжким вздохом покинула она пиршественную залу, подталкиваемая с двух сторон непреклонными девицами.
Салтан ввел младую жену в опочивальню.
- Ексель-моксель, это еще что такое? - ахнула Сонька, разглядывая сваленные внушительной кучей снопы соломы.
- Брачное ложе, - ответил Салтан, слегка удивленный реакцией супруги. - Всё как положено, на двадцать одном снопе.
- Ты серьезно полагаешь, что я полезу на этот стог? Я тебе что - полевая мышь?
Салтан совсем растерялся:
- При чем здесь мыши? Спанье на снопах - к прибытку в доме. А прибыток в царском доме - польза всему государству.
- О подданных, значит, заботишься, - недобро протянула Сонька. - Вот и спи сам на своей соломе! А мне вели перинку принести, раз уж у вас гидродиванов не имеется.
- Ну девка! Огонь! - восхитился Салтан. - Всегда о такой мечтал. Ладно, будет тебе перина.
Он уселся на лавку и с довольным кряхтением вытянул из-под золотого балахона усталые ноги.
- Давай, женка, сымай сапоги.
- Совсем сдурел, да? - возмутилась Сонька.
- Отчего же? Древний обычай, испокон веков ведется. В правом сапоге пятак, в левом плетка, за какой схватишься…
- За левый, голубчик, за левый. Я тебя так этой плеткой отделаю, что вмиг все свои дурацкие обычаи забудешь!
Соньку понесло. Стянув с себя отяжеленный каменьями чехол, она вспрыгнула на брачное ложе и принялась расшвыривать снопы:
- Изверг! Сатрап! Извращенец! Я тебя научу уважению к женщине!
Рука ее наткнулась на что-то твердое. Не веря собственным глазам, младая невеста извлекла из постели… усыпанный драгоценностями меч!
- Ах так? Думал потешиться, а поутру замочить меня, как курицу?
Она схватила меч и двинулась на Салтана.
- Да я тебе все твои достоинства пообрубаю. Сколько невест ты уже извел, маньяк сексуальный?
- Что ты, что ты, красавица! - Салтан в панике заметался по горнице. - Мы ж с тобой зачать богатыря планировали, вот нам и подложили меч. А если б пожелали девку - надобно было бы класть веретено…
- Ты мне зубы не заговаривай. Богатырей не мечами делают. А ну, лицом к стене, руки за голову, я буду помещение обыскивать, вдруг ты еще какую пакость приготовил!
- Ураган, как есть - ураган! - стенал Салтан, прислоняясь к стеночке. - Ты там со снопами-то поаккуратнее, а то все иконы со стен посшибаешь…
Сонька не успокоилась, пока не перевернула всю обстановку горницы вверх дном. Неприятных сюрпризов она больше не обнаружила и начала постепенно успокаиваться. Может, она и впрямь не совсем верно истолковала местные обычаи? Впрочем, с этими царями надо держать ухо востро. Безнаказанность и вседозволенность к добру не приводят.
- Ну, как? Теперь твоя душенька довольна? - робко поинтересовался Салтан, когда младая супруга докопалась до скрытой под снопами резной кровати.
- Ладно уж, можешь повернуться, - разрешила Сонька. - Но меч я тебе не отдам. Куда бы его пристроить? - Она придирчиво оглядела горницу и вдруг, подойдя к окну, вышвырнула оружие на улицу.
- Так-то оно поспокойнее будет, - ободряюще улыбнулась она потерявшему дар речи Салтану. - Ну, что стоишь как не родной? Зря, что ли, женились?
Государь крякнул и безропотно отдался в руки молодой жены.
Ткачиха с Поварихой без лишних раздумий привели Бабариху в ее же горницу.
- Вот черт, совсем пятку стерла, - проворчала Повариха, усаживаясь на сундук и скидывая с ноги лапоть. - Что за дурацкие портянки…
- Онучи, - поправила ее Ткачиха.
- Да какая разница! Слышь, бабка, я где-то видела у тебя запас носков. Одолжи парочку.
- Да ты в своем ли уме! - затрясла бородавкой Бабариха. - Носить носки - токмо царская привилегия. Для него, батюшки, стараюсь, сама фасон изобрела.
- Креативная бабуля, - фыркнула Ткачиха.
- Мы теперь царевы родственницы, так что можешь не жаться.
- Ни за что! - ответила Бабариха, грудью вставая перед входом в чулан.
- Э-э-э… - протянула Ткачиха, делая "сестре" страшные глаза. В чулане-то, как вы помните, с кляпом во рту томился связанный Гвидонов. - Не заставляй матушку нарушать служебные инструкции. Обвинят в растрате да четвертуют. Лучше мы у царицы сапожки попросим, ей в честь свадьбы много добра наволокли.
- Вот-вот, - обрадовалась Бабариха. - Вы уж как-нибудь сами меж собой разбирайтесь. А я, пожалуй, вздремну чуток…
Соньки дружно ухмыльнулись:
- Нет, бабуля, спать сейчас не время. Родина в опасности. У тебя есть надежный гонец?
Надо отдать должное Бабарихе: сопротивлялась она героически. Но Сонька умела убеждать людей. Не позволив "мамаше" просимулировать алкогольную отключку, она популярно разъяснила ей перспективы человека, однажды вставшего на скользкий путь обмана государства (а тем паче - его главы), и убедительно доказала, что обратной дороги у бабки нет. Протяжно повздыхав, Бабариха смирилась с неизбежным и повела Сонек к "надежному человеку" - Фомке-крестнику.
Фомка проживал в плохоньком домишке у самых стен дворца. Разбуженный среди ночи, парень изрядно струхнул, но Соньки были неумолимы: седлай коня да скачи во дворец, родина-то в опасности! Бедняга не совсем понял, зачем его заставили обогнуть пару раз галопом родную деревню - старая кляча чуть не скопытилась от непривычных упражнений. Однако он добросовестно выполнил все инструкции, и вскоре перешедший в самую душевную стадию пир был грубо прерван вторжением запыхавшегося "гонца".
- Не велите казнить! - завопил несчастный парень, оробевший при виде высокого собрания. - Доложите царю-батюшке: война! - Он бухнулся на колени, прикрыв голову письмом, которое всучила ему суровая крестная Бабариха.
Что тут началось! Шум переворачивающихся лавок, воинственные вопли и жалобные стенания, женские слезы и грозное хватание за собственные бороды… Неизвестно, как долго Салтан сумел бы скрываться от государственных забот в опочивальне, но младая жена, различившая нарастающий гул, решительно спихнула его с брачного ложа:
- Собирай дружину, дорогой! Буду за тебя молиться. А богатырей нарожаю, даже не сомневайся.
Что оставалось делать несчастному царю? Никакой личной жизни! Прочел он привезенное гонцом послание, похмурился, покрякал многозначительно да велел звонить в колокола. Наступает, мол, от границ соседнего княжества темная рать, грабит мирных жителей, сжигает дома и посевы, скоро до столицы докатится…
Пара часов ушла на сборы, но с рассветом дружина - все молодцы один к одному, косая сажень в плечах, добры кони копытами землю роют не хуже неведомых пока в Салтановом царстве экскаваторов - построилась в походном порядке и с удалой песней двинулась вслед за царем. Повариха от командировки отказалась:
- Подумаешь, - говорит, - война! Разве это исключительный случай, чтобы я стала расточать свой талант? Обойдетесь как-нибудь своими силами.
Ребятишки бежали вслед удаляющейся колонне, собаки лаяли, бабы выли, а молодая Царица элегантно помахивала вышитым платочком, стоя на крыльце в окружении пышнобородых бояр.
- Ушел, касатик, на войну без радикулитного поясочка, - причитала в сторонке Бабариха, утирая скупую слезу.
- Ничего, будем надеяться, что в этот раз его не скрючит, - попыталась утешить ее Повариха.
Утомленные событиями бояре собрались расходиться по домам, когда осиротевший дворец настигло новое потрясение.
Со стороны сокровищницы, где в числе прочих предметов царской необходимости хранилась посуда для пиршеств, раздался подозрительный шум, и вскоре двое дюжих молодцов выволокли пред светлые очи младой Царицы связанного паренька в каком-то невообразимом одеянии.
- Не прогневайся, матушка! Вора поймали, разбойника и душегуба! Половину кладовой опустошил, и когда только успел краденое сообщникам передать, не разумеем! Схватили его прямо на месте, за черным делом. Спасибо сестрицам твоим, тревогу подняли. Уж как брыкался, насилу скрутили!
Бояре выпучили глаза: Егор Гвидонов в комбинезоне-стрейч пурпурного цвета произвел на них неизгладимое впечатление. Так сказать, не мышонок, не лягушка, а вообще незнамо кто… Царица же шагнула навстречу разбойнику, простерла вперед белы рученьки - да как заголосит:
- Мальчик мой, сыночек родненький! Уж как я тебя, кровиночку, умоляла: держись подальше от дворца, поганец бессовестный! Отрубят теперь буйную твою головушку, как жить на свете белом стану?
Царица сделала еще пару шажков, закатила глазоньки да и брякнулась прямо на голый пол. Представляете, как заметались царевы мамки-няньки? А Бабариха только кулак себе в рот сунула, чтоб не заорать. Вот угодила в переплет на старости лет!
- Не дрейфь, бабка, всё идет по плану, - ущипнула ее легонько Повариха. - Главное, никакой самодеятельности. Не то на плаху попадешь, за компанию с "дочуркой". Делай, что скажем, и будешь в шоколаде.
Бабариха согласно икнула.
Тем временем успевшая ожить Царица бурно рыдала, каясь пред безмерно удивленными боярами в фантастических грехах. Мол, да, была в моей биографии темная страница, что уж теперь скрывать. Попала я в плен к разбойникам и прожила у них пару лет, в тяготах и лишениях, успев родить сынка их бессовестному атаману. Потом меня героически освободил проезжий богатырь, достойно скончавшийся от полученных ранений, и я разыскала сестер, с которыми и вернулась к матушке. Ребенок остался у преступного папаши, и я никому о нем не рассказывала, хотя, конечно, сердце глупое материнское и трепыхалось периодически в тоске и печали. И надо ж было этому обормоту теперь во дворец заявиться!
Дальнейшие рыдания обрели столь бурную выразительность, что слов за ними было уже не разобрать. Впрочем, окружающие и так успели уловить трагическую суть происходящего.
Связанный паренек молчал, бросая на матушку удивленные взгляды. В самом деле, что еще оставалось Егору Гвидонову? Не закричишь же: "Люди добрые, не слушайте Царицу, лапша всё это на ваши развесистые уши! Как она могла меня родить, если сама на три месяца младше?"
А рыдающая Сонька меж тем досеменила по крутым ступенечкам до Егора, обхватила его за плечи, демонстрируя родственную привязанность, и звенящим голосом заключила:
- Что ж, уважаемые бояре, мне остается лишь удалиться со своим несчастным ребенком во сыру темницу и смиренно ожидать мудрого и справедливого решения царя-батюшки. Единственная просьба: если у вас тут водятся крысы или тараканы, заприте меня где-нибудь подальше от них, не то я этого решения не дождусь, а сразу умру от ужаса.
Тут уже прослезились и умудренные жизнью бояре. Могучие стражники, растроганно хлюпая носами, подхватили государыню под белы рученьки и повели в западную светелку с крепкими ставенками, живо превращающими это надежное помещение из "светелки" в "темничку". Гвидонов с видом покорности дал увести себя следом, твердо решив выяснить у Соньки, что за ерунду она затеяла и где теперь находится машина времени.
- Да, парень, неплохую штуку ты изобрел, - насмешливо протянула Сонька-Царица, когда они остались в заточении с глазу на глаз. - Теперь мы обеспеченные люди. Думаю, десяти процентов с тебя хватит. За предоставленный транспорт. Остальное - извини: Разработка идеи, оформление, исполнение, риск, наконец!
- Соня, ты о чем?
- Как, ты до сих пор не понял? - округлила глаза Царица.
- Да вот, затмение нашло. С того момента, как ты мне на голову мешок нацепила, - проворчал Егор. - Кстати, зачем тебе (то есть твоим "сестрицам") понадобилось тащить меня в сокровищницу, поднимать весь этот шум, звать стражу…
- Бедненький, как мало нужно твоей головушке, чтобы потерять сообразительность. А если воздействовать на нее не мешком, а камешком? Ладно, ладно, не закипай. Мы с тобой теперь крепко повязаны. Обобрали Салтаново царство! - Царица довольно захихикала.
- Соня!
- Знаешь, как в наше время ценится антиквариат? Не говоря о стоимости самих камешков…
- Я не стану участвовать в грабеже. И тебе не позволю! - решительно выпрямился Гвидонов.
- Поздно, воробушек. "Сестрицы" уже всё переправили через твою скатерочку.
Егор скрипнул зубами:
- Что ж, придется еще раз посетить славного Салтана. Чтобы вернуть награбленное.
- То-то все удивятся! - Сонька захихикала еще жизнерадостнее. - Ты, случайно, не помнишь, какая участь постигла Царицу и ее "приплод"?
- Их засмолили в бочке и бросили "в бездну вод", - невольно поежился Егор. - Но ведь это в сказке.
- На пустом месте сказки не вырастают, - резонно возразила Сонька. - Кстати, как в той истории звали молодого царевича?
Гвидонов вздрогнул.
- Не хочешь же ты сказать, что мы сумеем доплыть в бочке до острова Буяна?
Сонька расхохоталась уже во весь голос:
- Нет, таких трюков от нас не потребуется. Ткачиха с Поварихой подкараулят нашу бочку за дальним мысом и выловят сетью с рыбачьей лодки. И все останутся довольны: мы тем, что добыли сокровища, а Салтан тем, что негодяи примерно наказаны.