Еще до плавания аргонавтов Аполлон совершил проступок, который главный олимпиец был склонен трактовать как военное преступление и теракт на оборонном предприятии и, за который уже совсем было, собрался приговорить провинившегося к высшей мере. Бог солнца в отместку за гибель своего сына Асклепия перебил всех циклопов, ковавших для Зевса молнии, из-за чего всевышний остался в преддверии грядущей битвы с титанами словно голый. И если бы за сына не вступилась титанида Лето, пообещавшая, что мальчик исправится, то остаток эпохи Аполлон провел бы в царстве Аида.
Суд счел возможным заменить приговор на более мягкий, прописав Аполлону год исправительных трудовых работ в любом случайно выбранном царстве. Жребий пал на Феры, которыми руководил Адмет, отлично понимавший, какой сюрприз преподнесла ему жизнь. Поэтому он ежеутренне за ударный вчерашний труд выносил подчиненному благодарность в приказе и отпускал в увольнительную. Где Аполлон, надо сказать, вел себя подобающим солдату в отпуску образом: налегал на вино и лапал девок. Что, впрочем, он регулярно делал и на гражданке еще до знакомства с Адметом.
В награду за столь необременительную службу Аполлон на свой дембель подарил хозяину весьма нестандартный подарок: все его овцы с этого момента приносили в два раза больше ягнят, чем обычно.
- Пусть они, как бы это выразиться, "удабливаются", - сформулировал Аполлон. - Так сказать, удвоим овечий ВВП.
Оттого олимпиец был несколько удивлен, когда Адмет побеспокоил его со своим вопросом относительно дрессуры крупных хищников. Поскольку дело не сулило непосредственно самому Аполлону ни красавицы в невесты, ни веселья на пиру, то солнечный стрелочник тут же предложил обратиться за помощью к самому большому в эллинском мире и его окрестностях специалисту, уже успевшему отлично зарекомендовать себя в работе и со львами, и с кабанами. Тем более что Геракл вряд ли откажет старому знакомому в такой пустяковой услуге.
Геракл, действительно, помог, доказав всем, что в одну повозку при грамотном подходе можно впрячь не то что коня с ланью, но и вообще кого угодно. Он провел в подтрибунном помещении соответствующую работу с упряжными животными, после чего те как миленькие проделали бок о бок требуемый круг по ипподрому. Изумленные зрители лишь отметили, что звери выглядят несколько апатично: кабан пошатывается, а лев все время ежится и крутит шею.
Провожая Геракла домой, еще не до конца пришедший в себя от свадебных торжеств Адмет поклялся быть должником героя до конца своих дней и, когда бы тот ни посетил его дом, всегда принимать гостя как сошедшего с небес. Удивительно ли, что Геракл не прочь был периодически наведаться к старому другу. Так он и поступил, направляясь во Фракию, благо, Феры располагались почти по дороге. Вот только хорошего веселья на этот раз не получилось.
То есть поначалу все как будто шло неплохо. Адмет встретил Геракла у дверей палаццо, проводил дорогого гостя в свой Овальный кабинет, где велел слугам устроить пир. Но сам был как-то странно печален и пить наотрез отказался, чем очень озадачил гостя. На все расспросы, что случилось, хозяин отвечал уклончиво, вроде: "Да так, семейные проблемы", а потом и вовсе ушел, сказав, что он на минуточку.
Геракл продолжил выпивать в обществе слуг и даже попытался зазвать одного пожилого в компанию, выговаривая ему.
- Смотри, какой ты помятый. Сейчас накатишь, все морщинки разгладятся!
Но и слуга не стал пить, хотя, если бы Геракл пошел на принцип и поставил вопрос "ты меня уважаешь?" ребром, выбора бы у старичка не осталось. На его счастье, гость был в благодушном расположении и не обиделся, а совсем наоборот - предложил спеть и первым же затянул: "Время идет, нас не будет ждать оно". И опять его порыв никто не поддержал.
- Да что это у вас как помер кто! - развел руками Геракл, и тут выяснилось, что кое-кто действительно помер.
За пару дней до появления Геракла во дворец к Адмету прилетел вестник богов Гермес и, переминаясь с ноги на ногу, промямлил:
- Понимаешь, чувак, тут такое дело вышло… Как это получше сформулировать… Ну, как бы game over. В общем, ты - покойник.
- Странно, - подумал Адмет, - обещали вроде бы бабу с косой.
И собрался уже падать замертво, но Гермес попросил его подождать с этой процедурой, потому что на самом деле все было не так плохо, как могло показаться с первого взгляда. Аполлон, узнав, что время Адмета вышло, подъехал к прядущим нити судьбы мойрам и, подобно немецкому шпиону на советском заводе, умело вывел это ткацко-прядильное предприятие из строя. С ящиком шампанского в руках и фразой: "Здорово, девочки!" - он ногой открыл дверь в судьбовершительную каморку, и дело было сделано. Мойры, которых с начальной школы никто не то что девочками, а вообще иначе как уродинами не называл, нарезались моментально и еще как минимум сутки будут не в состоянии исполнять служебные обязанности.
И Адмету за эти самые сутки следовало найти кого-нибудь, кто согласился бы добровольно вместо него сойти в царства мертвых. То есть ему представился тот самый шанс, про который позднее в рифму сказали, что он не получка и не аванс, и имеет подлое свойство выпадать только раз. А потому - неплохо было бы его реализовать.
И вот по этому, в прямом смысле жизненно важному, вопросу Адмет понимания у окружающих не нашел. Пожилые родители царя как-то вдруг смутились и в ответ залепетали что-то невнятное:
- Ты понимаешь, мы бы с радостью, но ведь только вот на пенсию… И деньги неплохие, для себя пожить хоть чуть-чуть… А то все детям-детям, а о себе-то… Путешествовать вот решили, тур в Ленинград вчера приобрели…
И из жителей Фер никто не ответил согласием на предложение Адмета, хотя тот обещал семье пожертвовавшего собой просто райские условия. Даже осужденный на смерть преступник, ожидавший казни в подвале суда, заявил, что ему торопиться некуда, так прямо и сказал Адмету: "Умри ты сегодня, а я - завтра". После чего был немедленно повешен, но царю это не помогло.
И когда уже стало понятно, что затея провалилась, неожиданно предложила свою кандидатуру жена Адмета - Алкестида. Сложно сказать, что подвигло женщину на такой шаг, но в тот же вечер на официальном бланке Ферской городской администрации было заслано в канцелярию Гадеса заявление с просьбой вместо Адмета включить в список усопших его супругу.
А надо сказать, что вплоть до этого момента отношения у Адмета с женой складывались на удивление неплохо. И если личная жизнь прочих эллинских властителей регулярно давала почву для скандальных публикаций в желтой прессе, что потом в полной мере отразилось в мифологии, то во дворце Фер стояли просто райская тишь и столь же райская благодать. Неудивительно, что Адмета крайне огорчил выбор, сделанный им из двух предоставленных зол.
И в тот момент, когда Геракл допивал в одиночестве третью амфору, жители Фер и сам Адмет в смятенных чувствах ожидали, когда бог смерти Танатос прилетит и заберет Алкестиду из построенной для нее гробницы. Четвертую амфору герою подносил официант помоложе, имевший, видимо, нервы потоньше, чем у закаленного метрдотеля, отошедшего в эту минуту в кладовую поплакать о безвременно усопшей хозяйке. И как результат произошедшей рокировки - после короткого интервью с работником подноса Геракл уяснил всю подоплеку своего странного пира.
"Нехорошо получилось", - подумал герой и, сняв с вешалки шкуру, с дубиной наперевес зашагал к усыпальнице.
Брат-близнец бога сна Гипноса Танатос был единственным в Греции богом, не бравшим взяток и равнодушным к лести. Когда надо было недрогнувшей рукой ликвидировать женщину, ребенка или VIP-персону, Зевс посылал Танатоса, и тот без колебаний исполнял заказ. Кроме того, непосредственно на нем лежала ответственность за доставку и прием усопших в царство мертвых. За все это его одновременно ненавидели и боялись все населявшие Элладу существа.
В ожидании Танатоса Геракл прилег в уголок вздремнуть в холодке, но очень скоро приятная прохлада переросла в обжигающий холод. Температура в помещении резко упала, из чего стало ясно, что ожидавшийся гость из преисподней прибыл. Зная, что люди связанных со смертью профессий по своей натуре не предрасположены к болтовне, Геракл не стал тратить время на пустые разговоры, а, как и частенько бывало прежде, с ходу заехал собеседнику дубиной в табло. Этот безотказный прием герою приходилось применять для завязывания конструктивного диалога так часто, что впоследствии историки назвали его "классическим староэллинским началом".
Как правило, после такого вступления оппоненты Геракла сразу же соглашались со всеми доводами противной стороны, не решаясь даже пуститься в прения. Однако Танатос не напрасно был взят на свою должность, он не только устоял на ногах, но и попытался поинтересоваться, что это так шибануло в голову.
Впрочем, после случая с Немейским львом тактика Геракла в битвах с неуязвимыми тварями была отработана до мелочей. Он стремительно произвел захват сзади, перевел борьбу в партер, где из объятий героя не смог бы вырваться даже такой скользкий тип, как американский олимпийский чемпион по классической борьбе в абсолютном весе Рулон Гарднер. Самые большие проблемы Гераклу доставили не попытки Танатоса сопротивляться, а его дурные манеры, выражающиеся в привычке использовать неспортивные приемы. Вроде - подуть могильным холодом, отчего у соперника послабее наверняка свело бы мышцы, или начать царапаться острыми крыльями.
Но, в конечном счете, бог смерти был уложен физиономией в пол, руки посланца преисподней оказались крепко связаны за спиной, а крылья плотно прикручены к рукам. Геракл уже без спешки зажег стоявший в усыпальнице жертвенный треножник и, разогревая на нем паяльник, коротко изложил свои условия.
Если Танатос отказывается от притязаний на Алкестиду, он незамедлительно возвращается в родной Аид. В одиночестве, но в целости и сохранности. Если Танатос продолжает упорствовать в своем стремлении заполучить жену Адмета, он очень скоро поймет, что быть бессмертным в какой-то мере даже хуже, чем простым человеком. Потому что хотя у бессмертного все и отрастает на следующий день заново, но, когда им это все отрывают, больно бывает не меньше, чем смертным. Кроме того, даже такому отморозку, как Танатос, совсем не повредит немного простого человеческого тепла.
Геракл плюнул на паяльник, слюна зашипела на раскаленном металле, и Танатос вдруг вспомнил, что у него на этот вечер было запланировано еще немало важных встреч. И терять время из-за ложного вызова ему никак нельзя. Ведь он как чувствовал, когда летел в Феры. что это какая-то ошибка в списках и никто в этом чудном городе сегодня не умер. А что касается лежащей здесь женщины, то шла бы она лучше домой: нехорошо осквернять усыпальницу, прикидываясь мертвой, здесь все же дом смерти, а не МХАТ какой-нибудь.
Уже через пять минут после этого заявления Танатос переводил дух в Аиде, радуясь, что легко отделался, а Геракл, держа за руку Алкестиду, подходил к царскому дворцу. Слуги занавешивали зеркала, служанки плакали, Адмет сидел в своем Овальном кабинете и допивал то, что не успел допить Геракл.
"Вот ведь бесчувственная скотина, - подумал он, увидев входящего Геракла с женщиной под покрывалом. - Знает же, что у людей горе, и все равно - мало того, что нажрался, так еще сбегал бабу какую-то себе нашел".
Но Геракл уже достиг такого уровня куража, что постной физиономией его было не остановить. Подойдя поближе к трону, он попросил у собравшихся минуточку внимания и обратился к Адмету с речью, краткое содержание которой сводилось к следующим тезисам, изложенным в плохо дошедшей до нас трагедии неизвестного греческого драматурга:
"О, Адмет! Тебе известна давно бескорыстная дружба мужская. Друг твой - третье твое плечо. Друг всегда тебя сможет выручить, если что-нибудь приключится вдруг. И, видя твое горе, он привел эту женщину не себе, а тебе".
Кому-нибудь другому Адмет, несомненно, попытался бы что-то возразить, причем, учитывая ситуацию, можно предположить - сделал бы это в довольно резкой форме, но ему, как никому другому, было известно, что с Гераклом в определенные моменты было лучше не спорить. Заплаканный отец ферского народа послушно протянул руку к даме с вуалью, откинул покрывало и был поражен увиденным в осколки разбитого предыдущими событиями сердца.
С сорванных похорон Геракла провожали еще более горячо, чем с удавшейся свадьбы: вновь были обещаны вечная дружба, всемерная поддержка в любых начинаниях и вообще все находящиеся в Адметовой власти блага.
Непосредственно во Фракию Геракл решил прибыть водным путем, для чего благодарный Адмет пожертвовал собственную царскую ладью вместе с командой.
Оставшуюся часть пути герой под шум волн изучал собранное на Диомеда досье, рассматривал карту побережья и план конюшни, где содержались злополучные жеребцы. Как и следовало ожидать, Диомед оказался очередным мальчиком-мажором, которого папа усадил на высокий пост, хотя и не без своеобразного подвыверта в биографии.
Мать Диомеда, нимфа Кирена, была дочерью царя лапифов Гипсея, прославившегося своим удивительным умением врачевать переломы с помощью изобретенного им метода иммобилизации поврежденной конечности. В отличие от большинства своих современниц, Кирена предпочитала сидению за прялкой или стоянию у плиты беготню по окрестным горам за диким зверьем с копьем в руке. И к восемнадцати годам настолько отменно развила выносливость, что неоднократно становилась победительницей окружных соревнований по бегу.
Как-то раз ей довелось победить в "погребальных играх", как это называли греки, в честь уже упоминавшегося нами Пелия или, как сказали бы сегодня мы, в турнире памяти царя Иолка. И главный приз соревнования - двух борзых собак победительнице вручала специально приглашенная звезда, сам сиятельный Аполлон, девизом которого в таких случаях был старый советский призыв: "Не проходите мимо". Улучив удобный момент, олимпиец взял Кирену под локоток и в стороне от придирчивых глаз сделал девушке интересное предложение.
Растлитель подкинул красотке идею слетать с ним отдохнуть на один престижный курорт на африканском берегу Средиземного моря.
- Там сейчас как раз построили новый отель, - нашептывал девушке соблазнитель. - Не помню, как называется… "Чего-то там palace"… Бассейны с подогревом, спутниковое TV в номере, смена полотенец каждый день… В общем, супер-люкс, maximum inclusive и все такое.
Более того, Аполлон даже обещал в том случае, если, как он выразился, "все срастется", назначить Кирену управляющей отелем. Нужно ли говорить, что головка юной бегуньи моментально закружилась и она согласилась на maximum чего только можно было у нее inclusive.
По прибытии в этот самый пэлас, и в самом деле оказавшийся сущим дворцом, парочка незамедлительно поднялась в люксовские апартаменты, где, очевидно, все и в самом деле срослось как надо. Потому что в тот же вечер Аполлон пообещал Кирене в придачу к уже посуленным пятнадцати бочкам еще и долгую жизнь вкупе с удачной охотой на всем ее протяжении. Отгуляв на курорте отпуск, небожитель вернулся к своим делам, а девушка осталась на ливийской земле, где спустя положенный срок родила сына Аристея.
Видимо, отдых на южном берегу Средиземноморья настолько пришелся по душе Аполлону, что через год он вновь предпочел реализовать полагающееся по КЗОТУ каждому право на релаксацию там же - в объятьях Кирены. Итогом этого визита стало присвоение курортному городку имени хозяйки и рождение второго сына - Идмона. Больше Аполлона в тех местах не видали, но зато местечко приобрело небывалую популярность, путевки в Кирену рвали у туроператоров с руками. Причем наряду с зажиточными смертными нередко заезжали и олимпийцы.
Так. однажды к хозяйке курорта зашел засвидетельствовать свое почтение отдыхавший от тягот военной службы Арес. Через девять месяцев в семье Кирены было уже три мальчика. Несложно догадаться, что третьим стал как раз Диомед, благодаря поддержке свирепого папаши сделавший по достижении совершеннолетия отличную карьеру. Перебравшись с южного берега моря на северный, он занял фракийский трон, на котором и диктаторствовал беспробудно над народом с полуприличным названием "бистоны" до самого прибытия в его владения галеры Геракла.
Поскольку неофициальный статус визита не гарантировал горячего приема туземными властями, было решено бросить якорь подальше от столицы Фракии Тидеры и поближе к самой конюшне. И уже с этого плацдарма развивать наступление. План Геракла был, как всегда, незамысловат и состоял из двух традиционных для таких операций частей: хвать и бежать. То есть следовало: а) захватить добычу, б) уйти от погони. Но если с первым пунктом в случае внезапного нападения на конюшни проблем не предвиделось, то спастись от армии целого государства, готовой преследовать святотатцев хоть до края света, представлялось весьма непростым делом.
Вопрос, как обычно в таких случаях, решили технически. Тидера стояла не на самом берегу моря, а на некотором удалении от него, в большой долине, зажатой горами. Геракл, всегда имевший тягу к инженерным решениям, сообразил, что отвлечь тидерскую армию от погони сможет только что-то необычное. Например, небольшой канал с морской водой. Особенно, если эта вода льется из него в долину.
Махать лопатой герою было не привыкать, и уже к вечеру следующего дня Средиземноморканал имени товарища Диомеда был практически готов. Море от долины отделяла лишь тонкая перемычка. Ночью Геракл пробрался к конюшням, где не без шума, зато быстро решил вопрос с охраной. При этом оказалось, что один и тот же аргумент - традиционная дубина из оливкового дерева - одинаково эффективно действует и на секьюрити, и на замки на воротах.
Неожиданное затруднение возникло, когда герой начал выводить из стойл жеребцов. Непривычные к обращению без лишнего пиетета, те поначалу никак не желали покидать свои пятидесятизведочные апартаменты и по привычке даже попытались кусаться, но не Геракла было учить обращению с упряжными животными. Через пять минут все четыре зверюги шли за новым хозяином как шелковые, стараясь при этом держаться от сурового господина на максимально допускавшемся длиной уздечки расстоянии. Короткий пробег по ночному побережью - и все четыре ахалтекинца пинками загнаны на борт готовой отчалить галеры.
- Первый тайм мы уже отыграли, - констатировал Геракл и без промедления перешел ко второй части плана.
Армия у фракийцев была боевая. Достаточно вспомнить, что знаменитое восстание гладиаторов в Риме полтора тысячелетия спустя возглавил выходец как раз из Фракии, взявший сценический псевдоним в честь популярного футбольного клуба. И после сигнала тревоги на место происшествия незамедлительно выступил специальный отряд быстрого реагирования под предводительством самого Диомеда.
Завидев карательный корпус, двигающийся к берегу со стороны Тидеры по специально оставленным следам, древнегреческий диверсант номер один сделал отмашку дубиной, и операция вступила в свою вторую фазу. Земляная перемычка между морем в канале и долиной в мгновение ока была разрушена геройской оливой. И войскам кипевшего жаждой мести Диомеда пришлось противостоять не противнику с руками и ногами, а безжалостной стихии, сражаться с которой на равных может, как известно, лишь Министерство по чрезвычайным ситуациям Российской Федерации.