- А кого? - удивился я, оглянувшись по сторонам.
Принцесса вкушает дневной сон, Тихон изображает стороннего наблюдателя… Не призрака же башни он имеет в виду! Или у них, у призрачных духов, сильна видовая солидарность?
- Искусство!
- А…
- Искусство - это…
- Я знаю, что это такое, и даже знаю, что кинематограф является самой важной из его разновидностей, - несколько поспешно перебил я джинна, не желая выслушивать длинную и нудную лекцию на тему "Искусство во мне и я в искусстве". - И признаю его благотворное влияние на формирование личности, но…
- Тебе не понравился стих? - поник джинн. Как в прямом смысле - обвиснув на погнутом горлышке кувшина, словно капля воды на носике неплотно закрытого крана, - так и в переносном, выразившемся в потухшем взоре, в голосе, ставшем безжизненным, безликим.
- Не знаю, - честно признался я.
- Как так?
- Просто в тот миг я осознал, что мы угодили в ловушку, и…
- Так ты отвлекся и не проникся величием…
- Да-да, - поспешно согласился я.
- Не переживай, - покровительственно похлопал меня по спине выросший до моих размеров джинн, и, решив добить благородством, предложил: - Это мой стих. Я отлично помню его и прочту еще раз.
- В более подходящей обстановке, - поспешил я внести контрпредложение, заметив, как джинн набирает в легкие побольше воздуха, дабы излить на меня рифмованную мудрость. - Сейчас мои мысли заняты поиском спасения и не смогут постичь всего э-э-э… понять всю у-у-у… короче, приобщиться и проникнуться шириной светлых горизонтов и глубиной мудрых мыслей.
- Ну ладно, - неуверенно согласился джинн.
Я же решил воспользоваться моментом и намекнуть на необходимость поисков удобного для приобщения к поэзии места. С сытым брюхом и бокалом светлого пива в руках - вот когда душа открыта прекрасному. Хотя это и вопрос вкуса. Некоторые предпочитают темные сорта.
- Перенесешь нас во дворец?
- Зачем?
- Может, там найдется подходящее место для чтения стихов…
- Да?
- Я не уверен, но ведь это же дворец.
- Да, наверное…
- Нужно попробовать, - подтолкнул я его.
- Что там пробовать, - отмахнулся джинн и, спохватившись, добавил: - А насчет пробки…
- Я ее верну, - заверил я его. - Честно. Вот только…
- Не нужно. Я уж лучше без нее обойдусь…
- Неудобно как-то…
- Вы готовы ехать? - спросил джинн.
- На чем?
Раб серебряного сосуда для жидкости вместо ответа принялся шумно втягивать в себя воздух и, лишь когда достиг пятиметровой высоты, напомнил:
- Кувшин не забудь. - Проследив за тем, чтобы я надежно уместил кувшин в кармане, джинн довольно улыбнулся и одним движением бровей изменил свой облик.
Передо мной предстал огромный, по пояс обнаженный культурист явно выраженного африканского происхождения с носорожьей берцовой костью в проколотом носу и с опахалом в бугрящихся мышцами руках. Это очень странно смотрелось со стороны. Из лежащего в кармане сосуда через завязанное узлом горлышко тонкой струйкой вытекал дым. Стремительно утолщаясь, он незаметно переходил в короткую тунику, из которой торчало непропорционально раздутое в грудной клетке тело.
- Поехали! - смещаясь мне за спину, сказал джинн и взмахнул рукой.
Вторично поинтересоваться маркой транспортного средства я не успел.
Изображающий культуриста эфемерный дух подхватил меня и, подбросив вверх, размашисто припечатал опахалом пониже спины. Удар вышел звучный.
Подавившись собственным негодующим воплем, я стремительно полетел вперед. На миг мне даже показалось, что удастся-таки достигнуть дворца, но тут неведомая сила ухватилась обеими руками за мои уши и рванула назад. Резиденция местного правителя начала удаляться столь же стремительно, как только что приближалась. Мимо пронесся Тихон. Я едва не задел его ногами. А миг спустя мелькнула и кобылица, скользящая по воздуху в каких-то двух-трех метрах от земли. Если демон нашел данный способ перемещения забавным - он даже пытался управлять полетом при помощи крыльев и ушей, - то непарнокопытное женского рода, безжалостно вырванное из сна, имело прямо противоположное мнение на этот счет. Благодаря стремительности движения я уловил лишь его далекие отголоски.
Услышав за спиной хохот, я обернулся. Покосившаяся башня стремительно приближалась. Рывок за уши - и вот уже я вновь лечу к дворцу.
Навстречу с равным промежутком пронеслись демон и единорог.
Помахав им рукой, я с огорчением констатировал, что и эта попытка оказалась безрезультатной. Еще бы и закруглить ее без потерь…
- Эй, джинн! Опусти меня.
- Нет, - донеслось из сосуда.
- Почему?
- Я дух бестелесный, мне сие не под силу. Демона своего попроси…
- А при чем здесь Тихон?
Но джинн проигнорировал вопрос, буркнув что-то невразумительное о падении нравов, и на дальнейшие призывы не откликался.
Опять обиделся, что ли? Странный он какой-то…
Проносясь мимо меня в десятый раз, Тихон даже не повернул головы. Да и мне, признаться, надоело носиться над площадью туда и обратно. Я чувствовал себя словно таракан, заснувший на маятнике метронома перед самой репетицией и вынужденный дожидаться ее окончания. Если раньше не стошнит или лапки не соскользнут. Мне в этом плане повезло - не нужно судорожно хвататься за скользкую металлическую поверхность.
Охрипший призрак башни замолк, потеряв интерес к развлечению.
Пролетев над площадью в двадцатый раз, я вспомнил самоуверенного джинна незлым, тихим словом. Незлым потому, что злых слов не бывает, эмоциональный оттенок им придает интонация произносящего его. А тихим - ну… какая-никакая, но Викториния все же женщина, хотя в настоящий момент в это трудно поверить, и мне не хотелось давать ей повод усомниться в моем моральном облике. Я так часто напоминаю себе о ее настоящей сущности, поскольку сама она этого сделать не может.
"Интересно, что произойдет, если перевернуться вверх ногами и ухватиться за летящего навстречу Тихона? Прервет ли это движение? А как приземляться? Высота-то метров десять будет, а соломки на каменные плиты некому подстелить… - опечалился я. - Может, попросить джинна?"
В этот момент играющая мною сила исчезла, словно по мановению волшебной палочки, без всяких намеков на инерцию и прочие законы мироздания. Только что я летел подобно парящей в восходящем воздушном потоке птице, и вот уже, на миг зависнув в воздухе, с воплем устремился вниз, на твердые, твердые камни, успев лишь отставить в сторону меч, чтобы случайно не сделать харакири или чего похуже, и удивившись нереальной плавности падения.
Бум-с!
Перевернувшись на спину, я раскинул руки, радуясь чудесному приземлению.
Но торжество продлилось недолго. Лимит полета для демона и единорога истек с равными моему метражу показаниями на счетчиках.
- Ваур! - затребовал посадки Тихон. Откатиться в сторону я не успел.
- Ваур? - Демон лизнул меня в щеку, припечатав всей своей сотней килограммов.
Воспитанно игогокнув, сверху опустилась кобыла.
Тихон от неожиданности тявкнул, я же лишь выпучил глаза, поскольку воздуха для крика в легких не осталось, а вдохнуть мешал сдвоенный груз.
Высунувшийся из кармана джинн покраснел.
- Извращенцы! - заявил он, быстро увеличиваясь в объеме и снимая с меня единорога.
Тихон спрыгнул самостоятельно, да джинн и не особо спешил хватать его за загривок. Демон отряхнулся, расправил крылья и с сомнением осмотрелся, растерянно поводя оранжевыми глазами по сторонам.
- Извращенцы, - значительно тише повторил раб кувшина. - Устроили не поймешь что…
- А почему ты не помог раньше? - огрызнулся я, потирая отдавленное плечо.
- А ты не просил.
- Я не просил?
- Ты не просил, - заявил джинн.
- Я просил опустить меня на землю, а ты сослался на Тихона и отказал.
- Так ты в этом смысле…
- Что?
- То самое… - отмахнулся джинн и нырнул в сосуд, бросив напоследок: - Без нужды не беспокоить.
"Странный он, - в очередной раз подумал я. - То категорически отказывается от пробки, то намекает, что хотел бы ее поскорее получить… Можно подумать, я могу так уж сильно контролировать время своей нужды. Лучше отдам, пускай сам решает, что с ней дальше делать…"
Придя к определенному решению, я поднялся с камней, от которых тянуло холодом.
Под ногу что-то попало, и я непроизвольно отфутболил это метров на пять.
Сверкнув в солнечных лучах, круглая пластина золотистого цвета со звоном покатилась по площади.
Прыгнув ей вслед, Тихон вернулся ко мне и продемонстрировал зажатый в зубах медальон. Лишь почесав демона за ухом, я смог получить его и внимательно рассмотреть. Гладкая, слегка выпуклая поверхность с рядом небольших углублений, происхождение которых, зная Тихона, я могу смело отнести к нескольким последним минутам. Медальон состоит из двух хорошо подогнанных одна к другой половинок, в едва различимый зазор между которыми не просунуть и кончик ножа. Даже заточенного до бритвенной остроты подарка валькирии Ольги. Можно, конечно, попробовать забить его туда…
Я отогнал детское желание как можно быстрее исследовать устройство любого попавшего в руки приспособления. Лет до десяти, если верить дневнику отца и семейным видеосъемкам, всякая игрушка сразу же после вручения бывала мною разобрана до основания, а уж после, при определенной доле везения, восстановлена до пригодного к играм состояния. Лишние детали складывались на будущее - вот подрасту, увлекусь механикой, там пригодится - в огромный пластиковый контейнер из-под морозильной камеры. Короб этот и поныне ждет пробуждения во мне соответственной тяги на балконе, если серые ламеры не приспособили его содержимое под свои темные нужды. Что едва ли… Они предпочитают подземелья и бункеры. Появившаяся в результате нарушения запрета на оживление неодушевленных предметов оптическая радиомышь ухитрилась не только убежать от владельца, но и опровергнуть теорию стерильности искусственных созданий. Первый попавший в руки ученых серый ламер, как нарекли результат небывалого смешения живорожденной мыши с мышью пластиковой, оживленной магией, потряс весь мир. И если ученые опешили от способности природы загибать витки эволюции, то военные в одночасье поседели от ужаса.
Способное проникать почти в любое место, размножающееся с потрясающей скоростью существо, передающее по наследству способность управлять компьютерными системами, - это ночной кошмар любого генерала. Особо нервные рвали погоны и уходили в пассивные пацифисты. Эти, в отличие от активных борцов за мир во всем мире, не бросались с оружием в руках бороться против войн, а тихонечко расползались по дальним аграрным планетам, на которых человек с ружьем - это памятник первопроходцам, а не солдат с новейшим "плайзером-13", то есть ручным плазменным пульсаром, и боевыми амулетами. Но тут в очередной раз госпожа Удача показала, на чьей она стороне. Серые ламеры столкнулись с тайно готовящим восстание против человечества прародителем терминаторов и победили. Причем без всяких мудрствований - просто пустив в ход зубы. Людям осталось только пожимать плечами и менять изгрызенную проводку и горелые блоки. Сколько в этой истории правды, а сколько ретуши политологов, оставим выяснять будущим историкам. Не выяснят - так придумают. Не впервой. На том стояли и стоять будут.
Внимательнейшим образом осмотрев медальон и не найдя скрытых кнопок и других видимых активаторов запорного механизма, который должен быть - уж очень легка золотистая находка, - я легонько сжал его в руке.
Сперва раздался отчетливый хруст. Мое лицо удивленно вытянулось. Подобное чувство, может статься, испытывал бабкин дедка, когда курочка-ряба снесла не золотое, а простое (куриное) яичко, а он по привычке ухватил его всей пятерней.
- И что это было? - спросил я сам себя, осторожно разжимая пальцы.
Половинки медальона стремительно разошлись подобно створкам моллюска или женской пудренице, и мне в глаза ударил яркий свет вспышки, а в нос - приторный аромат благовоний.
Приглушенный хлопок оповестил мои уши о том, чего не в состоянии увидеть нокаутированные солнечным зайчиком глаза, - медальон закрылся.
- Апчхи! - раскатисто чихнул я, едва не разбив нос рукоятью меча, когда попытался прикрыть его ладонью кибернетической руки.
- Стоим и бдим!!! - мощно проревело многоголосие со всех сторон.
От неожиданности я взлетел ввысь, хотя левитацию не применял, поскольку не умел. Как говорится, рожденный ползать пользуется услугами "Аэрофлота".
- К-кто з-здесь? - Яростно моргая, я попытался разогнать настойчиво кружащиеся перед глазами цветные кляксы.
- Стоящие и бдящие! - последовал незамедлительный ответ.
Плотно, зажмурив глаза, я досчитал до десяти, надеясь, что никто не воспользуется моей временной беззащитностью. Раз, два…
Ни стука подошв о камень, ни звона оружия. Лишь мое хриплое дыхание и приглушенный звон в ушах. … три, четыре… Хлопок - и удивленное:
- Ваур?
… пять, шесть…
- Ваур! - В голосе Тихона появляются предостерегающие нотки.
… семь, восемь…
Снова хлопок, стук копыт и гневное ржание единорога.
… девять, десять.
Приоткрыв глаза, я обнаружил, что цель достигнута. Причем не одна. Мое зрение прояснилось и позволило не только рассмотреть "стоящих и бдящих", но и с большой вероятностью предположить, что я попал-таки во дворец. Где еще может находиться трон?
Мы шли, шли… и, наконец, дошли. И что? Первый вопрос, пришедший на ум: "Не пора ли убегать?" - и следом, как приговор: "А дверей-то и окон нету…"
ГЛАВА 9
Вокруг да около трона
Если долго мучиться и лишь потом получится, то диагноз очевиден - мазохист.
Маркиз де Сад об удовольствии
- Э-э-э… - На этом связные мысли закончились, и я захлопнул рот. Зубы клацнули, словно сработавший вхолостую капкан, и заныли, обиженные на то, что хитрый язык на этот раз успел-таки спрятаться.
- Стоим и бдим! - мгновенно прореагировали на посторонний шум стражники, отсалютовав зажатыми в руках метлами, что как-то не вязалось с мощными торсами и по-кабаньи клыкастыми мордами.
Стоя плечом к плечу, они монолитной стеной ограждали трон, спинка которого, увенчанная короной, едва-едва возвышалась над их головами, и местного правителя, восседающего на нем. Это если исходить из верности народной приметы относительно того, что "свято место пусто не бывает" и, значит, кто-то да занимает его.
Джинн высунулся из кармана, окинул взором обстановку и изрек древнюю восточную мудрость, тайный смысл которой столь сильно завуалирован, что я теряюсь в догадках относительно того, каким боком она уместна в данной ситуации.
- Верблюд верблюда оплюет издалека.
- В смысле?
Вместо ответа он скрылся в своем сосуде-вселенной, оставив меня перед извечной дилеммой: "Что делать?" - с провокационным намеком вместо четкой инструкции.
А тут еще и желудок напомнил о своих законных требованиях, воззвав к общественности громкой нотой протеста.
"Интересно, здесь гостей принято обедом кормить?" - мелькнула отнюдь не праздная мысль.
Тихон, негромко порыкивая, проводил тяжелым взглядом переместившуюся за мою спину кобылицу и последовал ее примеру, пристроившись у моей правой ноги.
Глубоко вздохнув, словно перед прыжком в ледяную воду, я поприветствовал досточтимое общество со всей возможной почтительностью, на которую оказался способен в сложившихся обстоятельствах:
- Добрый день, привет и здрасьте!
- Кто, кто к нам пришел? - раздался из-за спин стражников звонкий голос, сопровождаемый веселым перезвоном колокольчиков. - Весь в делах, весь в заботах, издергался, замаялся, вот и сморила усталость. Задремал я. А ну-ка расступись, болваны!
Если стражники и услышали окрик, то ничем не выказали этого. Как стояли - ноги на ширине плеч, в руках у каждого древко дворницкого инвентаря с каменным выражением стойкости и бдительности на (условно назовем это лицами), так и остались стоять.
- Бунт! Мятеж!!! - заверещал скрытый спинами единоличный обладатель права сидеть на троне.
- Стоим и бдим! - рявкнули ему в ответ исполнительные вояки.
- Кто? Что?
Я на всякий случай убрал кибернетическую руку за спину. Обнаженный меч привлекает излишнее внимание и выглядит вызывающе.
- Ах да… - Бум-с! Звон удара покатился под высокими сводами дворца. - Совсем запамятовал. Дела, заботы…
Правитель сбился на невнятное бормотание, перемежающееся вздохами и кряхтением.
- Ваур? - тихонько поинтересовался Тихон.
Я лишь растерянно пожал плечами. Что из всего этого выйдет, не берусь даже предположить.
Проворно перебирая короткими ручками и ножками, между расставленных ног близстоящего стражника ужом протиснулся одетый в черно-белое клетчатое трико карлик.
Распрямившись, он резкими хлопками сбил с коленей пыль и, выдернув из-за пояса шутовской колпак с маленькими серебряными колокольчиками на кончиках вислых то ли ушей, то ли рогов, натянул его на голову по самые брови.
- Я здесь самый главный, - сразу поставил точки над "i" карлик, продемонстрировав огромную золотую медаль, и представился: - Дурикбумбер Первый и Неповторимый. Для народа я просто МММ.
- Э-э-э… - неопределенно промычал я. "Как-то непохоже на инициалы".
- Коротко и ясно. Правда?
- У-у-у… Что может быть короче и яснее слава из трех букв?
- А что это слово из трех букв означает, ты знаешь?
- Ну…
Есть вещи, которые легче показать, чем назвать. Воспитанному человеку по крайней мере. Не тыкать же мне в него пальцем? Невежливо и некрасиво получится. А имя у него такое, что и черт ногу сломит, но без пол-литра наизусть не выучит.
- Объясню. - Не обращая особого внимания на мои неудачные потуги родить связную и корректную реплику, карлик продолжил церемонию представления, строя при этом гримасы и непрерывно дергая руками-ногами. Если это не шок от моего вида, то у карлика что-то с головой… - Первая "М" говорит о том, что я мужественный. Сомнений в этом нет?
Он требовательно задрал кверху острый подбородок и скрестил руки на груди, словно позируя чеканщику монетного двора.
Я отрицательно покачал головой, будучи при этом предельно искренним: женственности в нем точно не было. Вот нелепости… это да, этого просто завались. Но продемонстрированная золотая "шайба" вполне может быть действительно символом власти, да и надежда пообедать оставалась.
- Хвалю, - улыбнулся карлик. - Возьми с полки пряник.
- Где? - Я встал в стойку, словно гончая при виде зайца. Демон у моей ноги тоже подобрался. Уж значение этого-то слова он улавливает подкоркой головного мозга.
- На полке.
- А полка где?